Buch lesen: «Стихи песен. Зимовье Зверей»

© Константин Юрьевич Арбенин, 2020

ISBN 978-5-4498-7677-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Самое полное собрание песенной лирики Константина Арбенина —петербургского поэта и прозаика, автора и исполнителя песен, лидера групп «Зимовье Зверей» и «Сердолик». В книге девятнадцать разделов: шестнадцать альбомов, два музыкальных спектакля, а также подборка песен, не вошедших в альбомы или даже не записанных. Значительная часть произведений публикуется впервые.

Тексты песен Арбенина самодостаточны, их вполне можно читать как стихи, вне музыкального контекста. Поэтому книга адресована не только ценителям творчества «Зимовья Зверей», но и всем, кто увлекается современной поэзией.

ГОРОДА, КОТОРЫХ НЕ СТАЛО

МЕДВЕЖИЙ БЛЮЗ

Жизнь обернулась лунной стороной медали.

Зима вернулась, разогнав весну и лето.

Уплыли музы в северные дали,

Оставив блюзы на плохих магнитных лентах.

И я читаю только про медведей.

Прикалываю бабочек к обоям.

Бью по гитаре, попадаю по соседям.

И прозябаю здесь изнеженным изгоем.

Я сбился с холода, меня прожгли метели,

Втоптали в снег, как в ватные тиски.

Я спился с голода, и, день отканителив,

Гляжу на лампочку, и таю от тоски.

Седые скифы в главном угадали —

Их злые мифы обратились в были.

Уплыли музы в северные дали,

Покинув вузы, серые от пыли.

И я под ногти загоняю струны,

Я остриём вожу по острию.

Но даже буквы превратились в руны —

Мне врут, а я ни бе ни ме не узнаю!

Моя мечта – уйти в леса с волками,

Избегнуть снов, как крысы – корабля.

Но мой удел – под кучевыми потолками,

Где в каждой кухне вместо лампочки – петля.

Опять маячит кто-то над гнездом кукушки,

Не прячет глаз и манит чистыми руками.

И я попался, я опять у муз на мушке,

Моя коса нашла на их точильный камень.

И я латаю ладаном набойки,

Я зашиваю латы рыбьими костями.

Мне надоело жить от пайки и до койки!

Я так устал бродить и бредить новостями!

Боль в помощь нам! Колени бьются к счастью!

Мне звёздный ковш плеснёт дождём в лицо,

И я примерю на холодное запястье

Свободы космоса сатурново кольцо.

1994

ГОРОДА, КОТОРЫХ НЕ СТАЛО

В чужедальние дальние страны

Путешествуя снова и снова,

На зелёных камнях Ватикана

Я увижу позабытое слово…

И припомню все прошлые жизни,

На которых та же тень отчужденья.

И глаза мои вдруг станут чужими,

Через прошлое вылечив зренье.

Вижу отроков в белых одеждах,

Говорящих со мной на латыни.

И в речах их любовь и надежда,

Потому что бог ещё с ними.

Здесь всё знакомо до боли в глазах,

И как будто бы голос

Кричит мне: «Я здесь уже был!»

В этих тёмно-вишнёвых лесах,

В расписных небесах,

Среди серых камней и могил —

В городах, которых не стало,

В городах, которых не станет,

В городах, которых не стало,

Но которые пока ещё с нами.

Постучусь в приоткрытые двери,

За которыми родные мне лица.

Мне откроют, но сперва не поверят,

Что такое могло приключиться.

А поверив, проявят участье

И расспросят о будущем вкратце.

И я налгу им три короба счастья —

Пусть живут, ничего не боятся.

Здесь всё знакомо до боли в глазах,

И как будто бы голос

Кричит мне: «Я здесь уже был!»

В этих тёмно-вишнёвых лесах,

В расписных небесах,

Среди серых камней и могил —

Среди тех, которых не стало,

Среди тех, которых не станет,

Среди тех, которых не стало,

Но которые по-прежнему с нами.

Очень жаль, но пора возвращаться —

Пробужденье, увы, неизбежно.

А мне бы тоже три короба счастья

Иль хотя бы напёрсток надежды…

Но, путешествуя в дальние страны,

Я пройду потайными местами —

Городами, которых не стало,

Где живут те, которых не станет.

Где всё знакомо до боли в глазах,

И как будто бы голос

Кричит мне: «Я здесь уже был!»

В этих тёмно-вишнёвых лесах,

В расписных небесах,

Среди серых камней и могил —

В городах, которых не стало,

В городах, которых не станет,

Среди тех, которых не стало,

Но которые по-прежнему с нами.

1990

ПРОТИВОСТОЯНИЕ

Причеши меня против шерсти,

Обыграй меня против правил,

Разбуди меня ровно в шесть и

Окуни меня в острый гравий.

Проведи меня против ветра,

Против воздуха и теченья,

Чтобы в радиусе полметра

Мир утратил своё значенье.

Сделай мне укол против боли,

Чтобы я – и душой и телом —

Был свободен в своей неволе,

Ограниченной беспределом.

Противостояние,

Противодвижение —

Как бы расстояние

Минус продвижение.

Нарисуй меня против света,

Заколдуй меня против сглаза,

Не давай ни на что ответа —

Ни согласия, ни отказа.

Осчастливь меня против воли,

Обнадёжь меня против правды,

Сделай мне укол против боли,

А потом налей мне отравы.

Противостояние,

Противодвижение —

Как бы расстояние

Минус продвижение.

Мы бросили жребий,

Мы сделали выбор —

Кто был в гордом небе

Орлом, тот и выпал,

Кто был тёртой решкой,

Тот истёрся, истаял

И птицам, не мешкая,

Сети расставил.

И я пуповину

Свою обрываю;

Я думал, что сгину,

Но вновь возникаю —

Из пепла, из пыли,

Из спермы, из праны.

Кухонные были,

Кривые экраны…

Я видел в них рождение нового мифа.

Я видел рождение нового мифа.

Я вижу рождение нового мифа.

Бессчётные сутки

Мы терпим осаду,

Но чёрные суки

Обходят нас с заду,

Стреляют нам в спину,

Поджигают нам перья.

Я, может быть, сгину

Зазря, но, поверь, я

Уже вынимаю

Гроздь сердца из клетки

И боль принимаю,

Зажатую в слепке

Нетленного света,

Зачатого словом,

И дальше – по снегу,

По кольям сосновым.

Мы продолжаемся,

Мы приближаемся,

Мы погружаемся —

Вот глубина веков!

Мы продвигаемся,

Не отвлекаемся,

Мы откликаемся

На имена богов!

Проведи меня мимо смысла,

Пронеси меня мимо цели,

По плечам меня коромыслом —

Нет надёжнее панацеи.

Ощетинь меня против боли,

Чтобы я, позабыв беспечность,

Стал свободен в своей неволе,

Замурованный в бесконечность.

Вроде бы стояние,

Вроде бы движение —

Как бы расстояние

Минус продвижение.

1993

КОГДА ТЫ СТАНЕШЬ МАЛЕНЬКИМ

Когда ты станешь маленьким,

Когда ты станешь крошечным,

Как будто бы игрушечным,

Ты будешь плакать вслух.

По улицам заброшенным

Ты будешь бегать, бедненький,

И тыкаться в парадные,

Не узнанный никем.

И будет тебе холодно,

Тоскливо и невесело,

И хочется поужинать,

И хочется домой (ой!).

А пока ты велик и доволен судьбой,

Ты лежишь на диване и куришь кальян.

А на кухне жена – для неё ты герой,

Ты уверен в себе, ты ухожен и прян,

Но скоро станешь маленьким,

Но скоро станешь крошечным,

Как будто бы игрушечным,

Как будто никаким.

Не будешь привередничать,

А станешь падать в лужицы,

И грязь на глупой рожице

Застынет, как испуг (пук!)…

А пока ты весом и довольно хитёр,

Ты уже отсидел, ты уже отлежал.

Добросовестный зять, щедрый брат двух сестёр.

И персидский ковёр, и черкесский кинжал.

Но вот как станешь маленьким,

Но вот как станешь крошечным,

Как будто бы игрушечным,

Как будто бы никем…

А все кругом огромные,

Такие, что не высказать,

Такие, что не выказать,

А главное – не взять (ать!).

Ты пока невредим, но ведь только пока.

Всё пока при тебе: и кураж, и гараж.

Но коль скоро ребро променял на рога,

Где гарантия, что всё твоё – не мираж?

А так вот – станешь маленьким,

А так вот – станешь крошечным,

Как будто бы игрушечным,

И будешь плакать вслух,

И плюнешь на ненужное,

А также и на главное,

А также на заглавное,

А также и на всё. (Всё.)

1992

ВЫПАДАЯ ИЗ ОКНА

Выпадая из окна,

Оглядись по сторонам.

Если кто-нибудь внизу,

Есть опасность, что спасут.

Коль душа и тело врозь,

Оторви одно да брось.

На дорожку посиди —

И лети, лети, лети

До первого солнца, до первой крови,

До первого снега последней любви,

Лети, напевай мелодию боли,

За пазуху неба лети и живи,

Глотками, слогами, раскатами грома,

Раскрыв парашютом шальную мечту,

Лети, улетай к последнему дому,

Придумывай песни и пой на лету.

Выпадая из окна,

Погляди: кругом весна!

Лёд растаял и в лесу

По берёзам льёт слезу.

Улетая в эту даль,

Забери с собой февраль,

А кровинки на ветру

Я в картинки соберу.

По первому следу, по первым лужам,

По первому зову озябшей души —

Лети, согревай постылую стужу

И белые рифмы на землю кроши,

Лазоревой стружкой, изящной пеной,

А там облаками на перекладных

Лети, распрямляясь басовою веной,

Минорным аккордом – и прямо под дых.

Выпадая из окна,

Вспомни дом, где спит она,

Спит и видит в полусне

Тень полёта на стене.

Зацепившись за балкон,

Опровергни этот сон,

Напоследок пошути —

И лети, лети, лети

По серому дыму, по кухонным сотам,

По сладкому поту румяных ветрил,

За чёрные трубы, за трос горизонта,

По меди, по стати, по ртути витрин,

По гладкому нёбу глубокого неба,

По тучам, по птицам – быстрее, чем звук,

Лети, улетай, протаранивай небыль

Осиновым клином раскинутых рук.

Выпадая из окна,

Не забудь, что ты – струна,

Заверши собой аккорд

И лети по курсу норд.

Не оглядывайся зря —

За спиной одна заря.

Улыбнись на посошок

И руби под корешок!

По стройным верхам, по слоёному низу,

Кривыми шипами по розе ветров

Лети, получай поднебесную визу —

Сквозь белые стены и стёкла домов,

Над муторным лесом, над городом брани,

То кролем, то брассом, то вольной стрелой,

В какие-то близи, в какие-то дали,

По вечной спирали смертельной петлёй…

Приоткрытое окно,

Снег и красное вино.

В терпком небе – горький след

И обёртки от конфет.

По прибытии души

Всё подробно отпиши.

Буду нужен – позови

И живи. Живи. Живи.

От первого солнца – до первой крови.

От первого снега – и навсегда.

Живи, изучай географию боли:

Бессонницы-реки и сны-города.

Глотками, веками, раскатами грома,

Как крылья, расправив шальную мечту.

Лети, улетай к последнему дому,

Придумывай песни и пой на лету.

1993

БЕСПРЕДЕЛИЦА

Беспределица-мать,

Что в метелицу – плеть?!

Только рёбра ломать,

Только в кости звенеть,

Только ждать у ворот

Беспризорных гостей,

Только в солнцеворот

Плуг менять на кистень…

Винной лужей зима,

Караваем сарай,

В чевенгуровом поле

Кромешная синь.

Отсыпайся, Фома,

Только не умирай,

Только бешеной волей

Случайно не сгинь!

Нынче в небе – дыра,

Нынче тьма-таракань,

Как помойные чайки,

Слетелась в дыру.

Приготовься, пора!

Лучше встать в эту рань,

Чтоб успеть до начала

Пожить на миру!

Беспределица-птица хохочет в чисти,

Диким лесом бежит, мелким бесом кружит.

Угости её ветром, Фома, угости,

Или – всех засмешит,

Или – всех заснежит…

То не просто чума,

То не просто костры,

То не просто удушье,

Как перед грозой.

Просыпайся, Фома!

Видишь: зубы остры,

Видишь: воет и кружит,

Сверкая косой,

Позолоченный век

Золочёной Орды —

Дождевые червовые

Твари-тузы,

Из-под Виевых век —

Краснозобые рты.

Придержи их хотя бы

До первой росы!

Беспределица-птица лютует в степи,

Бьётся камнем об лёд, вьётся пулею влёт.

Накорми её пеплом, Фома, накорми,

Или – всех заклюёт,

Или – всех заплюёт…

Птица Фенька, Снегирь,

Дрозд и Третий Петух,

Зверь Пустынник и Волок

Помогут тебе.

Размахнись во всю ширь,

Разойдись во весь дух —

И метнись в лог, где ворог

Топорщит хребет.

А мы поможем тебе,

Мы прикроем тебя,

Мы уйдём партизанить

В густые леса.

Мы крепчали в борьбе,

Мы теряли, любя…

Мы забыли, Фома,

Как творить чудеса.

Беспределица-птица колотится в дверь:

С права боку – тюрьма, с лева боку – сума.

Но не верь её присказкам, сказкам не верь,

Змееносец Фома,

Змееносец Фома!

Беспределица-птица над ухом свистит,

Конных гнёт задарма, пеших сводит с ума…

Это – присказка, сказка – всегда впереди.

Но с нами Бог и Фома,

С нами Бог и Фома!

1992

РОМАНС

Вы голодны, мадам? Кусайте локти.

Смотрите стрекозой на муравья.

Не надо драм, довольно капли дёгтя.

Забудьте всё. Вы больше не моя.

Вам холодно, мадам? Сжигайте письма.

Пусть чувство в них сгорит, как кошкин дом.

Все письма – вздор! На что они сдались вам!

Одни слова, с ошибками притом.

Вам жаль, мадам? Так опустите руки,

Не дёргайте меня за рукава!

Я знаю сам все каверзные трюки:

Гражданский брак – гражданские права.

Вы на мели, мадам? Сушите вёсла.

В гербарий поцелуи и цветы.

Пусть в сердце тлеет негашёная извёстка,

Но – всё к чертям! Вы больше мне не ты!

Вы каетесь, мадам? Не надо басен!

Не надо писем, песен и статей.

Мой быт без вас так сказочно прекрасен,

Что выше всех возвышенных идей.

Вам нездоровится, мадам? Попейте ж яду.

Вы всё уже испили, что смогли?

Я знаю сам: Отелло лучше Яго,

Но оба – звенья суть одной петли.

Вы в положении, мадам?.. Найдите выход.

Какой-нибудь надёжный и простой.

И разойдёмся без взаимных выгод:

Вы – как вдова, а я – как холостой.

Идите с богом и живите долго!

Так долго, чтоб я там не встретил вас…

Коль смерти нет, в забвенье мало толка:

Забудешь профиль – вспомнится анфас.

Но всё, что я оставлю вам в наследство,

Не стоит двух изломанных грошей.

Я – ваша цель, вы для меня – лишь средство

Для достижения изящных миражей.

1993

СТЁКЛА

У меня есть конкретное предложенье:

Заменить все стёкла на витражи,

Чтобы видеть в окне не своё отраженье,

А цветные картинки и миражи.

Пусть это кому-то покажется странным —

Новые стёкла в старые рамы.

Звон – бесцветные стёкла вон!

Прозрачные стёкла вон – звон!

В этом деле есть одно осложненье:

Слишком много осколков и резаных ран,

Но зато фантастическое впечатленье,

Будто в каждом окошке – цветной экран!

Цена небольшая: на руках и на рамах

От старых осколков – свежие раны!

Звон – ненужные стёкла вон!

Разбитые стёкла вон – звон!

Но я вижу, тебя терзают сомненья:

Ты в этой идиллии видишь обман!

Что ж, пусть кто-то из нас испытает прозренье,

Когда все миражи превратятся в туман!

Ведь стёкла рассыплются поздно иль рано,

Останутся только рамы да раны!

Звон – ненужные стёкла вон!

Прозрачные стёкла вон…

Красные, зелёные, синие, жёлтые стёкла —

Со всех сторон!

1993

ЗАХОДИ

Построив свой дом на пороге Луны,

Живу без часов, без газет и без книг.

Смотрю по ночам прошлогодние сны,

Снотворное звёзд положив под язык.

И лишь по утрам, когда лунный дождь

Стучит по стеклу позабытый мотив,

Я осознаю, что всё это – ложь.

Но ты заходи…

Но ты заходи —

Мой дом за углом

Этого дня.

Тебе по пути,

И, если будет не в лом,

Навести меня.

Но ты залетай —

Мы будем пить чай

В рождественской мгле.

Я тоже зайду,

Когда будет рай

И там, у вас на Земле.

Слеплю из огней большую свечу,

Повешу над входом портреты друзей.

Порву календарь – и буду жить как хочу,

Совсем не впрягаясь в напутствия дней.

И мой граммофон, вращая диск лет,

Поёт мне о том, что уже позади.

Но я сознаю, что всё это – бред.

Но ты заходи…

Но ты заходи —

Мой дом за углом

Этого дня.

Мы с тобой посидим

За лунным столом

И помянем меня.

Но ты залетай —

Я ближе, чем край,

Я лишь точка в нуле.

Я тоже зайду,

Когда будет рай

И там, у нас на Земле…

1990

ПЕСНЯ ПОПРОЩЕ

Сочинить бы песню попроще

Да и спеть бы её потише

Где-нибудь во бору или в роще,

Где её никто не услышит.

Сочинить бы песню потише

Да и спеть бы её попроще,

Чтоб никто не прочёл бы афиши

Иль прочёл в афише лишь прочерк.

Я не хочу быть крутым,

Я не хочу громко петь.

Всё это дым, только дым,

А я боюсь угореть.

Сочинить бы песню без смысла

Да и спеть бы её без толка,

Чтоб она в ушах не зависла

Иль зависла бы, но ненадолго.

Сочинить бы песню похуже

Да и спеть бы её неважно,

Чтобы сесть с этой песней в лужу,

Плюнуть в зал – и уйти отважно.

Я не хочу быть крутым,

Я не хочу громко петь.

Всё это дым, только дым,

А я боюсь угореть.

1992

ЧИСЛО ЧЕЛОВЕКА

ДОМ НА ЗАКАЗ

 
За тёмным лесом – серые одежды.
Везение – как глянец в кружевах.
И даже бледно-жёлтый цвет надежды
Густеет на зелёных рукавах,
 
 
Когда ты вытираешь кровь с палитры
И сводишь эти пятнышки с ума
Под видом неотправленной молитвы,
С судьбой неразрешённого письма.
 
 
Твои картины пока никому не видны,
Твоё искусство ещё не смущает века,
Но эти стены уже не имеют цены,
И дом твой скоро пойдёт с молотка…
 
 
Семь мелких нот, семь оттисков сознанья,
Семь точек от уколов бытия.
Когда бы я изведал мирозданье,
Таким уколом мог бы стать и я.
 
 
Но ты иные точки выбираешь
И время разворачиваешь вспять.
Зачем ты с каждой нотой умираешь,
Простым бессмертным не дано понять.
 
 
Твои баллады пока никому не слышны,
Твоё искусство ещё не смущает века,
Но эти стены уже не имеют цены,
И дом твой скоро пойдёт с молотка…
 
 
Дом на заказ,
Деревянный табурет,
Ночь, свет и газ,
Окно темно,
И тысяча лет
Одиночества вдоволь
В заколоченном доме —
Там, где нет нас,
Там, где нас нет.
 
 
Угрозы и тлен,
Неврозы, гонения
На всех на нас,
Захваченных морозами в плен…
Мне бы шарф до колен,
Мне бы шарм поколения,
А не шанс околеть от измен…
 

1994

ГОРОД-СТОЛ

Каждой птахе – срок да вехи,

Сожалей не сожалей.

Эти каменные веки

С каждым днём всё тяжелей.

С каждым годом с новым счастьем

Всё трудней мирить старьё.

Но не бей судьбу на части —

Пусть былое, да своё.

Чем богаты – тем бедны,

Что храним – тому верны.

Всё, что есть, – тепла пол-литра,

Пять светильников-желтков

Да яичница-палитра

Из семи цветных шлепков.

Да ещё вот этот город,

Что ночует у дверей.

Ковырни каминный порох

Кочергами фонарей

И увидишь: спозаранку

И до самого поздна

Небо стелет самобранку

Из белёсого сукна.

Выдь на Мойку – чей там стон?

Этот город – чем не стол!

Приглядись: из каждой арки,

Из-под каждого моста

Он пророчит нам подарки —

Будет праздник хоть куда!

С карнавальными речами

В коммунальной тесноте

Да с Ростральными свечами

На Васильевском торте,

С шашлыками новостроек,

С Петропавловским рагу,

С самой горькой из настоек —

Чёрной речкой на снегу.

Хватит всем и чаш, и блюд!

Налетай, галдящий люд!

И пошли плясать по скатам,

Прыгать в прорубь, впрок грести.

Я хочу продолжить матом,

А из глотки льётся стих.

Вьётся ввысь архитектура,

Вырываясь из лесов,

Знать, моя толпа не дура,

Чует, сволочь, млечный зов.

Ешьте всё, кромсайте смело,

Каждой твари – свой кусок!

Нынче смерть себя отпела

И подставила висок,

Раскраснелась на миру —

Видно, кончится к утру.

Выстрел в лоб на лобном месте —

И взорвалась ночь-кирза,

То мороз кладёт на рельсы

Карамельки партизан.

Дробью, пулями, пыжами

Лёд размешан докрасна,

И в ста лунках размножает

Свой единый рог Луна —

Легендарное светило,

Одинокая мозоль…

Вертикалью перспектива:

С неба – сахар, оземь – соль.

Выпей Балтику до дна,

Соль к безрыбью так вкусна!

С Мойки – чай, с Фонтанки – пиво,

С Грибканала – горсть груздей:

Разошёлся всем на диво

Питер – повар-чародей.

Невской скатертью стартует

Чудо-стол на сотню миль,

И шампанским салютует

Ось зимы – бенгальский шпиль.

Закусив дымком «Авроры»

Да Казанским кренделём,

Молча выйдем на просторы,

И продолжим, и начнём…

Жизнь продолжим, год начнём…

Год продолжим, жизнь начнём…

Провожаем по потерям

Год, что встречен по долгам,

Но слезам своим не верим,

Только звёздам да богам.

Циферблат, готовый к бою,

Сахарится по краям.

Всё своё берём с собою

И несём дарить друзьям:

С Новым годом! С новым сном!

С новым хлебом и вином!

1995

ОБЪЯСНЕНИЕ

Обычай обычаев – честь по чести,

Но здесь все свои, здесь можно не врать,

Здесь вечер для тех, кто когда-то был вместе,

Здесь вымыл руки – и можно брать.

Здесь можно вляпаться, можно влюбиться,

Можно напиться, можно напеть;

Главное – вовремя остановиться,

Главное – вытерпеть и дотерпеть.

А там – хоть в ассенизаторах, хоть в генсеках —

Жизнь умножай на судьбу и дели пополам.

Мы все будем там – да, но в разных отсеках!

Похоже, аукнется каждому по делам.

Вы, что вы знаете обо мне!

Мой рок-н-ролл – я сам.

Всё остальное – брехня за глаза,

Всё остальное – вне:

Вне понимания вас и меня,

Вне компетенции меня и вас,

Всё остальное – просто фигня

Без права на пересказ,

Всё остальное – прыжки и ужимки,

Всё остальное – взаимный расстрел,

Всё остальное – по жизни пожитки,

Но… Такова ЖЗЛ!

Вы, что вы знаете обо мне?

Вы, что вы знаете обо мне!

Вы все – что вы знаете обо мне?!

Что вы можете знать вообще?!

И кто вы такие, чтобы вам меня делать?

И кто я такой, чтобы мне делать вас?

И кто вы такие, чтобы теменем в темя?

И кто я такой, чтобы с глазу на глаз?

И кто они такие, что ошибки прощают?

И кто я такой, чтобы учиться на них?

Обычно присутствующих исключают,

Но я в этот раз исключу остальных.

Вот вы, что вы знаете обо мне?

Лично вы, что вы знаете обо мне!

Вы все – что вы знаете обо мне?!

Что вы можете знать вообще?!

Я – вещь вне себя, я вне объяснений

Кого бы то ни было, кем бы я стал!

Я сам себе рок и сам себе гений,

Я сам завалился под свой пьедестал!

И кто мы такие, чтоб меняться местами!

И кто мы такие, чтобы встретиться вновь!

Обычай обычаев – в уста устами,

А может быть, просто, всего лишь – любовь?

Но, но, но!

Вы, что вы знаете обо мне?

Вы, что вы знаете обо мне!

Вы все – что вы знаете обо мне?!

Что вы можете знать?

Что мы можем знать?

Что мы можем?

Что мы?

Что?

…

1994

CARMEN HORRENDUM

Бродяга рыцарь растерял себя на виражах.

Завис под низким потолком в бою после обеда.

И ты с судьбой теперь на «вы» и с правдой на ножах.

Тебя воротит от людей, и каждый день – как день победы.

И застила твоё окно

Тупая пелена.

И мельницы тебя давно

Не вдохновляют на

Безумие во имя…

И я смотрю твоими

На всё глазами

И сползаю

Постепенно ниже дна.

Но сходи, Дон Кихот, с ума!

Сойди, Дон Кихот, с ума!

И всем им, всем докажи,

Что их разуму – грош цена!

Украдкою в круговерть

Тебя украдёт не смерть —

Тебя уничтожит жизнь.

А смерть – что тебе она!

Бродяга рыцарь расплескал себя по кабакам.

Не приобрёл других врагов в ином подлунном сквере,

Где каждый молится собой придуманным богам,

А ты бы рад, да ты придумал ерунду и – не поверил.

И ты с утра готов удрать

В дремучие леса,

Но лестницы тебя опять

Не выпускают за

Домашние границы.

И боли в пояснице

Нас побратали

Крепче стали,

Крепче брани за глаза.

Но влезай, Робин Гуд, в их сны!

Кромсай, Робин Гуд, их сны!

Стратеги обречены,

Когда в их мыслях – весна!

Ты примешь смерть от тоски,

В лесные попав тиски,

А вовсе не от войны.

А война – что тебе она!..

Бедняга рыцарь разменял себя по мелочам.

Пустил свой образ по ветру и сдал коня в аренду.

И больше, больше никогда над раной у плеча

Тебе Кармен под хор сирен не пропоёт Carmen Horrendum.

И больше не скользить тебе

По спальням при Луне,

Не бить пращою по судьбе,

Не возвращаться, не

Пускаться в авантюры!

Всех сил – на увертюры

Хватило лишь,

Но мы не учли, что

На войне как на войне…

Но ищи, Дон Гуан, своё!

Найди, Дон Гуан, своё!

И ей одной посвяти

Последний, посмертный том.

Сквозь сердце прогнав копьё,

Ты примешь смерть от неё,

А стоит ли или нет —

Поймёшь как-нибудь потом…

1995