Buch lesen: «Клеймо бандита»
Глава 1.
Соня…
Мне пришлось сюда прийти, хотя по клубам я не ходок. Мне важнее деньги заработать, чтобы учебу оплачивать. Да матери в деревню отсылать. А сегодня вместо того, чтобы готовиться к зачету, я тут торчу. А все потому, что соседка по комнате общежития написала, что ей очень срочно нужна моя помощь. А так как она меня не раз выручала, занимая денег, то я не могу ей отказать.
Только вот в чем именно будет заключаться моя помощь, не знаю.
– Сонька! – слышу крик в шумных басах музыки и оборачиваюсь. Катя бежит ко мне на своих огромных каблуках, хватает за руку и куда-то тащит.
– Кать, мне больно! Ты бы хоть объяснила. Я думала, ты тут при смерти, а у тебя все нормально.
– Сейчас, сейчас, – она толкает меня куда-то к стене, и по ее растекшейся туши я вижу, что дело действительно плохо. Она всегда идеальная. Макияж, шмотки, манеры. Работает в службе эскорта. Поэтому деньги всегда есть. Она и мне предлагала, говорит, я подхожу, потому что светленькая и чистенькая, но я так не могу. Хотя думала, конечно. Денег будет побольше. Кроссовки себе новые куплю, а то эти пятый раз заклеиваю. Но если кто-то из деревни нашей узнает, мама руки на себя наложит.
– Короче, я на бабки попала. На большие. Помоги!
Тут возле нас появляются два амбала, таких крупных и страшных, что у меня дар речи пропадает. Один берет Катю под локоть, а другой меня. Я смотрю на Катю, а та глаза большие делает и шепчет.
– Придумай что-нибудь.
– А что я могу? – шепчу в ответ, пока нас как кукол ведут вглубь толпы к двери, задрапированной тканью. И стоит оказаться внутри помещения, квадратного и полутемного, я тут же себя голой ощущаю под взглядами десятка пар мужских глаз. Они сидят, развалившись на диванах, употребляя алкоголь. Но все эти лица кажутся мне серыми, потому что я сразу понимаю, кто тут главный. Он сидит чуть в стороне, в расстегнутой рубашке, помешивая в бокале светлой жидкости кубики льда.
– Так, так, Катюша, привела подмогу. Сама уже не справляешься?
Его голос настолько бархатный и грубый одновременно. Он проникает под кожу, он как хлыст бьет по всем нервным окончаниям. Я сглатываю, потому что не могу оторвать взгляд от его мужественного лица. Я думала, таких не бывает. Я думала, такие только в кино. Злодеев играют. С бородой, со шрамом на веке. С волосами, собранными в хвост. Его бы точно взяли. Потому что такого захочет каждая. Потому что такого легко полюбить, потому что таким не отказывают.
Он снял одну ногу с другой и выпрямил спину, смотря прямо на меня.
Я же с трудом, но перевожу взгляд на Катю, на ее внешний вид, который в этом свете выглядит другим. Потрепанным, словно ее терзали волки. И до меня доходит.
– Нет, Кать.
– Сонь, ну что тебе стоит, я тебя столько раз выручала.
– Что мне стоит? Я ни разу этим не занималась.
– Девочки, очень долго болтаете, – слышу его смешок. Поворачиваю голову, а он уже поднялся и идет к нам. Катя даже шаг назад делает, но упирается спиной в амбала. Господи, что он с ней делал, если она так реагирует. – Мышка, посмотри на меня. Ты, кажется, даже не поняла, для чего тебя привели.
Я качаю головой, упираясь взглядом в его грудь, на которой набиты лапы тигра, царапающие кожу. Настолько натурально, что хочется потрогать. А запах такой, что смутит и монашку.
– Твоя подружка потеряла брюлик. Довольно дорогой. Последние полчаса отрабатывала за него со всей нашей компанией. По очереди. С каждым.
– Боже….
– Нет, его среди нас не было, – ржет главарь, а остальные подхватывают. – Так вот, я сказал ей, что за тот брюлик ей придется работать всю ночь. И я так понимаю, что свою участь она решила разделить с тобой. Я сначала отказался, но она упомянула, что ты целка. Очень, очень красивая целочка.
Он вдруг коснулся моей груди, а я его на автомате ударила, но ощутила, как полыхает место касания, а соски предательски ноют. Мне противно должно быть, а я думаю о его крупных пальцах и широкой груди.
– Так вот. У меня никогда не было целки. И я сказал, что готов заменить тебя на нее.
– Нет, – качаю головой, поднимая взгляд. – Я не могу.
– Я даже готов сегодня пожалеть тебя. Я растрахаю только одну твою дырку. Или твой милый, маленький ротик. Или мы продолжим с твоей подружкой.
– Софа, пожалуйста, я не выдержу, я просто умру, они же звери, – вцепляется она в меня, а мужики гогочут. Многие из них уже расстегнули ширинки, и я тут же зажмурилась. Член мужчины не то же самое, что член быка, допустим, или свиньи. Я такие никогда не видела. Да и не думала, что увижу, пока учебу не закончу.
– Мышка? – он грубо взял меня за подбородок, а вторую руку потянул между ног, крепко сжав мою попку через промежность, практически поставив меня на цыпочки. А я понимала, что никогда себе не прощу, если брошу подругу, которая была моим единственным другом весь последний год.
– Перед? Зад?
– Рот, – думаю, это будет не так ужасно, к тому же это, наверняка, как сосать конфету. Уже завтра я про это забуду. Все лучше, чем девственности лишиться.
– Да? Жаль. Я надеялся на твою узкую киску.
– Туда я пущу только будущего мужа, – сказала я гордо, а все опять рассмеялись, а главарь громче всех. Но тут же смолк, внимательно взглянув мне в глаза.
– Повезет же ему. На колени.
Я сначала даже не понимаю, что он имеет в виду.
– Что?
– Ты сказала, что будешь сосать, на колени, Мышка, пора исполнять обещанное и показать, какая ты настоящая подруга.
Я резко посмотрела на Катю, но та отвернулась. Зарделась. Но ее тут же пихнули кому-то в ноги и буквально втолкнули член в рот. Я ахнула, но тут же вскрикнула, когда главарь взял меня за косу, сильно потянув.
– Мое терпение на исходе.
Я чувствую, как слезы унижения начинают течь по щекам, но он уже пихает меня на колени и расстегивает ширинку. Из его штанов вываливается чудовище, и я шире открываю глаза. Половой орган такой огромный, со взбухшими венами, что, кажется, сейчас лопнут.
Я не смогу это в рот взять, просто не смогу. Качаю головой, но слышу рык, и пальцы давят мне на щеки.
– Рот открывай, шире. Язык наружу. Теперь головку облизни.
Я подчиняюсь, чувствуя просто обволакивающий запах мускуса. Закрываю глаза, шумно выдыхая. Я ведь сама на это подписалась. Я сама согласилась, ради подруги. Я сама. А то, что все смотрят. Так можно представить, что я не здесь, а в шикарном номере отеля. И сейчас у меня брачная ночь с любимым. Можно представить, что я делаю приятно мужу. Для мужа я готова на все. Так что смело провожу кончиком языка по гладкой головке с солоноватым привкусом.
– Не, так мне не нравится, – усмехается мой «не муж» и вдруг пихает мне весь размер в горло. Так глубоко, что срабатывает рвотный рефлекс. Но главарь тут же выдергивает член, давая мне прокашляться, но сразу запихивает обратно, несколько раз толкаясь на всю длину. В какой-то момент заставляя меня упереться носом в его волосатый пах. Я упираюсь руками в его широченные бедра, пытаюсь вытолкнуть это языком, но главарь не дает мне освободиться. Дает отдышаться и снова начинает истязание моего рта. Уверена, что муж был бы нежнее. Учил бы меня, а не вынуждал снова и снова задыхаться от размера, который еле помещается мне в рот.
– Зубы, сука, убери, пока не выбил, – впивается он пальцами в мои волосы, делая очень больно, и начинает буквально насаживать мое горло, как на деревянный твердый кол, который, кажется, становится только больше. Разбухает до невозможности, пока вдруг внутри не стреляет горячая, тугая струя, бьющая мне прямо в горло. Я еле успеваю глотать, а семя все течет и течет, стекая по подбородку и моей футболке.
– Неплохо для целки, – усмехается это чудовище, пока водит членом по моим влажным губам, бьет по щекам. – Еще пару уроков и будешь сосать как отборная шалава.
– Обойдусь, – говорю хрипло, отталкиваю его бедра и еле-еле, но встаю. – Мы свободны.
Рядом роняют зареванную Катю.
– Конечно. Я свое слово держу. Но если захочешь повторить, ты знаешь, где меня найти.
– Не захочу, – стираю со рта остатки влаги, смотря в эти жестокие, безжалостные глаза. Помогаю подруге встать и, не оглядываясь, выхожу за пределы камеры пыток. Как мне забыть этот кошмар. Добравшись до туалета, я первым делом сплёвываю остатки спермы, потом умываюсь и умываю подругу.
– Ты так меня выручила, – шепчет она, сидя в углу. – Я думала, они меня до смерти затрахают.
– Давай забудем этот инцидент, ладно? И никогда не будем это упоминать.
– Мне придется искать новую работу, – ноет она, а меня потряхивает, пока умываюсь холодной водой и в зеркало заглядываю. Кажется, на сегодня наша дружба дала трещину. Кажется, сегодня я стала другой.
– Почему? Ты же работаешь в агентстве, как его, сопровождения. Эскорта.
– Ну да, а он его хозяин. Абрамов Захар Александрович.
Вода не помогает. Я до сих пор чувствую вкус сладковатой спермы во рту, кажется, этот запах въелся в меня до основания. Сглатываю слюну, пытаясь вспомнить все, что говорила Катя про своего начальника. Почему-то я представляла этого сутенера другим. Обрюзгшим, с золотой цепью на шее, с огромным пузом. И, наверное, было бы проще, будь он таким. Наверное, я бы побыстрее смогла забыть этот вечер.
Мы входим в душное помещение клуба, идем к выходу. Я тороплюсь, тяну за собой Катю, только сейчас осознавая, что наконец произошло, и ком в горле становится только больше. Я только что сосала мужику, которого видела в первый раз в жизни.
Раньше у меня была честь, которую я как подарок хотела вручить хорошему парню. Это все, что у меня есть. Вернее, все, что было. А теперь я запачканная каким-то сутенером, который не смог разобраться со своей сотрудницей.
Мы выходим в прохладу ночи, и я спешу к дороге, чтобы вызвать такси и поскорее оказаться как можно дальше от этого места. Если бы так же быстро можно было убежать от ощущений, которые наполнили все тело. Еще там они мешали сосредоточиться на ненависти. Казалось, что если сейчас этот ужасный человек захочет начать меня насиловать, то я соглашусь. Потому что… Потому что… Блин, почему по телу дрожь, а между ног так мокро?
– Соф, там машина нас ждет.
– Что?! – раздраженно отзываюсь я, и она тянет меня в сторону дорогой иномарки. Пофиг. Сейчас я соглашусь, но завтра же съеду из комнаты Кати. Кто знает, сколько еще раз она будет попадать в такие передряги. Содрогаюсь от запаха, в машине он чувствуется острее. И если на мне одно грязное пятно, то она как будто сверху донизу измазана этим. Раньше я не придавала значения ее профессии, но сейчас, кажется, осознала весь ее ужас. Хотя, чем я лучше?
– Соня, ну извини…
– Я же попросила, забудь, – злюсь я. Как же бесит, она теперь всегда будет напоминать? Я закрываю глаза, но в голове все равно он, его тело в расстегнутой рубашке, его член, который шлепает по моим губам или врывается сквозь них. Через сколько его образ размоется и останется лишь фантомным пятном в моей памяти? Неделя? Месяц? А может быть всегда я буду чувствовать себя виноватой перед мужем, которого ещё не существует, только потому что сосала у всех на виду. У всех на виду… Кошмар. А если кто-то снимал?
Закрываю лицо руками, содрогаясь от рыданий, и когда Катя пытается меня обнять, отпихиваю ее. Зло. Некрасиво. Но мне так легче.
А дома запираюсь в ванной и долго-долго чищу зубы, тру себя мочалкой под струями очень горячей воды. Помогает, но немного. А в кровати накрывает окончательно, меня трясет, а между ног почти фонтан. И я не могу уснуть, чувствуя там яростный зуд.
Ладно, в конце концов я уже занималась этим. Просто провести пару раз по влажным складкам и кончить. Но не получается. Тело напряжено до предела, соски горят огнем, а кончить все равно не получается.
На утро просыпаюсь еще более злой и раздраженной, сразу собираю вещи, чтобы переехать.
– Соф?
– Я не могу, Кать. – сажусь на кровать, напротив взъерошенной с утра Кати. – Смотрю на тебя и начинаю вспоминать.
– Мы же столько дружили.
– Да, и я готова была ради тебя на все. Но, наверное, лучше бы убили меня.
– Ну слушай, мне кажется, ты передергиваешь, – уже и она злится. – Ну отсосала, что такого? Ты же целка до сих пор, мечтай дальше о своем принце.
– Ты не понимаешь?
– О, нет, не понимаю! Все женщины это делают! А ты-то чем лучше?
– Да не лучше я, просто это… – я даже не знаю, как объяснить. – Грязно!
– А я? Вчера меня по кругу пустили!
– Но ты сама виновата! И для тебя это не проблема. Сегодня отлежишься, а завтра снова в бой – сосать чужие письки,
– А что, по-твоему, лучше в кроссовках рваных ходить?! – орет она. – Лучше постоянно просить взаймы? Лучше выглядеть так, словно на паперть собралась?
– Да пошла ты! Зашкварно со мной общаться?
– А если и да? С тобой же не выйдешь никуда, засмеют.
– Ясно, – вот почему она никогда никуда не берет меня с собой. Ей стыдно. А мне стыдно, что мы вообще дружили. Ну и ладно. Собираю свою сумку, забираю ноут, мишку, которого мне еще мама покупала в первом классе, и, задрав подбородок, иду к коменде.
Она качает головой, но все-таки находит мне комнату, еще меньше, чем была, но зато я буду здесь жить одна. Сев на кровать, на меня вдруг навалилась вся тяжесть одиночества. Нет, у меня есть одногруппники, но они появляются, когда надо что-то списать, а так Катя была единственным другом. А теперь? Теперь я одна.
Ну вот, мишка составит мне компанию, прижимаю к себе игрушку. Хотя так и до шизофрении недалеко. Но я все равно беру себя в руки, раскладываю немногочисленные вещи в старенький шкаф, стряхиваю пыль со штор. Морщусь от вида из окна, на курилку, где все матерятся и пьют за универом. Но зато идти отсюда ближе.
Может не все так плохо. А вчерашний эпизод я обязательно забуду, и его забуду. А он наверняка уже и не помнит, кому пихал свой отросток в рот.
До полудня занимаюсь рефератами. Сначала своим, а потом берусь за чужие. Только так и можно заработать денег. Из мира цифр меня вырывает стук в дверь.
Наверняка Катя пришла просить прощения. Мне почему-то даже совестно перед ней, да и помириться, наверное, уже хочется. Ее болтовня разбавляла мои серые будни.
Я не спрашиваю, открываю дверь и ахаю, когда на пороге вижу не Катю, а ее начальника.
С коробкой из обувного магазина, в черной футболке и улыбкой от уха до уха. Только в ответ на нее хочется только сглотнуть. И не смотреть на мышцы под тканью, на руки, забитые до самых ладоней.
– Я больше не живу с Катей, – все, что приходит на ум.
– Если это приглашение, Мышка, то я только за, – усмехается. Тут же толкает меня в грудь, делает шаг вперед и закрывает за собой дверь на щеколду. Боже…
И если вчера мне было страшно, то сегодня меня буквально обволакивает паника.
Сегодня рта ему будет недостаточно, я вижу это по глазам, сверлящим меня насквозь, по напряженной позе, словно прямо сейчас он готов на меня накинуться. Он здесь, чтобы поиметь меня. Никаких других причин его появления я не вижу.
– Помогите! – кричу, пытаясь оббежать его, но он ловит меня поперек живота и кидает на узкую кровать. Я хочу его толкнуть, но он ударом переворачивает меня на живот. Давит на голову одной рукой, коленом прижимая ноги.
– А я-то думал, мы поговорим просто, подарок вон тебе принес, а ты сразу в постельку, ненасытная какая.
– Давай поговорим, – еле выговариваю в подушку, которая стремительно намокает от моих слез, цепляюсь за этот шанс, но он только смеется.
– Поздняк метаться. Пора ебаться.
Глава 2.
Это животное не собирается разговаривать. Только усмехается и касается моей мокрой от слез щеки языком. Проводит по ней, словно зверь.
– Вкусная сучка. Интересно, ты везде такая вкусная?
Я ужом верчусь на кровати, пока он стаскивает с меня штаны.
– Нет, нет, давай поговорим, пожалуйста, не надо! – истошно кричу, а получается глухо, потому что в подушку.
Но ему плевать, он пальцы грубые между тесно сжатых бедер толкает, касается завитков и дергает.
– Волосы на пизде не люблю, придется убрать. Ну значит, лизать сегодня не буду.
– Ну так найди себе другую, – может, пронесет, может, он передумает.
– Хочу тебя, – шипит он, и я слышу звон ширинки. Пальцы протискиваются между ног, касаются складок. – Ну и че ты дергаешься, все равно же мокрая.
– Это просто физиология, отпусти, я правда не хочу. Я никому не скажу, что вы здесь были.
Есть хоть шанс это остановить, хоть вздохнуть, освободиться от чудовища?
– Пожалуйста, – последнее, наивное и такое сопливое.
– Да не ной, сосать тебе вчера понравилось, значит, и это понравится, – хмыкает он и раздвигает ягодицы, приставляет что-то твердое и горячее. Паника топит, я в ней захлебываюсь, кричу, но словно в пустоту.
– Нет, нет! А-А! – что-то огромное пытается разорвать меня на части. – Больно, больно, больно!
– Первый раз, говорят, всегда больно, – наваливается он сверху, теперь не давит на голову, за волосы пятерней берет, на себя тянет, продолжая заполнять меня, создавая внутри просто адскую боль, не обращая внимания на мои крики и мольбы. Берет честь грубо, жестоко, протискиваясь до самого конца под аккомпанемент моей истерики. – Пиздец туго. Сука…
Он часто дышит мне в затылок, пальцами размазывая слюни и слезы по лицу.
– Ну давай, малышка, расслабься.
– Да пошел ты, – внутри рождается гнев такой силы, что дышать больно. Меня словно изнутри сломали, взломали что-то дикое и плохое… Мир разделился на «до» и «после»… Его палка продолжала пульсировать внутри, продолжала держать меня в напряжении. И я молила только об одном, чтобы это кончилось. Чтобы он наконец ушел. А лучше сдох. Да, лучше бы сдох.
Дура, думала самое страшное позади. Но он вдруг начинает двигать своей палкой внутри меня. Это просто невыносимо, просто невозможно терпеть. А кричать в ладонь так неудобно. Он двигается резко, жестко, не жалея мое оскверненное тело. Вторгается в него снова и снова. Вламывается, пока я глотаю слезы. Часто дышит, что-то бормочет, я почти отключаюсь, не могу этого вынести.
– Эй, – он дергает меня за волосы. – А ну-ка не спать.
– Гори в аду, – только и отвечаю ему.
– Не знаю, малыш. В тебе настоящий рай и я планирую надолго в нем зависнуть, – даже не планирует тормозить, снова и снова причиняя мне острую боль. Она конечно уже не такая сильная, скорее становится фантомной, но ненависть и злость не дают ее отпустить. Я держу ее рядом, отгоняя все, даже самые смутные мысли, что это зверство может доставить мне удовольствие. И пусть он грудь трогает, пусть плечи целует. Не нужны мне эти пряники. И кнут его не нужен. Пусть себе в жопу засунет.
Он вдруг застывает, толкается глубже и ревет зверем, пока в меня прыскает его яд, густой, обжигающий. Я чувствую запах его пота, его спермы и понимаю, что меня сейчас стошнит.
Он слезает с меня, открывает окно и долго курит, пока я лежу и вздрагиваю от боли и унижения.
– Да не реви, словно корову проебала.
– Просто уходи. Пожалуйста.
– Пожалуйста… – усмехается он и садится рядом, кровать продавливает. – На меня эта хуйня никогда не действовала.
– Тогда убирайся! Свали отсюда на хуй! – вскакиваю на кровати и ору в его ужасное лицо. Правду говорят: за красотой может скрываться такая гниль, что тошнить будет. И вдруг я падаю на кровать, под тяжесть его ладони. Он меня ударил. Ударил по лицу.
– Не матерись при мне. Тебе это не идет.
– Я при тебе вообще ничего делать не буду. Понял? Сегодня же пойду заявление на тебя напишу! Тебя посадят. И в зад изнасилуют!
Он смеётся, громко, по-настоящему.
– Ну попробуй, – он встает, натягивает джинсы, ремень, футболку. – Много, конечно, с вами, целками, возни, а по факту ничего особенного. В жопу так же узко.
– Урод.
– Ничего нового я от тебя не услышал. Короче, будет нужна работа, приходи. Теперь-то тебе нечего терять.
– Я никогда не стану шлюхой! – ору я, а он вдруг деньги из кармана достает. Много. Я столько не видела никогда, и в меня кидает.
– Уже стала, когда за подругу впряглась. Просто продешевила.
Он уходит из комнаты, даже не закрывая дверь, а я кричу во все горло от боли, от ужаса, от понимания, что сейчас произошло. А потом вдруг вскакиваю, начинаю собирать все, что он кинул. Больше десяти пятитысячных купюр. Надеваю дрожащими руками халат, открываю окно и выкидываю все деньги в окно. Они летят по ветру, и я смотрю вниз, на огромный внедорожник.
Возле него Захар. Расслабленный и безразличный. Скотина бесчувственная.
Стоит и смотрит на летящие деньги.
Показываю ему средний палец и закрываю окно.
А потом снова падаю на кровать и захожусь рыданиями, потому что прекрасно понимаю, что не будет никакого заявления.
Не будет ничего. Только стыд, боль между ног и клеймо, которое навсегда сделало меня прокаженной. Клеймо бандита.
