Оружие. Песчинки на чашах весов # 2

***

Что стало потом? Бледный, выцветший мир, потухшие взгляды, молчаливые встречи, мало сна, много работы. Успокоительный отвар, подорванный иммунитет. Простуда, жар, лихорадка, забытье. Мир болел вместе с Тиани: несколько раз налетали тяжелые снеговые тучи, свирепая ледяная крошка секла траву и листья, разбрасывая белые погребальные покрывала по улицам города и окрестным холмам. После погода будто бы налаживалась, солнце осторожными касаниями отогревало прибитую, пожухлую траву… Но оправиться полностью ни трава и деревья, ни душа Тиани уже не могли.

Первую ночь после смерти Маяни Тиа провела в «гостиной». Она просто не могла заставить себя войти в комнату, где лежали вещи Маи, тетради и учебники Маи, где в воздухе витал едва ощутимый аромат любимых духов Маи… На следующий день на рассвете Тиани, очнувшись от сна-беспамятства и задохнувшись слезами от возвращения боли, свинцовой плитой обрушившейся на нее вместе с явью, тихонько выскользнула из «гостиной» (мельком отметив, что в дальнем углу на импровизированной лежанке из скамеек спит Ридан, завернувшись в плащ) и проскользнула по коридору в «прибежище».

Она кружила по комнате, касаясь то одного, то другого предмета, которые еще помнили прикосновения рук ее подруги, ее сестры. Слезы катились по щекам, и Тиани смутно удивлялась, как они не заканчиваются.

«Маяни, сестренка… прости. Я не могу так жить. Я не смогу тебя отпустить, если…»

Тиани взялась за работу. Она переставила всю немногочисленную мебель так, чтобы комната как можно меньше напоминала их с Маяни «прибежище», убрала подальше вещи Маяни, распахнула настежь окно и, ежась от холодного ветра, долго стояла перед ним, пока воздух в комнате полностью не поменялся и не принес вместо едва уловимого аромата духов запахи травы и пыли, прибитой дождем.

Заварив травяной чай, Тиани уселась с кружкой на табурет перед широким подоконником – она решила, что в одиночестве ей ни к чему использовать единственный стол как обеденный, и можно превратить его исключительно в рабочий, завалив тетрадями, учебниками и журналами. Маяни всегда возмущалась и ворчала по этому поводу… Тиа грустно улыбнулась. Вот видишь, сестренка, я уже нашла некий положительный момент в твоем отсутствии. Глаза защипало, но Тиани словно бы услышала тоненький смешок подруги и, задержав дыхание, усилием воли загнала слезы куда-то глубоко в грудь, где они до поры до времени застыли угловатым обломком серого льда.

II. Цена

После беды…

Мир словно выцвел, отделился от людей пыльным стеклом. И поднять руку, чтобы протереть – сил не хватало…

Команда еще сильнее сплотилась после случившегося. Тиани постоянно навещала Ворта в лазарете, сначала просто приходила и молча сидела в кресле в углу палаты, но постепенно они начали перебрасываться простыми фразами, делиться новостями, затем мыслями, мнениями о прочитанном, услышанном, о музыке, книгах – обо всем на свете… Через какое-то время самая младшая из отряда и заместитель командира неожиданно осознали, что стали близкими друзьями и знают друг о друге практически всё.

Остальные Ныряльщики тоже заметно сблизились. Даже Трент, который крайне редко оставался ночевать в университете, в последнее время практически переселился в мужское «прибежище». Мужчины укатили из комнаты Тиа две из четырех кушеток и непонятным способом ухитрились разместить их у себя. Теперь в университете мог оставаться ночевать весь отряд в полном составе.

Ридан и Трент взяли Тиани под опеку: постоянно ненавязчиво старались выспросить, как она себя чувствует, не нужна ли ей помощь и все в таком роде. Тиани видела их заботу, была им очень благодарна, но и чувствовала себя неловко из-за того, что занятые люди возились с ней, как с больной или с ребенком. За это время она намного лучше узнала товарищей, хотя и раньше отношения со всеми в отряде у нее складывались прекрасно.

Только Сайн поначалу отдалился от всех. После выписки из лечебницы он вообще пару недель не появлялся на пятом этаже. Марон никак не комментировал это. Белклив, единственный, с которым Сайн поддерживал связь, говорил, что парню на самом деле пока слишком тяжело видеть их всех, надо дать ему время. И в самом деле, через две недели осунувшийся и какой-то потемневший, словно покрытый пленкой окислов Сайн вернулся в лаборатории и в «гостиную», возобновил тренировки и даже приступил к патрулированию. Постепенно он начал свободно, как раньше, общаться со всеми, с Тиа – позже остальных: они неосознанно сторонились друг друга, потому что каждый вызывал у другого слишком болезненные воспоминания.

Однажды вечером Тиани сидела за столом в своей комнате и переписывала набело заметки, которые вела в ходе эксперимента. Вдруг раздался тихий стук в дверь. Тиани отложила ручку и отозвалась:

– Кто там? Заходите!

Дверь медленно открылась, в проеме застыл Сайн. Тиани молча уставилась на него, он – на нее.

– Входи, – еле слышно выдохнула Тиани, – что стоишь на пороге…

Сайн, опустив голову, шагнул в комнату и сел за стол напротив Тиа. Сложив руки на столешнице и с силой стиснув ладони, он глухо произнес:

– Я так давно хотел к тебе зайти… Поговорить… И почему-то не мог. Я дурак, да?..

– Нет, Сайни, – тихо отозвалась Тиа, – ты просто был ранен, и тебе было больно. Мне тоже было больно, я тебя очень хорошо понимаю.

Сайн молча протянул руку через стол. Тиани крепко сжала ее в ладонях.

В первую неделю после гибели Маяни патрули еще шесть раз сталкивались с Чужаками. Тиани узнала об этом намного позже: поначалу товарищи по отряду старались не говорить с ней на подобные темы, тем более что в это же время в ущелье погибли двое солдат гарнизона форта, вышедшие за Барьер для сопровождения одного из ученых Лаборатории. После этого случая Марон, бледный, как смерть, и злой, как сама преисподняя, отправился в форт и имел многочасовую беседу с командиром гарнизона, закончившуюся, по словам очевидцев, чуть ли не дракой, но добился того, чтобы командующий запретил подчиненным выходить за Барьер без сопровождения хотя бы одного из Ныряльщиков.

Первый выход Тиани на патрулирование был отложен на неопределенное время, против чего она и не возражала. Барьер стал для нее неким пугающим рубежом, отделяющим жизнь от смерти, и она не спешила переходить его. Чтобы не чувствовать себя никчемной и бесполезной, она с головой погрузилась в научную работу и тренировки. Мастер Орсо после случившегося стал еще менее разговорчивым, но взгляд учителя, который иногда ловила на себе Тиани, теперь был намного более теплым и каким-то отеческим, обеспокоенным. Тиани выкладывалась на тренировках по полной, понимая, что ее успехи в учебных поединках дают ее наставникам чуть больше уверенности в том, что после своего первого патрулирования она к ним вернется.

Близилось начало учебного года, и Тиани готовилась принимать в университетском сообществе сестру. Отец решил, что дочерям нет нужды жить в общежитии, и выделил деньги на аренду комнаты в городе. Тиани беспокоило то, как она сможет сохранять в тайне свои дополнительные занятия, если они с Кэли будут жить вместе. Однако несколько осторожных разговоров по коннектору убедили ее, что младшая сестренка относится к научной одержимости старшей с пониманием и даже готова прикрывать ее перед родителями, если те решат проверить, выполняет ли Тиа их распоряжение по поводу жилья.

Близость начала осени беспокоила Тиани и по другой причине. Она чувствовала, что, когда Кэли появится в университете, самой Тиа будет во много раз сложнее решиться выйти за Барьер. Поэтому однажды, за десять дней до окончания лета (календарного лета – фактически оно закончилось уже давно: растительность пожухла, прибитая заморозками и стылыми ветрами, погода стояла скорее уместная для середины осени, а не для последнего летнего месяца) Тиани, набравшись храбрости, постучала в дверь кабинета Марона.

Командир выслушал ее и только молча кивнул. Тиани покинула кабинет со смешанным чувством облегчения и страха. Выход на патрулирование был назначен уже на следующий день. Не оставлять времени для сомнений, колебаний. Провести день в тренировках. Отключить коннектор – если что, потом можно соврать, что он разрядился. Устать до приятной истомы, но не перестараться, чтобы за ночь успеть полностью восстановиться. Немного успокаивающего отвара не повредит… Очистить голову от мыслей. Не вспоминать, не гадать, не представлять. Рассвет укажет дорогу.

В восемь утра Тиани в полной экипировке, с мечом в ножнах за спиной и с магическим катализатором у пояса стояла у реттенского портала. Марон внимательно осмотрел ее снаряжение, строго глянул в бледное сосредоточенное лицо и кивнул:

– Идем.

Шагая по дороге, ведущей от портала к форту и к спуску в ущелье Тоот, Тиани и капитан молчали. Марон испытующе поглядывал на девушку и, казалось, что-то обдумывал, прикидывал… Шагнув на площадку лифта, он повернулся к Тиа и, сложив руки на груди, внушительно проговорил:

– Повторите задание, стажер.

– Порталы пять-один и пять-три с прилегающими источниками. Забор проб воды по обе стороны Барьера. Выход через пять-один, возвращение через пять-три, – отчеканила Тиани, разом подтянувшись и настроившись на рабочий лад. Марон еле заметно одобрительно кивнул. Взгляд его неожиданно потеплел, и суровый командир быстро отвернулся и стал смотреть на вершины гор.

Первый шаг за Барьер. Стряхнув с ледяной ладони пыль рассыпавшегося Ключа, Тиани поднялась с колен на изнанке мира.

Нет, никакие попытки старших товарищей подготовить новичка к первому взгляду на мир по ту сторону, смягчить ему первоначальное потрясение не принесли ощутимого результата. Тиани застыла в растерянности и оцепенении, разом утратив доверие к собственным глазам, к способности здраво оценивать окружающее и даже к собственной материальности – и реальности.

Ярко-алое небо, ядовито-синий круг солнца, оранжевая трава на фиолетовой земле. Какой безумный демиург смог настолько рассориться со своими чувствами меры и гармонии, чтобы создать подобный цветовой хаос, настоящую пытку для глаз и рассудка? Тиани покачнулась от внезапно налетевшего головокружения и почувствовала, как стальная рука командира крепко взяла ее за плечо.

– Все в порядке? – спросил Марон.

– Да, мастер, – пролепетала Тиани и осторожно поставила ногу на черно-фиолетовую каменную крошку дороги.

Постепенно дрожь в ногах унялась, глаза привыкли к буйству красок и перестали слезиться. Тиани все больше и больше проникалась ощущением причастности к чему-то сокровенному, ее охватил благоговейный трепет перед тайным знанием, которым с ней делился чужой мир. Как мало в ее мире людей, которые видели этот бархатисто-серый иван-чай, эти переливающиеся мистическими черно-коричневыми с золотом разводами крылышки бабочки, сидящей на синем глазке цветка ромашки среди угольно-черных лепестков? Сердце Тиани переполнял восторг. Она шла, внимательно глядя по сторонам, не столько наблюдая, сколько любуясь. Спохватившись, она сосредоточилась и, прищурившись, стала вглядываться в колышущиеся под легким ветерком заросли кустарников.

В этом слое источники выглядели странно, дико и необжито – просто серебристые струйки, выбегающие из-под прикрытия камней. Наполнив пробирки, Тиани зачерпывала звенящую прохладу ладонью и пила. Вкус воды – такой же, как дома, под белоснежными куполами Передатчиков, – был сейчас единственным, что не давало рассудку окончательно утратить связь с миром по их сторону Барьера.

Шаг за шагом, камень за камнем, поворот за поворотом. Взгляд скользит по оранжевому полыханию кустарников, подмечая малейшие движения. Ну же… Покажитесь. Я не боюсь. Пальцы сжимают рукоять ставшего вдруг неожиданно тяжелым изогнутого меча, сияющего чужеродной синевой на фоне огненной травы. Сердце колотится где-то в горле. Нет, это отнюдь не сердце героя, я знаю. Но я не боюсь вас… Боюсь лишь одного – что, как Маи, не успею забрать никого из вас с собой…

Все источники были осмотрены, пробы воды взяты, следов присутствия Чужаков так и не обнаружилось. Испытывая облегчение и разочарование одновременно, Тиани двинулась, сверяясь с картой, на выход из-за Барьера. Портал пять-три располагался в неглубокой пещере, входя в которую, Марон вынужден был пригнуться. Оглянувшись на командира, Тиани достала из кармана Ключ.

– Задание выполнено, – тихим, звенящим от волнения голосом отрапортовала она.

– Приготовьтесь к переходу, стажер, – отозвался Марон.

Левую руку – на ось портала, в ладонь правой впиваются острые грани Камня-ключа. Вихрь серебряных искр перед глазами, ощущение падения… Я дома. Я вернулась. Маи, слышишь? – мне повезло…

Зелень и синева плеснули в зрачки – и вдруг расплылись, исказились. Отяжелевшие ресницы стряхнули соленые капли.

Марон молча опустил тяжелую руку на укрытое доспехом плечо Тиани.

Выйдя из реттенского портала, Марон торопливым шагом, почти бегом направился к зданиям Университета. На улицах было полно народу, кое-кто с удивлением оглядывался на двоих вооруженных людей в доспехах, одним из которых была невысокая миловидная девушка с очень бледным напряженным лицом. Марон лавировал между людскими потоками, время от времени оглядываясь, не отстала ли Тиани, следовавшая за ним, будто привязанная невидимым тросом. Холодный ветер подгонял, швыряя в спину пригоршни скукожившихся, потемневших листьев.

Вестибюль, наполненный разноцветными лучами по-осеннему холодного солнца, заглядывающего через высокие витражные окна. Лестницы, виток за витком; прохладные, отполированные тысячами ладоней перила. Коридор пятого этажа. У самого дверного проема стоял, привалившись к стене и обхватив себя руками, Ридан, хмуро глядя перед собой и время от времени косясь на хронометр на запястье. Увидев поднимающихся по лестнице Марона и Тиа, он выпрямился и порывисто шагнул навстречу. Тиани утонула в теплом сиянии, хлынувшем из его усталых глаз.

– Все в порядке, – шепнула она, подходя ближе. Ридан, не стесняясь командира, обнял девушку и замер на несколько мгновений. Из двери дальше по коридору выглянул Трент, обернулся назад в комнату и махнул рукой. Оттеснив его из проема, в коридор вышли Белклив и Орсо, достающий из кармана коннектор. Оттолкнув старших товарищей, из-за их спин вылетел Сайн. Ридан при его приближении коротко вздохнул, отпустил Тиани и шагнул назад. Сайн крепко прижал Тиа к себе, прерывисто дыша и пряча взгляд.

– Они не показались, – шепнула ему Тиани, – но, Сайни, я еще до них доберусь, обещаю… – Сайн вздрогнул от этих слов и горестно покачал головой.

Орсо коротко переговорил с кем-то по коннектору и повернулся к Тиани.

– Ворт на дежурстве, – сказал он, – он просил сразу же сообщить ему, когда ты… вы вернетесь. – Он положил руку ей на плечо и заглянул в лицо. Тиани завороженно уставилась в золотистую глубину его глаз. – Я рад, что те навыки, которые ты получила на моих уроках, тебе пока не пригодились. Но я не сомневаюсь в исходе твоих будущих сражений. Ты одна из самых способных фехтовальщиков, которых мне довелось обучать. А их было немало. – Орсо кивнул и отошел в сторону. Тиани застыла. Услышать такое от Мастера Орсо… Она почувствовала, как в груди ее словно с резким хлопком разворачиваются паруса гордого многомачтового корабля, наполняются попутным ветром и влекут ее туда, где нет места нерешительной и робкой студентке, где некие силы – враждебные и союзные, на мгновение прервав вековечную схватку, ждут, опустив оружие, новую Тиани – ту, которая придет, чтобы склонить чашу равновесия на одну из сторон.

***

Поначалу Тиани выходила на патрулирование только с Мароном, раз в шесть-восемь дней. График дежурств был составлен таким образом, чтобы учесть не только порядок выходов в патруль, но и загрузку в университете и лабораториях. После пяти выходов, в ходе которых им так и не встретилось ни одного Чужака (при этом другие группы за это время пять раз вступали в бои, ранений никто не получил, но Сайн и двое солдат гарнизона в стычках лишились оружия), Марон стал ставить Тиани в пару с другими Ныряльщиками. Как раз в это время на Границе началось затишье – стычек больше не случалось, и даже следов Чужаков возле источников патрульные не находили. Это внушало одновременно и оптимизм, и смутные опасения.

Начался учебный год, занятия и работа шли своим порядком. Сайн на десять дней уехал в Бергарен на конференцию. Преподаватели были назначены кураторами групп первого года и помимо основной работы занимались еще и ознакомлением новичков с жизнью, устройством, официальными и неофициальными правилами Университета. График патрулирований был существенно перекроен, и Марон и Ворт, как сотрудники Университета, интенсивность службы которых не зависела от времени года, вынуждены были выходить за Барьер практически ежедневно.

Тиани помогала новоиспеченной студентке Кэли обустроиться на новом месте, поначалу часто оставалась с ней ночевать в комнате при старой лечебнице, которую сестры сняли на отцовские деньги. Комната была большой и неуютной, но Кэли, которая устала жить под постоянным контролем родителей, была просто счастлива от того, что может сколько угодно сидеть за книгами по ночам, спать вечерами после занятий, пить кофе с печеньем в три часа ночи, напевать и пританцовывать, кружась с метелкой и тряпкой для пыли по комнате опять же после полуночи, когда после нескольких часов за книгами душа вдруг начинала требовать смены деятельности с умственной на физическую. Коротко говоря, жизнь в строгом и наполненном ограничениями и чопорными условностями родительском доме утомляла сестер чрезвычайно, и младшая сестра так же, как в свое время и старшая, с восторгом окунулась в самостоятельность.

Новый учебный год принес новые сложные и захватывающие задачи, которые Тиани нужно было с успехом решить для достижения ее цели – попадания в число диссертантов мастера Фрасста. Выбрав направление диссертационного исследования, Тиани начала собирать материалы для формулировки конкретной темы. Помочь ей вызвались Ридан и Трент, в чьей лаборатории девушка после этого практически поселилась.

Шли дни и недели, учеба и научная работа, тренировки и патрулирование слились в единое многоцветное полотно, скользившее перед глазами с ужасающей быстротой. Тиани уставала как никогда раньше. Свободного времени у нее не было ни минуты, и даже с сестрой, жившей в двухстах шагах от главного корпуса Университета, Тиа общалась только по коннектору, да и то не каждый день.

Единственными мгновениями передышки, которые она себе позволяла, бывали полчаса-час после закрытия дверей корпуса, когда все, кто оставался в «прибежищах» на ночь и мог ненадолго отвлечься от эксперимента, собирались в «научной гостиной», чтобы отдохнуть, обменяться новостями и поделиться планами. Как правило, на этих посиделках в обязательном порядке присутствовали Тиани с Риданом, которые практически не покидали корпус, и Сайн, который просто не хотел оставаться один. Марон появлялся нечасто, за что подчиненные были ему в глубине души благодарны: присутствие сумрачного, погруженного в свои мысли командира никак не способствовало созданию непринужденной и расслабляющей обстановки. Белклив и Трент приходили время от времени, Ворт – когда позволял график дежурств в службе Охраны.

В один из вечеров, дней за десять до окончания второго месяца календарной осени, когда на улице неистовствовала настоящая зимняя буря с вихрями колючего снега, завываниями в водосточных желобах и непонятно как пробирающимися в закрытые помещения ледяными змейками сквозняков, Тиани, выключив горелку, осторожно сняла с держателя чашку с раствором и опустила в жидкость наконечник магохроматографа. В глазах уже рябило, спину ломило от многочасового сидения за столом. Шкала прибора расплылась, и Тиани с раздражением зажмурилась и поморгала. Пора было сделать перерыв. Она глянула на часы. Половина двенадцатого, самое время выпить чаю с теми, кто в это же время забрел в «гостиную». Ридан ушел спать примерно час назад – ему завтра предстояло идти на патрулирование, а он умудрился слегка простудиться под вездесущими сквозняками, поэтому оставил Тиа в лаборатории одну и отправился лечиться и отсыпаться.

Держась за ноющую поясницу, Тиани добрела до «гостиной». Обычных негромких усталых голосов и неторопливых разговоров из-за двери она не услышала и, шагнув через порог, обнаружила, что в комнате, тускло освещенной небольшим магическим шаром, на диване в одиночестве сидит Ворт с кружкой в руке и задумчиво смотрит в окно, на призрачные волны метели. Услышав шаги Тиа, он встрепенулся, поднялся и, указав ей на диван, подошел к столу и налил кофе во вторую кружку. Тиа опустилась на сиденье. Ворт протянул ей кружку, пододвинул ближе коробку с печеньем и уселся рядом.

– Как успехи? – спросил он.

– Неплохо, – отозвалась Тиани и потерла глаза. – Устала только…

– Отдыхай побольше, а то свалишься в конце концов, как в первый месяц, – усмехнулся Ворт. – Помнишь?

Тиа улыбнулась в ответ.

– Да уж, если честно, к тому все и идет, – она потерла поясницу. – План эксперимента мы с Риданом составили такой, что ни на день не прервешься. А тут еще и семинар по материаловедению скоро, и мастер Орсо курсовую задал – у меня просто челюсть отвисла…

– Орсо – он такой, – усмехнулся Ворт. – Требует много, зато потом, если справишься, чувствуешь себя просто железным. Верно ведь?

– Да уж, касательно фехтования – истинная правда, – кивнула Тиани. – После его тренировок я чувствую себя просто размотанной на клочки, зато на патрулировании – такая легкость, такая уверенность… Не перегнуть бы палку с уверенностью, кстати.

– Тоже верно, – Ворт внимательно посмотрел на нее. – Пока тебе везет… или не везет, это как посмотреть, но… Ни одного Чужака ни на одном выходе. Но так ведь не будет продолжаться вечно. И каждый раз… – Он замолчал.

– Кстати, – тихо сказала Тиани, обхватив кружку двумя руками и уставившись на черный кружок кофе, покачивающийся в белом обрамлении керамических краев, – ты ведь сам составляешь графики, верно? Скажи… – Она замялась, коротко вздохнула и все же продолжила: – Почему я ни разу не выходила на патрулирование с тобой? Ты мне не доверяешь? – Она почувствовала внезапный холодок в груди, сердце часто заколотилось в ожидании ответа.

Ворт осторожно, без стука поставил чашку на столик и уставился на свои руки.

– Ни в коем случае, – глухо проговорил он. – Не в этом дело. Конечно, Тиа, не в этом.

– В чем же? – стараясь скрыть дрожь в голосе, переспросила Тиани.

Ворт молчал довольно долго, Тиани кусала губы и старалась дышать ровно.

– Каждый раз, когда ты выходишь за Барьер, – проговорил наконец Ворт, – я мысленно прощаюсь с тобой навсегда. И пока я не узнаю, что ты вернулась, я не бываю уверен, что завтра для меня наступит новый день. И поэтому… Боюсь, я не смогу доверять сам себе, если ты будешь рядом.

Тиани прерывисто вздохнула.

– Я тоже всегда места себе не нахожу, когда ты уходишь на патрулирование… без меня, – тихо сказала она, стиснув кружку в ладонях. – Не то чтобы я не доверяла нашим товарищам или доверяла им меньше, чем себе, но… я не знаю, что с тобой. Не знаю все эти четыре-пять часов. И у меня, как мне кажется, жизнь на эти часы каждый раз укорачивается… – Руки ее задрожали, и она неловко поставила кружку на стол. Ворт, не поворачивая головы, перехватил ее руку и сжал в ладонях, переплетя ее пальцы со своими.

В груди стало тесно и горячо. Тиани замерла, боясь вдохнуть. Прикосновения Ворта словно бы вливали в ее кровь жгучий жидкий солнечный свет. Не помня себя, девушка резко высвободила руку из пугающе притягательного «капкана», вскочила и выбежала из комнаты.

Влетев в «прибежище», захлопнув дверь и задвинув засов, Тиани закружила по темной комнате, обхватив себя руками и пытаясь унять сердцебиение.

Успокойся…

Он взрослый человек…

Твой командир…

Тебе показалось…

Что это было?..

Так нельзя…

Сквозь шум в ушах Тиани услышала шаги в коридоре. Замерев на месте, она ждала, минуют они дверь ее комнаты или…

Шаги замерли напротив двери. Девушка скорее угадала, чем услышала: «Тиа…»

Что же это…

«Не смей!» – кричал рассудок, а дрожащие руки уже отодвигали засов.

Ворт молча переступил порог, на мгновение замер, потом сделал еще шаг – и оказался совсем близко… Пугающе близко. Тиани хотела отступить… но вместо этого тоже шагнула вперед. Ее руки будто бы сами поднялись, как крылья взлетающей птицы, и легли на плечи Ворта – это движение вдруг поразило ее саму своей легкостью и естественностью, будто бы она делала так уже много раз. Возможно, во сне?..

Ворт с коротким вздохом обнял Тиани и притянул к себе.