С любовью, Луна!

Глава 1

– А-а-а-а-а-а-а! – раздаётся за дверью комнаты крик, да такой, что начинает звенеть в ушах.

– Не ори! – таким же криком отзывается второй голос.

– Мааааам. – третий голос

Да, всё-таки у нас достаточно тонкие стены. Нужно уже быстрее заканчивать этот ремонт.

– Не-е-е-е-е-е-ет! Это моё!

– Моё!

– Ма-а-а-ам!

– Я сейчас всё расскажу маме!

– Мааааам. – вот уже визгливые нотки появились и в голос сына, значит…

Три… два… один…

– Ма-а-а-а-а-ам!

Дверь в комнату открывается с такой силой, что я каждый раз удивляюсь, как она ещё не вырвана вместе с дверной рамой и частью стены.

– Я ничего не делала!

– Делала!

– Мама – это я. – маленькие ручонки обнимают меня и тянут на себя, чтобы поцеловать, куда достанет.

– Я не делала ничего! Это всё она.

– Нет, делала!

– Неееет!

– Делала!

– Да я тебя сейчас… – а вот рукоприкладства не нужно.

– Дети раааз…

Фух. Уже легче. Хотя резкая тишина тоже напрягает.

– Мам, она…

– Дети, два…

Приходится оставить отчёт, который я должна была отправить ещё полчаса назад, и внимательно сосредоточиться на трёх парах глаз.

Смотрю на своих детей и думаю, я, наверное, уже становлюсь безэмоциональным овощем. Я даже перестала сильно реагировать, когда кто-то себе что-то ушибёт или поранит.

И вот смотрю на них, они на меня. Тру рукой свой лоб и вспоминаю, что сегодня забыла с утра почистить зубы. Опять.

– Выдохнули?

Мне начинают усердно кивать три головы.

– Мама, а я тут. – улыбка сына разряжает обстановку, но только для меня.

– Я вижу сынок. Иди сюда. – беру его на руки, но с дочек глаз не свожу.

– Мама. Она отказывается убирать все свои листики. – старшая дочь стоит и нервно тычет пальцем в сторону средней.

– А чего это я должна? Ты тоже…

– Тихо.

– … делала эти…

– Тихо, говорю.

–… листики вырезала тоже.

– Всё сказала? – смотрю с упрёком на среднюю.

Так всегда. За ней должно быть последнее слово. Хоть затыка́й её, хоть нет.

– Мама, а я тут.

Снимаю сына с рук, приставляю стул к рабочему столу, чтобы любопытные дети не залезли, и иду убирать эти долбаные листики, которых, как оказалось, нарезано, скорее всего, с полпачки бумаги.

Прикрываю глаза на секунду, делаю плавный вдох-выдох и иду на кухню за мусорным пакетом.

Но ведь кухня тоже была местом «боя» моих девочек.

На столе осталась тарелка с недоеденным омлетом, из которой наш кот шустро вытаскивает кусочек. Заметив меня сигает на пол и прячется.

Грязная посуда везде: на всех рабочих поверхностях, на столе, в мойке. И ещё, везде, расставлены стаканы, с водой, разной степень наполненности. Смотрю на это и вспоминаю, что я сегодня ещё и в туалет не ходила.

Беру телефон и захожу в ванную.

Только сажусь на унитаз, звонок.

– Доброе утро милая, как вы там? – муж не нарушает нашу традицию звонить друг другу по утрам.

– Нормально. Позавтракали, дважды умыли Мирона, Ксюха сделала часть заданий, а Катя вырезала очередной шедевр. Сейчас выясняют, кто это будет убирать.

– Мама, ты тут? – в дверь поскрёбся сын.

– Родная, выдыхай.

– Так, я и выдыхаю.

– Ма-а-ам, я писать хочу.

– Да, вашу ж… А ты там как? – спросила у мужа, чтобы не нарушать наш утренний ритуал. Сама же начала быстренько освобождать ванную, потому что уже не выйдет спрятаться.

– Нормально. Сегодня работы маловато, так что нас гоняют по цеху, чтобы порядки наводили.

– Это хорошо… – отвечаю на автопилоте.

– Да что хорошего? Я так ещё больше устану.

– Ну да. Ещё больше. – интересно, а когда я устану?

– Мама, я уже не могу терпеть. – дверь начинают дёргать.

– Слушай, нужно будет новый замок поставить на дверь в ванную. А то что-то этот уже разболтался.

– Давай в следующем месяце, сейчас же у нас всё распределено уже.

– Хорошо.

– Мама-а-а-а!

– Да иду уже! – всё-таки не выдерживаю и повышаю голос. – Ладно, мне ещё нужно отправить отчёт и успеть составить анкеты для опросников. – что на больничном, что нет.

– Ладно, давай, целую тебя.

– И я тебя.

Открываю дверь, и меня чуть не сносят.

– Я первая, выйди.

– Нет, я!

– Я здесь первая стояла.

– Нет я-я-я-я-я-я!

– Закрыли рты. – говорю спокойно, но меня не слышат.

Значит, действуем по старинке. Беру среднюю за руку и вытаскиваю с ванной, закрываю дверь.

– Стоишь здесь и ждёшь своей очереди.

– Я первая была. – и слёзки размером с виноград капают из самых «честных» глаз, помогая хозяйке «давить на жалость».

– Не работает. – качаю головой в разные стороны и аккуратно стираю эти слёзки.

О чудо… глазки высыхают моментально.

– Ну-у-у-у ма-а-ам. – такой тяжёлый вздох, как будто сильнейшее разочарование, что мать не повелась на слёзы.

– И для справки: первой была я.

Разворачиваюсь в сторону кухни. Сын стоить на табуретке возле плиты и тянет на себя чайник с самым серьёзным видом.

– Я буду пить чай.

Резкий рывок в его сторону, потому что замечаю – перестарался всё-таки сынок: чайник переворачивается, крышка слетает, и вода начинает выливаться на пол, мне под ноги.

Мирон в полёте только и успевает сказать.

– Ой, мама, я чайно.

Пара долбаных секунд и полкухни в воде, хоть не кипяток, что определялось опытным путём.

Смотрю на пол, потом на сына, сзади слышу тихое шушуканье девочек.

Я же всё равно собиралась стирать этот коврик, вот и повод появился.

Сейчас валерьяночки с пустырничком накапаю себе и приступлю.

Пиликает телефон: «Жду отчёт»

– Да вашу ж…

Сгребаю коврик одним рывком. Выношу на улицу: полежишь пока здесь. Беру тряпку, чтобы промокнуть пол.

Но сын уже помогает. Полотенцем, банным, моим…

– Девочки! Заберите Мирона и поиграйте с ним, пока я уберу.

И-и-и-и, тишина.

– Девочки! – зову громче. Вдруг у всех резвая глухота наступила?

– Мироша. Пойдём играть. – за спиной появляется старшая Ксюшка.

– Нет!

– Мирон! – уже повышаю голос, потому что моя работа стоит, а если здесь не уберу, то кухня превратится в поле боя после наводнения.

А мы только заказали новую мебель. И пока она приедет, то нужно ещё поберечь эту фанерную «красоту».

– Мироша. – вот и Катюха голос подала

– Неееет!

Ну, конечно, нет! Как же он пропустит такую уборку. Можно же намокнуть во всех мыслимых и немыслимых местах.

– Поднимай-ка ты дружок свой попец и вали к сёстрам в комнату.

Беру сына за руку и вытаскиваю из кухни. Закрываю дверь и начинаю быстро распределять всё: в мойку складываю всю грязную посуду, заливаю, пол вытираю максимально сухо, чтобы никто не упал. Кота на улицу, пускай подышит. Делаю кофе и иду доделывать отчёт. Может, хоть этот выпью горячим.

Наверное, нужно музыку включить, так хоть не буду слышать крики. Хотя бы пока доделаю работу.

«…Я тебе поставлю лайк-лайк-лайк

Я тебе поставлю лайк-лайк-лайк…»

– Вот же зараза.

Музыка отменяется. Мой плейлист опять перелопатили мои талантливые детки. Выключаю всё и уже не сдерживаю раздражение.

Вдох-выдох.

Вдох-выдох.

Закрытые глаза на пару секунд. Это только пока тяжело, после будет легче. Просто детки маленькие, у каждого свой характер, каждый – личность.

– Мааааам! Мирон разлил суп на ковёр.

– Я занята. – уже шепчу, потому что если сейчас выйду и увижу этот п…ц, то сдержать себя не выйдет.

Пальцы пытаются успеть за мыслями, которые уже давно сформировали отчёт, только ошибок получается целая куча. Приходится перечитывать и опять проверять правописание.

Бам, бам, бам.

– Не лезь, это моё.

Да. Стены у нас однозначно тонкие.

– Дай!

– Нет! Это моё. Своё иди ищи.

– У меня нет такого цвета.

– Неееет. Мирон, отдай!

– Ха-ха-ха.

– Я тебе сейчас посмеюсь надо мной. Вот тебе!

– А-а-а-а-а-а-а-а! Мама-а-а, Ксюха мои рисунки разбросала.

– Выйдите из комнаты и дайте мне закончить работу. – уже рычу на детей.

Поднимаю голову, на часах 10:30. Зашибись утро!

Ох, блин, кофе же мой, забыла. Остыл. Вот же… Тресь! Поворот головы, гардина висит только на половине карниза. Но самое интересное, что сын не перестаёт дёргать её дальше. Причём с таким остервенением, что сейчас и карниз вырвет. Новый, мать вашу, карниз!

– Отдай. – забираю из рук Мирона оторванную часть гардины. – Марш отсюда.

Мирон быстро теряет интерес к уже оторванной гардине и ретируется в зал.

Пять минут. Визг, крик, слёзы.

– Мама, он меня укусил.

Да, укусил, конечно, сильно. Синяк будет точно.

– Иди, холодное возьми и приложи.

Наверное, мне нужен небольшой отдых, а то чувствую, рванёт меня! Ой рванёт! Нужно будет попросить Пашу, чтобы он писедл с детьми хотя-бы пол дня. Побуду одна и снова в строй, с новыми силами и улыбкой. Я же мать! Хах!

Вот примерно в таком темпе мы и живём уже больше десяти лет!

Мы – семья Лебедевых.

У нас трое детей и мы их очень любим!

Живём мы с мужем достаточно далеко от всех наших родственников, так что нам рассчитывать особо не на кого. Всё сами.

А ещё у нас дом, ипотеку за который мы только выплатили, и сейчас активно перестраиваем и меняем планировку, параллельно пытаясь жить в нём, так как другого жилья у нас нет.

Я работаю в нашем местном музее. Но некоторую работу приходится брать на дом периодически. Не всегда успеваю всё сделать в рабочее время. Да и дети не дают особо расслабиться: то работа, то больничный. А где один, там и второй! Муж – на местном предприятии. И если на моей работе мне идут на встречу с условием, что я буду дома выполнять часть работы, то у мужа такого нет.

Но ведь это же не все развлечения, которые имеются в нашей семье: два креди́та, школа, детский сад, секции и кружки, кот, собаки, огород и… вообще, жизнь прекрасна.

Но вот чтобы было, если бы я тогда, больше десяти лет назад, не пришла бы на наше знакомство? Как бы повернулась моя жизнь? Кем бы я была сейчас?

– Мама! – визг Кати, а ей начинает вторить такой же визг Мирона.

– О Господи! Когда настанет это «проще»?

Глава 2

– Привет семья, я дома. – слышу голос мужа и даже выдыхаю. Может, сейчас немного отдохну?

– Папа пришёл!

– Папа! – визжит Мироша. И я прямо вижу, как он виснет на ногах Паши. Сын всегда так делает, когда встречает кого-то из нас.

– А что ты купил нам? – а вот Катюха у нас сразу за дело.

– Дочь, я только порог переступил, а ты сразу «что ты купил?» – знакомые нотки возмущения в голосе мужа слышаться. – И между прочим я вам вчера покупал целый пакет конфет. Где они?

– Мама спрятала! – сразу три детских голоса выдали маму с потрохами.

А мне так смешно стало. Особенно когда в дверном проёме показалась улыбающаяся голова Паши.

– Ох, какая мама у нас плохая! Забрала у бедных деток конфеты! – начал муж строго говорить, но в глазах его плясали такие искры, что в итоге мы оба просто заржали с ним.

Паша обнял меня, поцеловав и прижимая к себе крепче. А я уже прямо почувствовала прилив расслабляющих волн. В моих мыслях вырисовывалась любимая кружка чая. А ещё можно будет дочитать…

– А что у нас на ужин? – спросил муж, сбивая весь настрой радужного отдыха.

– Борщ и каша с подливой.

– Я не ем подливу. – выдаёт брезгливо Ксюша.

– Можешь не есть. Тебе насыплю без подливы, просто с маслом. – отвечаю спокойно, но замечаю, что Паша хочет что-то начать говорить на эту тему. – Остальные как будут кашу?

– Я не буду кашу. – отвечает Катя, – Только борщ.

– Я не буду кашу. – говорит серьёзно Мирон, но уже сам залезает на стульчик, пытаясь заглянуть в кастрюли.

– Так. Друг мой сердечный, иди-ка ты за стол. – быстро реагирую, выскальзывая из объятий мужа и снимая сына. – Все садитесь, я сейчас буду ставить всё.

Пока все рассаживаются, дети один перед одним, пытаются рассказать папе, как прошёл их день. Как они устали. Как они ждали папу и ещё много всего. Главное, нужно стараться заметить кто, что сказал, чтобы потом не попасть впросак.

Наши дети очень не любят, когда мы путаем и не запоминаем, кто из них, что говорит.

Ужинаем мы оживлённо, за столом тихо у нас не бывает. Так и сегодня проходит всё.

Но в этот момент я могу нагло спрыгнуть с ответами на мужа, потому что когда дети на больничном со мной, да, впрочем, в любые другие дни, их всегда слушаю я. А в этот момент – их слушает папа.

И для меня это время, когда можно опять помечтать о чём-то приятном для души и тела. И даже если на это придётся пожертвовать пару часов своего сна. Но зато я смогу провести их в тишине.

– Викуль, через полчаса за мной заедут мужики, мы поедем, посмотрим место для рыбалки на выходные. – как бы мимоходом говорит Паша, а я начинаю напрягаться.

– На какую рыбалку? – спрашиваю.

Нужно же спросить сначала, вдруг я что-то забыла. Хотя в последние годы информации в моей голове и стало намного больше, но всё что касается семьи и нашего общения с мужем и детьми я стараюсь запоминать.

Я блин, даже знаю где, под чем и в каком углу шкафчика лежит та или иная вещь каждого ребёнка.

И вот сейчас сижу, смотрю на мужа и думаю: «Как я могла упустить из виду тот момент, что он собрался на рыбалку»?

– А я тебе не говорил? – и такое искреннее удивление в голосе слышится.

– Нет, не говорил. – выдыхаю уже более протяжно, – Так, какая рыбалка, Паш?

– Так, мужики уже неделю собираются на рыбалку с ночёвкой. И сегодня нужно будет поехать посмотреть место. – продолжая доедать второе, выдаёт муж, а у меня глазки становятся всё больше.

Мимоходом замечаю, что дети тоже притихли.

– С ночёвкой. – говорю спокойно. Наверное, даже слишком спокойно, потому что только сейчас Паша поднимает на меня глаза, замечая, что я уже не ем, а просто смотрю на него.

– Викусь, так я тебе, что, правда не говорил? – и опять это удивление в голосе. – Или у тебя были какие-то другие планы?

А я смотрю на мужа и пытаюсь подобрать самые щадящие и правильные слова. Вокруг нас слишком много любопытных и всё запоминающих ушек, которые с удовольствием будут повторять все «интересные» слова налево и направо.

– Нет Паш, ты мне не говорил. – отвечаю, но губу не перестаю жевать. Так я себя останавливаю, чтобы не начать грубить. – А насчёт планов, так я надеялась, что ты с детьми побудешь в субботу полдня, пока я схожу на маникюр и в магазин нужно забежать будет.

– И всё?! – и снова слышу его удивление. Но когда он начинает улыбаться, я даже выдыхаю, надеясь услышать, что муж пошутил, да только куда там! – Я думал у тебя, что-то серьёзное. – хмыкает как ни в чём не бывало а у меня начинает дёргаться глаз. Вот чувствую своей приличной пятой точкой, что сейчас он выдаст. – Ну, перенеси свои ногти, Зай. А в магазин можно и с детьми сходить.

И от каждого его слова, мои глаза становились всё больше, а губы всё плотнее сжимались.

– Мам мы поели. – тихо начинает Ксюша и начинает вставать из-за стола.

И я вроде и замечаю, что она особо ничего не съела, но молчу и смотрю на мужа. И Катя с Мирошей тихо выскальзывают за сестрой, ретируясь с кухни.

Мы не ругаемся с мужем. Ну почти. Точнее, мы не повышаем голос друг на друга. Не оскорбляем, не ругаемся матом. Особенно дома и при детях, стараемся держать все свои слова под контролем. Хотя «паразитов» у нас хватает, но и с ними мы боремся.

Сейчас же мне хочется рассказать мужу, всё, что я о нём думаю. Причём громко и некрасиво. В общем – не леди я сейчас, ой не леди!

– Дорого́й мой супруг, – выдыхаю медленно, аккуратно взвешивая все слова, – Я, с НАШИМИ детьми, просидела на больничном две недели. Две! Параллельно работая, выполняя задания по школе, посещая кружки, вычищая по десять раз на день дом и стараясь не поехать крышей от количества произнесённого слова «мама» за день. – так, я молодец. Сказала всё это и даже голоса не повысила. Сейчас выдыхай Вика ещё раз, и продолжай также спокойно, – И вот завтра нас выписывают. Значит, с понедельника все разойдутся по школам и садикам, а я на работу. И я хочу пойти на работу как человек, а не как убитая домом женщина. Но ты, вдруг, вспомнил, что вы с мужиками уже целую неделю планируете рыбалку. С ночёвкой, мать… пере-мать!

– Вик ну ты чего? – удивлённо спрашивает Паша, но по взгляду вижу, что сейчас ему дойдёт. И раз… два… три… – То есть ты хочешь оставить меня с детьми на полдня, а само́й пойти по магазинам. А сделать это завтра, например, можно? – и столько возмущения поднимается в его голосе. – И я, вообще-то, обещал. А ты и так сидела всю неделю дома, а я работ… ал. – последнее он уже договорил шёпотом, потому что явно заметил, как изменилось моё лицо. – Зай, я не это хотел сказать.

– Это. – останавливаю его, поднимаясь из-за стола и начиная убирать всё в мойку.

– Викуль.

– Всё нормально, Паш. Я поняла. Ты работаешь – я сижу дома. Это равносильно тому, что ты трудишься, а ничего не делаю. – говорю вроде, спокойно, но внутри горит огонь обиды. С психом ставлю тарелки в мойку и замечаю, что одна разбивается. – Фу-у-у-ух. Иди Паш. Там, кажись, за тобой приехали. Только знаешь, что, – решаю ему всё-таки сказать, – в следующий раз, когда нужно будет идти на больничный, с детьми будешь ТЫ!

– Вик. – вот сейчас я слышу в голосе мужа: ему дошло, что он наговорил. Но уже поздно.

– Иди. Тебя мужики ждут!

А сама разворачиваюсь и выхожу из дома. Иду в беседку. Мне нужна минутка тишины. Нужно просто успокоить свои мысли, и всё станет легче.

Ничего страшного не произошло, ну просто не подумал муж, с кем не бывает. Может и правда в его понятии, я ничего не делаю?

Ну, по сути, чем я занимаюсь дома? – Да ничем! Только по сто раз на дню убираю, готовлю, протираю, стираю, умываю всех, слежу, чтобы в доме осталось хоть что-то целое. Пытаюсь донести до наших детей элементарные правила поведения. Параллельно стараюсь выполнять работу, которую «просят» сделать с работы.

А так – НИ-ЧЕ-ГО!

И отдых мне не нужен… я вообще, железная мама и мне по барабану.

Села на качелю и тихо выдохнула. Перевела взгляд на огородик:

«Нужно будет уже начинать полоть. А вот вроде только весна наступила» – Я так устала. – прошептала. – Очень устала.

– Мааааам! – раздался на весь двор крик Кати

– Вот и всё. Я больше не уставшая. – опять выдохнула и пошла смотреть, что опять такого «страшного» произошло у наших детей.

А уже вечером, сидя на крыльце, закутавшись в плед и грея руки о кружку чая, я не могла понять, почему же мне так тяжело и больно внутри.

Ведь без своей семьи мне тоже очень тяжело. Я их люблю! Каждого! И мужа своего очень люблю. Но обида сейчас давит такая, что хочется просто выть.

Все уже спят. Паша приехал полчаса назад. Слышно, что явно у них с мужиками был не просто просмотр места.

Паша пытался что-то сказать опять, но я отправила его спать, за детьми следом.

Все выкупаны, чистые и вкусно пахнущие, а мне воды не осталось горячей. И вот сейчас я сижу и жду, пока она нагреется, погружаюсь в себя всё больше и больше.

Где же я сделала что-то не так, что мне так плохо сейчас?

Подняла голову, а на меня смотрит полная луна. И такая она красивая сегодня. Большущая. Я такой давно не видела наших краях.

– Вот скажи мне, что я делаю не так? – прошептала я луне. – Я же стараюсь быть хорошей мамой, любящей женой, внимательной дочерью и сестрой, ответственным сотрудником. А в итоге что? – на глазах навернулись слёзы. – Недостаточно работаю, недостаточно внимательны, недостаточно уделяю времени мужу, всем всего недостаточно! – уже глотая всхлипы шепчу я. – А ты там висишь на своём небе и тебе абсолютно по барабану, что где-то здесь, страдает обычная женщина, которая просит для себя просто полдня времени. Полдня! Грёбаных полдня! – зло стёрла слёзы и сделала глоток чая, но не рассчитала, что он может быть горячим ещё. – Да твою же…

Нервно встала и пошла в ванную. Буду мыться в холодной воде. Может, хоть немного остыну. Разделась быстро, залезла под душ и, как только первые капли упали на волосы, разрыдалась уже в голос.

Так ведь можно. Тут никто уже не услышит. Все спят. А мне станет легче. Поплачу, и всё выйдет со слезами.

И стало легче. Намного. Только и холодно тоже стало. Вода совсем холодная. Быстро обмылась. Вылезла и взглянула в зеркало. Мешки под глазами. Осунувшееся лицо. Я устала за эти две недели. Морально устала. Хотя дело даже не в этих двух неделях. Дело в том, что я постоянно и везде.

Вот тебе и прогресс с феминизмом и равноправием наравне. Что он только принёс нам всем?

Вышла в зал, постояла немного и пошла к дивану. Не могу я сегодня спать с мужем. Не потому, что обижена, а потому что буду злиться ещё больше. А если он ещё и обнимет, а он обнимет, я могу опять сорваться. А оно не нужно никому. Мы подаём пример нашим детям.

– Господи, что творится в моей голове сегодня? – прошептала, укрываясь пледом, – Хотя не удивительно. Количество сменяемых друг друга событий можно исчислять в сотнях. И что может твориться в голове, когда ты находишься с детьми? Господи, я так хочу тишины! Я так хочу спокойствия! Я так хочу просто побыть одна. Вон как та луна, которая так светит в окно, что раздражает!

Я дёрнула в сторону штору, но она закрыла окно только наполовину. Но мне уже было лень вставать с дивана, а глаза закрылись моментально, стоило только улечься. И такой странный сон начался…