Следуй за мотыльком

Когда времени и того ещё не было, на краю востока шла война. Здесь драконы сражались за своё место быть на этой земле, за воздух и огонь на ней.

Это было так давно, что драконы земли, которые победили тогда –  уснув в мире и покое – окаменели в своём спокойствии.

Тогда-то время и понеслось, реками между ними.

В наши дни, теперь и сейчас, драконы окружают каменной стеной города, которые выросли из рыбацких деревень. Их лапы и ноги – лишь холмы. Бездыханные туловища покрыты лесами. Терракотовая земля осыпается и утрамбовывается, вымывается потоками дождя. Их силуэты уже мало различимы. Они спят – выстроив собою величественные горы.

А от драконов водной стихии остались лишь позвонки, разбросанные то там, то тут по воде. Глыбы костей торчат лишь смутным напоминанием о войне.

О том, что тут было когда-то морское дно.

О том, что драконы земли победили.

По истечении многих веков и по сей день, люди, которые создались из частичек снов драконов, поклоняются стихиям.

Не многие из них видят драконов на горизонте; легенды, переходящие из поколения в поколение не такие яркие. И изменчивы, чтобы их можно было понять.

Но люди, живущие тут и сейчас поклоняются воде, земле, воздуху, огню и космосу.

Отдавая свою дань драконам, их природе, земле, которую они сотворили.

Поклоняются воде, которая даёт им пищу. Ветру, который приносит дождь. Огню, который высушивает постиранные вещи и его дыму, что коптит пойманную рыбу.

А молитвы космосу, дают им силы на будущий день.

Пока драконы спят…

Время смены листьев на некоторых деревьях приходится на цветение соседних. Эти деревья облетают на фоне розовых цветков, буквально пару дней им надо чтобы на месте отвалившихся красных листьев отрасли новые зеленые лодочки. Ливневые дожди уносят их сухие листья. И тут же, даже не успев оголеть полностью, замечаешь, что новые листья выросли буквально за ночь.

Жара после смены листьев с каждым днем понемногу нарастает.

Понемногу, а потом эта жара уже пару месяцев не даёт спать. Иногда, чудится, что солнце вот-вот упадет на землю. И дотрагивается же, оставляя за собой красную землю. И теперь хочется повторить хотя бы пару дней дождей. И самое главного в нём – освежающего ветра.

Увидеть, как крадётся жаба вечером у дома, предвкушать ночной дождь.

Но выходит окунуться только в воспоминания о весне. И в тёплое море, которое должно хотя бы немного освежить мысли.

При этом цветы на деревьях распускаются и цветут же полгода. Они радуются жаре и блестят всё сильнее под лучами солнца. Бумажными розовыми цветами; они застыли арками над дверьми, на балконах. Наклонившись, тычинками в форме звёздочек, смотрящие в глаза прохожих. Обращая внимание на себя еще издалека, пушистыми пятнами возле дорог.

А вечером стена дымного тумана опускается с неба на город. Горы немного оголяются. И раскалённое солнце опускается за синий горный хребет. Туманная завеса, закрывающая то, что нужно спрятать и показывающая то, что нужно увидеть.

Круглые деревья на улицах начинают заранее подсвечиваться фонарями. Собирая в себя последний свет дня.

В какой-то момент, посередине отрезка дороги, вечера или лета, замечаешь, как возле тёплого света фонаря начинают кружится мотыльки.

Размером с ладонь. Они порхают по три, пять штук. Загадочно, и не у каждого фонаря. Невзначай. Томно. Стараются быть ближе к свету, но слишком неуклюжи и повторяют свой танец вновь и вновь. Будто ныряя и всплывая в пучине света.

– 

Мама почему они там стукаются? Они не видят, что это фонарь?

– 

Это мотыльки, они летят на свет.

– 

Почему они не летают днём, днём светло, куда хочется лети.

– 

У них нежные крылья, они не такие, как бабочки – они боятся солнца.

– 

Зачем они тогда летят на свет, если его боятся?

– 

Кю, у них такая жизнь, биться об свет фонарей и подпаливать свои крылья.

– 

Они не могут остановиться?

– 

Не могут. Их поглощает стремление.

Я помню этот разговор с мамой. Мне их было так жаль. Мы шли дальше, мама держала меня за руку, а я, тянув её назад, смотрел на мотыльков. Стараясь придумать способ им помочь. Мы всё дальше следовали от одного фонаря до следующего фонаря. А я всё смотрел на мотыльков. Не помню откуда мы шли. Но в направлении дома. Помню какой был ласковый воздух. А насмотревшись на фонари, я видел вокруг лишь черноту. Так бывает, у того, кто долго смотрит на свет. И мотыльки, так же, рассуждал я, не могут видеть ничего вокруг.