Посвящается всем, счастливо живущим, православным семьям.
"И рече́ Госпо́дь Бо́гъ: не добро́ бы́ти человѣ́ку еди́ному: сотвори́мъ ему́ помо́щника по нему́"
(Бытие; гл.2; ст.18)
—Алёша, ты чего не спишь? – сонно загнусавила Татьяна, заворочавшись в объятиях мужа и поворачиваясь к нему лицом.
–А ты сама, как думаешь, почему? – тихонько выдохнул Алексей в помятую подушкой щеку жены, косясь в стремящиеся закрыться щёлочки век.
–Мммм, неугомонный ты мой! – пропела, просыпаясь, молодая женщина, морской волной прильнув к мужу и пристально вглядываясь, в порозовевшее от возбуждения лицо мужчины, широко распахнутыми ярко синими глазами.
–Неее…, ну если…, – виновато "замычал", пряча взгляд, Алексей.
–Дурачок, – рассмеявшись, возразила законная супруга. Жадно приникнув на несколько мгновений губами к губам, быстро отстранилась и, "с пионерской готовностью", потянула через голову ночную рубашку.
Послушавшись спустя некоторое время, торопливого шёпота жены: "Алёша, надо одеться, а то сегодня выходной, Янка обязательно прибежит, как в садик, так её не добудишься, а как…, нет бы поспать…", Алексей лежал на спине задумчиво разглядывая гипсовую лепнину на потолке, только что отстроенного, загородного дома.
Резво посетившая санузел, Таня побежала на второй этаж. Мелко просеменив, на цыпочках, босиком, по дорогому деревянному полу, безшумно приоткрыла дверь в детскую. Засунув голову, не выдержала и занырнула внутрь. Покрутившись одну-две минуты по комнате, что-то поправляя и убирая, облегчённо вздохнув, вынырнула обратно в коридор. Выключив мимоходом, "на автомате", светодиодные полоски ночного освещения, прошлёпала вниз по дубовой лестнице, с удовольствием поглаживая новенькие перила.
Зашмыгнув в спальню, аккуратно прикрывая за собой дверь, "доложила" повернувшему к ней голову мужу:
–Дрыхнут…, слава Богу…, сладко так…
Досеменив до необъятного супружеского ложа, упала и подползла под правый бок Алексея. Привычно засунув застывшие ножки, греться в тёплые ноги мужа, притихла. Посопев минут пять в шею неспящего Алексея, повернулась и, с трудом дотянувшись до прикроватной тумбочки, посмотрела на экран вспыхнувшего смартфона:
–Четыре часа…, спать бы ещё и спать…, а уже светло так…
Вновь притиснувшись, к никак не реагирующему мужчине, приподнялась опершись на локоть, взяла в ладони его лицо и требовательно повернула его к себе:
–Лёшенька, у нас всё хорошо?!
–Да. А что такое?
–Просто…, я не знаю даже…, ты сейчас был такой…, я уже и не помню, когда последний раз так было…, я чуть было не задохнулась, не захлебнулась от твоей нежности… У нас всё в порядке?
–Глупенькая, ты моя, – Алексей погладил кончиками пальцев по щеке верную жену, – опять тебе, что-то показалось?
–Угу, – согласно закивала головой Таня. В предрассветно синих глазах бултыхались тёмные, смутные льдинки тревоги и страха. С тех пор, как, неожиданно последовавший терпеливому примеру жены, Алексей, начав воцерковляться, совершенно отказался от вредных привычек (курения; редких, но крепких выпивок; сквернословия и т.п.) и превратился из автослесаря "золотые руки" в успешного предпринимателя с высшим образованием, у одновременно и счастливой и напуганной обрушившимся на них богатством женщины – "сердце постоянно было не на месте". Она всё время ощущала, ржавыми иголками колющие её, злые, завистливые взгляды потенциальных соперниц.
Так же, как и Алёша, она была некрасива, обычная простушка из рабочей семьи. И была вполне довольна своей скромной долей. Хотя, конечно, хотелось! Хотелось лучшего, не для себя, для детей. Вот и – дохотелось. Видя, как, ранее никому не нужный простачок Алёшка, превратившийся в солидного, интересного Алексея Петровича, подвергается неисчислимым нападкам жадных, хищных охотниц за деньгами, Таня изнемогала от постоянного предчувствия БЕДЫ.