Buch lesen: «Маргерис не играет в игры I»
Пролог
Невозможно рассказать о Рожденной из Тени, не тратя тысячи слов. Но сейчас, на этих страницах, в самом начале ее преображения, она и сама не знает, что является главной героиней.
«Подлинная история жизни начнется только после того, как города лицемерия и лжи будут разрушены. На пепле их пожарищ родится свобода.»
Из дневника Йолана Таэн-Гра,
советника королевы Эйрин
Солнечные лучи пробегают по столу, опаляя салфетку, и, скользя вдоль окна, так же скоро исчезают. Здесь их магия бессильна. Купе погружается в полумрак, пока небо, захваченное светом, заставляет зажмурить глаза от острой боли. Стук колес, звон стекла и металла. Еще не поздно представить, что все это только сон.
***
С тех давних времен как Пратэ́я, причисляемая мудрецами к планетам, обладающим не только телом, но и разумной душой, обросла мирами, словно морской кит водорослями, единственным путем между всем их многообразием оставалась Железная дорога. Те, кто знали как она появилась, называли ее «великой». Те, кто сделал все для того, чтобы память о ней растворилась, подобно воспоминаниям о поверженных цивилизациях, называли ее «проклятьем» и «наказанием». Не мирясь ни с одной из этих сторон, Железная дорога продолжала существовать, как некая необъяснимая данность. Иные считали, что и у нее есть лицо. В этом был смысл – где-то же должна была обитать душа Пратэи?
Впрочем, мудрецы промолчали бы в ответ на этот вопрос. Не от того, что не имели об этом представления, но от того, что, напротив, были убеждены – она разлита между всеми. Сарфарвалла незримо присутствует в каждом живом существе. Она видит мир твоими глазами и познает его твоим сердцем. Потому и сама постановка такого вопроса воспринималась моветоном. Вроде того, как если бы человек, глядя в зеркало, постукивал костяшками пальцев по его поверхности и спрашивал: «Эй, есть там кто-нибудь?».
Никто и в самом деле не думал, что Сарфарвалла может быть чем-то вроде божества, которого можно видеть и осязать, и с которым можно вести беседы. Мифы о ней были едва ли менее плодовиты, чем прожорливость множащихся «миров за гранью», поглощавших пустоту смыслов вокруг «истинной земли» и заполнявших их собой с жадностью человека, хватающего воздух за минуту перед гибелью.
«Истинная земля» (Те́ррос), пронизывающие ее «миры за гранью» (Энкуа́ль), Хаос, явившийся едва ли не прежде всего, и материнское лоно Великой Тени… – казалось, Пратэя распадается на части. Все больше в ней стало неузнаваемых черт. Все дальше люди и им подобные оказывались от идеи о целостности приютившей их вселенной и все больше верили в то, что могут сами выбирать свою реальность.
Не станем гадать, куда привел бы обитателей Пратэи этот путь. Все изменилось в тот день, когда силы Хаоса вырвали из плена небытия богиню озера Атро, ту, что едет теперь по Черной ветке.
Часть первая. Богиня проклятого озера
Глава 1. Время собирать камни
По пути в Лаэхэм
Марго не смотрела в окно. Свет с его приторным жизнелюбием мало интересовал ее. Куда более привлекательной ей казалась тень, так сильно похожая на колыбель, из которой она вышла. Однако Марго вовсе не спорила с солнцем и его идеей обнажать формы вещей. Скорее, она просто не придавала особенного значения этой стороне жизни.
Допивая крепко заваренный чай и вдыхая его терпкий аромат с легким привкусом горечи, она разглядывала разложенные на столике карты. Короткие темные волосы упали на ее лицо, и она, не торопясь, заправила их за ухо. В купе больше никого не было. Предварительно наглухо закрытая дверь продолжала раздражающе позвякивать при каждом наклоне поезда, но Марго и не думала расправляться с ней, понапрасну тратя силы. Все ее внимание занимали карты, что россыпью лежали поверх кружевной салфетки. С ними у Марго происходил незримый нам диалог. Так обычно стратег расставляет фигурки перед началом боя. Только Марго не пыталась срежессировать события – ей нужно было лишь создать идеальную для них среду.
Была ли Марго излишне самоуверенным «стратегом»? Безусловно. В ее оправдание можно сказать лишь то, что силы вселенной действительно благоволили ей и всячески способствовали ее появлению. Но более всего ее решимость была вызвана стремлением составлявшей все ее естество силы, сравнимой с силой движения магмы по жерлу проснувшегося вулкана. «Нет, и нет» – она не могла поступить иначе. Пути назад, глупых философий и оправданий, – ничему этому отныне не было места.
Марго провела ладонью в воздухе над картами, будто хотела, чтобы они ожили сейчас же, немедленно, а не в отведенный им срок. Марго умела ждать – сотни лет она была заточена в про́клятом озере, пока капля крови Сарфарваллы не упала, наконец, в его черные воды и не вызволила богиню Маргерис, богиню-мстительницу из своего безмолвного плена. Но вот сейчас, как никогда, Марго желала чувствовать, что она и все, что ее окружает, – по-настоящему живо, а, значит, действенно.
Но что за карты лежали перед ней? Нет, это не были карты таро, Марго терпеть не могла невнятных пророчеств. Это не были черви и бубны, потребные лишь для праздных развлечений. Марго не стала бы тратить на это драгоценное время своей свободы. Марго могла позволить себе только ту игру, в которую будут вовлечены действительно существующие и самые значимые персонажи этого мира, и никак иначе. Все они без исключения были изображены на ее картах.
Рядом с каждым изображением, изогнутые в каллиграфических узорах, горделивой печатью значились первые буквы их имен. Прямо сейчас Марго смотрела в глаза девушке, очень похожей на нее саму, но с пепельно-серыми волосами и рассеянным взглядом. Всякий раз ее имя вызывало в душе Марго всплеск непонятной ярости. Как и почему она позволила увести себя в лабиринты Хаоса, как позволила она обмануть себя? Как могла отвергнуть собственную силу? Из-под этой карты, словно иллюстрируя извечную иронию судьбы, выглядывала карта шута, как будто случайно оказавшаяся здесь.
– Ох, Грейс… Долго ли ты будешь убегать от него? – спросила Марго, хоть и понимала, что вопрос вышел скорее риторическим, нежели тем, на который можно было ответить. – Что ж, ничего, если ты мне понравишься, и я решу тебя оставить… – Марго хищно прищурилась, – обязательно преподам урок вежливости твоему преследователю. Хотя… что мешает мне сделать это просто для моего удовольствия?
Марго без сожаления перетасовала карты, решив, что непременно уделит задуманному время, даже если это потребует некоторого отхождения от первоначального плана. Так карта Грейс отправилась поглубже в колоду. Теперь поверх всех лежала новая, еще не законченная карта и почти сточенный карандаш. Марго скептически оценила не слишком удобный для ее дела тупой грифель, и провела пару штрихов в черной глубине под капюшоном изображенного человека, сделав и без того пугающую бездну окончательно и бесповоротно беспросветной. Полюбовавшись на свое творение (неужели она хуже Беллы, чтобы не создать своих собственных карт?), Марго принялась аккуратно выводить востроносую «N» прямо над правым плечом неизвестного. Но стоило ей довести последнюю черту, как карта вспыхнула лиловым огнем, не оставив и следа, и едва не ожгла Марго пальцы. Богиня отпрянула, упреждающе выставив обе ладони, и, хмыкнув, отбросила теперь не нужный ей инструмент.
– Ладно, ладно… «никто не смеет изображать Великого Нейшо»! – передразнила она какого-нибудь карикатурного старца. – Так уж и быть, отношения с Хаосом и его Повелителем выстроим как-нибудь потом. Будь он неладен.
Куда же едет Марго? Расскажем по секрету, потому что сама она ни за что бы не призналась (кроме стойкой ненависти к пророчествам Марго на дух не переносила рассказывать кому-либо о своих планах), ей предстояло выполнить одно слишком значимое для будущего успеха дело. И хотя оно и требовало от нее небывалого привлечения всех имеющихся в ее распоряжении ресурсов, она совершенно не испытывала никакого волнения. Казалось, она всегда все знала наперед, и на все непредвиденные варианты развития событий у нее имелись продуманные и взвешенные контрмеры. В общем-то, не будет приукрашением упомянуть о том, что Марго была сама уверенность и спокойствие. Трудно было найти такие обстоятельства, которые могли бы расплавить ее стальное равновесие. Ну, или ей так казалось. Богини обычно страдают этим недостатком, особенно если никто как следует их не воспитывал.
Тут же позабыв о неудаче с картой и засмотревшись на пыльное окно, Марго на автомате постучала пальцами по столику, словно в голову ей пришла какая-то важная мысль, затем усмехнулась сама себе, после чего взгляд ее стал безразличен, и она принялась равнодушно следить за ритмичными сменами пейзажей. Длинное черное платье с воротником-стоечкой придавало Марго вид таинственной служительницы какого-нибудь культа. Хотя это ей служили множество веков, и это о ней слагали песни и небылицы, и это в ней находили опору, и ее появления жаждали. Но сейчас она вовсе не выглядела той богиней, какой ее изображали в древних свитках и на стенах посвященных ей храмов. Это было частью игры – Марго хотела быть похожей на человека.
Скоро заскучав, она примерила высокую темно-коричневую шляпу и, оценив получившийся образ в миниатюрном зеркальце, украшенном гравировкой, по всей видимости, осталась довольна. Ее почти черные глаза, подчеркнутые стрелками, смотрели самодостаточно и гордо. Но что-то еще было в них, что-то такое, что невозможно было забыть, и от чего всякий, встретившись с ней лицом к лицу, еще долго и нервно воскрешал бы в памяти ее образ. Это чувство обыкновенно посещает человека, когда ему кажется, будто он соприкоснулся с вечностью, и заставляет его перетряхивать всю свою душу, чтобы проверить на соответствие этой самой вечности. Марго оглянулась на свою тень в шляпе, фривольно расстелившуюся по глянцевой стене купе и, улыбнувшись, обратилась к ней:
– Ты ведь больше не собираешься никого пугать?
Тень слегка задрожала, манерно пожав плечами, и расставила в стороны свои ужасно длинные черные пальцы. Глядя на них, Марго прищурилась, откинувшись на спинку купе, и произнесла, медленно расставляя слова:
– Черная-черная ночь… черный-черный поезд, черное-черное купе… – она задумалась, приложив палец к подбородку и слегка прищурившись, – … в любом из вариантов в живых никто не останется. А ведь это всего лишь глупая детская страшилка…
Тень сняла шляпу и поклонилась.
– Но я больше не страшная сказка, которой пугают непослушных детей. Теперь я – реальность. Пророчества, исполнения которых никто не ждал в этом или ближайшем веке, сбылись. И, как на зло, все истории, что обо мне рассказывали, – грубы и поверхностны… – раздраженно заметила Марго. – Это огорчает. Но люди узнают меня. И то, что мне более импонирует тонкая игра актеров и параллельные сюжетные линии, развивающиеся в непредсказуемых направлениях, а вовсе не что-то такое пошлое и банальное, как тотальная месть, которой от меня ждут.
На это тень возразила, помахав указательным пальцем. Левой рукой она достала что-то, вытянув в сторону – это был кулон на тоненькой цепочке, обвитой вокруг ее шеи. Треугольный камень, что был заключен в оправу из черного металла, назывался мортиллит, что с ногрдгефа (языка даффи) можно было дословно перевести, как «капля крови». Камень блеснул красным огоньком, а тень слегка потянула за цепочку, и голова вместе с шеей плавно перекатилась в ее руку. Марго усмехнулась.
– Вся история Нортарга началась с отрубленной головы… Ты, конечно же, права. Но я считаю, что у меня еще есть время прежде, чем я возьму в руки меч, чтобы свершить справедливость ради всех взывавших ко мне, – она вздохнула. – Не говоря уже о том, что для начала мне нужно найти этот самый меч. Точнее… тот самый.
Она вдруг улыбнулась кому-то воображаемому, кто мог бы сейчас видеть ее, так, словно бы сидел в зрительном зале, а она – на сцене. Тебе, читатель. Да-да, сейчас, в эту самую секунду она пристально смотрит в твои глаза. Хорошенько запомни этот взгляд. Он не предвещает тебе ничего хорошего, ведь, может статься, она уже нашла в твоей душе что-то родственное.
Тем временем, тень уже успела установить голову на место, заодно проверив, хорошо ли та держится на ее призрачных плечах. Марго снова вздохнула. Сняв шляпу, она посмотрела на часы, и, спрятав их в кружевном рукаве, сложила карты в сумочку. Они попали прямиком в потайное отделение, уютно сложившись рядом с потрепанной записной книжкой. По всему было видно, что в списке того, что еще не любила Марго, особое место занимало любое вынужденное бездействие, оттого-то она и не находила себе места все время, что ей пришлось провести в дороге.
– Скажи-ка, Мора, – с выражением спросила Марго, – а что ты вообще думаешь обо всех этих страшилках? Не в смысле их содержания, а… не кажется ли тебе, что все материальное, а любое творчество, пусть и запечатленное в слове, я определенно считаю таковым… Как и этот стол, и этот поезд, и воздух вокруг нас… Так вот, не есть ли все это вообще – не более чем выражение определенно заряженной энергетической субстанции, то есть, проще говоря, – эмоции? Подобно тому, как скульптор, выпуская свое вдохновение во внешний мир, заключает его в камне? И если бы это было так, мог бы человек, скажем, «декодировать» обратно смысл, вложенный Творцом, в нашу бесконечную вселенную? Как будто жизнь есть книга, которую можно «прочесть»? И…
Поезд качнулся, а тень вдруг приложила палец к губам и затем указала направо. Марго вгляделась в стену купе напротив, и вскоре сквозь нее отчетливо проступили пары сероватого дыма, собравшегося через несколько мгновений в образ человека, одетого, как и Марго, на старинный манер.
Он был высоким и худым, и его большая круглая голова, казалось, держалась на тонкой шее, укутанной в кружевной воротник, исключительно чудесным образом. На дряблом лице его проступали морщины, отчетливее всего проявив носогубные складки под крючковатым носом, что обрамляли тонкие невыразительные губы. Под его серыми, почти прозрачными, глазами темнели мешки, и несколько бородавок свисали с подбородка и правой щеки. Незнакомец дружелюбно улыбнулся, обнажив при этом два небольших клыка. Сняв шляпу, под которой светлела проплешина с бурыми пятнами, он прервал образовавшуюся неловкую паузу.
– Прошу простить мне этот нежданный визит, прервавший ваше уединение, – начал он несколько скованно, растягивая слова, всем своим видом будто извиняясь за само свое существование. – Ян Полански, так меня зовут… – он сдержанно улыбнулся. – Я путешественник, как и вы, очевидно…
Марго бросила на непрошенного гостя пронзительный взгляд. Вурдалак подозрительно присматривался к ее тени, но та больше не подавала никаких признаков самостоятельности. Затем взор его скользнул по мраморной коже Марго и такой привлекательной белой шее, скрытой тугим воротником. Полански на секунду закрыл глаза, пытаясь расслышать биение пульса. Однако его тонкий слух был обманут в своих ожиданиях. На мгновение Полански замер, пытаясь осмыслить происходящее, но Марго не дала ему сделать соответствующих выводов. Не всем, знаете ли, нужно позволять знать о том, что у тебя нет сердца. И что, тем не менее, ты жива.
– Очевидно. Я Маргарита. Чем обязана вашему бестактному вторжению? В конце концов ничто не мешало вам постучаться.
Этими словами она заставила призрачного субъекта вернуться к диалогу. В несколько секунд он принял сладчайшее выражение лица, вновь растянувшись в приятной улыбке.
– Я не мог не заметить… Видите ли… – он замялся, но затем решительно произнес: – я всего лишь хотел узнать почему особа вашего положения путешествует инкогнито? Простите мне мое любопытство… Ибо если это заметил я… то…
– Что вы знаете о моем положении? – не удостоив нежданного гостя ответа, спросила Марго.
Полански самодовольно хмыкнул.
– В былые времена, еще будучи человеком, я служил дворецким при королеве Фредерике, – бросив на свою собеседницу таинственный взгляд, он добавил зловещим тоном: – Фредерике Демавро… А после… после моего перевоплощения… – Полански сконфуженно опустил глаза, отметив про себя, что название великой династии не произвело должного впечатления, – в это состояние… мои чувства весьма обострились. Я и раньше различал особ благородных кровей без всяких сложностей, а теперь чувствую их на многие расстояния… Кровь Демавро не спутаешь ни с чем. А вы…
– Позвольте уточнить, – остановила его Марго, – какую из девяти Фредерик Демавро вы имеете в виду? Уж больно распространенное было имя.
– Восьмую, – вурдалак закачал головой, и Марго прочла в его глазах благоговейный ужас.
– В таком случае, – протянула она, вытянув указательный палец, – …ваше имя не случайно показалось мне знакомым. Мне не довелось жить при дворе до Великого пожара, когда Нортарг кипел жизнью, но я знаю всю историю рода Демавро, и, кажется, припоминаю этот случай… Это не вас ли королева обезглавила за украденную серебряную ложку? Очень громкое вышло дело… И хотя Фредерика казнила людей направо и налево, совершенно опровергая значение собственного имени, ваша смерть породила нечто вроде пословицы – «дорога ложка к обеду».
Уличенный в постыдной истории, Полански скорбно возвел брови, нервно оправил кружевной воротник, и предпринял попытку поднять свою репутацию из столь униженного положения:
– Да, вы правы. Но люди часто искажают действительность. Это была вовсе не ложка, а сахарница. С изящным, впрочем, рисунком. И я вовсе не собирался ее красть. Я всего лишь распорядился отдать ее на реставрацию… так как кто-то из обслуги случайно оцарапал ее драгоценную поверхность. И, так уж вышло, не успел вернуть ее к столу в нужное время… У королевы, как вы, конечно, слышали, был взрывной характер… – он досадливо отвернулся. – И еще она была необычайно привязана к церемониалу и разного рода деталям. Все имело для нее значение, хоть и мало кто разделял эту ее склонность.
Марго понимающе кивнула.
– И все это время вы путешествуете по мирам?
Полански несколько оживился, почувствовав нотку заинтересованности в голосе своей собеседницы. Истосковавшийся по личному общению, он едва ли не жаждал диалога больше крови.
– О, да! Так и было. До самого Великого пожара. А затем я оказался на Железной дороге, последнем пристанище таких, как я. Впрочем, дорога заполнена призраками и всякими существами, но иного рода… а уж живую душу повстречать в них теперь большое чудо. А как не хватает иногда разговора с живым человеком… – Полански мечтательно вздохнул. – Вы едете в Трилот, не так ли?
– Да. Как вы догадались?
– Знаете, вибрации, исходящие от вас, были настолько сильны, что я следовал за вами по крайне мере пять станций, за что вновь прошу меня простить… – и он снова стыдливо опустил глаза. – А Трилот, как всем известно, тупиковая станция. Из нее можно уехать лишь в обратном направлении.
– Правда? – Марго удивленно вытянула бровь. – Неудивительно, что я не заметила вас. Как вы сами сказали, дорога заполнена призраками. И, между прочим, прежде чем мы прибудем в Трилот, поезд проедет еще одну станцию.
Призрак улыбнулся.
– Он не останавливается на ней уже лет пять.
Поймав суровый взгляд Марго, он все же признался:
– Ну хорошо, хорошо… я видел ваш билет…
Марго рассмеялась заливистым звонким смехом.
– Ну вы и плут! Неужели вы совсем не боитесь меня? Разве не все «особы благородных кровей», как вы изволили выразиться, славятся «взрывным характером»? Но, честно, вы поразили меня своей наивной смелостью. И, благодаря вам, впредь я буду осторожней к тому, что находится у меня за спиной.
Полански позволил себе сдержанный смешок, осмелев от ее благодушной реакции.
– Мне, разумеется, не стоит лезть в ваши планы, но Трилот, сам по себе, не представляющий интереса городишко. Но чего стоят развалины древнего Лаэхема в его окрестностях… Возможно, это заинтересует вас.
Марго вновь не удостоила Яна ответом.
– Вам действительно не стоит лезть в мои планы, как вы справедливо заметили. Это бывает опасно для жизни, – она помедлила, взглянув на гостя исподлобья. – А много ли живых душ вы встречали за время ваших скитаний?
– Всего несколько. И одну из них на прошлой неделе. Какое совпадение, не правда ли? В последнее время мне везет.
Марго улыбнулась своей удаче.
– И куда же она направлялась?
– О, это была пытливая особа, заинтересованная и ищущая. Но, впрочем, умеющая за себя постоять. Мне не удалось толком поговорить с ней, поскольку у нее было оружие, коим можно заточить призрака или иное сверхсущество в темницу, – Ян поморщился. – Она искала озеро Атро.
Глаза Марго восхищенно засветились, более удобного случая могло не представиться.
– Очень интересно, – проговорила она как будто задумчиво, пряча свое торжество. – Думаю, дорогой Ян, вам просто необходимо помочь ей его найти, используя ваши способности. Вы ведь легко отыщете «живого» человека?
Полански выжидательно смотрел на Марго.
– Посоветуйте ей проследовать на север по Черной ветке до конечной станции. Она прибудет в Вотерхаус… портовый город, над которым отныне никогда не встает солнце. Но пусть это не пугает ее. Никто не причинит ей вреда. В Лидифской гавани ей нужно будет найти старика Гроснера, хранителя портала. Там все его знают. Он живет у самого пирса. Пусть покажет ему эту монету, – Марго достала из ридикюля небольшую монетку из черного металла, на которой поблескивал в отсветах дневного солнца королевский герб. – Портал перенесет ее на Безымянный остров посреди Мертвого моря… – она вдруг спохватилась: – Хотя, о чем я? Вы, конечно, и сами знаете дорогу… Могу поспорить, вы скучаете по тронному залу Нор-Атира, и по безумным пейзажам из скалистых гор, окружающих замок?
Собеседник Марго восхищенно округлил глаза, как бы подтверждая это ее предположение.
– Но вряд ли вы знаете о том, что прямо под замком в сердце горы Кор, в самом прекрасном ее гроте, называемом Ла-Тиоморро, ваша недавняя знакомая обрящет искомое. Пути назад с острова нет. Но об этом вы можете не упоминать… – Марго загадочно улыбнулась.
– Ла-Тиоморро… – растягивая слова, повторил призрак, приняв монету из рук Марго. – Я и правда не знал о том, что это мифическое озеро находится именно там. Всю жизнь оно было скрыто от моих глаз, и вот теперь… открылось…
– Бросьте философствовать! – отмахнулась Марго. – Лучше скажите, не хочется ли вам вернуть свое прежнее состояние, снова стать живым?
В блеклых глазах вурдалака мелькнул огонек азарта, и Марго, заметив, как легко рыбка попалась на этот хлипкий крючок, продолжила:
– Если в вас еще осталась преданность короне, выполните мою маленькую просьбу. А я, в свою очередь, сделаю все, что в моих силах для вас. Но помните, никто не должен знать о нашем разговоре. Храните тайну озера.
– Вы возлагаете на меня большую ответственность. Почему вы думаете, что можете мне доверять?
– Потому, что вижу, вы – благородный человек. Иначе вы бы не были допущены к королеве так близко. И еще я знаю, чего вы ищете, и почему так жаждете быть услышанным. Вам хочется быть оправданным, вернуть свою честь. И я поддерживаю это ваше стремление. Мы с вами знаем, что настало время, когда все долги должны быть оплачены, потому что все жертвы уже принесены. И еще, боюсь, я ваша единственная возможность.
Призрак слушал Марго внимательно, рефлекторно ощупывая пальцами герб на заветной монете. Затем он выдержал небольшую паузу, видимо, стараясь усилить остроту и значимость момента, а затем торжественно произнес:
– С вами приятно иметь дело, Маргарита! Хоть я и не знаю вашего титула… но, если вернуть мне тело действительно в ваших силах, думаю, интуиция меня не подвела! С нетерпением жду нашей следующей встречи!
Обменявшись с Марго многозначительными взглядами, Ян Полански растворился в воздухе. Марго смотрела, как постепенно тает его и без того бледное изображение, и когда оно, наконец, скрылось, довольная своей неузнанностью, вновь достала любимую колоду. Выбрав из нее карту с изображением девушки, одетой в темно-зеленый костюм, с колчаном стрел за спиной, она улыбнулась.
– Кажется, у меня есть для тебя подарок, Марджери! – и она бросила взгляд на шляпу-цилиндр, лежавшую на столе. – Если, конечно… если, конечно, ты захочешь его принять… – она помолчала, – добровольно или с моей помощью… не важно. Как бы там ни было, я нахожу весьма символичным, что именно ты станешь первой.
Марго снова взяла карандаш и, зачеркнув букву «М» на карте, старательно вывела «N».
– Ты будешь наблюдательницей, Марджери, – она прищурилась, придирчиво разглядывая карту, и решительно стерла лицо девушки, нарисовав шляпу на ее голове. – Точнее, Наблюдателем. Прости, Мардж, так надо для дела.
Тем временем, поезд прибывал на станцию. Ровно в двенадцать двери купе сами собой отворились, освободив Марго дорогу. В коридоре вагона было тихо, никто никуда не спешил, лишь прозрачные, или лучше сказать призрачные, тени, складывающиеся в получеловеческие обличья, проплывали стены насквозь. Спускаясь на перрон, Марго преобразилась. Ее черное старомодное платье превратилось в легкую длинную кофту с широким вырезом, окаймлявшим красивые плечи, и серые облегающие брюки, заправленные в черные блестящие сапожки. Как только Марго сошла с поезда, он тут же тронулся и растворился в зыбкой туманной пелене, прилипшей к железной дороге. Перрон же кипел жизнью, всюду расходились не замечавшие друг друга, отягощенные чемоданами и дорожными переживаниями люди. Разумеется, никто из них не заметил появления новой фигуры, которая призраком, вроде тех, что уныло бродили по вагону испарившегося поезда, растворилась в толпе.
Дар
«Дочери Никты, повсюду царящие грозные Мойры, ваша обитель небесного озера берег туманный, где извергаются белые воды, жару охлаждая, в каменных недрах бездонной пещеры под сводом угрюмым…»
Орфический гимн
Небо залило чернилами. Ночь царственно сошла с трона, принявшись обходить свои владения. Теряясь в подоле ее платья, медленно таяли предместья Лаэхема, разрушенного и некогда великого города. Скоро ночь оказалась в самом его сердце и, сокрушаясь, замерла здесь. Едва ли осталось средь его широких улиц, по которым бродил теперь один лишь ветер, хоть одно уцелевшее здание. Ничего не пощадил разрушительный пожар, пронесшийся свирепым смерчем по благодатной земле много лет назад. Печально и обреченно смотрели теперь пустые глазницы домов, мрачными стражами пожарища встречавшие случайных путников. Люди оставили город, навсегда передав его в полноправные владения природы, болезненно медленно возвращавшей себе украденные человеком богатства. И над всем этим зловещими стаями кружили колючие кустарники и мощные кроны могучих буков, очерченные на фоне звездного неба беспокойными рваными силуэтами.
На самой окраине среди гордых и молчаливых руин едва можно было различить невысокий павильон. Сложенные массивной квадровой кладкой, стены его будто в насмешку были обведены легкой дорической колоннадой. Полуобрушенный купол, венчавший постройку, сохранил лишь общие очертания изящно выгнутой дуги, завершавшейся когда-то в самом центре невысоким шпилем. Мертвая тишина, распростершая над ним свой саван, прерывалась лишь редким шуршанием пробегающей мимо мыши, и раздававшемся откуда-то изнутри воркованием водоема.
Осторожно ступая по усыпанной обломками и острыми камнями земле, Марго приблизилась к павильону. У самого входа она чуть не запнулась о что-то, оказавшееся человеческим черепом с уродливо отвисшей нижней челюстью, над которой вперились в небо бессмысленные чернеющие глазницы. Обойдя препятствие и не мало ему не удивившись, Марго ступила на пьедестал. Внезапно усилившийся ветер пустился разгонять по каменному полу всякий сор, мелкие камешки и обломанные корявые сучья; зашелестела сухая трава, и, казалось, иссиня-черное небо налилось еще более густой темнотой, среди которой все ярче и ярче засияли далекие звезды. Марго заметила это, но ее внимание привлекло другое. В бездне мрака, негостеприимно выглядывающего из провала арки, у которой она стояла, вдруг затеплился неясный свет, скорее еще только сияние, отдававшее разноцветными тонами. В нем угадывалась то холодная бирюза, то темное золото, то тревожные багровые всполохи, то медленное тление лунного света. Марго не сомневалась, что именно этот свет привлекал искателей древностей и чудес, и именно он привел их к краю гибели. Впрочем, Марго собиралась обойти эту участь.
Внутри павильон оказался куда мрачнее, чем снаружи. Всюду валялись с трудом опознаваемые кости, изогнутые в крутые спирали колючие ветви пронизывали каждую стену, каждый отворот лабиринта. Ветер стонал надрывно, бился в неистовстве за стеной, будто не мог перенести невозможность говорить словами, как дано лишь человеку. Прохлада не приносила облегчения, но старалась запутать, сбить с пути, пообещать самое жуткое. И здесь, промахнувшись, ударившись о камень взгляда Марго, она опала, исчезла, сменилась теплом и сухостью будто у разожженного огня.
Пройдя несколько арочных проемов расположившихся анфиладой комнат, Марго, наконец, приблизилась к самому центру. Здесь, под обрушенным куполом, из которого торчали еще кое-где одним только чудом держащиеся плинфы, вопреки всему мирно журчал прозрачной и чистой водой небольшой восьмиугольный фонтан. На самом его краю, словно оставленный кем-то, стоял фонарь. Свечение его приобрело здесь наибольшую интенсивность, распуская по стенам и поверхности воды радужные дуги, и заодно расписав лицо Марго разноцветными волнами, словно маску шамана.
Марго сделала еще шаг к источнику света, как вдруг ее чуткое ухо уловило едва слышное шуршание. Резко развернувшись, Марго выхватила клинок и пустила его точно в лицо непрошенного гостя. Однако тот прошел его насквозь, не причинив ни малейшего вреда, и, отлетев от каменной стены, со звоном упал на пол.
– Я знала, что ты придешь с мечом, но, признаюсь… такого приветствия не ожидала, – прозвенел чарующий голос.
– Не нужно было подкрадываться со спины, – легкомысленно дернув плечом возразила Марго. – И совсем не обязательно обладать даром ясновидения, чтобы догадаться о последующем развитии событий, – она сложила руки на груди.
– Ты думаешь будто показываешь мне свою власть, но не думаешь, что это я показываю тебе кто ты, – миролюбиво произнесла явившаяся из темноты и облаченная в легкие одеяния из газовой ткани дева. – Признаюсь, еще никто не догадался встретить меня подобным образом… Впрочем, были некоторые… – как бы невзначай она слегка подтолкнула босой ногой валявшийся у арки череп с зияющей на макушке черной дырой.
