Doppelganger
Книга первая. Анаморфозис
Ах, Китти, как это хорошо было бы, если бы мы могли пройти насквозь в дом за зеркалом. Я уверена, что там должна быть масса красивых вещей. Давай играть, Китти, как будто туда есть какой-нибудь проход, Китти. Давай играть, как будто стекло стало вдруг мягким, как кисея, так что мы можем пройти насквозь.
Льюис Кэролл «Алиса в Зазеркалье».
Пролог.
Джуди было семь, когда она впервые забрела в это удивительное место. Здесь река изгибалась, своим серебристым телом обнимая небольшой островок, поросший кустарником и молодыми деревьями.
Девочка перебралась через воду по кем-то накинутым доскам и обнаружила, что не первая приметила этот укромный уголок.
Привалившись спиной к стволу плакучей ивы, на расстеленной куртке сидел юноша и читал книгу. Одной рукой он задумчиво теребил потрепанный корешок обложки, другой подбрасывал в воздух зеленое яблоко. Подбрасывал и ловил, не глядя. В подставленную ладонь.
Джуд засмотрелась. Незнакомец показался ей красивым. Было в нем что-то, намертво приковывающее взгляд – какая-то стать, глубокая сосредоточенность.
Она не умела настолько самозабвенно отдаваться какому-то занятию, была вертлявой и неусидчивой.
Девочка двинулась через кусты, подбираясь поближе, и ненамеренно обличила свое присутствие. Под мыском кроссовка предательски хрустнула ветка. Юноша тут же оторвался от книги, подобрался и уставился на незваную гостью.
Полуденное солнце наполнило его карие глаза медом и золотом.
– Эй, – окликнул ее он, – что ты тут забыла?
Джуди напряглась. Она знала, что подростки частенько бывают вспыльчивыми и злыми. А парень был сильно старше нее. Не хватало еще услышать нотации. Услышать, что ей, глупой малявке, нечего бродить в одиночку.
Она первой пустилась в атаку.
– Что надо, то и забыла, – самонадеянно выдала она, задрав нос.
Ее бравада мальчишку лишь позабавила – он тепло улыбнулся, но все же счел себя обязанным сказать:
– Ты могла свалиться в реку, вот что.
– Но не свалилась же, – настояла Джуди.
– Тебе лучше поиграть где-то еще, – продолжал парень.
– А вот и нет, – заупрямилась она, – где хочу, там и играю.
Проявленное ей упорство нанесло сокрушительный урон самообладанию собеседника. Он, кажется, не слабо так рассердился. Перестал улыбаться и гневно проговорил:
– Знаешь что, мелкая? Это мой остров, я давно сюда прихожу и не хочу, чтобы мне кто-то мешал. Нечего тебе тут бегать и шуметь.
Вот, значит как! – возмутилась Джуди. Ей не хватило наглости сделать это вслух, но про себя она передразнила: «Это мой остров». Да с какой это стати? На каком основании он провозгласил себя владельцем дурацкого острова? Повесил бы табличку на берегу, раз такое дело.
Нет, с ней эти штучки не прокатят. Она была маленькой, но умела показывать зубы. Ей давно пришлось освоить это искусство.
Пока Джуд придумывала, какую бы гадость сказать в ответ, парень снова заговорил.
– Где твои родители? – спросил он, нахмурившись, – кто они, кстати? Я тебя раньше не видел.
Девочка смутилась. Она опустила взгляд вниз, к своей обуви, и с отвращением отпихнула злосчастную ветку. Незнакомец, быть может, и не хотел ее обидеть, но ненамеренно надавил на больное место. Джуди пока трудно давались разговоры на эту тему.
– Моя мама Сэнди Дэвис, – выдавила она.
– Сэнди Дэвис? – озадачено повторил юноша, – но у нее нет де…
Он замялся, что-то пробормотал под нос и досадливо хлопнул себя по лбу.
– Черт, извини, – быстро сказал он, отбросил книгу на траву и поднялся на ноги, – ну конечно! Ты, значит… Джейн? Джилл?
– Джудит, – подсказала девочка.
Сэнди предупреждала ее, что в их маленьком городке новости разлетаются со скоростью света, потому что все друг друга знают. К этому еще предстояло привыкнуть. Понадобится время, чтобы соседи перестали таращиться на нее как на инопланетянина. Или смотреть с жалостью – как сейчас смотрел этот мальчишка. Джуд это ненавидела. От снисходительных взглядов ей хотелось провалиться под землю. Но и мальчишке тоже, судя по тому, как он стушевался из-за своей оплошности.
Слабое утешение.
– Вот и познакомились, – с грустным смешком провозгласил он, – я такой дурак, боже. Еще раз прости. Я Итан, кстати. Итан Уокер. Из дома у реки, – парень неопределенно кивнул куда-то в сторону берега. От этого движения его длинные волосы растрепались и пряди полезли ему в глаза. Он принялся нервно убирать их за уши.
Девочка немного расслабилась – она поняла, о каком именно доме идет речь. Величественный, белый и благообразный, он давно привлек ее внимание. Ей было страшно любопытно, кто может жить в таком шикарном особняке, больше похожем на дворец из сказки.
– Возьми, – парень подошел ближе и протянул Джуд яблоко, – не хочу, чтобы ты думала, что я какой-то злыдень и люблю обижать маленьких девочек.
Последнее мог бы не добавлять, подумала Джудит, но возмущаться не стала. Она была вспыльчивой, но, как правило, легко отходила. Примирительный жест с яблоком она оценила, так что потянулась, чтобы взять предложенное угощение. То, что он сказал следом, окончательно растопило ее сердце и заставило забыть все обиды.
– Приходите с миссис Дэвис к нам на чай. Лорна будет рада.
«Лорна», не «мама» – отметила Джуди. Это показалось ей странным и подозрительным. Но ей не стоило лезть в чужие дела, да и невдомек было думать об этом. Все ее мысли занимал белый дом у реки. И перспектива пробраться в эти хоромы.
– Спасибо, – робко молвила Джуд.
Так началась их дружба.
Десять лет ее баюкала река, обнимала, как тот маленький остров, пока не обернулась морем слез.
Глава первая. Во всем виновато зеркало
Джуди выскочила на улицу, свернула в безлюдный переулок и прижалась спиной к стене. Она несколько раз легонько ударилась затылком о кирпичную кладку, надеясь, что от этого ее бестолковые мозги встанут на место.
Увы, необходимого эффекта мера не возымела. В мыслях по-прежнему царил беспорядок.
Какая же я глупая, – сердито подумала девушка и полезла в карман куртки за телефоном. Ладошки взмокли, и гаджет чуть не выскользнул на мостовую. К счастью, Габриэлла тут же взяла трубку – каким-то шестым чувством она уловила острую потребность, которую испытывала в ней подруга.
– Габс? – жалобно начала Джудит, – ты занята? Можешь приехать?
– Уже вылетаю, детка, – заверил ее бодрый голос в динамике.
Джуд скинула Габриэлле адрес и огляделась – подворотня представляла из себя гадкое, грязное местечко, но она пока была не готова покинуть свое укрытие. Вдруг он еще там. Неловкие разговоры – последнее, в чем сейчас нуждалась смущенная девушка.
Она ненавидела февраль, а ближе к концу месяца окончательно теряла контроль.
Ей давно стоило бы привыкнуть и по возможности избегать потрясений.
Лучшее, что она могла сделать – запереться дома, запастись едой и придумать себе какие-то занятия, чтобы отвлечься. Уж точно не ввязываться в сомнительные авантюры, вроде этой, не вестись на подначивания Габриэллы.
Да, именно Габи во всем виновата. В курьезной, нелепой ситуации и том экзистенциальном ужасе, что теперь овладел Джуди.
Стоило подруге нарисоваться в ее поле зрения, она принялась бурно выражать свое недовольство.
– Зачем я тебя послушала! – воскликнула она вместо приветствия, расхаживая по подворотне из стороны в сторону, – ты ужасная, коварная женщина. Это полный провал!
– Вот как, – усмехнулась Габриэлла, и издевательски протянула, – мне так жаль! Так жаль, что меня беспокоит твоя жизнь. Так жаль, что я не хочу, чтобы ты умерла одинокой старой девой, окруженная сорока кошками!
– У меня и одной кошки нет, – сварливо напомнила Джудит, – арендодатель запрещает заводить животных.
Не сказать, чтобы это обстоятельство доставляло ей неудобства. Она о себе самой то позаботиться не могла, не то, что о благополучии какого-то еще существа. Страшно подумать, какая участь грозила бы ее гипотетическому питомцу, учитывая это. И, конечно, ее крайне нестабильное финансовое положение.
– Заметано. На тридцатилетие я подарю тебе первого кота, – добила Габриэлла, – не поленюсь объездить все приюты и найти fenomeno. Самого стремного и облезлого. Договорились?
Джуд покосилась в ее сторону – подруга откровенно забавлялась, не испытывая и капли сочувствия к ее душевным мукам. Это неимоверно злило, как и ее привычка постоянно вставлять в речь испанские словечки.
Легко ей, – подумала Джуди – легко надо мной потешаться.
Габи такая самоуверенная и яркая, такая очаровательная! Да будь Джудит мужчиной, сама бы пала жертвой ее обаяния и экзотической красоты. Как устоять перед карамельной кожей, женственными формами, роскошными волосами и томным взглядом из-под длиннющих ресниц? Никак. Но Джуди была девушкой, и ей оставалась лишь зависть. И чувствовать себя рядом с подругой гадким утенком. Тем самым «fenomeno».
– У меня еще есть время, – сказала она.
– Ну-ну, – хмыкнула Габриэлла, – bien, я дам тебе шанс. Но не найдешь мужика, получишь кота. Справишься за два года? Ой, я сомневаюсь, – она рассмеялась.
Даже смех у нее был мелодичный и заразительный, не то, что вопли умирающей чайки, которые обычно издавала Джуди.
– За три, – поправила она, надувшись.
– Такими темпами точно нет, – заметила ее мучительница и осторожно спросила, – что опять тебе не понравилось?
– Ох, – многозначительно вздохнула Джуд, – он полез ко мне целоваться. И это после джамбалайи с кучей чеснока, Габс! На первом свидании! Мерзость.
– Tonta, – ласково сказала Габриэлла и утянула подругу в утешительные объятия.
Джуди догадывалась, что ту ничуть не тронуло жалкое блеяние, прозвучавшее в качестве объяснения. Но порыв Габи оказать моральную поддержку был искренним. Как и ненависть к кухне Луизианы, так что Джуд правильно поступила, упомянув ее в невыгодном свете.
Она все равно не могла сказать правду. Габриэлла ее не поймет. Февральская тревога и мартовская меланхолия – это слишком личное. Ее маленькая, дурацкая тайна. Тайна, носящая имя, которое нельзя называть.
– Я, кстати, голодная, – отстранившись, пожаловалась Габи, – так спешила тебя спасать, что не успела поесть. Но только не джамбалайя, даже не предлагай. Я бы не отказалась от чего-нибудь… более американского, – она улыбнулась.
Джуди согласно кивнула, почувствовав, как нервное напряжение ослабевает, а по телу разливается приятное тепло. Осознанно или нет – Габриэлла напомнила ей о том, что их связывает, о том, – что стало основой их дружбы, ее надежным фундаментом. Вовсе не любовь к незатейливому фастфуду или бобам в клюквенном сиропе.
Ностальгия по оставленному в прошлом «штату заливов».
По дому.
– Так что, – мулатка протянула ей руку, – Джудит Дэвис, позволите пригласить вас на свидание? Обещаю сразу не лезть целоваться.
– Точно? – усмехнулась Джуд, хватая ее смуглую ладонь.
– Ага, – серьезно подтвердила Габриэлла, – прости детка, я тебя, конечно, люблю, но ты не в моем вкусе.
Покинув мрачную, зловонную подворотню, девушки испытали заметное облегчение.
Они болтали о незатейливых мелочах и бродили по извилистым лабиринтам Французского квартала, выбирая подходящее местечко для обеденной трапезы.
Джуд и сама успела порядочно проголодаться – во время своего неудачного свидания она так нервничала, что не смогла заставить себя проглотить и кусочек. Желудок крутило, потому она лишь бессмысленно гоняла еду по тарелке.
Вообще Джуди любила поесть. Она не относилась к числу тех несчастных девушек, которые истязали себя диетами, стремясь достичь совершенства форм. Сказалось довольно трудное, голодное детство. До появления в ее жизни Сэнди Дэвис.
Но были вещи, увлекавшие ее куда больше гедонистического удовольствия от вкушения пищи. Разглядывая бесчисленные заведения на улочках старого центра, она вдруг зацепилась взглядом за вывеску антикварной лавки.
– Пожалуйста, Габс! – взмолилась Джуди, дергая подругу в сторону магазинчика, – давай на минутку заглянем!
– О, боже! – простонала Габриэлла, от этой идеи пришедшая в неописуемый ужас, – только не это. Мы собирались обедать, детка. Мне не покрыть счет у стоматолога, если придется грызть бронзовую статуэтку.
Она улыбнулась, демонстрируя крупные, идеально ровные зубы, но это представление не заставило Джуди умерить решительность своих намерений. Она выпустила руку подруги и шустро шмыгнула в полумрак помещения.
Колокольчик на двери призывно звякнул, возвещая о визите покупателей, но никто так и не вышел им на встречу. Джуд это понравилось. Она обрадовалась возможности спокойно, придирчиво осмотреть всякие безделушки, не вступая в разговор с незнакомцами.
Подобные места вызывали в ее душе трепет, близкий к религиозному экстазу.
Она обожала старые вещи и искренне удивлялась, как не приметила лавочку раньше, частенько прогуливаясь по этой улице. О, она бы стала тут завсегдатай! Пусть у нее и не водилось достаточно денег на покупку антиквариата, она приходила бы просто взглянуть. Подышать запахом прошлого.
Габриэлла догнала подругу, заворожено блуждающую среди нагромождений старинных предметов и всевозможных диковин. Мулатка брезгливо поморщилась от пыли и показала язык своему отражению в величественном, ростовом зеркале, у которого Джуд задержалась подольше.
– Ух, ты, – восторженным шепотом произнесла Джуди, касаясь пальцами резных цветов на раме, – посмотри.
Она не знала, почему шепчет, но это показалось ей правильным. Словно любой громкий звук мог нарушить сакральную красоту момента и уничтожить все волшебство.
– Оно такое старое! – поделилась своим наблюдением Джуд, – эта орнаментика характерна для викторианской эпохи. Его, наверное, привезли из Европы…
Она вглядывалась в темноту отражения. Собственные черты в нем казались чужими и искаженными, словно оттуда на нее смотрел другой человек.
Габриэлла рядом выглядела скучающей – ей трудно было разделить восторги подруги.
– Все верно, – услышали они позади себя голос, – вы знаете толк, мисс. Это уникальное в своем роде зеркало.
Джуди вздрогнула от неожиданности и принялась вертеться, выискивая глазами говорившего.
Продавец, который до того, не то прятался за нагромождениями антиквариата, не то выходил в подсобку, показался в поле зрения девушек. И его внешность более чем соответствовала обстановке магазинчика. Очень высокий мужчина с непроницаемыми черными глазами, мефистофелевской бородкой и волосами, собранными в низкий хвост, вполне мог предстать персонажем сказки или готической новеллы.
Джуд предположила, что он цыган. Ребенком она побаивалась цыган, наслушавшись безумных баек о представителях этого кочевого народа.
Габриэлле он тоже не понравился.
– Извините, – зачем-то сказала она и потащила зазевавшуюся подругу к выходу, – мы уже уходим.
– Как жаль, – протянул мужчина.
Его черные глаза прожигали дыру у Джуди во лбу, и она испытала потребность поскорей выбраться из-под прицела этого взгляда. Но в то же время ей хотелось еще немного постоять у зеркала, чуть-чуть полюбоваться его красотой и тем, как в нем по-другому отображаются ее черты.
А этот пугающий тип словно прочитал ее мысли.
– Оно будет по вам скучать, – голос настиг девушку уже у порога, – вы ему понравились.
Джудит нервно стиснула дверную ручку. Металл стал неприятно липким от того, как у нее вспотела ладонь.
Габи ждала ее на улице – озаренная яркими лучами солнца, не способного пробиться в плотный полумрак магазинчика.
– Что, простите? – рассеянно переспросила Джуд, оборачиваясь. Она обнаружила, что двигаясь бесшумно, словно крадущийся хищник, продавец очутился рядом с ней и теперь нависал сверху, подавляя масштабом своей фигуры.
– Известно ли вам, мисс, что зеркала могут показывать умерших людей? – вкрадчиво заговорил мужчина, – если хорошо попросить. Не все, разумеется. Только особые зеркала.
– Я… – она замялась, – я что-то такое слышала.
– Это как раз такое зеркало, – продолжал он с выражением, – оно пробудилось ото сна, а это может значить лишь одно: тебя зовут с другой стороны.
Ты слышишь его? Голос с другой стороны.
Этого он, разумеется, не говорил.
– Я могу сделать хорошую скидку, – добавил продавец буднично, без прежнего мистического флера.
– Я… мне…
– Джудит! – раздался над ее ухом возмущенный глас Габриэллы.
Мулатка с силой выдернула подругу на улицу.
Джуд часто моргала, адаптируясь к дневному свету и пытаясь прийти в себя. Габи пощелкала пальцами у нее перед лицом. Прохожие и туристы с ворчанием обходили девушек, остановившихся поперек дороги.
– Эй, прием, Земля вызывает Джудит, – сказала Габриэлла, – ты забыла, где мы?! Если так, то я тебе напомню: мы в Новом Орлеане, детка. И тут на каждом шагу шарлатаны и хитрожопые гады. Будешь развешивать уши, отдашь им последние штаны. Соберись!
Джуди покорно кивнула. Она потерла глаза кулаками.
– Да, ты права, – согласилась она, хотя слова загадочного продавца никак не хотели выходить у нее из головы.
«Тебя зовут с другой стороны».
Нет – приказала себе Джуди. Не начинай. Габриэлла абсолютно права – этот город битком набит людьми, делающими огромные деньги на наивных олухах и их вере в сверхъестественные глупости. Она никогда не относила себя к их числу.
– До чего стремный мужик, а? – посетовала Габи и поежилась.
– Яви мне, зеркало, – прошептала Джуди.
Она погладила подушечками пальцев резную зеркальную раму. Выпуклые цветочные узоры были шероховатыми наощупь и вобрали в себя тепло ее кожи.
Она смотрела на него – и не могла насмотреться. Девушке трудно было поверить, что это сокровище теперь принадлежит ей.
Джуд было абсолютно плевать, что этот роскошный, старинный предмет никак не вписывается в убогий интерьер ее крошечной съемной квартирки. В контрасте, который он составлял с простенькой мебелью с распродажи, даже была своя прелесть.
Так она себя утешала, четко осознавая его неуместность.
Габриэлла ее убьет, если узнает. Просто-таки душу вытрясет, когда вся правда вскроется, а это обязательно произойдет, рано или поздно. Но пока Джуд позволяла себе насладиться моментом и с головой погрузиться в охватившее ее безумие.
Безумие – вот что это такое, иного оправдания своей импульсивной покупке у девушки не было. Наступил злосчастный март, и у нее окончательно поехала крыша. Здравомыслящий человек не угробил бы кучу времени, отыскивая ту самую лавку, чтобы спустить последние сбережения на предмет, абсолютно бесполезный в быту.
Выходит, что она не была здравомыслящей.
Джуди ведь могла просто выпить таблетку снотворного, чтобы пережить эту кошмарную ночь. Не менее кошмарную, чем в прошлом году – и за год до того – и каждый раз на протяжении всего десятилетнего срока, когда наступало время очередной годовщины.
Десять лет.
Седативное валялось на прикроватной тумбочке, а она стояла босиком, в растянутой майке для сна, с клоком нечесаных волос, нашептывая какую-то ерунду старинному зеркалу.
Конечно, Джудс. Во всем виновато зеркало.
Не важно, кто виноват. Зеркало, она сама или тот мутный тип, внушивший девушке сумасбродную идею о спиритическом сеансе.
Он будто специально доставил Джуди ее приобретение именно этим вечером. Как знал, что она ворочается без сна, прочесывая интернет в поисках различных ритуалов и обрядов для связи с умершими.
Вместо того, чтобы весело провести ночь. Или, на худой конец, проглотить треклятую таблетку и уткнуться лицом в подушку.
– Яви, – повторила Джуди.
Она обратилась к своей памяти, как советовали в сети. И запретные воспоминания ожили, обрели прежнюю четкость и остроту:
Встречи с Итаном в их «секретном месте». Кислые зеленые яблоки. Его голос и книги. Шепот реки.
Белые гиацинты, тонущие в потоках грязной дождевой воды. В мартовской грязи.
– Приди ко мне, – вырвалось само собой, хотя в инструкции были другие слова.
На тумбочке пиликнул телефон. Кого-то ей призвать удалось, жаль не того, кого бы хотелось.
Джуди выругалась сквозь зубы и распахнула глаза. Она почти поймала нужную волну, но вмешательство внешнего мира испортило весь настрой. Вмешательство Габи.
«Детка, ответь. Ты как? Вызови врача, не мучай себя»
Джуд потянулась за чашкой, промочить пересохшее горло.
Сообщению предшествовала целая куча пропущенных звонков. Немудрено, что Габриэлла занервничала. Она догадывалась, что подруга не просто так отказалась посетить ежегодное празднование Марди Гра, сказавшись больной. Нужен был по-настоящему серьезный повод.
Нелепое совпадение, что на сей раз Жирный вторник пришелся на этот день.
Габи не знает. Она не поймет. Назовет Джуди сентиментальной дурой и будет сто раз права. Ведь прошло десять лет – и это достаточный срок, чтобы отпустить прошлое. Джуд правда пыталась.
Не сработала даже дистанция в полторы тысячи миль.
«Я была влюблена в своего друга детства, но…».
Чашка выскользнула из дрогнувших пальцев.
Джудит проследила, как волна влаги расползается по обшарпанному полу. Она опомнилась, недовольно прицокнула языком и ушла за веником, чтобы прибрать беспорядок.
«Я уже ложусь спать, утром наберу» – отправила она и, только откладывая телефон, заметила, что поранилась осколком керамики.
Разозлившись на себя за эту оплошность, Джуди вернулась к зеркалу, вцепилась в раму и строго посмотрела в глаза своему отражению.
– Прекрати это, идиотка, – потребовала она и передразнила, пародируя интонации матери, – да когда ты уже успокоишься, Джуд!? Что ты к нему прицепилась? Оставь его! Даже на том свете не дашь покоя! «Приди ко мне, Итан», серьезно?!
Джуд заткнулась.
Боковым зрением она уловила какое-то движение в темноте, но, обернувшись, никого не увидела. Расставленные перед зеркалом свечи создавали мистическую атмосферу и подначивали ее разыгравшееся воображение.
Пора заканчивать с этим. Выпить таблетку и спать – с сожалением признала она.
Она потянулась к ближайшей свечке, но та потухла сама собой, опережая намерения девушки. Примеру последовали и остальные огоньки, будто сбитые сильным порывом ветра.
Джуди перевела взгляд на зеркало и попятилась: за ее плечом высилась чья-то фигура. Девушка несколько раз моргнула, надеясь, что видение исчезнет, но призрак становился все отчетливее, словно сотканный из тьмы, постепенно обретающей плоть.
Она отступала назад, пока не уперлась лопатками в противоположную стену.
Зеркальная гладь пришла в движение.
Она казалась жидкой. И по ней, прежде спокойной, пошли круги, как от брошенного в воду камня. Они расходились все шире и шире, словно содержимое рамы вот-вот прольется за край.
«Давай играть, как будто стекло стало вдруг мягким, как кисея, так что мы можем пройти насквозь».
Серебряная волна вытолкнула в комнату силуэт человека, совсем черный во тьме. И сияющий шторм успокоился.
Зеркало вернулось в свою прежнюю форму. Отражение стало четким. Джуди увидела себя – побледневшую от ужаса, в теплых отблесках фонаря с улицы. И спину незваного гостя.
– О боже, – пробормотала она. Губы плохо слушались, а в горле встал ком. Смятенный разум пронзила острая игла узнавания:
– Итан!
Гость из зеркала повернулся и неверяще уставился на свое отражение. Из-за недостатка света в помещении его глаза казались черными. Он мало походил на себя прежнего.
Ничего удивительного, ведь прошло чертовых десять лет.
Он – точно не тот мальчишка-подросток, сбегавший из своей золотой клетки на остров, почитать в одиночестве. Но и не такой, как в их последнюю встречу. Другой. Как минимум, не мертвый. Но это не точно.
А чего ты хотела? Спиритический сеанс – это тебе не звонок по Скайпу – осадила себя Джуди.
– Итан… – робко позвала она.
Она проморгалась, исключая возможность обмана зрения. Она читала – это бывает. Всякое может привидеться, если шалят нервы. В начале марта с ней всегда творилось что-то неладное. Но зрительные галлюцинации – такого еще не бывало.
– Как ты это сделала? – она едва смогла разобрать слова.
Итан наконец-то соизволил обратить внимание на ее присутствие. И Джуди терялась, выбирая какой из бесчисленных вопросов задать первым. Вместо этого она опять повторила:
– Итан.
Это глупо – твердить его имя, пребывавшее в забвении на протяжении целого десятилетия. Но она была слишком напугана, чтобы совладать со своим речевым аппаратом и упорядочить сумбур в мыслях. Она захлебывалась словами. Они теснились и путались на языке.
– Извини, – хрипло сказал мужчина, - но я не он.
Все попытки уместить происходящее в голове окончательно потерпели фиаско.
Пока шестеренки в мозгу Джуди крутились со скоростью реактивного истребителя, тот, кто был похож на Итана, но, по его заверению, им не был, неслышно подобрался к ней. Он склонился над девушкой и подцепил ее за подбородок, вздергивая лицо к узкой полоске света с улицы. А вот прищур, с которым он придирчиво разглядывал ее черты, казался вполне узнаваемым.
Пальцы у него были ледяными.
– Где мы? Что это за место? – спросил он.
Джуд поперхнулась воздухом.
– Отвечай! – потребовал гость из зеркала.
«А можно я просто еще раз назову тебя Итаном?» – взмолилась про себя девушка. Она не знала, что сказать и не понимала, чего от нее ожидает этот загадочный тип. Вряд ли его устроит хоть один из доступных ей ответов.
Что-то подсказывало Джуд, что нет.
Реку сковывала корочка льда. Деревья спали под снежными шапками. Дни были короткими и серыми.
Джуди ненавидела зиму. Она чувствовала себя запертой в клетке.
Как-то так завелось, что зимой она не ходила на остров.
В этот раз девушка не смогла удержаться и нарушила это правило. Она страшно скучала, хотя и не надеялась найти Итана на берегу. Глупо было рассчитывать, что он притащится со своими книжками, посидеть в глубоком сугробе, но можно было рискнуть. Вдруг ему тоже надоела зима, и захотелось развеяться?
Бред. На его месте, она и сама предпочла бы сидеть у камина в особняке, а не морозиться здесь.
Джуди решила, что просто чуть-чуть постоит на берегу, послушает плеер и полюбуется тем, как течение тащит монументальные льдины.
Это было завораживающее зрелище. Мрачное, но красивое, исполненное непостижимой торжественности.
Она засмотрелась и не заметила, как стемнело, а руки и ноги одеревенели от холода. Плеер совсем разрядился. Нужно было принять поражение и топать домой, но она все стояла. Все ждала, как собака, оставленная на привязи.
Может быть, плюнуть на все? – устало подумала Джуди.
Плюнуть и заявиться к Уокерам.
Обычно она так не делала, избегая напороться на Лорну.
Ей очень хотелось увидеть Итана, но она побаивалась его мать.
Женщина была приветлива, общалась с девушкой вежливо и обходительно, но в ней было что-то отталкивающее. Что-то жуткое. От ее колючего, пристального взгляда Джуд всегда становилось не по себе. Она чувствовала себя бродяжкой, пробравшейся в роскошный дом, чтобы стащить фамильное серебро.
Серебро ее не интересовало. Ей нужно было кое-что еще.
Миссис Уокер, должно быть, это почуяла, потому и невзлюбила соседскую девчонку. Прознала задолго до того, как осознание настигло саму Джуди. И сделало эту зиму особенно невыносимой.
– Мелкая?
Да неужели! От переизбытка чувств девушка бросилась Итану на шею. Он неловко обнял ее в ответ, а Джуд едва сдержала довольное мурлыканье от того, как ей сразу стало тепло и спокойно. От него приятно пахло – горелыми деревяшками. На счет посиделок у камина она не ошиблась.
Парень отстранил ее от себя и внимательно глянул в лицо.
Джудит с огорчением нашла его исхудавшим и будто больным. Даже глаза совсем потемнели.
Итан явно собирался отчитать ее, как безмозглую малолетку.
– Ты совсем замерзла, – недовольно констатировал он, – зачем ты тут торчишь в такой мороз? Чего тебе дома не сидится? Хочешь заработать воспаление легких?
Конечно, расстроилась Джуди. Ей уже семнадцать лет, а он так и не заметил, что она повзрослела. И упрямо продолжает разговаривать с ней, как с несмышленым ребенком.
А сам то, между прочим? На ней все-таки полное обмундирование – и стеганая куртка, и шапка с шарфом, и даже перчатки, а друг был возмутительно легко одет. Пальто, скорее осеннее, нараспашку – джемпер под ним совсем тонкий, а в волосах застряли снежинки.
– А тебе чего дома не сидится?! – сердито передразнила она, – хочешь заработать воспаление легких?
Итан прищурился, но тут же улыбнулся. Боевой характер девчонки его всегда забавлял.
– Ладно, пойдем, – примирительно сказал он, и, подцепив Джуд под локоть, повел ее к берегу, – простудишься.
– Нет! – она вырвалась и преградила ему дорогу, – ты меня не прогонишь. Это уже не сработает. Я тебя, между прочим, ждала, – добавила она тише.
– Хорошо. Дождалась. Пойдем.
– Нет, – воспротивилась девушка.
Она глубоко вдохнула морозный воздух, собираясь с силами, и с неудовольствием признала, что в голове откровенный разговор складывался куда более ладно. Она провела много бессонных ночей, размышляя, как бы облачить свои чувства в слова. Времени у нее было в достатке – вся чертова зима.
Никак не выходило начать. Она молчала, выпуская облачка пара из приоткрытого рта.
– Я скучала, – наконец выдавила из себя Джудит.
Итан сделал вид, что не понял, но его взгляд изменился. Услышанное ему едва ли понравилось.
У них с Лорной были одинаковые глаза – светло-карие, желтоватые. А сейчас и взгляд сделался один в один. Прежде Итан никогда на свою маленькую подружку так не смотрел – холодно и почти с отвращением.
– Я скучала, – уже громче, увереннее повторила девушка, – я очень-очень хотела тебя увидеть.
– Заканчивай с этим, Джудс, – строго сказал Итан.
– С чем? – растерялась она.
Парень сделал неопределенный жест рукой. Пальцы у него от холода совсем побелели и отдавали мертвенной синевой. Из-за своей непомерной худобы и глубоких мешков под глазами он в целом производил удручающее впечатление. Раньше Джуди этого не замечала, а теперь забеспокоилась.
С ним что-то неладно – испугалась она.
– Что с тобой?
– Не забивай себе голову ерундой, – отмахнулся друг, поморщившись.
– Ерундой? Я не понимаю.
Джудит потянулась к нему, но Итан увернулся от ее руки.
– Зачем ты так со мной? – прохныкала она.
У Джуд была черта, которой она не гордилась, но и исправить никак не могла: такие вещи ее лишь подначивали. Она постоянно поступала кому-то наперекор, все время бежала навстречу ветру. И сейчас не смогла удержаться. Она рванулась вперед, толком не понимая, что собирается сделать, но Итан остановил ее на полпути, крепко взял за плечи и отставил в сторонку.
– Угомонись, Джудс, – пристыдил ее он, – что ты устраиваешь?
– Что я устраиваю!? – возмутилась девушка, – я ничего не устраиваю. Я просто хотела… хотела поцеловать тебя. Потому что ты мне нравишься, вот. Давно нравишься. Не как друг, как…
Вот и сказала!
– Прекрати, – оборвал ее Итан, но без прежней агрессии, а как-то устало, словно у него резко разыгралась сильная мигрень, – не хочу все это слушать. Иди домой, мелкая. Отогрейся, выспись и больше не твори херню, – он впервые использовал подобную лексику в общении с ней.