Buch lesen: «Чумовой сюрприз для Лондона»

Schriftart:

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

* * *

За окном где-то далеко шумел бразильский карнавал. В душе плескалась юная мулатка – прелестная дева, с которой я познакомился несколько часов назад.

Приятно после жаркого секса опрокинуть стопочку обжигающего рома, отхлебнуть горячего кофе, закурить сигару, открыть ноутбук. Ощущаешь себя настоящим самцом. Тем паче что прелестница в душе в два с лишним раза моложе тебя.

Еще полгода назад готовился на пенсию. А тут такой шанс… Крайнее поручение. Последнее задание. Да, как хочешь обзови. Просто мне сейчас хорошо. Несколько месяцев в Африке. И как награда три дня в Рио. Хочешь потеряться, сменить личность, сбросить «хвост» – добро пожаловать на карнавал в Рио-де-Жанейро. Сейчас март. В Москве слякоть. Мужики с выпученными глазами носятся по магазинам, сметая с полок все, что можно подарить женщинам. А здесь… Все иначе. И мне нравится в Рио. По графику через два дня вылечу в Париж, оттуда – Пекин, потом – Астана, а оттуда уже домой. На 8 Марта, конечно, не попаду, но оно и лучше. Дешевле обойдется.

Попивая кофе, попыхивая сигарой, я проверял электронную почту. Много всякого спама. Одно письмо привлекло внимание. С портала порнографии типа «Большие азиатские сиськи». Зашел на сайт, там большое количество анкет. Набрал дату своего рождения. Есть такая анкета.

Не повезло мне. Старая толстуха в своем видеообращении обещала неземное удовольствие в онлайн-общении и при реальном контакте. Скачал на компьютер видеоролик. Посмотрел еще раз. Поморщился.

Для юнца в пубертатном возрасте эта перезревшая дама будет счастьем… ну, а я… не выпью столько. Хотя, если Родина прикажет – исполню долг! Приказы не обсуждают, а исполняют.

Взял свой телефон, вытащил сим-карту, перекачал с компьютера на телефон видеоролик, набрал комбинацию цифр, и вот оно! Сообщение. «06.03.2010 г. фавела Росинья кафе Хосе Родригес». Нет опознавательного знака, нет пароля. Будет тот, кто меня знает. Надеюсь, что и я его знаю. Хотелось бы уже со всем этим делом покончить и уехать домой.

Стер из телефона, с компа всю информацию.

Еще в Школе нас назубок заставляли изучать географию столиц стран. Если предстоит работать где-то конкретно, то все новости этого города изучаются. Часами изучаешь новые дома, новые улицы. Город как живой организм. Что-то умирает – сносится, что-то строится.

Фавела Росинья сейчас стала безопасной. Относительно, конечно, как и все в нашей жизни. Это раньше, как и все, фавелы были криминогенными. А Росинья – самая что ни на есть столица криминалитета. Даже фильм был снят «Город бога». Во время карнавала там много иностранцев. Вроде пугалки-страшилки для взрослых. Мол, опуститься на самое дно столицы Бразилии. Там можно найти дешевых проституток, наркотики, можно встретить целую колонию художников, одним словом – экскурсия для любителей острых ощущений.

Наконец красотка вышла из душа. Узенькое полотенце лишь прикрывало живот. Она его кокетливо двигала вверх-вниз, пытаясь прикрыть по очереди свои прелести. А зачем их прикрывать?! К черту! К черту полотенце! К черту условности и запреты! Это моя последняя командировка! И эту девочку я буду помнить всегда! И секс-марафон опыта и юности продолжился…

Вечером я вышел в неспящий город. Смешался с толпой. Снова знакомство… Я же изображаю старого французского секс-туриста. Надо придерживаться легенды. Благо хоть натурала, а не стареющего педика. Вот тогда сидел бы в номере и пил бы беспробудно ром.

У подножия холма стояла толпа туристов. Им хотелось окунуться в бездну криминального разврата. Домики, домишки облепили высокий холм снизу, казалось, что там даже улочек нет. Мотоциклисты и мототакси за умеренную плату брались доставить вас в центр преступного мира Бразилии.

Слышалась речь со всех концов мира. Русская речь тоже присутствовала. Европейцы жались кучкой и озирались, рассматривая исподволь устрашающих мотоциклистов в кожаных жилетах. На теле были татуировки, шрамы, пирсинг. Вид угрожающий. Только русские чувствовали себя как дома. Похлопывали рокеров по плечам, фотографировались с ними. У некоторых русских были татуировки. Они сравнивали их с местными.

Изображая француза, я смешался с толпой туристов. Русские рассаживались по мотоциклам. Некоторые в пьяном угаре пытались сесть за руль.

Подошел автобус, туристы загрузились. В автобус подсели местные сутенеры, драгдилеры, они рекламировали свой товар. Кто продажную любовь, кто наркотики.

Я попросил остановить за пару кварталов до нужной остановки. Привычка. Дальше в гору пошел пешком. Ушел с центральной улицы, углубился в кварталы. На крупных перекрестках стояли полицейские и солдаты. То, что все вокруг было нашпиговано конфиденциальными источниками как правоохранительных органов, спецслужб, так и воротил теневой жизни, можно было не сомневаться.

С видом праздного гуляки вертел головой. Не хватало еще получить удар ножом в спину. А вот и нужный адрес. Полутемное помещение. Грязь. Туристы редко сюда заглядывают. Пара туристов все же сидит в обнимку с местными красотками.

– Привет!

Бармен молча смотрел на меня, стряхивая пепел от сигареты просто на пол за барную стойку.

– Бутылку рома и фейжоада. И… добрую сигару!

Деньги на барную стойку. Сдачу сгреб в карман. Продолжаю изображать туриста-идиота. Сел за стол. Попутно прикидываю, что мне может пригодиться в качестве оружия. Благо что острых специй на столе предостаточно. Глаза выест мгновенно. В любом кафе-ресторане много чем можно обороняться. Только вопрос, какую задачу ставишь перед собой. Или ты изображаешь крутого мужика и убиваешь двоих-троих, или туриста-неумеху, который последний раз дрался в школе. Тут нужно размахивать руками, жаться в угол, попутно, совершенно случайно, выводить противника из строя. Не убивая. Лишь обездвиживая. Случайно так должно получиться. Естественно.

Налил на два пальца ром в мутный стакан. Понюхал. Бр-р-р! Мой «французский» нос передернуло. Пил, конечно, и похуже. В этом районе ром готовили из старых сандалий умерших рабов-туристов. На вкус… Такой же. А вот закуска очень даже ничего.

Откинулся на жесткий плетеный стул. Ром быстро достиг мозга. Хм-м-м! В принципе, неплохо! Еще глоток. Уже хорошо. Раскурил сигару.

До встречи оставалось не более пяти минут.

Моя последняя командировка. Даже не «крайняя», а именно последняя. Из крайней ты вернулся и через некоторое время снова куда-то едешь. А тут… А тут последняя. Потом на пенсию. Возраст сорок шесть. Полковник. Можно было и до пятидесяти служить. Но! «Оптимизация штатов». Слово-то какое поганое придумало «поколение пепси». Оптимизация. Не сокращение.

Почти за год всех, кому за сорок пять, собрали в одну группу. Обозвали их контролерской группой. И стали готовить к пенсии. Мы называли себя «кондукторами». Задача вроде непыльная: мотаться по свету и, не привлекая к своей персоне внимания, следить, как сотрудники или источники исполняют задание. Они об этом не знают. Например, в назначенное время источник должен пройти мимо столба и нанести куском мела, губной помадой метку. Сидишь в кафе или доме напротив, наблюдаешь. Ведешь контрнаблюдение. Нет ли «хвоста», то ли тело пришло. Как себя ведет. Насколько естественное или мотивированное движение.

Иногда приходилось и зачищать. Вчистую. Когда агент оказывался двойником или откровенным предателем. И его деятельность ставит под угрозу жизнь сотрудника. Вот тогда мы и выписывали «билет в один конец». Наверняка где-то в тени находился еще один «кондуктор», который наблюдал за мной. И если что-то шло не так, в отличие от намеченного плана, то он был готов… Готов меня зачистить или прийти на помощь. В зависимости от поставленных задач.

Откуда знаю? Сам наблюдал, как мой сослуживец изображал уличное ограбление с летальным исходом. Задача была простая. Не справится он сам – прийти на помощь. Потом ликвидировать коллегу. Только уже не ножом, а с помощью пистолета. Наблюдать, как коллега бьет ножом не профессионально, с одного удара, а бестолково. Отслеживать, фиксировать, как держит нож, откуда пришел, как ушел, не тошнило ли его. Много чего. Потом в отчете все изложить. И ходить по коридорам, здороваться, улыбаться, шутить. За кем наблюдал – хлопать по плечу.

А сейчас я окольными путями возвращался из Африки. Не мое задание было. А пришлось перестраиваться на ходу. Чем раньше занимался? Если одной фразой – военным туризмом. Увидели, допустим, со спутника, что в таком-то безлюдном районе земного шара развернулась большая стройка. И непонятно, чего там. Вот ты и вывернись и узнай точно, что там. Военная база? Пусковая шахта? Или добывают полезные ископаемые? А какие полезные? А насколько они полезны? А можно ли там устроить диверсию? А то начнут добычу и производство и перестанут в России покупать эти самые ископаемые? Какие фирмы там работают? И много чего еще.

Вот и сейчас за Африку развернулась борьба. Точнее, не за сам континент, а за недра его. И борются между собой Китай и США. Европа тоже пытается воздействовать на свои бывшие колонии. Но Штаты работают умно, с перспективой на будущее. Они борются не только за недра, но и за души людей. Например, стало известно, что в стране Мумба-Юмба имеются залежи очень ценного минерала. Он сейчас есть, но его потребление растет. Есть перспектива роста рынка. Соваться туда просто так – опасно. Аборигены настроены не очень-то дружелюбно. Вызываются представители церкви. Католическая церковь успела себя скомпрометировать скандалами. Да и в Африке на генетическом уровне помнят работорговлю при молчаливом потворстве католиков. Мормоны тоже вроде как пугают народ.

Баптисты, протестанты – вот новый авангард. Им дают деньги. Они выезжают в этот район. И строят больницу, школу. Обращают население в свою веру. Самых талантливых детей вывозят в Штаты, Европу, обучают совершенно бесплатно. Из кого-то делают пастырей своей церкви, из кого-то – медицинских работников, учителей, политиков прозападного толка, чтобы они вернулись домой и, сами того не ведая, стали «пятой колонной», когда придет время добычи того самого природного минерала. Пройдет каких-нибудь пять-десять лет, и регион уже готов принять американскую помощь. Если надо, то там и переворот устроить можно.

И где появляется миссия, там уже крутятся установленные разведчики США. Как церэушники, изучают политический климат. Прощупывают лояльность местных вождей, князьков, прорабатывают сценарии экспансии. И военные разведчики там же из РУМО (разведывательное управление министерства обороны) обретаются. Эти рассматривают регион с точки зрения развертывания военных баз, систем ПРО, ПВО, аэродромов базирования или дозаправки самолетов. Много чего смотрят улыбчивые глаза американских разведчиков.

Где, например, разместить большой схрон под оружие и боеприпасы. Десант высадился, оружия с собой много не возьмешь. Но под видом гуманитарной помощи можно много чего завезти. Присматриваешь, где может сесть авиация или же в джунглях сделать вырубку под площадки для десанта. Или обработать гербицидами, чтобы там еще лет триста ничего не росло. Или рассмотреть вопрос о создании там военной миссии. Вот как только где-то появляется религиозная миссия, то наши разведчики тоже отправляются следом.

Не я должен был туда ехать, а другой. Но случилась досадная ошибка – ДТП в Катаре. И этот человек лежит в больнице со сломанной ногой и сотрясением мозга. Я вылетел чуть раньше для контроля. А получилось, что мне пришлось выполнять его задание. Был ли рядом «кондуктор» – не знаю.

И наши разведчики делают то, что бригада грязных шпионов из страны вероятного противника. И все в одиночку. У нас же «оптимизация штатов».

Моя командировка планировалась максимум на месяц, а растянулась на полгода.

Ничего хорошего нет в этой Африке. Прикрытием у меня был пастор из Бразилии. Вот и возвращался я через Бразилию. И вот на тебе, стоп машина! Куда меня теперь еще погонят? Если хотят «зачистить под ноль», чтобы пенсию не платить, то в принципе фавела – хорошее место. Только не эта. Здесь слишком много полиции и армии. Есть и иные, куда власти, пусть даже вооруженные до зубов, опасаются совать нос.

Глоток, затяжка. Внешне расслаблен. Турист. Заинтересованный взгляд на девушек. В Рио я перестал быть пастором, а стал французским дантистом Полем Моро. Пятьдесят лет. Умею ли я лечить зубы? Умею. Натаскивали. Сначала на манекенах, потом на покойниках. Нескольким приговоренным к пожизненному заключению вылечил зубы. Так что здесь не подкопаешься.

Развалившись на стуле, пускаю кольца дыма в потолок. Ровные кольца на одинаковом расстоянии друг от друга плывут под углом вверх. Мое мастерство на несколько секунд привлекает к себе внимание девиц. Это хорошо. Я же турист. Мне хочется новых приключений. В том числе и сексуальных. Вот, девушки, смотрите, какой я самец! Я умею вот так!

Ровно в назначенное время в кафе ввалился турист в окружении двух красавиц. Он что-то громко говорил на ломаном португальском подругам. Потом, обращаясь к бармену, широко махнул рукой:

– Две бутылки лучшего шампанского!

Плюхнулся на стул за ближайший к барной стойке столик. Барышни, что-то щебеча, уселись рядом.

Турист сидел ко мне спиной. Но эту спину я узнаю в толпе. Командир! Генерал… Какая разница, какой генерал. Какая у него приставка «майор», «лейтенант», «полковник». Генерал, и все!

За глаза Шефа называли Потапыч. Не из-за отчества. История одна была в командировке… Вот оттуда и пошло. Ну, уж если сам Шеф вышел на связь со мной… То или совсем худо в нашей Организации, или что-то произошло в мире, чего я не знаю.

Генерал совершенно не обращал внимания на окружающих. Он всецело был поглощен своими красотками. Он производил впечатление на них.

Вот даже достал сигару. Не местную, дешевую, а кубинскую, скрученную вручную. Карманной гильотинкой отсек кусочек сигары. Достал коробок спичек. Одной подогрел сигару, от второй не спеша прикурил, поворачивая ее вокруг оси. Без суеты. Движения опытного курильщика. Все очень красиво смотрелось со стороны. Первая затяжка. Облако ароматного дыма окутало столик и расползлось по всему помещению.

Все посмотрели на Шефа и втянули ароматный дым, оценивая качество сигары. Все хорошо. И генерал молодец. Но я-то точно знаю, что он не курит. Я увидел все, что надо было увидеть. Встреча в 11.00 вечера. Две спички похожи на цифру «11». Оборотная сторона спичечного коробка, когда сигара была раскурена, легла кверху. Значит, вечером. А название… Название было написано на коробке спичек.

Я увидел, что хотел. Надо уходить. Замахнул очередную порцию антифриза под видом рома, положил мелкую купюру на стол под пепельницу. На чай. Недопитую бутылку рома прихватил с собой. Удаляюсь, не привлекая к себе внимания.

Заведение Rio Scenarium известное в городе. Центр города, работает ночью. Туристов там много, кухня великолепная.

Погулял по городу. Покрутился. Сложно проверяться в толпе – не висит ли у тебя «хвост». И знать надо наверняка. Вот праздный турист и шлялся по городу, отсекая слежку. Время. Время. Время. Его много для праздника и мало для работы. Возле ресторана полно народу, страждущих попасть внутрь.

– Мне заказан столик.

– На чье имя?

– Поль Моро.

Сверяются со списком.

– Да. Проходите.

Народ уже от души веселился.

Заказал выпивку, закуску. Как все, смотрел программу, аплодировал. Ровно в назначенное время меня хлопнули по плечу:

– Поль? Поль Моро!

Поднимаю глаза. Шеф.

– Старый потаскун! – говорит он на африкаанс.

– От такого слышу! – отвечаю я с акцентом.

На африкаанс разговаривают в Африке. В основном в ЮАР, Намибии. На остальной территории он также распространен. Как в странах бывшего СССР, когда нужно разным народам пообщаться, они говорят на русском. Ну а африканцы – на африкаанс. В командировке я поднатаскался в языке, но не так, чтобы вести непринужденную беседу. Больше слушаю и вникаю.

После падения режима апартеида в ЮАР белые эмигранты расползлись по свету. И язык встречался много где. И вроде нет ничего необычного, что два эмигранта встретились на карнавале. Со стороны очень прилично смотрится.

– Ну как ты, Поль? Рассказывай! – Он пересел за мой столик.

– Я лучше послушаю.

– Какой ты хитрец! Ты все понимаешь, что я говорю?

– Пока понимаю. Если что-то не так, то спрошу.

– Надо еще покататься.

– Это пожелание?

– Ты когда-нибудь слышал от меня пожелание?

Он говорит весело, смеется. Периодически хлопает меня по спине. Два друга встретились. Говорят на малопонятном языке. Ничего страшного. Тут все говорят на родных им языках.

– Не слышал.

– Устал?

– Тебе-то не все равно? Жалеть будешь?

– Ага! И сопли вытру! И утешу!

– Других под рукой нет, что ли?

– Другие есть. Но их показывать нельзя. Похоже, что они засвечены.

– Все? – Вот это новость! – изумился я.

Спина мокрая от пота. Всех сотрудников засветить! Этого не может быть! Что-то не так.

Потапыч скосил глаза:

– Что, не по себе?

– Ага.

– Помнишь полковника Полякова?

– Это не у нас. Он утащил с собой много информации, в том числе и по «кротам». Тогда провалы за провалом шли обвалом.

– Правильно.

– У нас свой такой отыскался?

– Так вот, у нас все сложнее. Ущерб еще не оценен. Но предварительно он такой, что Резун-Суворов, Гордиевский, Сметанин, Калугин и еще много кто не нанесли такого вреда.

– Он ушел?

– Ушел.

– И кто он? Я знаю его?

– Его никто не знает.

– Чего?

– Того. Одновременно исчезли четверо офицеров. Начальник архива. Начальник отдела департамента кадров. И еще двое…

– Не понял…

– А тебе понимать и нечего!

Пауза. Потапыч курит. Он хлопает меня по-приятельски по плечу. Только рука тяжелая. Плечо отваливается от этих похлопываний.

– Все имели доступ к личным делам сотрудников и к личным делам агентуры.

– Кому попало в руки?

– Американцам.

– Твою душу маму!

– Угу.

Пауза.

– А можно с этого момента поподробнее? И хватит держать мхатовские паузы.

– Ты что, Интернет не смотришь, не читаешь?

– Знаешь, Шеф, когда я был на родине великого и могучего языка африкаанс, то у меня не было никакой связи. Только, пожалуй, голубиная почта. Но новообращенные христиане настолько голодны, что слопали бы божью птицу со всей моей почтой. Я здесь, – взглянул я на часы, – пятьдесят часов.

– Это не помешало тебе снять девку, вместо того чтобы изучать новости Интернета и анализировать.

– Угу. Последняя командировка. Для легенды. Не снял бы девочку, так пришлось бы самому сниматься как старому педику. Хватит мне пудрить мозги. Рассказывай!

– Не хами.

– Я в двух шагах от пенсии, как и ты, так что давай, выкладывай.

– Так вот, мой юный друг, если бы ты удосужился запустить анализатор, дайджест новостей, то узнал бы многое. Например, как в странах и окрест них, где намечаются цветные, особенно исламские революции, высылают наши резидентуры под крышей диппредставительств.

– «Пряников» тоже изгоняют (разведчики под видом торгпредств)?

– Их тоже. В этих странах и в соседних тоже. Списки исчерпывающие. И точно в цель. И еще… Нелегалов и агентуру арестовывают или «чистят». Провал за провалом. Громадные потери.

– Под ноль?

– Наголо.

Это надо переварить. Я плеснул себе в стакан ром. Глоток вполстакана, сигарету в зубы, затяжка вполсигареты.

– Ты пьешь и куришь как русский.

– Это точно – хмыкнул я. – И что с «кондукторами»?

– Наши дела были изъяты и готовились под сокращение. И неинтересны были мы. Пенсионеры. Поэтому только мы и остались невидимками. Но опять же все условно. Достоверно неизвестно, может, кто-то из пропавших и знал кого из отдела или всех.

– С каждой секундой все веселее и веселее. – Я сунул сигарету в рот.

– Интересен способ доставки информации адресату. Необычный.

– Ну-ка, ну-ка.

– Мальчишка двадцати лет, больной паранойей, угоняет у отца машину. С соблюдением всех правил доезжает летом до Украины. Там идет в посольство США и передает им большую флэшку.

– Да ну!

– Вот тебе и «ну»! Да!

– Слишком много риска.

– Но необычно.

– Очень необычно.

– И что с больным? – спросил я.

– Машина сбила в Киеве. Наглухо. Запаковали в цинк и родителям в Россию.

– Эксгумировали?

– Спрашиваешь. Всех экспертов на уши поставили. Наезд. Потом контрольный в голову. Дважды.

– Пули?

– 9 мм. Может, и «ПМ». Пули навылет. Не идентифицировать. То, что у покойного нет затылка, украинские патологоанатомы не заметили, тоже подозрительно. Родителям не хотели отдавать тело, предлагали похоронить или кремировать.

– Два раза для «контроля» что-то многовато.

– Согласен. Нечто вроде постскриптума.

– Пули кучно легли? Может, кто-то психовал. Вот и палил направо и налево? Хватило бы ДТП.

– Сам много не знаю. Вчера только ознакомился с бумагами. Никто глубоко и не копал. Пока еще. Нет сил, средств. Все боятся пошевелиться. В Офисе, как пошли провалы, сидят как мыши. Тихо. Лишь бы его не тронули. Поэтому излагаю только факты.

– Что известно про сотрудников, которые предположительно перебежчики?

– Вообще ничего. Пропали на следующий день после того, как пацан вошел в посольство США в Киеве и вышел из него. Ушли на службу – и с концами. Семьи ничего не знают.

– И никто не знает, кто из них предатель?

– Абсолютно.

– Сговор исключен?

– Четверо? Не знаю. Вряд ли. Все в Центре на ушах. Погоны летят как осенью листья.

– А толку-то? Кто перебежчик, неизвестно. Нанесенный ущерб, исходя из доступа к информации, неизвестен.

– Урон максимальный. Задействовали законсервированную агентуру.

– «Консервы» в ход пошли?

– Еще как! Как авангард.

– Труба дело. Они же все завалят. Все и всех.

– А что делать?

– Ничего. Лучше никак, чем вот так. Сколько из них рабочих? Сколько не двойных агентов? Что они еще могут?

– Кто-то хорошо работает. Кто-то плохо. Но денег надо для них!!!

– Правильно. Они были законсервированы еще в годы социализма. Тогда и основа вербовки была «идейно-патриотическая», то есть бесплатная. Идеология кончилась. Теперь мир стал обществом потребителей. Услуги стоят дорого. И за протухшими консервами нужен пригляд? Так?

– Правильно. А контролеров осталось мало. Работы много.

– И уровень «засветки» возрастает. И возможность поимки тоже стократно увеличивается. Вероятность ликвидации тоже?

– Увеличивается! – Командир с радостным видом хлопнул меня по плечу, как старый друг, вспомнивший забавную историю из прошлого.

– Я понимаю, что мы встретились не для того, чтобы ты мне рассказал, как провалы идут один за другим.

– Какой ты догадливый!

– И?

– Давным-давно, на закате советской власти, в Ленинграде, в Академии связи, обучался офицер из ГДР. Гауптман Ланге. Рихард Ланге, – проговорил Шеф.

– Lange в переводе длинно. Предки, значит, у него знатные были. Большие. Длинные. Высокие.

– У этого Рихарда родословная, что у собаки с выставки. Мы с тобой в сравнении с ним – дворняги безродные. И сердце у него большое. Как фамилия. Любил он русскую девушку.

– Понятно. «Медовая ловушка»?

– Если бы, – усмехнулся Потапыч. – Девчонка была студенткой. Подрабатывала официанткой в пивнушке, что рядом с Академией.

– Так вроде холостых офицеров не направляли учиться?

– Этот – исключение. Семи пядей во лбу.

– Отличник боевой и политической подготовки?

– Что-то вроде того. Полиглот. Плюс прекрасно разбирался в связи, технике.

– Многостаночник, – похвалил я.

– Угу. Стахановец. И вот русская красавица разбила ему сердце. Вдребезги. Или он ей. Неизвестно. История, покрытая тьмой веков. Особист прознал про эти шашни. Грех не воспользоваться. Тем паче что отчитаться надо по вербовкам иностранцев. Деваха напрочь отказалась от сотрудничества. Опер не нашел ничего лучше, как стукануть в комитет комсомола вуза. Девушку выгнали. Она уехала в свой родной город, черт знает куда. Ланге доучился. Потом уехал в свою Германию. Затем случилась перестройка, и сам помнишь финал. Ланге приезжал в 1992 году в Санкт-Петербург, пытался наладить какой-то бизнес – не получилось. Вернулся домой. Особо тогда и не отслеживали – ни сил, ни средств не было, и все думали, как выжить.

– Искал девушку?

– Неизвестно.

– Судьба этой провинциалки?

– Сумели лишь установить, что особисты направили по адресу ее проживания бумагу. Что, мол, подстилка иностранная. Ни работы, ничего. Как раз перестройка. Еда по талонам. Девушка вскорости умерла, то ли от болезни, то ли еще отчего.

– Померла, значит, паночка.

– Померла. Померла.

– Как звали покойную?

– Татьяной.

– Ох уж мне эти провинциальные барышни! Все о любви мечтают. И огни большого города манят, как мотыльков огонек свечи. Да и замуж за иностранца невтерпеж, да еще за офицера! Жаль девочку.

– Жаль. – Шеф кивнул. – О ней прочитаешь сам на сайте. Там мало что имеется. Фото да выдержки из биографии.

– Сайт с толстыми уродливыми тетками?

– Понравился?

– Анкеты сам выбирал?

– Нет. Аналитики. Скажи спасибо им, что геев тебе не показывают. Или трансвеститов, транссексуалов и прочих извращенцев.

– Мы с тобой встретились не для того, чтобы ты мне рассказал трагедию на заре перестройки?

– Правильно. Ланге вышел на связь.

– Больше двадцати лет молчал в тряпочку, а сейчас проснулся? Возвращение живых мертвецов? «Консервы» вылезают из жестяной банки?

– Хорошее сравнение.

– И как он вышел?

– Прислал открытку на указанный ранее адрес, при вербовке это было обговорено. Хозяин почтового ящика – бабулька, которая еще, наверное, руководителя царской охранки Зубатова помнит. Раньше она на особистов работала. Потом ее за ветхостью возраста и произошедшими реформами списали на пенсию. В результате чего-то там ее дело попало к нам. Мы же теперь и платим ей пенсию как ветерану Второго колчаковского фронта. Пришла открытка, она позвонила особисту, и телефоны сменились, и человек исчез.

– С этого места поподробнее. Как исчез?

– Ушел на пенсию.

– Поясни. Ушел сам или «ушли» его?

«Ушли» – у нас так часто говорили, когда зачищали сотрудника «под ноль».

– Сам ушел на пенсию. Воды много утекло. После развала Союза он уехал на родину. Украина. Питерскую квартиру поменял на киевскую. В столице Украины служил в местной «безпеки». Последнее упоминание, что подвизался консультантом в разведке в Монголии. Информация старая. Старинная.

– Что-то много совпадений. Центр начал расконсервацию архивной агентуры, а тут сам один из «мамонтов» выходит на связь. Не нравится мне все это. Я давно не верю в случайность совпадений.

– Случайности не случайны? Так?

– Сам-то, старый, веришь в совпадения на коротком временном отрезке времени?

– Как и ты. Не верю. Никому. И ни во что.

– И что там в открытке?

– Как положено. Тайнописью записано, что располагаю сведениями, которые спасут Россию от страшной трагедии. За информацию прошу три миллиона евро.

– Знаю я такую информацию. У английской королевы начался климакс, и она не сможет родить наследника для российского престола. И аппетит у этого немца в соответствии с его фамилией. Großen Appetit. Вряд ли какая информация стоит таких одноразовых выплат. Видать, у мамонтов мозг вообще растаял после выхода из коматоза.

– Наверное. А теперь слушай боевой приказ. Тебе необходимо ровно через три дня прибыть в город Лейпциг. Там начинается ежегодная книжная ярмарка. 7 марта в 20.00 по адресу, который прочтешь на груди дамы азиатской наружности, состоится встреча. Расконсервированный агент из Штази встретится с самооттаявшим агентом Конфуцием.

– Это псевдоним бравого гауптмана с родословной потомственного ризеншнауцера?

– Именно. Слушай дальше, – продолжил командир. – Ты – наблюдатель. Забронирован номер в социальном доме на твой паспорт. Отслеживаешь встречу. Ланге должны передать кредитную карту на пятьдесят тысяч евро. Аванс. После встречи бывший контрразведчик ГДР должен тебе позвонить. Просто один гудок и отбой. Тогда вы встречаетесь по другому адресу через три часа. Оцениваешь информацию.

– Как я ее оценю? По вкусу, запаху, цвету? Информация должна соответствовать нескольким критериям: относимость, что относится к компетенции. И вообще, при лучшем раскладе, что там звено цепочки многоходовой комбинации. И никто не знает, что это направлено против нас. Своевременность. Достоверность. Я не смогу оценить. Тогда смысл всего? Мне нужно тело рядом, чтобы оно могло сделать вывод. Я буду лелеять это тело. Охранять. За пивом немецким в лавку бегать. А в случае угрозы компрометации или захвата тело будет ликвидировано тихо и безболезненно. Легкий сон с приятными сновидениями. И все.

– Помощников, советников не будет.

– И даже если я поверю, так я должен отдать деньги? Ты сам меня потом на дыбу вздернешь первым, требуя отчета за народные деньги!

– Вздерну! – Потапыч довольно хохотнул, отхлебывая ром большими глотками. – Старайся. Копай. В идеале – вывези немецкого Конфуция к нам.

– Смотрю, за мое отсутствие в Центре многие сошли с ума. Как вывезти?

– Тебе и карты в руки. Думай.

– Запасной вариант?

– Если что-то не так – «чистка». Всех. Лучше не получить, но и не дать утечь к противнику.

– Где этот супершпион работает? Что известно о его новой жизни?

– В японском посольстве в Берлине. Водитель посла. Так как он полиглот, то, оказывается, знает японский язык. После разгона ГДР бывшему военному сложно найти работу. Вот и пошел в посольство. Уже много лет работает. Близко сошелся с послом. Друг семьи. Вот и предполагают наши аналитики, что это связано с нашим Дальним Востоком.

– М-да. Как его тезка Рихард Зорге.

– А вот ты теперь и разбирайся.

– Деньги я ему должен отдать или просто получить информацию и покинуть арену цирка с высоко поднятой головой? Или сразу… в расход? Как Гитлера из пулемета за сараем.

– По обстановке, – уклончиво ответил командир.

– Угу. Всплывает консервная банка из небытия. На встречу с ней идет другая консервная банка. И когда они взрываются, то рядом стою я. Если всех их пасет контрразведка или полиция, то я засвечен как на сцене. Меня берут под окорока и на вертел. Так? Ты сразу скажи, что мне не хотят пенсию платить. Желают сэкономить бюджет пенсионного Управления. Или рядом будешь стоять ты или еще кто, и если что-то пойдет не так, сразу всех присутствующих распылить на атомы. Что молчишь?

– Не кипятись. Мне самому все это не по душе. Новые аналитики так предложили. Директор утвердил.

– Что за новые аналитики? Старые-то куда делись?

– В головной конторе сейчас бедлам. Правительство натравило всех собак на нас. Я же тебе говорю, что погоны, головы слетают ежедневно. У кого сдают нервы – уходят сами. У кого не сдают – увольняют по оргштатным изменениям. Сейчас пойдешь по коридору – поздороваться не с кем. Новые лица. Мальчики-мажоры. Нос кверху. Делят командировки под прикрытием диппаспортов в США и Западную Европу.