Buch lesen: «Песнь Звёздных Всполохов. Свет», Seite 6

Я выдохнула и огляделась по сторонам – на всех десяти этажах молла, прозрачной спиралью возвышающихся до самых звёзд, были раскиданы островки леса. Деревья, трава, цветы и птицы, летавшие между ними. А внизу на первом этаже протекал ров, прямо как в доме у Прозерпины. Там били фонтанчики, по мостам ходили люди, проплывали лодочки с посетителями.

Я быстро спряталась за дверью кабинки. Стоило ли говорить, что туалет тут был таким же, как и в доме Прозерпины, – то есть крайне сложным для обнаружения. Не хотела бы я тут страдать от расстройства желудка. С другой стороны, кабина была свободным пространством со спрятанной сантехникой, и я могла спокойно сесть на полу и поплакать.

Плакала я недолго. Мне вдруг стало неловко за своё поведение. Что я, в самом деле, убежала, как маленькая. Не сдержала эмоций.

Взрослая и осознанная личность обязательно бы проговорила, что её беспокоит. Утвердила причину своего дискомфорта и эмоциональных переживаний. Взрослый человек обязательно бы разобрался со всем без лишних драм и слёз.

Я такой никогда не была. Мои эмоции всегда били через край. Плохо ли мне, грустно, радостно… Я ощущала нестерпимый спектр. От бездны сплина до безбашенной эйфории. Мне приходилось выравнивать своё эмоциональное состояние разными способами, среди которых были и запрещённые вещества. Что удивительно – я сменила мир, но моё поведение нисколько не поменялось. Старые привычки сильнее нового воплощения.

В дверь уборной тихонько постучали. Я вытерла слёзы и перевела дыхание. Ну почему кто-то стучится именно ко мне? Когда я забегала, то видела ряд свободных комнат…

Я со злостью открыла дверь и собиралась вывалиться, агрессивно задев плечом того, кто нарушил мой приступ, но замерла на пороге. У входа стояла Венера, она и стучала. А позади оказалась Прозерпина. Рыжая приветливо улыбнулась мне.

– Я так и знала, что ты здесь, – Венера изогнула бровь и нахмурилась. Видимо, мой заплаканный вид нарушал её эстетическое спокойствие.

– Ой, – только и сказала я.

Девочки затолкали меня обратно в комнату, закрыв дверь. Прозерпина активировала какую-то кнопку на стене, и в комнате вмиг вылезло всё убранство: широкая мраморная раковина, огромное зеркало с подсветкой, аккуратный чёрный бачок, полки с полотенцами, мылом, кремами и иными принадлежностями.

Венера взяла полотенце и принялась приводить в порядок моё лицо, вызывая у меня новый приступ слёз.

– Ты чего, глупыха? – удивлённо спросила Прозерпина. Кажется, прозвище “глупыха” она прочно закрепила за мной.

– Да так…

Не могла же я сказать им, что никто и никогда в жизни не был ко мне добр просто потому что. Никто и никогда не выбирал для меня красивое платье, просто потому что был повод. Никто не отправлялся на поиски меня, когда мне было грустно или плохо, когда я, сдерживая слёзы, убегала далеко и быстро, лишь бы никто не заметил. И никто действительно никогда не замечал. И никто не называл меня вот так тепло и мягко “глупыха”, выражая сопереживание. Я зажмурилась. Всё это было ещё более нереально, чем тот факт, что после смерти я очутилась в другом мире.

Девочки не донимали вопросами. Венера отложила полотенце и окинула меня критичным взглядом.

– Прозерпина, ты прекрасно подобрала для неё наряд, – кивнула Венера, оглядывая комбинезон и плащ от Мебсуты. – Но вот что мы будем делать с её раскрасневшимся от слёз опухшим лицом?

– Что делать с лицом? – переспросила я.

– Надо переодеть его в улыбку, – ответила Прозерпина и хитро посмотрела на меня.

Девочки переглянулись, а затем, не сговариваясь, подхватили меня за руки с двух сторон, и мы вмиг перенеслись из туалетной кабинки.

Я размяла шею. Начинаю привыкать к этим перемещениям. Мы очутились в месте, совсем не похожем на виды Астромерии, которые я наблюдала из Ялактоса, пусть и издалека; и не похожим на ультра-современное жилище Прозерпины. Здесь улочка напоминала один из европейских городов – маленькие домики в один-два этажа, окна заслонены ставнями, а крыши покрыты густой оранжево-золотистой растительностью. Улочка зажата кирпичными боками таких домиков так, что мы втроём с трудом умещались на ней. Солнце близилось к закату, и от домов лежали глубокие тени, а сухая листва на крышах жарилась от пекла близящегося к горизонту светила. Я вопросительно взглянула на девочек.

– Пойдём.

Прозерпина взяла меня за руку и потянула за собой. Венера пошла следом, поскольку втроём мы не помещались на одной дороге.

Домики сменялись один за другим. Внутри было тихо и глухо, словно городок вымер и здесь никто не живёт. Нам не встречались ни люди ни животные, птицы не пролетали над головами и насекомые не жужжали рядом с ухом. Всё было мертво в этом пекле. И с каждым шагом мне становилось жарче.

Я шла с трудом. Воздух прожигал лёгкие, в носу кололо горячими иголками. Мне захотелось сбросить с себя плащ и даже комбинезон, снять эти тяжёлые высоченные сапоги. Но даже это бы не спасло меня от жара.

Пот стекал тремя ручьями. Я посмотрела на девочек – длинная рыжая копна облепила шею и лоб Прозерпины. Золотистые локоны Венеры превратились в сосульки, свисающие у висков. Красная испарина пересекла лица. Но мы не сбавили шаг, даже наоборот, Прозерпина потянула меня за собой, побуждая идти быстрее.

– Почему здесь так жарко? – спросила я, не выдержав.

– Смотри!

Прозерпина вдруг свернула за угол одного из домишек, и я нырнула за ней. Когда мы протискивались между близко расположенными углами, я заметила впереди ярко-рыжий свет. Неужели там видно само солнце?

Когда мы преодолели это ущелье, я поняла, почему было нестерпимо жарко. Мы оказались у подножия огненного марева. Оно всё плескалось. Брызги огня, пепла и камня разлетались от него по разные стороны. Пекло выпускало жар, как духовка, обдавая им наши неприкрытые лица и руки.

– Долго не смотри, глаза будут болеть, – предупредила Прозерпина.

Я обернулась – Венера осталась стоять между домами, не в силах выйти навстречу пеклу. Затем резкий звук – новый всплеск, взрыв пепла и огня, возвратил моё внимание. Пекло, казалось, изрыгает самый мощный выброс, который вот-вот накроет и нас. Я зажмурилась и в страхе попятилась назад.

– Куда ты завела меня?! – заорала я, но шипение и рёв огненного монстра перекрыли мой вопль.

Вдруг всё закончилось. Оборвалось и затухло. Кожу обдали потоки ледяного воздуха, который убаюкивал ошпаренное жаром огня тело. Я открыла глаза. В них ещё стояло видение яркого ало-рыжего месива, плескавшегося передо мной. Понемногу оно стало исчезать, и я осмотрелась.

Мы стояли над пропастью. Она шла далеко вперёд, заходила на дугу и кругом замыкалась у моих ног. По краям этой пропасти зависли маленькие домики и боязливо застыли в отдалении от обрыва.

Дно этой пропасти было гладким как чаша. Его испещряли каменные широкие дорожки. Они сеткой заполоняли дно пропасти, образуя лабиринты вокруг центра. А в самом центре была небольшая горочка из чёрного камня, из нутра которой ещё шёл дым. Наконец, я поняла, что это. Я вижу город, который застыл над вулканом.

– Это площадь тригона Огня. Мы находимся в самом сердце обители огненных знаков Зодиака, – сообщила мне Прозерпина, наблюдавшая за тем, как я оглядываю всё вокруг. – В центре площади – вулкан Сомнера. Иногда он извергается. Зависит от лунных суток. На этот случай на дне оврага Огня выстроили сеть – видишь вот эти дорожки? Магма растекается по ним, заполняя желоба, и не переливается через край. Так жители тригона остаются в безопасности.

– Было бы менее опасно, живи они не у подножия вулкана, – заметила я, оглядывая домики, добровольно поставившие себя в шаге от смертельной угрозы.

– Но это невозможно, – возразила Венера, показавшаяся из-за угла. Она отбросила назад мокрые волосы. – Вулкан нужен тригону Огня. Его жар – это суть тригона. Вулкан питает и даёт энергию жителям. Они не могут отделиться от собственного источника жизни, как люди Ялактоса.

– А мы далеко от Ялактоса сейчас?

– Мы в другом квартале. Он находится по другую сторону от Верхнего Зодиака. А мы – в квартале Нижнего Зодиака.

– Ясно, – нужно будет приобрести в ближайшем магазине карту Астромерии и изучить географию. – Что ж, это было… фантастически. Я никогда в жизни не видела извержение вулкана столь близко!

И это была правда! Мне хотелось расцеловать Прозерпину. Подумать только, это и вправду вулкан! И он извергался прямо передо мной. Я стояла так близко, напротив стихии, которая бушевала у кончиков моих пальцев и дотрагивалась до щёк. Неосторожное движение – и я бы улетела вниз этой пропасти, в объятия Сомнера. Впечатляющее зрелище! Восторг пробирал меня изнутри, и я, не выдержав, обняла Прозерпину, а после бросилась к Венере.

Может быть, кто-то другой на моём месте вопил от ужаса или возмущения, что его жизнь подвергли опасности. Я за свою жизнь не держалась ни тогда, ни сейчас у меня не возникло такой привычки…

– Это ещё не всё. Нам повезло, что вулкан извергался. Но мы привели тебя сюда за другим.

Венера заговорщицки махнула рукой, приглашая следовать за ней. Прозерпина коротко кивнула мне, и я направилась за Венерой, вновь ныряя в узкие уличные пролёты между домиками.

Мы вышли на улицу, с которой недавно свернули к вулкану, и направились в противоположную от площади сторону. К тому моменту из домов уже вышли люди. Видимо, они прятались во время извержения, а сейчас, когда на улицах безопасно, покидали свои укрытия.

– Дома сделаны из камня, – сказала Прозерпина, прочитав мои мысли. – Окна из прочного огнеупорного стекла. И даже если листва на крыше загорится – дом будет спасён, ведь под листвой спрятана крыша из кирпича.

– Поэтому листья рыжие и красные? Они скрывают кирпичную кладку?

– Что? Нет, это не маскировка. В этом нет смысла. Дело в другом: листья впитали огненную энергию Сомнера и опаляются каждый раз лучами Солнца, которое находится наиболее близко к этому тригону.

Я задумалась. Интересно, Астромерия тоже круглая, как и другие планеты? Или она плоская и стоит на трёх космических китах? С другой стороны, здесь время суток совпадает с тем, какое сейчас в Ялактосе, а, значит, мы находились в одном полушарии (если всё же Астромерия – шар).

– Осторожно, – астралец прошёл мимо меня, задев плечом.

Он был небольшого роста, приземист, с огромной густой шевелюрой чёрных вьющихся волос. Не знаю почему, он отчего-то показался мне знакомым. Такое мимолётное чувство узнавания, которое тут же испарилось, как только он скрылся среди других жителей тригона.

И тут моё внимание обратилось к этим самым жителям. Они проходили мимо, бросая на нас взгляды, что было понятно – мы ведь отличались. Все они носили яркую одежду алой, рыжей или жёлтой расцветки. В каждом из них было что-то удивительное – или волосы и форма причёски, или их цвет, или размер кистей, или выразительность глаз. Жители, как пёстрое лоскутное одеяло, создавали полотно тригона, и были все разными, но словно бы, как и кусочки целого, – однотипными. Такими, чтобы сложиться вместе друг с другом, деталь к детали. И мы явно выбивались из этой мозаики инаковостью.

– Нам сюда, – Венера отвлекла меня от раздумий.

Мы вырвались из плотных рядов маленьких домиков, оторвались от любопытных взглядов жителей тригона. Впереди ждала свобода. Она резко ворвалась в пространство, контрастировала с этими домами, сквозь которые мы шли, невольно поджав плечи, лишь бы не задеть каменную стену. Это пространство было огромным и простиралось далеко за горизонт, где огромный шар Солнца одним из боков распластался по земле.

Но это была не земля. Я ошибочно приняла чёрную гладь за часть пустыни, которая шла вперёд. Нет, это была вода. Огромный чёрный океан, уходящий навстречу солнцу. Вот только он был не совсем океан. Что-то сразу меня смутило.

– Это наше с Прозерпиной любимое место, – сказала Венера, глядя на черноту впереди. – Здесь в тригоне Огня есть выход к океану Познания.

– Что? – переспросила я. Какое странное название у этого океана.

– Его так называют. Есть легенда: прежде чем притянуться к Накопителю, Душа проходит через океан Познания, – пояснила Прозерпина.

– Легенда? – снова переспросила я. – Неужели в вашем фантастическом мире есть такие выдумки, которые невозможно узреть?

Прозерпина и Венера улыбнулись, но было видно, что океан совсем заворожил их, и они слабо воспринимают меня и мои слова.

– Может, искупаться? – предложила я, всё ещё мечтая освободиться от комбинезона. Хотя после извержения резко похолодало, я всё равно желала освежиться.

– Нет, – Венера улыбнулась. – Здесь никто не купается.

– Но почему? – удивилась я. Вон ведь какие-то подобия лежаков. На берегу сидят люди. Что мешает плавать? А на Земле я и вовсе считала подходящими для купания те места, где вода стояла чуть выше уровня пупка и не так сильно воняло тиной.

– Это чёрная вода, и она мёртвая, – отозвалась Прозерпина. – В океане полно кислотных источников, бьющих со дна.

Вот оно что. Мои глаза видели водную равнину, уши слышали плеск океанических волн. А вот лёгкие не ощущали запаха соли и морских обитателей, водорослей и разлагающихся останков кораблей на дне. То есть всего того, что бы сообщало – океан жив, и в нём можно находиться человеку. Запах океана ни с чем не сравним. И он преследует тебя, даже если ты уехал далеко от побережья вглубь города. Океан всегда незримо есть, ты его чувствуешь. А этот океан молчал, я его не слышала. И мне вдруг показалось, что волн тоже не слышно, что они бьются о прибрежные валуны, но плеск их фальшивый. Этот океан действительно был мёртв.

– Мне всё равно здесь нравится, – сказала я, глядя на то, как чёрная вода поглощает солнце. – Он успокаивает.

– Я знала, что тебе понравится, – улыбнулась Прозерпина и приобняла меня. – Надеялась, что тебе тут полегчает. Мы с Венерой часто сбегаем сюда, когда кто-то в Ялактосе сильно действует на нервы.

– Например?

– Меня лично раздражает Аэль, – Венера надула розовые губки. – Он чересчур правильный. И осуждает меня за некую любовную неразборчивость.

– Венера, ему всё равно, поверь, – Прозерпина закатила глаза. – Ты себе это придумала.

– Но почему тогда он всё время смотрит на меня с осуждением?! Этого я точно не могла придумать!

– Думаю, всё дело в том, что ты вообще позволяешь себе любовь. В отличие от него, – сказала Прозерпина, и я вновь уловила грусть в её тоне.

– А помнишь, как мы сбежали сюда, когда твой Воспитатель заставлял тебя читать эти тома Толстого?

– Ой, не напоминай… Ещё я помню, когда Венера отшила одного из астральцев из тригона Воздуха, то он преследовал её около двух недель. Мы прятались здесь, пережидая, пока стражники не отгонят его от окон её дома.

– А помнишь мой первый день в Ялактосе? Гелиос довёл меня до истерики, – Венера вдруг нахмурилась. Воспоминания яркими всплесками пронеслись в её глазах. – Тогда наступил первый день моего второго цикла. Я сразу же отправилась в Ялактос. Гелиос уже был правителем. Он сказал тогда, что я самая бесполезная, потому что моё положение в Натальной Карте не влияет на что-то значительное…

– Что это значит?

Венера вздохнула. Видимо, ей было тяжело об этом вспоминать. Теперь Прозерпина приобняла и её.

– Он ошибался, – ответила она за подругу. – Просто такова манера Гелиоса. Он проверяет новичков. Выдержат ли они суровый ритм жизни Ялактоса. Все там очень много работают, именно поэтому у многих есть свои комнаты в Ялактосе. Чтобы оставаться там и после работы.

– А разве вы не можете материализоваться где хотите? – спросила я.

– Не всегда. Есть периоды, когда мы не можем. И остаёмся в комнатах Ялактоса.

– Именно поэтому он такой огромный, и вся Астромерия вынуждена его содержать, – съязвила Венера.

Ого, кажется, обе они настроены вполне оппозиционно по отношению к верхам. Интересно.

– Кирия, ты всегда можешь положиться на нас, – неожиданно заявила Прозерпина.

Венера согласно кивнула и посмотрела на меня:

– Мы желаем тебе добра.

Видимо, вид у меня был хмурый и недоверчивый, так что Венера сразу добавила:

– Наверное, ты задаёшься вопросом, почему мы взялись тебе помогать… На то есть несколько причин.

– Венера, – Прозерпина предостерегающе одёрнула подругу. Та не обратила внимания и продолжила. – Не все причины я могу сейчас озвучить. Но одна из таких – девушки должны держаться вместе. Понимаешь? Мы женский круг, и мы должны быть друг за друга, потому что такова наша суть. Ты оказалась в беде, а мы всегда приходим на помощь нашим сёстрам.

Сёстрам? О чём она вообще? Почему они относятся ко мне так, как если бы я была их давней подругой? Эти две женщины сейчас стоят и обнимают друг друга, встали и рядом со мной плотным полукругом, укрывая от порывов прохладного океанического бриза. Незнакомые мне женщины называют меня своей сестрой и говорят о помощи. Почему?..

– Ни один из стражей, будь то Аэль или кто-то ещё, не справится с этим так, как мы, – подхватила её слова Прозерпина.

– О да, – Венера закатила глаза. – Эти мужчины заняты исключительно собой и обслуживанием собственных амбиций.

Я удивлённо вскинула брови. Если уж такая красавица, как Венера, говорит об отсутствии мужского внимания, то что же тогда остаётся остальным, менее эффектным, девушкам?

– Я… Не знаю, что сказать, – честно призналась я.

Они заключили меня в свой круг. Вместе мы опустились на горячий песок и повернули лица к чёрной бездне, которая почти поглотила солнце. Мы сидели и смотрели на океан. И мне действительно становилось легче. Я поняла, почему они выбрали это место своей обителью. И даже немного стала понимать, почему стихию передо мной назвали океаном Познания.

– Кирия, – негромко позвал мужской голос и снова повторил моё имя. – Кирия.

Голос звал тихо, несмело. Звучал глухо из недр океана. Звал к себе. Я услышала этот тихий и очень знакомый голос, и моё тело вмиг покрылось мурашками. Я бы никогда больше не хотела его слышать.

– Кирия, ты замёрзла? – спросила Венера обеспокоенно. Меня била дрожь.

– Кирия, – раздался твёрдый мужской голос за моей спиной. Уже другой, но тоже вполне знакомый.

Мы с девочками тут же вскочили с песка.

– Куда вы её завели? – возмутился Аэль, глядя прямо на меня.

– Со мной всё… – начало было я, но тут вперёд вышла Прозерпина, словно бы закрывая меня от его взгляда, а к ней примкнула и Венера.

Они вполне интеллигентно, но всё же твёрдо, стали выяснять, кто и зачем выкрал меня с рабочего места и завёл в эту “огненную клоаку” (цитирую достопочтенного астромерийца Аэля). Наконец, Аэль подошёл к нам, и, обогнув девочек, взял меня за руку.

– Нет! Она останется у меня, – Прозерпина прервала его. Видимо, он собирался перенести меня, обрубив таким образом все споры.

– Ты забыла, о чём мы договорились два часа назад? И кстати, Воспитатель вернулся.

– Что?! – Прозерпина возмущённо зашипела. От её спокойствия не осталось и следа.

Воспитатель. Тот самый, что заставлял читать тома Толстого. Что ж, пожалуй, на её месте я бы тоже не хотела видеть такого человека. Однако, уверена, негодование Прозерпины, побудившее в ней столь резкую смену настроения с твёрдого самообладания на бледное возмущение, имело явно более серьёзные основания.

– Нет, – Венера взяла подругу под локоть. – Пожалуйста, не стоит. Пойдём, я тебя провожу.

Аэль кивнул Венере. Я и попрощаться не успела – сказать спасибо и обнять бледную Прозерпину и Венеру, сковавшую её в свои объятия – как Аэль переместил меня в комнату. Ту комнату, где я провела свою первую ночь в Астромерии и о которой не хотела вспоминать.

– Что это значит? – спросили мы одновременно друг у друга.

Я спрашивала про Воспитателя Прозерпины. А он о чём?

– Я о том, – сказал Аэль, и его жёлтые глаза засияли в темноте комнаты (мы почему-то решили не включать свет). – Почему ты сбежала посреди дня?

– Но я всё сделала, – слабо сказала я, подозревая, что за время моего отсутствия на почту Аэля могло прийти ещё пятьсот писем.

– Не в этом дело. Почему ты пошла у неё на поводу? Тебя мог задеть вулкан! Извержения опасны. Жители тригона Огня привыкли к извержениям, но даже у них есть бункеры в подвалах домов на случай катастрофы. Но откуда об этом знать девочкам? Они бы не спасли тебя!

А как же ваши супер-перемещения? Но я решила промолчать. Аэлю, конечно, виднее. Хотя, стойте, почему это ему виднее?!

– Я ведь не пленница здесь. Или мне так только показалось?..

– Кем бы ты ни была, – сказал Аэль, глядя мне прямо в глаза. – Ты всё равно под подозрением. По крайней мере, у Гелиоса.

Аэль замолчал. Я тоже ничего не говорила. А что мне было сказать? Считать меня причастной к убийству абсурдно, и это даже не требовало обсуждения. Аэль вздохнул и собрался было выйти из комнаты. Но уже на пороге он обернулся и сказал:

– Ты здесь чужая. Не все этому рады. Пойми, Астромерия – мир, где всё работает как часы. У каждого здесь своё место и своё предназначение. А всякий инородный элемент может быть разрушителен для системы.

– Просто замечательно, Рафаэль. Буду знать, что я для тебя – инородный элемент.

Аэль ничего не ответил и вышел, молча закрыв дверь. И снова захотелось плакать, но сейчас я себя сдержала. Что же это такое?! Не было мне места при земной жизни, ещё и здесь – опять, снова чужая и ненужная. Ну что ж, это мы уже проходили. В прошлый раз пришлось избавить людей от своего присутствия. И в этот раз я тоже что-нибудь придумаю. Но, разумеется, завтра. А сейчас – душ и спать. Только где в этой чёртовой хай-тековской кабинке с окнами во всю стену душевая?..

А пока Кирия боролась с комнатой и пыталась активировать проход в душевую, долбя по всем стенам в поисках сенсорных кнопок, один мужчина готовился к балу. Слова “мужчина” и бал” встали рядом друг с другом неслучайно. Готовился он тщательно, выбирая подходящий костюм, а к нему – нужный аромат, а к ним – лаковые ботинки, и в довершении к образу – плащ. Чёрный, как и его волосы. Самым сложным оказалось подобрать галстук. Это всегда беда, особенно если мужчина идёт один. Есть риск подобрать что-то в цвет, к примеру, салфеток на праздничном столе, и ведь уже не скажешь, что виной всему цвет платья спутницы. И так грёбаные салфетки превращают тебя из альфа самца в посмешище вечера. В ходячий анекдот, который выбрал галстук в цвет салфетки на столе, какой дамы стирают жирные капли со своих губ.

Короче, мужчина морщил лоб и напряжённо думал. Если честно, ему было плевать на бал, на гостей, на кто и что подумает. Он вообще на такие мероприятие не ходил. Но в этот раз всё поменялось. Что-то неизбежно поменялось в песне звёзд и планет, которую он слышал ежедневно. Мотив не изменился, а вот ритм… Иногда звёзды сбиваются с ритма. Появляется какой-то рассинхрон. Довольно незаметный, но мужчина его заметил. Возможно, он одним из первых заметил, что что-то поменялось, и, возможно, поэтому не удивился, когда увидел на Собрании Зодиака девушку из другого мира.

Она будет на балу. Он придёт на бал. Осталось только выбрать подходящий галстук.

Коротышка, тот самый, который чуть не сбил своим плечом Кирию в коридоре Ялактоса, сейчас задумчиво хмурил брови и водил пальцем.

– Вот туда. Да! Правее. Ещё. Нет, это уже перебор.

Он давал указания двум молодым астральцам, которых наняли в роли монтажников, чтобы расставить всю мебель и декор, согласно задумке организаторов бала. А на плечах коротышки лежала ответственная миссия – руководить всеми процессами. И коротышка уже изнемогал, потому что ко всему в своей жизни подходил чересчур ответственно. Согласны, ответственный сотрудник – это замечательно. Но дело в том, что в жизни есть вещи, к которым не стоит относиться излишне серьёзно. Просто потому, что они того не стоят.

К примеру, стоит ли три часа потратить на дотошное обсуждение тканей, из которых будут сделаны скатерти на праздничном столе? Будет ли это шёлк, который смотрится красиво и имеет эффектную светоотражающую способность, но совершенно непрактичен, ведь на нём всё скользит. Или будет это лён, прочный, который снесёт любые непредвиденные ситуации банкета, будь то разбитый бокал или капля жира, упавшая мимо тарелки, но менее эффектный, чем шёлк. А, может быть, взять простой хлопок, не эффектный и непрочный, но стандартный вариант для подобных мероприятий?

Так что скажете, стоят ли три часа вашей драгоценной жизни того, чтобы обсуждать скатерти? Коротышка всерьёз считал, что стоят, ведь дьявол – в деталях. И потому он пыхтел, думал и бесконечно говорил, обсуждал, думал, затем снова обсуждал, согласовывал с руководством, заключал договоры, а затем снова обсуждал… И так бесконечные два месяца, с тех самых пор, как ему поручили подготовку бала Малых Астралий.

А потому сегодня он был особенно напряжён и внимателен, ведь настал день, когда плоды его двухмесячных стараний наконец предстали перед ним во всей красе. Но всё с самого утра не заладилось.

Поставщики алкоголя, которые обещали прибыть ровно к 7 утра и поставить бокалы в форме хрустальной пирамиды с искрящимся звёздным водопадом, опоздали и приехали к 10. А по дороге угодили в какую-то яму, возникшую непонятно как на одной из ровнейших дорог Астромерии, и тюкнули около тридцати процентов бокалов. Так что пирамидка теперь была на 10 сантиметров ниже, чем планировалось.

Девушки, которые должны были надеть на себя комбинезоны из последней коллекции, натянуть улыбки и встречать гостей, купили себе туфли на размер больше, и неприятно шаркали ими по полу.

– Так надо, – объясняли они коротышке, раскрасневшемуся от волнения. – Ноги к вечеру отекают, и туфли будут натирать. Мы специально берём на размер больше.

Но коротышка не слушал. Для него это шарканье было буквально пощёчиной его стараниям. И с 5 утра, времени, когда он прибыл во Дворец Верховного Управителя, чтобы начать подготовку к балу, таких пощёчин становилось всё больше.

– Не туда!

Коротышка не успел предотвратить неизбежное. Парни-монтажники двигали дубовый банкетный стол у стены, на котором должна была размещаться запасная посуда. Они пытались выровнять его по стене и отодвинуть с прохода. Но тяжёлый стол никак не хотел вставать ровно. И в своих стараниях они увлеклись настолько, что не заметили, как стол ушёл к огромному плазменному экрану, вмонтированному в стену. Угол стола со скрежетом столкнулся с поверхностью экрана и оставил на нём царапину. Коротышка обессилено опустил руки.

Несмотря на все тяготы подготовки, к 12:00, то есть началу прибытия гостей ко Дворцу, всё было готово. Девушки в серебряных костюмах стояли на входе, водопад шампанского со звёздными брызгами струился из бокалов, зал был украшен шёлком, музыканты ожидали взмаха рук дирижёра, а потолок открывал вид на звёздное небо. И гости стали прибывать ровными рядами, заполняя праздничный зал.

Я проснулась от того, что кто-то аккуратно погладил меня по плечу. Вернее, не проснулась, а резко вскочила.

– Ты чего? – удивилась Прозерпина, одёргивая руку.

Рыжая сидела на уголке моей кровати в одном из своих ярко-зелёных комбинезонов. Утреннее солнце делало её густую копну волос почти золотой.

– Прозерпина? – прохрипела я, разлепив глаза. – Я не ожидала…

– Доброе утро, – сказала Прозерпина, смущённая моей реакцией.

– Что ты здесь делаешь? – буркнула я и тут же осеклась. Сложно себя контролировать, когда только проснулась.

– Пришла собирать тебя на бал. У тебя ведь даже туфель нет.

– Который час?..

Полтора часа спустя я, в платье глубокого фиолетового оттенка, с оголёнными плечами, в чёрных кружевных перчатках и огромным разрезом, сквозь который вылезала моя нога, и на шпильке не меньше десяти сантиметров, и с невероятным макияжем, стояла у входа на праздник. Прозерпина дала мне ровно пятнадцать минут, чтобы я совершила все ванные процедуры, потом сразу же переместила меня к Венере, где наша красотка тут же стала тыкать в меня кистями для макияжа, рисуя новое лицо, а затем уже и выкатила обновку. То самое платье, из-за которого у меня случился срыв в молле. Она всё-таки его купила. Венера больно щипнула меня:

– Не смей рыдать, я только накрасила тебя! – прошипела она, видя моё лицо.

И дальше девушки меня причёсывали, укладывали и одевали. А затем оделись сами – Прозерпина выбрала себе зелёные кружева с корсетом, а Венера облачилась в белоснежное платье с длинным шлейфом, усыпанным звёздной пылью.

– Подождите секунду.

Прозерпина подозвала нас к себе. Она притянула меня за локоть ближе, а другой рукой обхватила Венеру за талию.

– Пока мы такие красотки, нужно сделать фото.

– Девочки, а я всегда красотка. Вы, конечно, тоже! Особенно мне нравится твой цвет волос…

Венера дёрнула меня за локон и тепло улыбнулась мне. Я посмотрела на неё, и именно в этот момент Прозерпина подняла над нами свой маленький экранчик и сделала фотографию. Мы втроём – перед балом, в доме у Венеры, готовимся к выходу.

А сейчас мы втроём стояли у входа Дворца Гелиоса. Палящее солнце пустыни находилось в зените и пекло, намереваясь размыть макияж. Но мы поспешно направились ко входу гиганта, раскинувшего своё туловище прямо в центре песчаного моря.

Дворец выглядел как пирамида из сложенных друг на друга колец разного диаметра, вершина которого заканчивалась прозрачным куполом. Кольца были крепкими стенами с бастионами и куртинами, подход к ним перекрывал ров, над которым высились несколько крепких мостов. Однако дворец не был крепостью в полной мере. При ближайшем рассмотрении можно было заметить, что стены его такие же, как и в современным зданиях, а в стенах есть панорамные окна. И на каждом кольце-этаже стоят торговые автоматы, вокруг снуют дроны, а двери открываются автоматически. Современное здание – подражание самой идее крепости.

Вдруг над дворцом раздался грохот. Я вздрогнула от резкого шума.

– Это полдень. Выстрел из пушки. Малые Астралии начинаются, – пояснила Прозерпина.

Ровно в эту минуту на парковку, кончающейся перед пропастью и рвом, стали съезжаться машины. Серые однотипные монстры, с гладкими, почти зеркальными, боками. Из ворот со стороны дворца выходили молодые парни и девушки в серебряных костюмах. Они шли к машинам и подавали руки дамам и их спутникам. Серебряные наряды сверкали на солнце, корсеты и юбки переливались отблесками драгоценных камней, выложенных космическими узорами.

– Почему они приехали? В смысле, вы все умеете переноситься, когда хотите…

– Только не в период Малых Астралий, – ответила Прозерпина, когда мы медленно двигались в сторону входа, пересекая по мосту ров. – Как я уже говорила, есть несколько звёздных и планетарных циклов, в которые материализация не работает. Это периоды движения звёзд и планет, когда планеты, к примеру, совершают полный оборот вокруг своей оси. Или когда на звёздах происходит всплеск энергии. Всё это влияет на плотность материи, и через неё уже не так просто пробиться.