Buch lesen: «Карибский кризис»
© Константин Макар, 2023
ISBN 978-5-0060-3523-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Карибский кризис
роман
Москва – Нью-Йорк
Глава 1
Питеру Корнеру в Москве не хватало только Солнца и моря. Всё остальное у него было. Шикарная квартира в тихом центре. Вышколенная домработница. Отличная еда. И, конечно же, секс, о каком в Нью-Йорке он даже и не мечтал.
Дела также шли великолепно. Питер уже два с половиной года возглавлял московский филиал известной транснациональной корпорации. Уровень продаж при нём неуклонно рос. И это, по признанию совета директоров, было целиком и полностью персональной заслугой мистера Корнера.
До него дела находились в непрерывном застое. Его предшественник оправдывался какими-то странными рассуждениями о загадочности русской души. Питер же взялся за дело, исходя из одной-единственной предпосылки. Вот она. Если продукция корпорации превосходно продается по всему миру, то та же самая продукция должна прекрасно продаваться и в России.
И вскоре выяснилось. Русские неплохо пользуются недостатками своего образа жизни как преимуществами. И если им не мешать делать то, в чём они разбираются гораздо лучше иностранцев, успех любому бизнесу в России гарантирован.
Прежде всего это касалось организации расчётов за товары. Так вот, специфичными оказались именно схемы расчётов, а не загадочная душа. Главным было понять следующее. Российские бизнесмены приобретают вещи не только для того, чтобы ими пользоваться или перепродавать. «Я купил твой товар, и теперь ты должен мне заплатить!» – вот в чём таилась загадка русской души. Всё заключалось в банальных «откатах».
Почему в России так было принято, Питер не задумывался. Чужие секреты он всегда умел уважать. Обычай и обычай. Между прочим, не такой уж и экзотический для западного бизнесмена, если говорить совсем откровенно. Где и когда придумали «откаты», вообще установить невозможно. Явление сие известно с глубокой древности и во всех обитаемых частях света. Ну, разве что тотальность его распространения в России несколько озадачивала. А так, какая, к чёртовой бабушке, разница, отчего у них такие порядки и специфика!
Самое важное, что соблюдение местных традиций вытащило филиал из безнадёжной убыточности в течение полугода. И он попёр в гору. Да так, что глава корпорации, двоюродный дядя Питера Джон Гриффит, сам посетил Москву.
Перед этим пара чистоплюистых очкариков из аудиторской компании полгода вынюхивала бухгалтерию филиала. Вынюхивала-вынюхивала, да так ничего и не вынюхала. Филиал был абсолютно чист, чист, как шприц в вакуумной упаковке.
Это сэр Гриффит сослал племянника в Россию. Питер дал ему повод. Но сэр Гриффит в нём не сомневался. Он был уверен, что Питер выдернет филиал из застоя. Причина же ссылки была в ином.
Парня надо было срочно выпускать на большую воду. Питер перерос свою должность в Нью-Йорке и стал опасно шалить. Но как же лихо и стремительно он пошёл по новым просторам! Да ещё и без каких-либо видимых и невидимых нарушений отчётности!
– Интерфейс? – спросил сэр Гриффит, когда они уединились.
– Здесь это называется «переходником», – улыбнулся Питер.
«Интерфейс» – это пул из особо доверенных дистрибьюторов и дилеров. Именно они «решают все вопросы» со спецификой расчётов. Да-да, в Москве так и говорят: «Вопросы решаются». Наличие такого «переходника» позволяло успешно осваивать российский рынок. Но при этом вся отчётность филиала выстраивалась по священным законам американской бухгалтерии. Создание безупречно тикающего «интерфейса» – великое искусство.
Питер блестяще освоил его. Сэр Гриффит и сам им владел. Ещё бы, ведь он не всю жизнь вертел задом кресло на одной из авеню, что пересекают Уолт-Стрит.
Более десяти лет ему довелось поработать в Латинской Америке. Там у местных тоже были заморочки с душевными тайнами, за которыми стояло все лишь своеобразие расчётов. Поэтому его интересовало лишь одно. Насколько был надёжен и безопасен выстроенный племянником «интерфейс».
Откровенный доклад Питера о том, каким образом функционирует филиал на самом деле, сэра Гриффита вполне удовлетворил. Всё было безупречно. А продажи, несмотря на медицинскую стерильность отчетности, обещали расти.
Чего же ещё желать? Чтобы и бухгалтерия русских партнёров совпадала с американской? Может быть, вам тогда и победу западной демократии во всемирном масштабе? Нет-нет, сэр Гриффит не был максималистом до такой степени.
Отобедав в Свято-Даниловском монастыре с Питером и его заместителем Ольгой Илларионовой, он со спокойной совестью вернулся в Нью-Йорк.
В общем, в Москве Питеру Корнеру не хватало только Солнца и моря. Поэтому, когда в конце рабочего дня ему позвонил Джон Гриффит и пригласил провести недельку в своём роскошном имении на Карибах, он ощутил в душе учетверённую радость. Почему учетверённую? Считайте сами. Море и Солнце – раз. Неожиданность чудесного приглашения – два. «Халява», как любят выражаться русские на еврейский лад, – три. Четвертое – чуть ли не самое главное – в Москве был февраль!
А что такое московский февраль?
Сырые метели. Сменяющая их бесплодная пасмурность. Какая-нибудь растратившаяся туча, выпустившая Солнце погулять на пару часов. Снова метели. Понурые здания в безобразных разводах, будто заляпал их депрессивный акварелист. Жирная полужидкая грязь по щиколотку, а то и повыше. Тянущиеся вдоль дорог хребты серо-чёрного маслянистого снега. И пробки из тысяч замызганных авто, коптящих безнадёжно промокшую тушу города.
– Привет, Питер!
– Джон! Рад тебя слышать!
– Уверен, Питер, у тебя всё в порядке.
– О, да, Джон! Всё превосходно!
– Вот что, Питер, как ты смотришь на то, чтобы встретить весну у меня на Карибах?
– С удовольствием! Что я должен для этого сделать, Джон?
– Ничего особенного: просто купить два билета до Сан-Хуана и прилететь.
– Для кого я должен купить второй билет?
– Для миссис Илларионовой.
Возникла небольшая заминка, после которой Питер упавшим голосом промямлил:
– Я понял тебя, Джон…
– Есть какие-то проблемы? – спросил добрый дядюшка, уловив неопределённость последнего ответа.
Питер молчал. Пальцы его нервно барабанили по столу…
– Чёрт побери! Можешь сказать ей, что я хочу рассмотреть её кандидатуру на твоё место! – не выдержал сэр Гриффит, так и не получив ответа. – В конце концов! Пора же подыскивать тебе замену! Или ты решил остаться там навсегда?!
– Ты это серьёзно, Джон?! – насторожился Питер, перестав стучать пальцами.
– А ты считаешь, что она не подходит?
– О, нет! Ну что ты! Что ты! – воспрянул духом Питер. – Она единственная, кого я мог бы порекомендовать тебе. Ну, если ты, конечно, решил рассматривать и местных! Но ведь ты никогда…
– Вот и отлично, мой дорогой! – перебил сэр Гриффит и закончил разговор: – В общем, я жду вас у себя в имении двадцать пятого числа! До встречи!
Связь оборвалась.
«Вот ведь чёрт!» – откинулся на спинку кресла Питер.
Пальцы вновь забарабанили по столу. Лоб наморщился. Глаза застыли и уставились в никуда. Продолжалось это несколько минут. Затем запиликал телефон. Звонил начальник отдела реализации. Он сообщил об очередной победе. Один из дистрибьюторов, тех самых, заключил первые договоры в неосвоенном ещё регионе.
После этой беседы Питер приободрился. Положив трубку, он снова поднял её:
– Любаша, Ольга ещё в офисе?
– Да, но скоро уйдёт. Сегодня она ведёт сына в театр. Соединить?
– Да-да. Пока не ушла.
Глава 2
Ольге, как и Питеру, не хватало в Москве только Солнца и моря. Вернее, океана – родом она была из Владивостока. Всё остальное у неё тоже было. Уютная квартира в Крылатском с видом на город до самых других его окраин. Успешно складывающаяся карьера. Возможность обеспечить сыну очень приличное образование.
Вниманием мужчин также не была обделена. Попробуй, не заметь такую! Длинные тёмно-рыжие волосы, с которыми она выделывала всё что хотела. Глаза цвета светлого хаки, глядящие на мир из-за капризных ресниц. Хоть килограмм туши уложи на них, всё равно кончики переплетутся в полоски бахромы. И что совершенно непонятно, откуда у славянской женщины черты античной богини?! Точёный носик, рельефные губки и пухленький подбородочек. И все чудеса эти на нежной и ладной шейке. Загадка! Высокая, но не каланча пожарная. Стройная, но не вешалка с подиума. Любые вещи сидели так, будто только и мечтали на неё попасть. Потому что в наличии имелись формы. И какие формы! Всё присутствовало, но ничего лишнего. И всё налито свежей энергией, излучаемой тонкой и гибкой талией! «Талия Ольги – центр Вселенной!» – выдал как-то один из её поклонников.
Только не подумайте, что лишь сногсшибательная внешность являлась причиной её карьерного роста! Было кое-что и сверх того. Ум! Он состоял из превосходного образования, острого живого интеллекта и сильной воли. Сплав, согласитесь, редкий и открывающий многие и многие перспективы.
Сама себе она давала характеристику, похожую на слоган: «Со второго раза всё что угодно!» Добавьте к этому ещё болезненную обязательность, присущую почти всем бизнес-леди, и Вы поймёте, что эта женщина могла достигать успеха, вовсе не прибегая к известной практике.
И достигла – в двадцать два она приехала в Москву никем, а в двадцать восемь уже была вторым человеком в филиале одной из самых крупных международных корпораций. В общем, она всегда заводила личные связи только с теми, с кем хотела. И они никогда не были связаны с ней по работе. Но так было не всегда…
До приезда в столицу Ольга была замужем за офицером советского Тихоокеанского флота. Свадьба состоялась сразу же после её школьного выпускного бала. Они были очень красивой парой и настолько сильно любили друг друга, что казалось…
Муж был из Москвы, вот к его родителям она и приехала с трёхлетним сыном примерно через год после того, как он погиб…
Командующий проводил смотр кораблей. Штормило. Но адмирал был не из тех, кого испугает волнение в три бала. Однако и океану не было дела до чьего-то там бесстрашия. Подкинув адмиральский катер одной волной, он опрокинул его другой. В результате три адмирала, пара матросов и пять офицеров, среди которых был капитан-лейтенант Дмитрий Илларионов, умерли от переохлаждения в ледяной воде. Ещё до того, как подоспели спасатели…
Ей казалось, что она его так и не разлюбила. Но жизнь есть жизнь…
В общем, Ольге, как и Питеру, не хватало в Москве только Солнца и моря. Вернее, океана.
– Ольга, привет!
– Привет, Питер!
– Мне звонил Джон. Представляешь, он хочет назначить тебя вместо меня. Я сказал ему, что это единственная здравая мысль, которая посетила его старую задницу за последнее время. Во-первых, потому что мне хоть и нравится в Москве, но здесь мало Солнца и нет моря. А, во-вторых, лучше тебя он всё равно никого не найдёт, – выдал Питер на одном дыхании.
– О, спасибо, Питер! С меня бутылка!
– Это с меня бутылка, Ольга!
– Так мы рискуем напиться!
– Но это не всё…
– Я слушаю тебя, Питер.
– Он желает с тобой познакомиться поближе. В общем, он хочет, чтобы мы вдвоём прилетели к нему на решающие смотрины.
– Понятно. Когда?
– Двадцать пятого февраля.
– Что ж, слетаем. Уже почти год не была в Нью-Йорке. Заодно и гардеробчик обновлю.
– Нет-нет! Он приглашает нас не в Нью-Йорк. Он сказал, чтобы мы прилетели к нему в Пуэрто-Рико.
– В Пуэрто-Рико?!
– Да, это на Карибском море. Он каждый год встречает там весну. Так что нам с тобой предстоят прекрасные маленькие каникулы!
– Супер! А там сейчас тепло?
– В Пуэрто всегда тепло!
– Ты бывал там?
– Конечно! Раз двадцать, не меньше. Там очень много Солнца, море, пальмы и толпы бездельников в шортах и бикини.
– Как раз то, чего так хочется в конце зимы в Москве!
– Точно! А ещё там фантастический дайвинг! По моему мнению, лучший в мире!
– Очуметь!
– Именно! У тебя всё в порядке с американской визой?
– А там нужна ваша виза?
– Да – это наша территория.
– В таком случае нет проблем – у меня всё в порядке.
– Отлично! Тогда я скажу Любаше, чтобы она занялась билетами. Передай ей завтра свой паспорт. Оформим эту поездку как отпуск. Ну, чтобы в бухгалтерии ничего не отражалось. Не лететь же 20 часов эконом-классом. А свои личные потери компенсируем потом.
– Хорошо. Спасибо, Питер!
– Не за что – ведь это благодаря тебе нам выпала эта поездка. Бай!
– Бай!
Ольга положила трубку и улыбнулась: «Просто сказка какая-то! Назначат, не назначат – гадать не будем. А вот море и Солнце в конце февраля – это просто потрясающе! Да ещё и лучший в мире дайвинг! – она открыла органайзер и взяла ручку. – Надо только не забыть в спешке мои сертификаты».
Полистав деловой блокнот, она что-то вычеркнула, что-то вписала. Потом подумала о чём-то. Снова что-то вычеркнула и что-то вписала и, облегчённо вздохнув, начала собираться.
Завибрировал мобильник. Звонил сын. Ольга успокоила его:
– Да, заинька, уже оделась и выхожу. Ну, что Вы, Мит-Мит, я же никогда не опаздываю.
Глава 3
Джон Гриффит, переговорив с Питером Корнером, поднялся на крышу небоскрёба, в котором размещался центральный офис его корпорации. Там он сел в вертолёт и отправился в свой загородный дом, где был намечен ланч с Робертом Хартом, известным режиссёром, великим продюсером и просто его старым другом. Бобби прилетел из Лос-Анджелеса, чтобы поговорить о чём-то очень важном. Такое случалось нечасто. Обычно, когда ему нужны были деньги на его новый грандиозный проект.
У Джона Гриффита было всё. Даже время. Причём столько, что оно давно им не замечалось, будто это была какая-то совершенно незначительная вещь. Однако он прекрасно знал правила игры в обществе и бизнесе. Выглядеть беспечно-вечным, если ты не нищий мудрец, неприлично и весьма странно. Поэтому в приёмной его всегда толпились многочисленные секретари. Сообща они составляли ему посекундное расписание жизни, а затем пытались контролировать, как оно выполняется. Но лет двадцать назад, крайне утомившись от борьбы с этим стадом мозговыносилок, он завёл себе помощника.
Генри быстро разогнал большую часть секретариата и подмял под себя оставшихся его сотрудников, ограничив доступ к телу босса собственной персоной. Сэру Гриффиту же осталось лишить доступа к себе всего одному Генри, что он с легкостью и сделал. Помощник не имел права заходить к нему без вызова, звонить первым, а расписания и напоминания присылал только почтой. Невскрытая она сразу отправлялись в корзину. Когда же на свет родилась электронная почта, первому лицу корпорации, естественно, создали в ней аккаунт. Вот только он ни разу в него не заходил.
Генри, надо отдать ему должное, весьма скоро сообразил, зачем он был нанят. Главной его обязанностью стало самостоятельно придумывать не вызывающие никаких сомнений объяснения, почему его шеф не являлся на массу «важнейших» встреч и мероприятий.
В общем, сэр Гриффит сам знал и помнил, что для него имеет значение и что ему надо обязательно сделать. Для этого ни в помощниках, ни в секретарях он не нуждался. Поэтому и времени у него всегда было в избытке.
– Да-да, Джон, думаю, ты уже догадался, что у меня проект, – заявил Роберт Харт, как только оба сели за стол. – Нужны деньги. Но не только. Я давно не видел тебя. Для меня эта встреча – два в одном, – хозяин дома весело сощурился, Роберт Харт тоже: – Не веришь?
– Почему же, Бобби? Верю! – пожал плечами сэр Гриффит. – И про деньги верю, и про себя. И в нашу дружбу тоже верю.
Следом он едва заметно кивнул стоявшему невдалеке улыбающемуся китайцу в бежевой блестящей одежде. Тот сразу же подал знак застывшим у него за спиной официантам в розовых бабочках и аквамариновых жилетках. И тележки с едой покатились к столу.
– Но есть один вопрос, – слегка нахмурился гость.
– Слишком много денег? Сколько? – принялся разворачивать салфетку сэр Гриффит. – Или ты думаешь, что у меня столько нет?
Роберт Харт, тоже начав заниматься салфеткой, ответил:
– Не в этом дело.
– А в чём же? – немного приподнялись брови хозяина.
– Кое-что в этом проекте может тебе не понравиться…
– Разве я когда-то лез в твою кухню, Бобби?
– Я не об этом. Это кое-что, как мне кажется, противоречит твоим принципам и убеждениям, Джон.
– Скажи лучше, сколько тебе нужно денег, Бобби. И закончим с этим.
– Сто пятьдесят миллионов, – тотчас выдал Роберт Харт, и затем чуть дернулся: – Но…
– А всего? – не обратил внимания на «но» сэр Гриффит.
– Двести восемьдесят.
– Ты предложил мне контрольный пакет проекта! Большое спасибо тебе, Бобби!
– Потому я и здесь…
– Я вижу, что ты здесь, и очень рад тебя видеть, Бобби. А после названных тобой сумм, у меня тоже случилось «два в одном», как ты выразился.
– Это будет фантастический блокбастер, Джон. Всё происходит в дальнем космосе. На планете, куда добрались земляне…
– Чудесно! Мне очень нравится! За встречу и за проект! – поднял фужер сэр Гриффит. – Не сомневаюсь, под твоим руководством он соберет не менее полумиллиарда и кучу разных статуэток.
– Я рассчитываю раскрутить его на восемьсот миллионов. И, минимум, на пару-тройку «Оскаров», не считая всех остальных призов, – также приподнял фужер гость, однако следом вздохнул: – Но…
– Третий раз «но». Я думал, что мы уже всё решили. Неужели ты хочешь… – не дал договорить другу сэр Гриффит, однако и сам был тотчас перебит.
– Нет-нет, ну что ты, Джон! Нового ученика твоей бывшей жены не будет. Пусть он продолжает играть своих супергероев в трико. И её не будет. Она же теперь не актриса, а воспитательница.
– Слава Богу! А то я, уж извини, подумал, Бобби…
– Брось, Джон! Он же абсолютно бездарен, несмотря на свой прошлогодний «Оскар». У меня ещё есть чутье на настоящих звёзд.
– Что ж, тогда всё-таки за встречу и за проект, Бобби!
Друзья соприкоснулись фужерами, вызвав прекрасный дзынь дорогого стекла, сделали по небольшому глотку и принялись за еду. Разговор прервался.
Спустя минут пять Роберт Харт причмокнул:
– М-м-м! Это просто потрясающе, что я сейчас ем, Джон! М-м-м! – и посмотрел на китайца, тот с улыбкой поклонился. – Только ради этого стоило лететь к тебе! Это уже три в одном! – и вдруг, будто внезапно вспомнив что-то, добавил: – Понимаешь, Джон, дело в том, что сценарий проекта антиглобалистский…
– А у тебя и правда всё в порядке со вкусом, Бобби. Смотри, как доволен Линь, что опять нашёл в тебе истинного ценителя своих творений!
Китаец, не изменив улыбки, поклонился ещё раз.
– Так что скажешь, Джон? – посмотрел на друга Роберт Харт, не спеша приступать к новому блюду.
– Ах! Какой необычный и, вместе с тем, изысканный вкус у этого супа! Всякий раз поражаюсь! Ты только попробуй, попробуй его, Бобби! – воскликнул сэр Гриффит, уже отведавший следующее произведение Линя, а затем усмехнулся: – Видишь ли, Бобби, идеи бывают разные. Если есть глобализм, то обязательно должен быть и антиглобализм. Но я не понимаю, причем здесь искусство?
– Ну да, – кивнул гость. – Тем более если оно приносит такие деньги.
– Не строй из себя циника, Бобби! Ни капельки не сомневаюсь, что у тебя, как и всегда, получится настоящий шедевр. И он обязательно войдет в историю кино. А идеи. Ну, что такое эти идеи? Наши выдумки. Они все испарятся со временем. Сколько их было! И скольким людям они испортили жизнь. А твой фильм останется. Ты собираешься снимать сам?
– Нет – у меня не получится. Я же, как и ты, тоже глобалист.
– Кажется, я догадываюсь, кто это будет.
Роберт Харт кивнул:
– Да, он.
– Отлично! Твой вкус и голова тебя и здесь не подводят.
– Джон, а ты не боишься, что тебя обвинят в двуличии?
Сэр Гриффит рассмеялся:
– Ну что ты, Бобби! Максимум, в чём меня обвинят, так это в сомнительной экстравагантности. Они же считают, что мне пора выживать из ума.
– Хорошо! Я тебя понял, Джон. Тогда по поводу проекта у меня к тебе больше нет вопросов. По рукам?
– Конечно! Для меня ещё за закуской было всё решено.
– Спасибо, Джон!
– Я всегда рад видеть тебя, Бобби! А тема встречи – всего лишь повод.
Далее друзья более часа предавались воспоминаниям. Они немного грустили. Часто громко хохотали. И без устали восхищались эксклюзивной и вкуснейшей едой от Линя. А восхищаться было чем.
Повар-китаец служил в доме Джона семнадцать лет. Ему было двадцать два, когда сэр Гриффит познакомился с ним и его семьей, державшей ресторан в Рио. Происходила семья из Макао. Она бежала в Южную Америку от японской оккупации.
Понаблюдав за Линем года два, Джон составил беседу с его отцом. После того, как были сыграны все восточные церемонии, он сказал прямо:
– Я скоро возвращаюсь обратно в Штаты, мастер. Но теперь я не могу даже представить себе свою жизнь без такой еды, как у вас. Поэтому я хочу пригласить в мой дом Вашего младшего сына. На постоянную работу.
Пожилой китаец не стал тянуть с ответом:
– Как мне ни грустно, но сквозь эту печаль я очень рад Вашему предложению. У меня есть ещё два сына, но он, конечно, лучший. Он даже лучше меня. Он начинал учиться ещё у моего деда. Однако, ему уже тесно здесь. Он овладел знаниями многих поколений и постоянно ищет. Вы не пожалеете, – далее старик вздохнул: – Конечно, мне не хочется его отпускать. Но я чувствую, что не имею права держать такого мастера при себе. У него должен быть свой путь.
Вот меню, которое Линь предложил Джону Гриффиту и Роберту Харту.
1. Икра морских ежей и морской виноград с Окинавы.
На первый взгляд, блюдо это из японской кухни. Но было в нём нечто, о чём ни один кулинар страны восходящего Солнца понятия не имеет. Роберт Харт, начав есть эту холодную закуску, тут же напрочь забыл о своём проекте на упомянутые пять минут. Согласитесь, неплохая характеристика для блюда, когда тебе необходимо выпросить сто пятьдесят миллионов долларов.
2. Суп из акульего плавника.
Подобный суп, сваренный в соке кокоса, вам подадут в хорошем китайском ресторане в любое время года. Но, сами понимаете, лишь подобный. Линь готовил его только в конце зимы и начале весны. Ингредиенты для него он начинал выдерживать в конце лета, по мере получения основ для них с разных концов мира. Так что восхищение сэра Гриффита было отнюдь не случайным и полностью искренним.
3. Трепанги под трюфелями.
Ассимиляция французской кухни под древнейшие китайские традиции. Линь исполнил это невиданное доселе блюдо впервые. Готовился же он к его дебюту несколько лет, добавляя и добавляя в рождающийся рецепт свои гениальные фантазии. Вышло таинственно и неподражаемо, как раз то, что вызывало к яви переживания лучших мгновений жизни. Так что недаром воспоминания вытеснили главную тему ланча.
4. Ассорти из фруктов.
Вроде бы ничего особенного. Слегка запечённые со специями и кедровыми орешками фрукты. Но о сочетании плодов, пропорциях специй, а также о температуре и времени, проведённом ими в духовке, узнает в свое время только самый любимый ученик Линя.
Кроме того, старые приятели выпили вина нежно-розового цвета из замшелой бутылки без этикетки. Но это уже не от китайского мастера. А от солнечной Калифорнии, где у Джона были свои виноградники.
Ланч был закончен, и разные темы его вкупе с первой и главной прокручены, но далеко не исчерпаны. Темами также не стоит пересыщаться. Главную «доедят» специалисты сторон, а остальные будут дожидаться новых тёплых встреч.
Поблагодарив Линя, друзья распрощались и направились к своим вертолётам. Хозяин дома – чтобы вернуться в офис. Гость – чтобы лететь в аэропорт.
Когда сэр Гриффит уже находился над Нью-Йорком, в наушниках его раздался голос мистера Корнера:
– Джон, это Питер! Ты, кажется, в вертолёте? Не мог до тебя дозвониться. Ты меня слышишь?
– Да, Питер, я тебя отлично слышу. Тебе там не спится?
– Я сказал Ольге о твоих намерениях. Ну, про твою готовность рассмотреть её кандидатуру на филиал в Москве. Она ответила, что прилетит со мной.
– Очень хорошо, Питер! Я понял! Двадцать пятого в Фахардо вас будет ждать катер.
«Почему не вертолёт прямо в аэропорту?» – хотел спросить Питер, но не успел – связь прервалась.
Карибы – день первый
Глава 4
Любой рассказ о прелестях весеннего Пуэрто-Рико был бы на руку туристическим агентствам. Но у меня, к сожалению, нет ни с одним из них договора о рекламе. Поэтому никаких подробных описаний этого тропического рая в моем повествовании не будет. Ну, так, если совсем чуть-чуть и в меру. Да и кому они могут быть интересны, после появления видео в Интернете? А посему не буду томить Вас и продолжу без лишних отвлечений.
Ольга проснулась оттого, что стюардесса попросила её привести спинку кресла в вертикальное положение и пристегнуть ремень. Чувствовалось, лайнер медленно снижается. Какие-то едва заметные струи, пронизывали тело от коленей до лба и затылка.
Рядом зашевелился Питер. Не открывая глаз, он выполнил просьбу бортпроводницы, затем повернулся на правый бок и, поджав под себя ногу, снова уснул. От принятой им позы исходили инфантильность и беспомощность – лицо ушло в проём между креслами, правая рука неестественно заломилась за спину. Плед сполз на пол.
За время пути Питер умудрился напиться дважды. Сначала сразу после вылета из Москвы, до веселой бесшабашности. А потом, уже после отбытия из Парижа, до полной отключки.
Другие пассажиры тоже дремали. Очереди в концах салона не наблюдалось. Ольга почистила зубы, умылась и вернулась к своему месту. Несмотря на то, что спать ей пришлось всю ночь полусидя, усталости и недомогания в теле не было. «Удобные здесь кресла, – потянулась Ольга и по-матерински посмотрела на Питера: – Бедняга, надо же было так надраться. Точно русский командировочный мужик, вырвавшийся на свободу от жены. Никогда бы не подумала, что он может до такой степени упиваться. Вроде всегда знал меру. Видно, от радости, что из зимней Москвы удалось на несколько дней выбраться. Смешной такой, замерз вот как цуцик».
Накрыв спутника пледом, она села в кресло, включила индивидуальное освещение и достала из сумки косметичку. А вокруг по-прежнему никакого шевеления, будто лететь ещё и лететь. «Славный парень этот пилот – так деликатно снижается. Уши совсем не закладывает, – отмечала Ольга, занимаясь лицом; своенравные ресницы вели себя как всегда: совершенно не желали принимать благообразный вид. – Вот ведь беда мне с вами! Вечно у меня из-за вас какой-то полупьяный взгляд. Ну что это такое! Опять сплелись! Да ну вас! – закончив с макияжем, она посмотрела в иллюминатор: – И что же у нас тут видно? – за бортом висело звёздное небо вверху и лежала непроглядная темень внизу. – Неужели сейчас там тёплое море, белый песок и пальмы? И нет там ни метелей, ни морозов, ни заваленных грязным снегом улиц? Фантастика! Нет, всё-таки самое великое изобретение – это пассажирские самолёты! Эх, совсем ничего не видно, как жаль!»
Вскоре лайнер, плавно закладывая вираж за виражом, начал снижаться активнее – струи, проходившие через тело, побежали намного быстрее. И вдруг во время очередного разворота Ольга увидела внизу горящий тысячами огней большой город. Нагромождение фортов на врезающемся в море полуострове. Порт с огромными океанскими лайнерами и кораблями поменьше. Чуть в стороне десятки, если не сотни, яхт самых разных размеров. Квадраты и прямоугольники кварталов, католические соборы, деревья с зелёными кронами, множество высотных зданий
и…
никакого снега!!!
Взволнованная
она вскрикнула:
– Вот это да! Питер! Питер! Ты только посмотри! Как же это здорово!
Питер, не поднимая век, издал краткий стон, точно бык мыкнул. Ольга махнула на него рукой и снова приклеилась к иллюминатору. Город приближался. И вот самолет содрогнулся, и раздался характерный звук, будто кто-то этажом ниже сдвинул очень тяжелую мебель, – пилот выпустил шасси. Из динамиков зазвучала поглаживающая центр груди мелодия, и Рики Мартин проникновенно запел на испанском: «Моё Пуэрто-Рико, моя Индия, моя любовь…» И Ольга, наконец, начала верить в то, что там внизу совершенно точно нет зимы.
Пилот сделал ещё один вираж, уже менее щадящий сонное состояние салона, под лайнером промелькнули гирлянды прибрежных дорог, и он встал ровно, очевидно, нацеленный опытными руками на посадочную полосу. И действительно, через несколько минут его сотряс мягкий удар, и следом часто и глухо забарабанило шасси. Ремень безопасности встретили напрягшиеся мышцы живота. Вокруг раздались аплодисменты и восторженные возгласы. «Надо же, а я думала, что все спят!» – улыбнулась Ольга.
Командир лайнера поздравил своих пассажиров с прибытием в столицу Пуэрто-Рико Сан-Хуан и пожелал им незабываемого отдыха на Карибах, после чего объявил местное время и погоду. Четыре часа утра. Температура за бортом – плюс двадцать три градуса по Цельсию. Температура воды на пляжах – плюс двадцать восемь. Снова заиграла музыка, и Рики Мартин продолжил меланхолично мурлыкать: «Я хотел бы, чтобы каждый любил Пуэрто…»
Ольга тронула Питера за плечо, тот до неузнаваемости скривил лицо и упёрся в неё тяжёлым, как у печаленного пожилого сенбернара, взглядом.
– Что, головка болит? – улыбнулась Ольга. – А вот!
Питер попытался изобразить ответную весёлость, получилось просто виноватое выражение обессиленного лица. Под глазами свисающие мешки. Ну, точно! Старый грустный сенбернар. От вечных тридцати, которыми Питер так гордился, не осталось и следа. Теперь он выглядел на свои тридцать пять, а то и поболее.
– Попробуй что-нибудь сказать, – предложила Ольга и пояснила: – Иногда это, как ни странно, помогает.
– Первый раз слышу, – сипло проскулил Питер.
– А я это только что сама придумала. Когда ничего другого нет под рукой… Что, совсем плохо?
Питер поморщился, от чего ещё больше стал похож на пса-спасателя на пенсии. Откинув затылок на подголовник, он прохрипел с опущенными веками:
– А ведь у меня где-то есть аспирин. Но разве я сейчас вспомню, куда его засунул…
– Тебе помогает от этого аспирин? Это меняет дело! – Ольга нажала кнопку вызова стюардессы.
Аспирин нашёлся тут же, даже быстрорастворимый, с витамином C.
Однако не только сдавливающее мозг похмелье было причиной виновато-собачьего вида Питера. Он чувствовал себя последним подлецом и предателем, потому что так и не смог начать разговор с Ольгой о возможных причинах их поездки на Карибы.
Назначит ли её Джон директором московского филиала, это, как говорят русские, ещё вилами по воде писано. А вот в том, что его любвеобильный дядюшка намерен устроить себе маленькое весеннее приключение, Питер не сомневался ни на мгновение. Он понимал, что должен был хотя бы намекнуть Ольге на то, что её может ожидать, но так и не набрался смелости. Именно потому и напился, залив алкоголем разрывы души. А разрываться душе Питера было от чего.
С одной стороны, Джон.
Ему он был обязан тем, что не подвергся конфискации имущества и не сидел теперь в федеральной тюрьме в Штатах. Эх, если бы не Джон! Он ведь снял все проблемы…
