Виктория

– Викуля, тебе надо уехать, пока местные бабы не вынесли тебе смертный приговор своими сплетнями, – говорил ей дед, возвращаясь из магазина. – Они меня не иначе, как убийцей кличут. И ведь знают, подлые натуры, что все не так было, как сочиняют. Откуда столько злости в людях? Может, они надеются на то, что я с ними сокровищами поделюсь, чтобы замолчали, дуры старые? Милиция и та отвязалась, а эти никак не угомонятся. Поезжай. Ты же собиралась учиться. Жизнь не закончилась, она продолжается.

– Дедуля, если ты не перестанешь тосковать, я никуда не поеду, – говорила Вика, возвращаясь с кладбища на девятый день. – Закончится мой отпуск, выйду на работу и забуду про учебу.

– Я справлюсь, лапушка. Я ради тебя буду сильным. Ты поезжай после выходных. Одним днем не справишься, задержись. Ты должна учиться, ты девушка умная. Докажи, что диплом тебе училище не зря выдало красный. Ты у меня, лапушка, по имени Победительница, как та богиня, – говорил дед, обнимая ее за плечи. – Обещаю, что в Катин дом не пойду больше. Вернусь к работе, больше буду времени проводить в лесу. Все у нас с тобой, Викуся, получится. Подашь документы и вернешься до сентября.

– Как ты думаешь, мне стоит разыскать Карповых?

– Ты Павла Игнатьевича найди. Он, в отличие от своей Софьи, с головой дружит. Если и не поможет, то и вреда большого от него не будет. Не ходи сразу к ним в дом, найди профессора на работе. Я об одном тебя прошу: не отчаивайся, если не признают. Трудно осознавать свои ошибки, а исправлять не каждому по силам, – советовал дед Вике. – Мне кажется, Павел будет рад встрече, чего не могу сказать о Софье.

Виктория Карпова, прежде чем встретится со своим дедом по отцовской линии, которого не видела десять лет, решила узнать о нем немного. Она пришла в университет и поинтересовалась у вахтера, что он за человек и как его найти. Разговорчивая вахтерша, уставшая без общения, рассказала ей о ее деде многое. Дело в том, что в данное время, университет посещали либо абитуриенты, либо «двоечники», пересдававшие экзамены, а ей хотелось общения.

– Павел Игнатьевич, хотя и профессор, но очень простой человек. Он, как рентген, видит студента насквозь и всегда дает возможность талантливому человеку, а бездарям еще и помогает найти себя, – говорила она, рассказывая истории и из личной жизни профессора, и из университетской. Через два часа и чаепития, она показала Вике на мужчину, спускающегося по лестнице. – Вон твой профессор Карпов, иди, пусть тебе повезет.

По лестнице спускался пожилой седой мужчина невысокого роста, средней полноты в очках. Таким Вика бы его не узнала, не получив подсказки вахтерши. Она направилась следом за ним, не зная, с чего начать разговор. Они прошли уже метров двадцать от выхода, когда она все же решилась его окликнуть.

– Павел Игнатьевич, извините, я могу с Вами поговорить? Мне не нужна помощь, мне нужен Ваш совет, – сказала она, когда тот остановился. – Я не займу у Вас много времени, но для меня это важно.

– В чем совет? Какого рода? Кто Вы, милочка? Не волнуйтесь Вы так. Я студентов своих всех помню. Раз Вы не просите помощи, давайте присядем и побеседуем, – спрашивал и говорил он, а сам направлялся к ближайшей скамейке. – Я Вас слушаю, – сказал он, присаживаясь. – Смелее.

– Я окончила медицинское училище год назад, работала медсестрой в больнице. У меня есть направление, есть диплом, но нет уверенности в поступлении. Как Вы думаете: у меня есть шанс? – протягивая ему свой диплом с вкладышем, спросила Вика.

– У Вас все получиться, Виктория Андреевна Карпова. С такими отметками вам надо на второй курс идти, а не в приемную комиссию. Мы с Вами еще и однофамильцы. Как странно, Вы не находите? Вы сами, откуда родом? – возвращая ей документы, говорил профессор Карпов.

– Простите меня за обман, мне не нужен совет, мне нужно было с Вами встретиться, а я не находила причины. Не ломайте голову, Павел Игнатьевич, я Ваша внучка из Лебяжьего, – сказала она, опустив голову.

– Виктория? Почему же ты раньше не объявилась, Вика? Зачем так долго ждала? Почему ни разу не написала? – спрашивал он, глядя на нее, словно хотел найти знакомые черты. – Как же хорошо, что ты меня нашла, – беря ее ладони в свои руки, говорил дед, обретя взрослую внучку. – Ни разу не приехала. Почему?

– Наверное, потому же, что и Вы с бабушкой. Я писала, да только в ответе был отказ от подобного родства, и я не стала надоедать.

– Я тоже виноват, девочка моя. Доверился жене и поверил, что ты не хочешь нас знать, – говорил он волнуясь. – Домой мне вести тебя пока нельзя. Софья Павловна после отъезда Андрея совсем с головой не дружит. Пойдем, посидим где-нибудь, и ты мне обо всем расскажешь. Сегодня, какое число? У тебя же день рождения, вот и отметим твое девятнадцатилетие.

Они второй час уже сидели в кафе. Вика рассказала обо всем, что она помнила после переезда из города в поселок, как жила, что произошло в последние годы и чем все закончилось. Профессор слушал, иногда задавал вопросы.

– Ты вот что, Виктория Андреевна, напиши заявление и оставь мне все свои документы. С университетом, Вика, я тебе попробую помочь. Нам нет смысла идти на первый курс и проходить его заново. Если получится, пойдешь сразу на второй курс, а если нет – сдашь всего один экзамен, – говорил он. Чтобы ты не переживала, давай мы с тобой встретимся двадцать пятого числа. К этому времени я буду уже знать, о твоих дальнейших шагах. У нас все должно с тобой получиться. Ты же у нас символ победы. Виктория! У меня теперь совсем другая жизнь, девочка моя, начнется. У меня такой стимул появился.

Они тепло распрощались, договорившись, где они встретятся. Вика вернулась в поселок и рассказала обо всем деду.

– Вот и славно, что с Павлом повидалась. Я, лапушка, не ревную тебя к нему. Есть возможность, пусть помогает. Пока со своей Софьей не договорится, проси общежитие. У тебя, в любом случае, есть полтора месяца, чтобы купить обновки на учебу. А с работы уволишься после отпуска. Ты, лапушка, должна сделать еще два неотложных дела: проверить квартиру, что мать на тебя оставила и найти родственников Василия. Они должны знать, что с ним случилось, передашь им свидетельство, пусть решают вопрос с комнатой.

Вторая встреча Вики с Павлом Игнатьевичем, решила все ее проблемы с образованием и проживанием. После собеседования, на комиссии, которое она прошла с легкостью, Виктория Карпова стала студенткой второго курса педиатрического факультета медицинского университета. Ей предоставили место в общежитии секционного типа. Секция на пять комнат со своей кухней и двумя плитами. В каждой комнате был туалет и раковина. Вике повезло, и она попала в комнату на двоих. Размер комнаты был 2,5х3,0, но это была только комната, за стеклянной дверью, а перед ней, маленькая прихожая с дверью в туалет и раковиной справа, и холодильником, слева, над которым висел шкафчик для посуды. Рядом с входной дверью вешалка для верхней одежды. Комната была обжитая. Двухъярусная кровать справа и встроенный шкаф, стол и два стула слева, над которым висели полки и небольшой плательный шкаф. Соседку Оли Понамаревой, так звали хозяйку комнаты, отчислили за неуспеваемость, и Вика заняла ее место.

– На правах старожила, я занимаю нижнее место. Так и тебе будет безопаснее с моими габаритами, – шутила Ольга. Она была упитанной, но не толстой, а скорее ширококостной. Короткая стрижка рыжеватых волос, голубые глаза и в голове масса идей. Она бралась за любую работу, которая приносила доход, но тут, же спускала эти деньги на развлечения и опять искала работу. Училась без «хвостов» и лиц мужского пола, которые были в группе и на курсе, серьезно не воспринимала.

В начале августа Вика сделала аборт. Решение это она приняла сразу, как только узнала о беременности. У нее и мысли не было сохранить ребенка. Она перестала ненавидеть саму себя с той самой минуты, когда встала с гинекологического кресла, смогла избавиться от плода убийцы и насильника. Устроилась на работу в больницу. График работы в реанимационном отделении городской больницы ей установили следующий: два выхода в неделю в ночь с пяти до восьми и в один из выходных сутки. Павел Игнатьевич воспринял инициативу внучки в штыки.

– Ты когда собираешься учиться? – спрашивал он с явным огорчением. – Стипендия маленькая, я согласен, но я намерен тебе помогать.

– Если не потяну этот воз, найду что-нибудь другое. Мне нужно работать. Как ты этого не понимаешь? Мы будем с тобой видеться в те дни, когда я не работаю. Но в выходной я буду ездить ко второму деду, и это не обсуждается.

Прошел один месяц совмещения учебы и работы, потом второй. Виктория постепенно привыкла к своему графику, и ее не утомляли ни дежурства, ни встречи с одним дедом, ни поездки к другому дедушке, а учеба даже нравилась. Она нашла по адресу «свою» квартиру и узнала, что та сдана матерью в аренду, которая заканчивается. Здесь жила молодая семья с маленьким ребенком, и Виктория, не раздумывая, продлила срок аренды с помесячной оплатой на счет, не увеличивая ее. Не сразу нашла родственников Василия, а когда нашла, не сразу решила, кому рассказать о том, что случилось. У Василия осталась дочь от первого брака, которой было лет двадцать пять. Она была замужем и жила в хорошем районе города. И сын от второго брака, лет девятнадцати, студент, живущий с мамой. Вике, без помощи профессора, поиски дались бы нелегко, как и встречи, и выбор, но дедушка опять оказал ей содействие. Она сделала все, что должна была сделать.

– Павел Игнатьевич, скажи мне, дорогой: почему ты стал задерживаться с занятий по какому-то плавающему графику второй месяц подряд? Приходишь домой довольный, глаза, как у молодого блестят. Ты нашел мне замену? А ты помнишь, сколько тебе лет? Сколько лет твоей новой пассии и как долго продлится этот, с позволения сказать, роман?

– Софья Павловна, к чему столько иронии? А главное, зачем эти вопросы, если тебя не устроят мои ответы? Ты же сама на них давно ответила так, как тебе это удобно. Скажи я правду или солгу, ты все равно останешься при своем мнении. Да, я встречаюсь со студенткой второго курса. Ей совсем недавно исполнилось 19 лет. Умница, красавица, а главное, если и не любит меня, то уважает. Наши отношения с ней, думаю, будут долгими, и если встанет вопрос выбора между тобой и ею, я выберу ее, ведь она моя внучка, – ответил муж жене и улыбнулся. – Надо бы, Андрею сообщить эту новость. Пусть и папаша порадуется.

– Кто она твоя? Внучка?

– А ты что, за десять лет забыла, что у нас есть внучка? Дочь нашего Андрея. Карпова Виктория Андреевна, 1981 года рождения. Ты можешь ее не признавать, не общаться, но запретить это сделать мне, ты не можешь. Хорошая девушка выросла. Внешне, она на мать похожа, умом на Андрея, но характер, упаси Бог, от части, твой.

– Кто бы тебя с другим характером вытерпел столько лет? Ты себе этот вопрос задай, – недовольно сказала Софья Павловна.

– Я сказал, что от части, он твой, и подразумевал упрямство и твердолобость, а не что-то другое. Сама посуди: два дня в неделю идет работать в ночь, потом на занятия, один выходной работает сутки, в другой едет к деду. Как тебе такой график, нравится? Вот мне только три дня, после занятий, и отведено из семи дней.

– Ей что и помочь не кому? Куда Катерина подевалась?

– Почему некому? Есть у нее в городе дед с бабкой, да толку от них нет никакого. Денег она не возьмет. Ей семья нужна, а не отступные. Скажи, Софья, что нам эта девочка сделала плохого, что мы забыли о ней на десять лет? Я не только тебя спрашиваю, я и себе этот вопрос задаю. Ладно, с Катериной у вас не сложились отношения, но ведь ты Вику любила, баловала, гордилась. Куда все делось? Ведь это ни я ее нашел, а она меня. Она не помощи у меня просила, а совета. Я не мог ей не помочь, не имел морального права не попытаться и все исправить. Да и что я сделал такого, чего она не заслуживает. Я даже ею немного горжусь. Ее бы силу воли, да нашему сыну и, возможно, он бы не наделал столько ошибок с твоей помощью. Теперь у тебя не будет вопросов по поводу моего отсутствия? Ни матери, ни бабушки в Лебяжьем у Вики больше нет. Остался только дед. У нас был с Викой разговор о тебе, и она хотела бы тебя увидеть, но только с твоего согласия.

– Я сейчас не готова к встрече с ней. Да и что я ей скажу после стольких лет, Павел Игнатьевич? Поздно каяться в собственных грехах.

– Не опоздай, Софья. Ой, не опоздай!

Год учебы пролетел быстро и незаметно. Из месяца в месяц ничего не менялось. Университет, общежитие, работа, университет. Она иногда шла на экзамен или зачет прямо после дежурства, и только потом отсыпалась. Поездки к деду ни разу не сорвались. Из города она везла ему коляску его любимой «Краковской» колбасы, баночку сгущенного молока или кофе со сгущенным молоком, сыр, печенье и конфеты «Птичье молоко». Все это было и в их городке и в поселке, но дед никогда не купил бы этого сам из-за экономии. Он покупал хлеб, сахар, масло. Молоко брал у соседей, а яйца несли ему десять кур. Картофель был свой, как и капуста, морковь и заготовки на зиму. Дед экономил на всем, но каждый ее приезд, разбирая продукты, вручал ей деньги, которые она чаще всего «забывала» брать. Зарплата, стипендия, плата за аренду позволяли ей такие покупки. Она покупала на местном рынке мясо или курицу и готовила ему обеды на два, три дня. Простенький суп или уху он мог приготовить и сам, как жареную рыбу или картошку, но Вике было спокойнее оставлять ему борщ, плов или котлеты на пару-тройку дней. За лето, после сессии, она трижды приезжала на неделю, десять дней, разбивая, таким образом, свой отпуск. Постепенно дедушка привыкал жить один, но каждый выходной ждал свою «лапушку». Разговоры в поселке о них утихли, а осадок остался. С сентября все вошло в обычный режим. Теперь она два-три раза встречалась после занятий с одним дедом, а в выходной ехала к другому. Павел Игнатьевич, зная, что Вика не возьмет денег, открыл на ее имя в банке счет и «выплачивал» внучке повышенную стипендию. В течение года он купил ей компьютер. Аппарат не дорогой, но нужный. Посоветовавшись с сыном, который в этом деле был профи, он нашел приемлемый вариант. Вика освоила быстро печатное мастерство, и использовала его, пока, как пишущую машинку. На каждую встречу, он приходил с портфелем, где хранился небольшой пакет с деликатесами. Это были продукты не первой и даже не второй необходимости, хотя и были куплены в обычном супермаркете, а возможно и подаренные профессору кем-то. Вика очень удивилась и начала переживать, когда в обычное время Павел Игнатьевич не пришел на встречу. Только попав на следующий день на смену, она поняла причину его отсутствия. Карпов Павел Игнатьевич вчера был доставлен в реанимационное отделение с обширным инфарктом. Врачи не давали утешительных прогнозов. Вика просидела рядом с ним всю ночь, а утром дедушка умер. Хоронили профессора из стен института пятнадцатого октября. Она была на похоронах, видела бабушку и отца, но не подошла. Софья Павловна, зная о встречах мужа с внучкой, так и не познакомилась с ней, и появиться рядом с ней в такой момент, Вика не решилась. Чуть больше года она общалась с Павлом Игнатьевичем, и ей было очень жаль, что это так внезапно прекратилось. «Ты был не только хорошим дедом, но и собеседником, советчиком. Сколько мы упускаем приятных моментов в своей жизни, из-за старых ссор и обид? Сколького можно было избежать, научись мы прощать во время, – говорила она, стоя у могилы деда, когда все уже разошлись. – Я буду навещать тебя, рассказывать, как мои дела и, возможно, найду подход к бабушке».

Глава 3

Весна 2002 года выдалась ранняя и теплая. В конце апреля зацвела сразу сирень, потом яблони. Со двора больницы, особенно по ночам, запах цветущих деревьев попадал в помещения, палаты. Операция, длившаяся два часа, закончилась. Больного направили в реанимационное отделение, а доктор Данилов взялся за истории болезни. Часа через три, он прошел в реанимацию. За столом сидела молодая медсестра, которую он раньше не видел.

– Доброй ночи! – сказал он, и девушка подняла на него глаза, сняв очки, в которых читала. – Как ведет себя Скворцов?

– Все показатели в норме. Час назад пришел в себя. После укола спит. Его кровать справа у стены, – ответила она, глядя на него своими зелеными глазами.

– Ты новенькая? Как зовут? – спросил доктор.

– Я работаю здесь второй год: два раза в неделю в ночь и сутки в выходной. Учусь на третьем курсе, а зовут меня Виктория.

– Поступала после школы?

– После медучилища.

– Тяжело учиться и работать?

– Я справляюсь, – говорила она, а сердце чуть не выскакивало из груди. Вике очень нравился Данилов Алексей Михайлович, 1975 года рождения, хирург, окончивший университет за два года до ее поступления. Это был молодой мужчина, ростом чуть больше ста восьмидесяти сантиметров и весом не меньше восьмидесяти килограмм. Шатен с короткой стрижкой густых волос, серо-синими глазами, балагур, весельчак и любимец женщин. Она прекрасно знала, что Данилов женат на яркой блондинке, что у него растет маленькая дочь, но этот факт ее не огорчал. Она была влюблена в него уже месяцев восемь, и эта любовь была безответной и молчаливой.

Данилову девушка очень понравилась. У нее была приятная внешность, без всяких следов косметики и природное обаяние. Для стандартов Данилова, юной деве не хватало роста сантиметров на пять-десять.

– Вика, мне можно пригласить тебя в кино? – спросил он, хитро глядя на нее.

– Вы, таким образом, пытаетесь меня обхаживать? Алексей Михайлович, у Вас жена, ребенок маленький, Вы посвятите им свое свободное время. Дело в том, что я не встречаюсь с женатыми мужчинами и не завожу романов на работе. Извините.

– Это ты меня извини. Что-то я разговорился. Спокойного тебе дежурства, – миролюбиво ответил Данилов, удаляясь.

– Спасибо, – ответила она и улыбнулась.

Прошла неделя, а Данилову никак не удавалось забыть новую знакомую. Он пытался найти в ней хотя бы, какой недостаток, чтобы переключить свое внимание и не находил. Возможно, ее «нет» и зацепило его, не знающего отказов. Он решил узнать о ней больше и поговорил с коллегой из реанимации. Разговор начался о больных, и перешел на Викторию.

– Петрович, у вас в отделении сестричка новая, зеленоглазая?

– Это Вика. Ты челюсть подбери, Казанова. Словом обидишь ее, будешь иметь дело со мной, я наслышан о твоих подвигах.

– Вот даже как? С чего вдруг? – удивленно спросил Данилов.

– У тебя, Лешка, мозги работают в одном направлении, да и то не в голове, а в головке. Таких сестричек, как наша Вика, в нашей больнице больше нет. Крутится, как белка в колесе, как юла, чтобы жить и учиться. Характер золотой и натура не продажная. Конечно, ходить в любовницах у таких как ты, было бы проще, но она себе цену знает. Ты не дури девчонке голову, не обнадеживай, ей и так в этой жизни досталось. Отец с матерью разошлись, передав ее бабке с дедом в детстве. Теперь отец в Америке, мать с бабкой в могиле. Бабка, мать отца, живет в трешке, а наша Вика в общежитии. Ты думаешь, я это от нее узнал? Как же, скажет она. У нее на все ответ: « У меня проблем нет». Ты профессора Павла Игнатьевича Карпова помнишь?

– Конечно, помню и его, и его лекции, но он, же умер.

– Вика его внучка, дочка сына профессора «американца».

– Ты хочешь сказать: внучка профессора, дочь американского гражданина живет в общежитии и работает у тебя в отделении?

– Она работает так, что бывает и врач рядом с ней бесполезен. Поэтому, Леша, заставь думать свою голову. Ты меня услышал?

Данилов решил подружиться с Викой. Он встретил ее после дежурства рано утром в воскресенье, надеясь провести этот день с ней.

– Вика, садись я тебя подвезу, куда скажешь, – открывая пассажирскую дверь авто, предложил он. Совсем не обращая внимания на то, что этот его порыв может быть кем-то замечен.

– Доброе утро, Алексей Михайлович. Если можно, отвезите меня на автовокзал, я, кажется, опаздываю на автобус. Дедушка знает о том, что я приеду, и будет волноваться. Я бываю у него в свободный выходной, возвращаюсь рано утром на следующий день, вечером автобусов нет.

– Далеко ехать? – спросил Данилов, разворачивая машину.

– В Лебяжий. Это сорок шесть километров от города, – ответила Вика и стала рассказывать о городе и поселке.

– Давай я за тобой приеду часов в девять вечера, – предложил водитель, с интересом выслушав ее.

– Спасибо. Я по старой памяти доберусь сама.

– Ты меня боишься? Почему? Или я тебе не нравлюсь? – задал Данилов вопросы, и теперь ждал ответов, остановив автомобиль на автостанции.

– Я себя боюсь. Боюсь, не справится со своими чувствами, боюсь, стану причиной разлада в вашей семье, боюсь ошибиться. Вы мне нравитесь, – сказала она, поцеловав его в щеку, и вышла из машины, забрав свою сумку. – Спасибо за помощь.

Она шла к автобусу, а Данилов смотрел ее в след и сидел, как истукан, переваривая услышанное. Девушка была в него влюблена, и это вселяло надежду. Семья у Данилова была, да только ладу в ней не было. Он женился через год после окончания института. Через год родилась дочь Женька. Это была единственная отрада. Жену, вернее невесту, ему нашла мать, уставшая от бесконечных романов сына. Раиса Николаевна нашла приличную партию сыну. Девушка была симпатичная и обеспеченная, что явилось основным мотивом. Семья самих Даниловых вовсе не бедствовала, но слияние капиталов семей всегда перспективно. Бесперспективной была профессия самого Алексея. Он был врачом и совсем не имел представления о «финансовых потоках». Уже через год, он осознал, что сделал большую глупость, женившись на Руслане. Да, она была хороша в постели, с ней не стыдно было появляться на приемах, пока она не открывала рта. Бог, наделив ее внешностью, посчитал, что этого вполне достаточно в сумме с деньгами ее папы. Все, что ее интересовало, можно пересчитать по пальцам одной руки: отдых за границей, клубы, бары, шопинг, секс. Дочь она не кормила, сразу передав ее после рождения няне. Жили в трехкомнатной квартире, купленной родителями в долях. Через день приходила повар, она же горничная, занималась готовкой, стиркой и уборкой. Данилов жил на всем готовом, но это его и раздражало. Жена не хотела даже разогреть ужин, говоря: – «Котик, сделай это сам». Одним словом, за комфорт и уют, за полезные и вкусные обеды, оплаченные тестем, он расплачивался натурой с Русланой. Речи о чувствах не было, а когда дочери исполнилось два года, отношения с женой совсем испортились. Они жили, как два соседа в коммунальной квартире, которые не ссорились, но которым не было дела друг для друга. Именно в это время Алексей и встретил Викторию. Их роман развивался постепенно. Алексей не давил на Викторию, а она все тянула с конфетно-букетным периодом, который ограничивался походом в кино, парком, кафе с мороженым и провожанием ее до общежития. Данилов ни разу не догадался подарить ей цветы, а вместо конфет, приносил ей шоколад тогда, когда совпадали их дежурства. Влюбленная Виктория и не требовала от него большего, ее все устраивало. Сдав последний экзамен за третий курс, Вика согласилась на романтический ужин в ресторане, а ночь они провели в съемной квартире. Алексей окончательно потерял голову от неискушенной Вики. Откуда ему было знать, что партнером у нее был одноклассник, который настоящего секса и не видел, да насильник, который доставил одни проблемы. С каждым днем она нравилась ему все больше может еще и потому, что уличив жену в измене, его не терзали муки совести, и он отдался целиком своим чувствам. Трудно скрыть то, что написано у тебя на лбу крупными буквами. Мать Алексея заметила разительные перемены в сыне и решилась на откровенный разговор с ним. Сын не стал вводить мать в заблуждение и признался, что увлечен девушкой, причем взаимно. Что с Русланой стоит развестись, но при этом попытаться оставить Женю с отцом. Мать «вычислила» любовное гнездышко и явилась на старую родительскую дачу рано утром в субботу без звонка, когда не было еще и семи часов.

– Ну и где твоя неземная любовь? – спросила она сына, проходя в комнату и ожидая увидеть девицу спящей.

– Если вы меня имеете в виду, то я на кухне готовлю завтрак. Доброе утро! – показалась Вика из кухни.

– Чем ты кормишь моего сына после трудовой ночи? А утро не для всех доброе.

– Утро не может быть недобрым, хотя бы потому, что несет новый день. Если Вы намерены меня воспитывать, оскорбить или унизить – начинайте. У меня против них стойкий иммунитет, и на качество завтрака это не повлияет. К тому же я ограничена во времени, а мне хотелось бы о себе узнать что-то новое, – говорила Вика, не бросая своего занятия и продолжая делать горячие бутерброды. – Вы будете завтракать?

– Спасибо, я сыта. Ответь мне на один вопрос: откуда ты такая взялась? – спросила мать Данилова, глядя на Вику в упор. – Кто ты такая, вообще?

– Одним словом на этот вопрос ответить сложно. Чтобы Вас не нагружать лишней информацией скажу так: по линии мамы – я деревня деревней, а вот по линии отца – интеллигентка в пятом или шестом поколении, внучка профессора и дочь американского гражданина. Моя бабушка Карпова Софья Павловна, кандидат наук, живет в нашем славном городе. Я студентка четвертого курса медуниверситета. После занятий подрабатываю медсестрой в больнице с Вашим сыном. Это коротко.

– Ты забыла добавить: хищница, разлучница, авантюристка.

– Я Вас в чем-то обманула? Украла то, что плохо лежало? У Вашего сына растут такие роскошные рога, что вам пора невестку воспитывать, а не меня. – Леша, завтрак готов. Сделай одолжение, съешь хотя бы парочку. Обед в пакете, определи его в холодильник. – Вы меня извините, Раиса Николаевна, Ваш сын уже взрослый мальчики может принимать решения сам. Если он решит, что ошибся в выборе, я не стану его преследовать и отпущу с миром, а пока он не принял такого решения, я буду любить его как прежде. – Удачного дня, дорогой! – сказала она, поцеловав его в щеку, и направилась в спальню.

– Куда она? Я еще не договорила, – в сердцах сказала мать.

– У Вики суточное дежурство, а на работу мы добираемся врозь. Ты зачем приехала? Решила устроить скандал? С Викой этот номер не пройдет. Она слишком умна, чтобы отвечать глупостью на глупость. Ты разве не поняла, какое сокровище я нашел? Заметь, я ей ничего не обещаю, мы просто наслаждаемся жизнью.

– Какая бы она хорошая не была, у тебя нет с ней перспектив. Тебе нужно держаться семьи. Ты лишишься всех денег.

– Мам, какой семьи? От нее давно остались одни развалины. Вике ваши деньги не нужны. Наше убежище похоже на номер «Люкс»? Ты видела, на чем она готовит и что? Ты попробуй завтрак, а потом поговорим о финансах. Видя, что я к ней не ровно дышу, она могла потребовать съемную квартиру?

– Я бы так и поступила, – сказала мать, жуя бутерброд.

– Ты мам ни она. Она едет на дачу с двумя пересадками и не жалуется на неудобства. Я ее два месяца добивался, третий месяц живем вместе, а я часы считаю до встречи с ней. Она настоящая, искренняя. У меня таких бескорыстных еще не было. Ну, нет за ней больших денег, вместо них большая душа.

– У нас их тоже не будет, если ты разведешься с Русланой. В выходной вы будете здесь?

– Нет. Я буду с Женей дома, а Вика поедет к деду в деревню. Это ее еженедельные поездки и она не собирается их отменять даже ради меня. Деду63 года и он там совсем один.

– Чем же она добирается? – спросила мать, у которой созрел план встречи с Викторией.

– Автобусом с автовокзала, а ведь могла и меня заставить.

Утром в восемь часов Раиса Николаевна караулила Викторию у входа в больницу. Девушку она узнала сразу, как только та открыла дверь.

– Вика, можно тебя на минутку. Садись я тебя довезу до автостанции. Мы вчера так и не договорили, – попросила мать Данилова.

– Здравствуйте. Будете ругать или воспитывать? – сев в машину, спросила она. – Я выслушаю Вас молча. Не спорить, не оправдываться, не обещать то, чего не сделаю, я не буду.

– Нарисую тебе перспективу, а ты сама решишь: что делать и как поступить?

– Хорошо, говорите. Я так понимаю, Алеша не знает о Вашем визите?

– Не знает. Его жена беременная вторым ребенком и намерена рожать. Пока ребенок не родиться и не сделают тест ДНК, о разводе можно не заикаться. Я сейчас пекусь не столько о сыне, сколько о семье вообще. Пройдет не меньше года, а в это время у него запланирована стажировка за границей, – говорила она, внимательно следя за дорогой.

– Вы не уверены в том, что это ребенок Алексея?

– Я уже не в чем не уверена, кроме того, что из Русланы мать никакая. Если это способ удержать Алексея, то очень глупый. А, если это ребенок все же его? Выходит, он спит и с тобой, и с женой, а значит, между ними не все так плохо. Как тебе такое положение дел? Изменой это назвать нельзя, они все же женаты, но и бедной овечкой он не является. Значит, он тебе чего-то не договаривает.

– Вы хотите сказать мне, чтобы я оставила Алексея в покое? В этом случае в его жизни ничего не поменяется, он сможет уехать с семьей на стажировку. Я правильно вас поняла? Тогда ответьте мне: чего стоит эта призрачная перспектива? Вы готовы навязать сыну чужого ребенка ради его роста, карьеры? Я этого не понимаю.

– Тебе и не надо ничего понимать, девочка. Я тебе обрисовала возможную ситуацию. Дай ему самому сделать выбор: беременная Руслана со специализацией за рубежом или ты, со своим дедом и незаконченным образованием. Я прошу тебя только об одном: не дави на него.

– Вы знаете, сегодняшняя ночь многое изменила. Даже не случись между мной и Вами этого разговора, я уже прекратила все отношения с Вашим сыном. С таким цинизмом я встречаюсь в первый раз. Мы расстались с ним утром, не прошли и сутки, а он занимается сексом прямо на рабочем месте во время дежурства с другой. Видимо, для него это нормально, а вот для меня это начало конца. Я рассталась с Вашим сыном. Вам не о чем беспокоиться. Извините. Я пойду. Прощайте.

Виктория вышла из машины и неторопливо пошла к автобусу, а Раисе Николаевне вдруг стало жаль эту молодую особу, которая, скорее всего, впервые столкнулась с мужским предательством и разочарованием. Вика, заняв место в салоне автобуса, прижалась виском к стеклу окна, прикрыла глаза, но вместо сна в дороге, еще раз пережила неприятные минуты прошедшей ночи.

Часы показывали полночь, когда она набрала номер телефона сокурсницы, работающей в отделении хирургии.

– Свет, не забудь забрать реферат на посту. Я утром могу тебя не увидеть. Сразу после смены поеду к деду.