Zitate aus dem Buch «Вечный запах флоксов (сборник)»

Позволь мне быть счастливой. И себе – тоже. Жить без любви – аморально. И быть несчастными – отнюдь не доблесть, а большая беда.

Все имеют на это право. На любовь. И никто не может его отнять...

Воспоминания – вот главная ценность жизни. И старые друзья – свидетели, так сказать, твоей молодости. Шальных планов. Влюбленностей, пылких и честных молодых отношений. Бескомпромиссность – вот чем гордились они тогда.

Как все просто в жизни! И как легко все усложнить! Никто не накажет человека больше, чем он сам!

Но я тебе не даю советов, ни-ни! И еще, – она чуть сощурила глаза и снова улыбнулась, – и еще. Позволь мне быть счастливой. И себе – тоже. Жить без любви – аморально. И быть несчастными – отнюдь не доблесть, а большая беда.

Никто не накажет человека больше, чем он сам! Никто не вынесет приговор суровей, чем приговор самому себе!

И вот теперь объясни – что это? Любовь? Жалость? Привычка? Ты хоть что-нибудь понял про эту семейную жизнь? Ну, или про жизнь вообще? Лично я – нет!

Вышли на балкон - перекур. Сначала смолили молча, а потом Жаров спросил:

-Ну а как тебе тут? Вообще?

Борька пожал плечами.

-Вообще... Вообще - хреново. Только... - тут он запнулся, - только не в стране дело. Страна тяжелая, правда. Но не тяжелее России. Не в стране дело - во мне. Мне везде хреново, понимаешь? Везде грустно, везде тоскливо. Ведь все от натуры.

Письма… Все его письма были такими светлыми, такими прекрасными, такими остроумными, трогательными и часто наивными, что она, перечитывая их в десятый и тридцатый раз, ощущала себя самой счастливой на свете. И ерунда, что он немолод, нездоров и так далеко от нее. Теперь она не ощущала своего одиночества. Ведь все эти годы, находясь рядом, только руку протяни, с молодым, здоровым и остроумным человеком, она задыхалась от тоски, чувствуя их отдаленность друг от друга, их чужеродность, нежелание быть вместе в горе и в радости, отсутствие потребности – физической и духовной – друг в друге. Словно кто-то обрек их на муку совместного существования, одинаково тягостного – и для нее, и для него.

Чертова жизнь! Мать рожает дитя на счастье! А видеть, как гибнет ребенок... Нету чернее горя. Нет.