Записи Эндрю

Мы беспечно устремляемся к пропасти, заслонив глаза чем попало, чтобы не видеть, куда бежим.

⠀

Блез Паскаль

⠀

Человечество всегда будет наказывать тех немногих, кто обладает особенным даром, которого нет у всех остальных, и поэтому они никогда не признают его настоящим.

⠀

Чак Паланик. Призраки

⠀

Не бойся темноты, бойся того, что она скрывает.

© Ксения Несмелова, 2024

ISBN 978-5-0062-3358-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Томас Уэлш

Температура воздуха в Лондоне достигла 95 градусов по шкале Фаренгейта – это довольно редкое явление для британской столицы. Представители метеорологических служб сообщили, что жара продержится еще неделю. Руководство энергетической компании EDF Energy призывало граждан по возможности отказаться от использования кондиционеров, чтобы снизить нагрузку на электросети.

Я уже пожалел, что выбрался на ланч в город. Вернувшись в свой просторный рабочий кабинет, сел в кресло, расстегнул верхние пуговицы рубашки и закрыл глаза. Это обычно помогало. Удивительно, как обостряется слух в такие моменты. Стук каблуков в коридоре, еле уловимый шум от работающего кондиционера, отдаленный гул уличной суеты – все они сливаются в одну мелодию рабочего дня. После короткой «медитации», почувствовав себя лучше, открыл глаза. До конца дня оставалось принять еще двух пациентов. Я редко жалуюсь на свою работу, потому как она – мое призвание, но последние дни выдались напряженными. Как известно, высокая температура воздуха плохо влияет на состояние головного мозга, в первую очередь страдают люди с психическими и сердечно-сосудистыми заболеваниями. Некоторые пациенты проявляли большую раздражительность и агрессивность, чем обычно, другие, наоборот, стали более заторможенными.

Телефонный звонок отвлек меня от мыслей:

– Добрый день, Эндрю!

В трубке повисло молчание. Я понял, кто звонит, но весьма удивился.

– Беспокоит Томас Уэлш, детектив по делу Брэдли Смита.

– Да, детектив. Я отлично вас помню.

– Сколько времени прошло с нашей последней встречи?

– Больше года. Брэдли умер в апреле. Я часто думаю о нем. Мы с Касуми должны были диагностировать шизофрению и предотвратить случившееся.

Эта история со старым другом была тем крестом, который несут в течение всей жизни. Брэдли Смит был талантливым хирургом и незаурядным человеком. После автоаварии, в результате которой погибли его жена и сын, он так и не смог простить себя. Эта душевная травма повлекла психическое расстройство. Брэдли обратился ко мне за помощью, жалуясь на расстройства сна. В течение некоторого времени я наблюдал Брэдли и даже направил его на диагностику в известный Центр в Токио, где работает мой друг – Касуми Исикава. Но ни я, ни Касуми не смогли вовремя диагностировать расстройство личности. В результате было убито пять женщин, в качестве шестой и последней жертвы Брэдли выбрал самого себя. Даже спустя время во все случившееся мне верится с трудом. Более здравомыслящего человека, увлеченного наукой, работой и жизнью, я не встречал.

– Как Хилари и маленький Брэдли?

– С ними все в порядке. Я иногда заезжаю к ним в гости. Но вы ведь не за этим позвонили, верно, детектив? – спросил я, чтобы сменить тему.

– Да, Эндрю. Мне нужна помощь такого специалиста, как ты. Других знакомых психиатров, которым бы я мог доверять и не сомневаться в их профессионализме, у меня нет.

Детектив обращался ко мне как-то просто, по-свойски, что приятно удивило. Весь этот формализм весьма приелся. Хоть и обстоятельства нашего знакомства были не из приятных, сам Уэлш вызывал у меня скорее симпатию своей незаурядностью, умом и прямолинейностью.

– Приятно слышать о доверии. Но пока слабо представляю, чем могу быть полезен.

– Вчера мне передали на рассмотрение анонимное письмо. Такие письма с жалобами, доносами иногда поступают. Их стараются отработать, и, как показывает практика, некоторые из них действительно имеют основание. Данное письмо было адресовано лично мне, что уже интересно. Женщина, не пожелавшая себя называть, сообщала, что месяц назад вышла из клиники «Мизери Эсайлам», в которой лечилась от наркотической зависимости. В письме она убеждала, что абсолютно здорова, а ее пагубные пристрастия отношения к делу не имеют. Во время пребывания в клинике она случайно познакомилась с другой пациенткой, Сюзанной Картленд, которая содержится в особом отделении клиники. Они встречались всего два раза во время прогулок. Пациенты особого отделения обычно гуляют в другое время, отдельно от остальных больных. Сюзанна успела сообщить нашему Анониму о том, кто она, а также рассказала, что муж упек ее в клинику намеренно, чтобы таким образом избавиться от нее. Сюзанна просила помочь ей, жаловалась, что ей дают какие-то лекарства, делают инъекции, от которых она перестает нормально мыслить и постоянно хочет спать. Отправительница письма сообщает, что женщина показалась ей абсолютно нормальной, но не берется судить о состоянии Сюзанны, так как не разбирается в этом. В конце письма Аноним просит прояснить ситуацию и помочь Сюзанне.

Томас замолчал, ожидая моей реакции.

– Хм… И часто вам такие письма приходят?

– На моей памяти – это первое письмо подобного содержания. Один пациент психиатрической клиники просит вызволить другого. Звучит абсурдно.

– Но ты заинтересовался этим письмом, Уэлш?

– Да. Для начала Сюзанна Картленд действительно существует, на данный момент находится в психиатрической клинике «Мизери Эсайлам». Обстоятельства, при которых она попала в эту клинику, весьма сомнительные.

– Чего же ты хочешь от меня, Томас? – спросил я дружеским тоном, искренне недоумевая. – Психиатрическая клиника «Мизери Эсайлам» – известное учреждение, ее специалисты славятся своим профессионализмом и репутацией.

– Эндрю, я хотел, чтобы ты лично убедился, что Картленд психически не здорова. Конечно, ты можешь отказаться, тогда просто забудем этот разговор.

– Ты так легко говоришь об этом. Тут дело не в моем желании или нежелании помочь. Я не являюсь сотрудником клиники, более того, если бы я даже работал в «Мизери Эсайлам», то не являюсь лечащим врачом пациентки. Как, по-твоему, я могу с ней встретиться, да еще не привлекая лишнего внимания?

– Не знаю, Эндрю. Я, конечно, и сам могу наведаться в эту психлечебницу, но мой разговор с лечащим врачом и сотрудниками вряд ли даст результаты. К пациентке меня вообще не допустят, на данный момент нет оснований. До пятницы планирую собрать всю информацию по этому делу: показания, записи допросов, заключения, покопаться в биографиях. У тебя есть два дня на раздумья. Буду ждать твоего совета и решения.

– Ты сказал: по делу? Было заведено какое-то дело?

– Погиб сын Картлендов. Мальчик выбросился из окна, или его выбросили. Обвиняли Сюзанну. Расскажу при встрече, если захочешь ввязаться в это.

– Понятно. Хорошо, Томас, я подумаю, свое решение сообщу в пятницу.

С той минуты, с того звонка Уэлша все для меня изменилось, что я осознал гораздо позже. Как и Томас, я чувствовал, что с этой историей не все ладно, чувствовал опасность. Но уже тогда, нажимая кнопку «отбой» на телефоне, знал, что дам свое согласие. Еще раньше я задумывался над тем, сколько среди нас больных людей, о которых мы даже не подозреваем, идя по улице, находясь в магазине или любом другом общественном месте. Многие из них не представляют реальной угрозы, кто-то находится под наблюдением родственников, а чей-то недуг еще только начинает проявляться, их поведение и поступки непредсказуемы, а кто-то может быть действительно опасен. Мысль о том, что пока люди с различными психическими отклонениями и расстройствами живут в обществе, а в это же время абсолютно нормальные и здоровые содержатся в психиатрических лечебницах, ужасает. Если существует возможность того, что Сюзанна Картленд или кто бы то ни было помещен в психиатрическое медицинское учреждение безосновательно, по вине врача, посмевшего преступить закон, то это необходимо остановить, наказать замешанных лиц, придать делу публичность.

Остаток рабочего дня прошел для меня не просто. После разговора с детективом я с трудом сосредоточился на работе. Приняв девушку, прошедшую лечение от анорексии, и юношу, страдающего от агорафобии, поехал домой.

Дома кроме кота Марса меня никто не ждал. Прошло семь лет после развода с женой, детей в браке не было.

– Марс, Марсик! Что же ты не встречаешь своего хозяина?

Из-за угла рабочего кабинета высунулась морда рыжего абиссинского кота, он потерся о косяк, а затем грациозно вышел из комнаты мне навстречу.

– Представляешь, я, кажется, ввязался в темную историю, – сказал я, обращаясь к коту, снимая ботинки и пиджак.

Кот внимательно смотрел на меня своими желтыми глазами. Он любил слушать мою болтовню, а я любил рассказывать.

– Это все Уэлш. Кто бы мог подумать, что он снова объявится в моей жизни.

Пока я надевал любимые штаны и футболку, Марсик всячески привлекал к себе внимание. Он наверняка думал, что его хозяин – полный идиот.

– Ладно, ладно, знаю, что тебе не интересны мои разговоры. Пойдем, накормлю тебя.

Марс уплетал кошачью еду, а я устроился за барной стойкой, прихватив ноутбук, чистую тетрадь и ручку.

Первым делом решил записать рассказ Томаса о Сюзанне Картленд, так сказать, по горячим следам. Это было профессиональной привычкой, да и записи обычно помогали мне лучше понять ситуацию, разложить все по полочкам, а главное – сохранить информацию. Старомодно делать пометки в тетради, но удобно и надежно. Одна такая тетрадь уже хранилась в моем сейфе, когда лет пять тому назад пришлось заниматься лечением небезызвестного в политических кругах пациента.

Итак, сведений пока было немного: рассказ Томаса Уэлша и собственные знания о «Мизери Эсайлам». На имя детектива Томаса Уэлша поступило письмо, в котором бывшая пациентка психиатрической клиники «Мизери Эсайлам», не пожелавшая себя называть, просит помочь пациентке особого отделения – Сюзанне Картленд. Сюзанна Картленд сообщила, что абсолютно здорова, в клинике содержится принудительно, получает принудительное лечение. Во всем случившемся Сюзанна винит мужа, который, с ее слов, намеренно поместил ее в клинику. Уэлш просит меня помочь и определить психическое состояние пациентки. В случае согласия, а я соглашусь, мне нужно узнать подробности по делу Сюзанны Картленд, узнать причину помещения в подобную психиатрическую лечебницу, да и еще и в особое отделение, где обычно содержатся пациенты, представляющие реальную угрозу для окружающих. Необходимо также собрать всю имеющуюся информацию по психиатрической лечебнице «Мизери Эсайлам».

Я накидал список вопросов, но прежде чем погрузиться в работу, решил сварить кофе и немного взбодриться. Достал турку, поставил ее на огонь, слегка подогрев, насыпал молотый кофе, залил его холодной водой. Мне нравится самому молоть и варить кофе. Нравится вдыхать его аромат. Приготовление еды доставляет мне не меньше удовольствия, да и свою немаленькую квартиру прибираю собственноручно. Не я один убежден, что любая работа, особенно созидательная, например: вязание, рисование, вышивание, шитье – благотворно влияет на мозг.

Налив себе чашечку кофе, я приступил к работе, вспомнил все, что знал о клинике, а также нашел кое-какую информацию о «Мизери Эсайлам» в интернете, тщательно все законспектировал.

Психиатрическая лечебница была отстроена на деньги мецената, чья жена при жизни страдала серьезным психическим расстройством. Под строительство был выделен пустырь на окраине Лондона, на месте заброшенного мелькомбината. Все строительные и отделочные работы были закончены в 2010 году, в том же году здание было сдано в эксплуатацию. Позаботились и о благоустройстве площадки, посадили деревья, кустарники, засеяли газон. Что интересно, по просьбе благотворителя, выстроенное здание было подобно зданию другой психиатрической клиники в Северном Уэльсе – «Дэнби Эсайлам». Уникальное по архитектуре здание XIX века угнетает своей громоздкостью, серостью, узкими окнами. Оказавшись рядом, чувствуешь свою беспомощность и обреченность. Да и сама психотерапия XIX века не отличалась гуманностью, чего стоили «успокаивающий стул» или приковывание к стенам камеры, многие врачи еще практиковали средневековые методы: трепанацию черепа, кровопускание и прочее.

«Мизери Эсайлам» рассчитана приблизительно на полторы тысячи пациентов – внушительное количество. Существенное отличие новой клиники от заброшенного «близнеца» – это современность внутреннего убранства: большие светлые помещения, все оборудованы по последнему слову техники, созданы условия для комфортного пребывания пациентов. Весь персонал подбирался на конкурсной основе и славился своим профессионализмом.

Чтобы содержать подобное медучреждение, требовались немалые средства, именно в этом, по моему мнению, была причина столь большой доли пациентов, проходящих лечение от зависимостей. Состоятельные люди зачастую обращаются в подобные клиники, чтобы избавить себя или родственников от пагубных привычек. Также в клинике содержатся больные, которые в свое время были выписаны на домашнее содержание и попечение. Опекуны подобных больных не всегда могут или хотят держать такого родственника у себя дома и помещают его в «Мизери Эсайлам», где ему оказывают соответствующий уход.

Я не осуждаю политику Генри Стоуна, который является директором клиники с момента ее основания. Чтобы содержать такое здание и большой штат персонала, требуется привлекать немало денежных средств. Впервые со Стоуном я столкнулся много лет назад, уже тогда отметив для себя, что Генри окружен влиятельными людьми. Его коммерческая жилка в купе с организаторскими способностями превозносятся над медицинскими знаниями, интересами и опытом. Тем не менее он производил впечатление порядочного человека. Генри Стоун нашел себе правильное место, или место нашло его, для управления подобной психлечебницей определенно лучшей кандидатуры и быть не могло.

Когда я оторвался от своих пометок и размышлений, часы показывали первый час ночи, самое время отправиться спать. Быстро принял душ, почистил зубы и лег. Оставался еще один день на раздумья и сбор информации – четверг, на который я запланировал несколько важных звонков.

Как же я любил четверги. Именно по четвергам моими пациентами были исключительно дети. Лечить детей порой было гораздо сложнее, чем взрослых. Но как приятно видеть результаты работы, ощущать доверие ребенка, наблюдать за прогрессом.

В последнее время родители все чаще приводили детей с невротическими расстройствами, по обыкновению затягивая с обращением к специалисту. В результате в девяти случаях из десяти можно было говорить о неврозе. И это уже не просто реакция, а заболевание, которое может принять хроническую форму. Удручало то, что подобных болезней можно избежать, правильно воспитывая и наблюдая за поведением ребенка. Все хоть раз в жизни наблюдали ситуацию, когда ребенок, которому мать отказывалась купить игрушку, начинал орать, реветь, размахивать руками, бросался на пол. Мать испытывала при этом неловкость перед окружающими, начинала успокаивать ребенка, однако уговоры быстро не действовали. Казалось, все не так страшно, если бы не стенокардия, обнаруженная у пятилетнего ребенка как результат хронического невроза. В таких случаях я лечу не только самих детей, но и провожу несколько встреч с родителями.

Умственная отсталость, гиперкинетический синдром, судорожные состояния (эпилепсии) – со всеми этими недугами изо дня в день борюсь вместе со своими маленькими подопечными.

В этот четверг был назначен особый пациент. Особенность была в обстоятельствах жизни мальчика. Мать Джимми скончалась при родах, а отец умирал у него на глазах от рака последние полгода. После смерти отца пятилетнего Джимми забрала сестра матери, оформив опекунство. Она сразу обеспокоилась состоянием мальчика. Джимми похудел, но самое главное – перестал разговаривать.

Тетя Джимми рассказала, что до смерти отца мальчик был очень подвижный, общительный, любил бывать в обществе детей. Он часто приходил в гости с отцом, Джимми любил играть со своей двоюродной сестрой Софией, которая на год его старше.

Со смерти отца мальчик не произнес ни единого слова. Он предпочитал сидеть в своей комнате, пересматривал детские книги, рисовал. Во время прогулок избегал общества других детей, чаще сидел на скамейке или качался на качелях. С Софией Джимми не общался.

Первое, что бросилось мне в глаза при первичном приеме, – это безрадостность и покорность ребенка. Сердце сжалось при виде эти грустных серых глаз.

Дети должны оставаться детьми.

В этот четверг должен состояться второй визит маленького пациента.

Тетя привела своего племянника в точно назначенное время. Прием длится один час. При первом посещении я представился и сказал мальчику, что он будет периодически приходить ко мне на игровые занятия. Зная, что Джимми любит рисовать, я подготовил для него альбом и детские карандаши, включил классическую музыку. За час он успел нарисовать многоэтажный дом и подобие детской площадки. Позже тетя Джимми пояснила, что в подобном доме мальчик жил с отцом. В этот раз запланировал провести несколько простеньких тестов.

– Привет, Джимми! – приветствовал я своего маленького пациента, протянув ему руку для рукопожатия.

Мальчик ничего не ответил, но вложил свою руку в мою ладонь, что заставило меня улыбнуться.

Тетя Джимми поприветствовала меня и тихо покинула кабинет. Я видел, как она переживает, но в таких случаях, как с Джимми, не всегда можно добиться быстрых результатов.

Джимми присел на стул рядом с моим столом и обратил свой взгляд в окно.

– Мне тоже нравится вид из окна. Иногда я встаю и наблюдаю за происходящим на улице, размышляю над чем-нибудь, – сказал я, улыбнувшись Джимми. – Твой рисунок хранится у меня. Хочешь продолжить рисование?

Мальчик помотал головой, что означало: «нет».

– Ты рисовал свой дом?

Джимми кивнул.

Я решил пока не касаться болезненной темы и приступить к тестам.

– Сегодня я приготовил для тебя игру. Буду давать задания, а тебе надо их выполнять. Времени у нас не много, поэтому давай приступим. Ты готов?

Джимми кивнул.

Первым делом я положил перед мальчиком лист с пятью квадратами, каждый квадрат был окрашен в свой цвет, пять квадратов – пять цветов.

– Я буду показывать тебе квадраты, а ты должен показать мне такой же квадрат у себя на листе.

Джимми быстро справился с заданием и правильно показал все пять квадратов.

Листок с квадратами сменился другим листком, на котором были изображены: круг, квадрат, треугольник, прямоугольник и трапеция, я продолжил:

– Молодец, Джимми. Теперь я буду показывать тебе карточки с различными предметами. А ты должен показать мне фигуру на своем листе, на которую предмет похож.

И это задание Джимми выполнил быстро и безошибочно.

– А ты у нас большой умник, – сказав это, я заметил легкую улыбку на лице мальчика, ему явно нравилось выполнять задания.

– Ты когда-нибудь собирал пазл, Джимми?

Джимми в очередной раз кивнул.

– Я дам тебе части фигуры, а ты должен будешь собрать фигуру, как на рисунке.

Собирать фигурку мальчику понравилось больше всего. Заметив это, я достал из ящика стола открытку, разрезал ее и предложил Джимми собрать. Раньше, когда не было пазлов, такая игра часто предлагалась детям, а разрезая большую открытку на мелкие части, интересно было собирать картинку и взрослым. Мы и не заметили, как прошел час, от интересного занятия отвлек стук в дверь.

– Джимми, ты можешь закончить собирать картинку, осталось немного деталей, а я пока выйду к твоей тете.

Обеспокоенный вид этой хрупкой женщины вызывал у меня сочувствие.

– Ну как он?

– Джимми очень сообразительный мальчик. Сегодня я провел несколько тестирований, со всеми заданиями он блестяще справился, с моторикой и умственным развитием у него полный порядок.

– Отец Джимми занимался с ним каждый вечер, они были отличной командой. Племянник и читать умеет.

– Нужно набраться терпения. Я уверен, что в скором времени он заговорит.

Джимми вышел в коридор и подошел к тете.

– Ну что, до свидания, дружок, увидимся на следующей неделе, – обратился я к мальчику, потрепав его волосы.

Джимми только кивнул в знак согласия.

Проводив Джимми, я вернулся в свой кабинет. На столе лежала собранная открытка.

Судьба была сурова по отношению к маленькому Джимми, потеря самого близкого человека была несомненным ударом. Я был уверен, что ребенок в скором времени заговорит, мальчик хорошо держался, его умственное развитие опережало возраст.

Оторвавшись от мыслей, посмотрел на часы. Начало пятого. Самое подходящее время сделать телефонный звонок.

Я набрал номер старого друга, но тот не торопился отвечать. Уже собирался нажать «отбой», но услышал знакомый голос:

– Алло!

– Привет, Стэн! Почему так долго не отвечаешь?

– Эндрю, ты ли это? Совсем забыл своего приятеля!

– Нет, Стэнли. Я никогда о тебе не забывал. Как поживаешь?

– Не жалуюсь.

– Все еще трудишься в «Мизери Эсайлам»?

– Да, с самого создания.

– Ты еще на работе? Может, встретимся?

– Конечно, буду рад повидаться со старым другом. Заканчиваю примерно через час.

– Я подъеду.

Как давно я не был в районе Сильвертаун.

Хорошо помню свои первые впечатления, когда посетил с одногруппниками Парк Барьера Темзы. Район Сильвертаун всегда считался промышленным, раньше производили резину, действовало химическое производство, а также мукомольное. Было принято решение о реновации, подготовлен проект парка, который был открыт в 2000 году. Организован Парк Барьера Темзы на двух уровнях. С верхнего можно любоваться Темзой и наблюдать, как лодки и суда проходят через Барьер. На нижнем находятся сады, искусно подстриженные в виде огромных зеленых волн изгороди из тиса, гравийные тропинки, газоны. Оба яруса связаны Павильоном Памяти погибшим во Второй мировой войне. Удивительное место. Я тогда долго простоял на верхнем уровне, вода всегда меня завораживала. Недалеко от Парка и располагался мукомольный завод «Миллениум Миллс». Глядя на огромное здание, я представлял, как оно работало в 50-х годах, сколько выпускалось продукции, жизненно необходимой в то не простое время. Власти не раз поднимали вопрос о реконструкции завода. В 2007 году был разработан проект, но, к сожалению, не был реализован.

Я доехал до нужного места, увидел новую дорогу и решил пройтись пешком.

Издалека было хорошо видно здание «Мизери Эсайлам», никакой забор не мог скрыть его внушительность и красоту.

– Привет, Эндрю! – поприветствовал меня Стэнли.

Рассматривая здание психлечебницы, я даже не заметил, как Стэн подошел ко мне. Было очень приятно встретить его вновь.

– Стэнли, дорогой друг! – сказал я, обняв и похлопав Стэна по спине. – Я засмотрелся, задумался и даже не заметил твоего появления.

– Я только подошел. Пришлось отпрашиваться у своего водителя.

Я не понял, что Стэнли имел в виду, и с удивлением на него посмотрел. Стэнли в ответ только улыбнулся.

– Один из врачей живет в паре кварталов, мы договорились, что он меня подвозит, а бензин оплачиваем пополам, – пояснил Стэнли.

– А-а-а, вот в чем дело. Это удобно.

Мы направились к машине. Я заметил, что Стэнли постарел с нашей последней встречи, но это нисколько его не портило, пара морщин только украшала живое лицо рыжеволосого доктора.

– Ты так и не сбрил свои рыжие усы, – с улыбкой сказал я.

– Нет, и не подумаю. Они подчеркивают мою индивидуальность.

– Я смотрю, здесь все изменилось, преобразилось: озеленили территорию, сделали дорогу.

– Да, в обустройство вложили много денег. Но, думаю, это того стоило. Наша клиника одна из лучших в стране, если не сказать, что самая лучшая.

Мы сели в машину. Меня слегка удивило то, с каким восхищением друг отозвался о клинике. Говорил он искренне и увлеченно.

– Как ты относишься к вегетарианской еде? – спросил я прежде, чем тронуться.

– Это предложение поехать в кафе, поесть морковных котлет? – поинтересовался Стэнли, улыбнувшись. – Я не против, если меня там сытно накормят, потому как я очень голоден.

Столик в ресторане «Милдредс» был зарезервирован мною заблаговременно. Мне нравится этот вегетарианский ресторанчик в Сохо, который на протяжении многих лет привлекает посетителей вкусной едой и гостеприимной атмосферой.

По дороге я расспрашивал друга о семье, рыбалке, а он с воодушевлением рассказывал забавные истории. За разговором мы не успели заметить, как оказались в нужном месте.

В ресторане было действительно душевно, но я никак не мог расслабиться.

– Я давно тебя знаю, Эндрю Саммерс. Эта твоя морщинка, залегающая меж бровей, когда ты о чем-то напряженно думаешь. Выкладывай, что у тебя на уме.

Я слегка растерялся, услышав замечание друга. Но он был абсолютно прав.

– Не знал, что я для тебя как открытая книга. Хотел расспросить о клинике, о твоей работе.

– К чему такой интерес?

– Подумываю временно закрыть свою практику и вновь вернуться к работе в клинике, – серьезно ответил я.

На этот раз опешил Стэнли.

– Ну ты даешь, Саммерс! Я всегда думал, что твоя мечта иметь собственное дело и ни от кого не зависеть. Вот так сюрприз. А почему именно наша клиника?

– Ты же сам говоришь, что работаешь в лучшей клинике города.

– Подумать только, шесть лет как я работаю в «Мизери Эсайлам». Эта психлечебница стала мне вторым домом.

Хорошо помню то время – 2010 год, захотелось что-то поменять в своей жизни. Но так как заменить жену, детей и даже переехать в другой район довольно проблематично, то я решил сменить работу. Каждому нужно развитие. Я был наслышан о новой психлечебнице, строительство которой подходило к концу.

– Да, я тоже помню это время, – вставил я свое замечание. – Много было шума, открытие клиники освещалось в прессе и на телевидении.

Стэнли кивнул и продолжил:

– Перед тем как устраиваться на работу, я решил посмотреть на клинику, как и ты сегодня. Тогда она показалась мне устрашающе величественной. Пятиэтажное здание без начала и конца, огражденное забором, с охранным пунктом, больше напоминало крепость, чем обычное медучреждение. Хотя нам ли с тобой не знать, какие страхи порой скрываются за этими стенами.

Вернувшись домой, я подумал и решил испытать судьбу. Следующие два дня пытался разыскать контакты Генри Стоуна, уже тогда было известно, что клинику возглавит именно он. Позвонив Стоуну, я представился и сообщил о своих намерениях работать в клинике, попросил контакты заведующего или руководителя службы управления персоналом. Стоун ответил, что основной состав врачей будет набирать лично, предложил встретиться на следующий день за чашечкой кофе. С собой нужно было принести резюме, диплом, документы о повышении квалификации.

Ты представить себе не можешь, как я нервничал перед встречей с директором. В назначенное место пришел заблаговременно и обдумывал свою презентацию. Когда Генри Стоун появился, все сидящие обратили на него внимание. Тогда ему еще не было сорока. Высокий, худощавый, с аккуратно уложенными вьющимися каштановыми волосами, одет он был в темно-коричневый костюм, цвет его портфеля соответствовал тону костюма. Но больше всего мне запомнился холодный взгляд его карих глаз.

– Мы с тобой по-разному воспринимаем Стоуна, мне он не кажется столь властным, каким ты его описал, – вставил я.

– Я рассказываю тебе о своем первом впечатлении. Сейчас и сам смотрю на него как на обычного человека, но влиятельного и амбициозного. Согласись, этого у него не занимать.

– Да, он умеет ставить перед собой цели и достигать их, привлекать нужных людей. Интересно, насколько честный бизнес он ведет, – высказал я вслух свою мысль.

– Ты сомневаешься в его порядочности? Я не могу судить о финансовых делах клиники, порядке в счетах и прочем, но не замечал ничего подозрительного. Да, клиника большая, но и пациентов у нас соответствующее количество.

– А ты сам на чем специализируешься?

– В начале нашей деятельности не было особого разделения среди психиатров, выделялись только детские врачи и врачи особого отделения. Помимо психиатров в клинике трудятся терапевты, неврологи, психологи, но их штат не столь значителен.

Сейчас я занимаюсь только больными, страдающими фобиями. Мне повезло, так как я общаюсь с вполне нормальными людьми.

Я улыбнулся этому замечанию друга.

– Слышал, что у вас большая группа врачей занимается лечением от зависимостей.

– Да, это так. Сейчас это модно. Но мы не только лечим, но и глубоко изучаем природу зависимостей, разрабатываются новые методики лечения. Зависимость – болезнь XXI века. Интернет, гаджеты, социальные сети, да и алкоголь с наркотиками не потеряли своей популярности.

– Масштабная у вас деятельность.

– А чем бы ты хотел заниматься, Эндрю?

– Меня всегда интересовали пациенты с серьезными психическими расстройствами: шизофренией, расстройством личности, навязчивыми состояниями, – ответил я.

На самом деле, если бы я и хотел узко специализироваться, так только на лечении детей.

– Если ты имеешь в виду больных психозами, шизофренией…

– Возможно, даже буйных пациентов, – вставил я шутя.

– Насколько я знаю, вакансий нет, данный штат укомплектован, – серьезно ответил Стэнли. – Но нужно обратиться к Стоуну, врачей для таких больных он отбирает особо тщательно. Исходя из того, что работают два специалиста, у тебя есть шанс.

– Удивительно, как они справляются вдвоем?

– Не знаю, Эндрю, но на протяжении шести лет работают вдвоем и справляются. Не слышал, чтобы на их работу кто-то жаловался. А сам с ними не общаюсь.

Мы еще немного поболтали. После чего я подбросил Стэнли до дома и поехал к себе.

Было понятно недоумение друга по поводу моего желания вернуться к работе в клинике. Лечение подобных больных зачастую является затяжным и требует особой компетентности.

Мне не хотелось бросать свою практику. Но это было необходимо, хотя бы на время расследования.

Когда-то давно, в начале врачебной деятельности, я лечил тяжелых больных, помимо опыта у меня были хорошие связи, интерес к новым разработкам и методикам. Да, без сомнений, для меня нашлось бы место в любой психиатрической клинике, психлечебнице. Вероятность отказа Стоуна была минимальной.

Когда я переступил порог собственной квартиры, был двенадцатый час ночи. В заботах и размышлениях совсем забыл о своем коте, который даже не вышел меня встречать.

– Марсик! Марсик! Прости меня, окаянного. Ты наверняка проголодался.

На все мои зазывания кот не отреагировал. Я прошел в кабинет, надеясь обнаружить кота на любимом месте. Марсик лежал в кресле, прикрыв лапой нос. Мое появление ничуть его не взволновало, кот и не подумал подняться, а лишь приоткрыл один желтый глаз.