Buch lesen: «Последняя капля терпения»

Глава 1

Укрытые густой зеленью горы Северного Кавказа раскинулись вдоль растянутого ниткой далекого края полей. Издалека они могли показаться искусно выполненным театральным задником. Ласковое вечернее солнце золотило мглистую дымку над кукурузным полем. Домики небольшого южного поселка живописно раскинулись по склону. Пастух в наброшенном на плечи выцветшем брезентовом плаще перегонял через шоссе отару овец. Пасторальный пейзаж полнился тревожным блеяньем. Пожилой мужчина подгонял отставших животных длинной, отполированной до блеска шершавыми ладонями палкой.

– А ну пошла! – крикнул пастух на овечку, решившую почесать лоб о дорожный указатель с надписью «Добро пожаловать в Ставропольский край».

Овца испуганно покосилась на занесенную для удара палку, взбрыкнула и галопом ринулась в глубокий кювет, ломая сухие стебли разросшихся сорняков. На асфальте скрипнули тормоза, водитель нетерпеливо просигналил, чем только вызвал больший переполох и внес сумятицу среди разбежавшихся по дороге животных. Пастух покосился на добитый бортовой «УАЗ» с обтянутой брезентом самодельной будкой и вяло махнул рукой. Мол, ничего страшного, подождешь. Серьезные джигиты на таких машинах не ездят – мы на равных.

«УАЗ» дернулся и медленно двинулся вперед, расталкивая бампером несмышленых овец. Водитель – сорокалетний, пару недель не бритый кавказец в огромных зеркальных солнцезащитных очках – высунулся из кабины и махнул рукой:

– Э-э, уважаемый, почему своих овец распустил? Совсем тебя не слушаются. Что хотят, то и делают. Про шашлык, наверное, забыли? Или им напомнить?

Пастух широко улыбнулся, абсолютно не стесняясь того, что во рту у него осталось меньше половины зубов, да и те были желтыми, как осенняя листва.

– Про шашлык они всегда помнят. Глупые просто очень.

– Племяшка, – небритый повернулся к молодому парню, почти подростку, сидевшему рядом с ним в кабине грузового «УАЗа», – помоги человеку овец через дорогу перегнать. Видишь, мучается очень.

– Дядя Руслан, – искренне удивился молодой кавказец, – разве я к вам за тем пришел, чтобы пиво возить и овец гонять? Разве для этого я два месяца автомат искал?

– Э-э, – протянул сорокалетний, – не спорь, когда старшие говорят. Да и пастух тебе в отцы годится. А автомат… Ты про него пока забудь. Мы – мирные люди.

Железный горский аргумент насчет разницы в возрасте подействовал. Молодой кавказец послушно выбрался из кабины и принялся пинками сгонять овец в кювет. Дальнейшая их судьба его не интересовала. Но при этом он не зверствовал, просто расчищал проезжую часть. Немолодому пастуху оставалось только ловить овец, сбегавших с откоса, и направлять их на правильный путь.

– Готово, дядя Руслан, – племяшка запрыгнул в кабину, явно ожидая похвалы.

Но небритый родственник был суров в отношениях с младшим. Он лишь сдержанно кивнул, махнул рукой на прощание пастуху. Видавший виды «УАЗ» покатил по давно не ремонтированному асфальту. Вновь в кузове глухо зазвенели кеги с пивом. Там и сям на проезжей части виднелись следы-выбоины от танковых траков.

– На танки, чтобы сюда их гонять, у них, значит, деньги есть. А как дорогу отремонтировать, то нет, – молодой кавказец во всем искал здравый смысл. – А ведь сколько лет прошло.

Дядя Руслан блеснул зеркальными очками и снисходительно улыбнулся:

– И деньги, чтобы дорогу отремонтировать, у них тоже есть...

И водитель, и его родственник-экспедитор, произнося «у них», «они», не уточняли, кто именно имеется в виду. В здешних краях, на их родине, в мятежной кавказской республике так было принято называть русских, и никакие уточнения не требовались. Уже два десятилетия мир был поделен на «своих» и «чужих».

– А если деньги есть, то почему они новый асфальт не положат? Ездить же по гладкому удобнее, – не сдавался молодой. – Они что, таких простых вещей не понимают? Сами же здесь иногда ездят.

– Если бы ты свои деньги из кармана достал и ремонтникам в руки дал, они бы тебе новый асфальт к завтрашнему дню и положили. А так – считай. Деньги только в Москве есть. – Дядя Руслан снял руку с рычага переключения передач и принялся загибать пальцы. – Тот, кто их на дорогу сюда выделил, должен себе что-то оставить? Должен! Потом он то, что осталось, нашему президенту даст. Должен же и тот себе что-то оставить?

Молодой кивнул:

– Это справедливо, дядя Руслан. Он же президент.

– Но президент сам дороги не ремонтирует.

– И это справедливо, дядя Руслан. У него другие дела. Много дел. Он за всех нас думать должен.

– Значит, деньги – те, что останутся, – он своим начальникам отдаст. Пока они к дорожникам дойдут, из тысячи рублей один рубль останется. А много можно на рубль отремонтировать?

– Одну сигарету купить можно.

– Вот дорожник эту сигарету и выкурит, а делать ничего не станет. Потому что денег у него нет. Их х...ва туча сперва в Москве, а потом и в нашей столице осела.

– Дядя Руслан, ты зачем матом ругаешься? Сам же мне говорил...

– Аллах по-русски все равно не понимает.

И тут каменное лицо небритого нервно дернулось, рука с загнутыми пальцами легла на переключатель скоростей. За поворотом четко нарисовались железобетонные блоки, перегораживающие дорогу хитроумным лабиринтом, который на скорости не проскочишь, передвижной вагончик-бытовка, застекленный стенд с фотографиями и скучающие возле него трое автоматчиков в милицейской форме. Каски, бронежилеты и оживившиеся при виде грузовой машины лица не сулили радушной встречи.

– Вот б… Мне Иса про этот пост ничего не сказал, – вздохнул дядя Руслан и сбросил скорость. – Ротацию, наверное, себе устроили. Ты только улыбайся и кивай, а говорить буду я. Понял?

– Как не понять, – молодой тут же растянул рот до ушей в неожиданно глуповатой, но предельно неискренней радушной улыбке.

Сорокалетний Руслан был прав – этот передвижной милицейский пост возник здесь только вчера, и именно в результате ротации. Какой-то светлой голове в МВД пришло на ум, что для борьбы со взяточничеством среди личного состава на Северном Кавказе стоит менять милицейские посты местами, неожиданно перебрасывая их иногда вместе с людьми на добрую сотню километров – не давать правоохранителям обзаводиться связями среди местного населения.

«УАЗ» послушно замер. Небритый кавказец распахнул дверцу и спрыгнул на пыльный асфальт. Документы держал в руках так, чтобы сразу было видно: он не вооружен. Только после этого милицейский лейтенант сплюнул под ноги шелуху от семечек, зевнул и подошел к машине. Сержант и рядовой-контрактник следовали за ним, присматриваясь к потрепанному кузову. Двигались они вальяжно и нагло, явно копируя американских крутых киношных персонажей – братьев по разуму.

Лейтенант даже не подумал отдать честь, как того требует устав, а лишь пробурчал нечто маловразумительное, что, если следовать логике ситуации, должно было подразумевать его звание, должность и фамилию. Небритого водителя «УАЗа» это не смутило. На здешних дорогах давно уже отвыкли от радушного общения между местными жителями и людьми в федеральной форме. Последние в разговорах между собой тоже неизменно называли другую сторону емким словом «они», хоть зачастую принадлежали к одной и той же народности.

– Документы, значит, – лейтенант принял от небритого бумаги и взялся их просматривать, при этом то и дело подозрительно зыркал на зеркальные стекла очков, но видел в них только свое раздвоенное отражение. – Латыпов Урал Рамдракович. Язык сломать можно. Очки-то сними, не на пляже загораешь.

Небритый отозвался теперь на имя Урал, хотя раньше отзывался на Руслана, и неохотно повиновался – поднял очки на лоб. Глаза у него были шустрые, живые и немного лживые, как у большинства южан. Наверняка все увиденное, даже мельком, их обладатель запоминал в деталях и надолго. Милицейский сержант тем временем уже обошел машину и заглянул под брезентовый полог кузова. Со стороны кабины через широкое незастекленное окошко ему радушно улыбался молодой кавказец. Улыбался и глаз со стража порядка не сводил.

– Ёшкин кот! – жизнерадостно воскликнул сержант. – Да они тут пиво в кегах везут. А в документах что указано?

Взгляд правоохранителя прошелся по стройным рядам таинственно поблескивающих металлических цилиндров. Сержант непроизвольно сглотнул. После стояния на солнцепеке ему нестерпимо захотелось сделать хоть несколько глотков холодного пива. Прикоснулся к кегу, тот был теплым.

Лейтенант с досадой сплюнул:

– И в документах то же самое указано. Количество совпадает?

– Сходится, уважаемый. Можете не сомневаться. Пиво мы везем, – вставил небритый. – Будете кеги считать, только время зря потеряете.

– У нас здесь время безлимитное, – усмехнулся лейтенант. – За нас не переживай. На посту стоим – служба идет. А тебе еще ехать и ехать.

– Дорога неблизкая, – согласился небритый. – Можем следовать дальше?

– Успеете.

Лейтенант вгляделся в фотографию водителя на правах, затем отсканировал взглядом оригинал и вновь вынужден был признать, что «совпадает».

Наличие в кузове кегов на какое-то время сбило милиционеров с толку. Если бы кавказцы, следовавшие из проблемной автономии, везли мешки или картонные коробки, алгоритм действий был бы примерно следующий. Правоохранители стали бы вскрывать штык-ножами один ящик-мешок за другим, вытряхивать товар-содержимое на землю, пока бы у экспедитора нервы не выдержали. Вот тогда бы и пошел разговор по существу. Про откупное. А кег, он – вещь в себе. Его так-то просто не вскроешь.

– И что мне с вами делать? – миролюбиво поинтересовался офицер; это прозвучало, как предложение придумать что-то полезное для людей, стоящих на посту.

Его подчиненные явно выглядели разочарованными. День, подходивший к вечеру, обещал быть бездарным в смысле добычи. Участок дороги им попался не оживленный, да и ездили по нему в основном местные на своих добитых машинах – из поселка в город или к родственникам в соседнее селение. Особо не разживешься. Максимум, заберешь канистру с паленым бензином или барашка. Небритый стоял перед лейтенантом, смотрел себе под ноги и всем своим видом показывал, что, мол, ты начальник, тебе и решать.

– Значит, так, – милиционер сложил документы стопочкой, но отдавать их не спешил. – Пиво хорошее?

– Свежее, – ушел от прямого ответа небритый. – Но сам я его не пробовал.

– Я уж представляю, какое там пойло мусульмане сварили. Сами-то они пиво не пьют, только анашу курят, – сержант уже готов был открыть задний борт машины.

– Сгружай один кег со своим свежим пивом и можешь ехать. Только учти: назад тебе по той же дороге возвращаться. Вдруг нам твое пиво не понравится? – Сделка, предложенная лейтенантом, выглядела вполне «по-божески».

Однако небритый внезапно заартачился, правда, не стал при этом апеллировать к закону.

– Рад был бы угостить тебя и твоих ребят, но не могу, командир. Пиво не мое. Хозяин у нас зверь. Он сам каждый кег посчитал, когда в машину грузил, и в блокнот себе записал. Так и сказал, что головы открутит, если потом цифра не сойдется. Лишнего у меня нет, так что извини.

Лейтенант растерялся, но не надолго. Откупиться натурой считалось самым мягким из всех вариантов и даже вполне законным, чем-то вроде подарка или сувенира. Ведь не деньги вымогали, а всего лишь то, что везут, и не половину, а малую часть. Отпускать же машину без откупного офицер-правоохранитель позволить себе не мог – вмиг бы потерял всякое уважение у подчиненных. Это значило бы окончательно расписаться в собственном непрофессионализме.

– Так что с тобой, Урал Рамдракович, делать будем? Ты же спешишь?

– Вас трое? – прищурился небритый и тут же опустил зеркальные очки.

– Тебе сегодня повезло. Завтра тут пятеро на дежурство заступает, – подсказал лейтенант.

Кавказец полез в карман, вытащил потертое портмоне.

– Одна тысяча на три не делится, – он хрустнул бирюзовой купюрой, следом вылущил из отделения пятисотку. – А полторы тысячи – как раз, делится.

Стражи порядка переглянулись, взгляды всех троих пересеклись и тут же разошлись – милиционеры сумели уточнить свои позиции без лишних слов.

– Слышь, Рамдракович, ты мне высшую математику с дробями не задвигай. Подскажу, если тебя плохо арифметике в твоем ауле учили. На три делится только три тысячи, но никак не меньше.

– Э... правильно мыслишь, – засмеялся небритый и добавил еще полторы тысячи.

Лейтенант, абсолютно не таясь, принял взятку и тут же раздал по тысяче подчиненным, вполне по-дружески улыбнулся водителю «УАЗа».

– Хороший у тебя учитель был. Три тысячи на троих как раз и делятся, – но даже после этого его рука не поднялась к голове – отдавать честь гражданским, да еще местным, ему не позволяла гордость.

– Теперь-то мы можем ехать?

– Про обратную дорогу не забудь, – напомнил лейтенант и махнул рукой.

Небритый легко вскочил в кабину и, ловко маневрируя между железобетонными блоками, вывел машину на трассу. Подскакивая на выбоинах, «УАЗ» покатил дальше.

– Урал Рамдракович... – задумчиво произнес милиционер. – Тоже мне имена придумали. Давали бы уж сразу: Урал КамАЗович или ГАЗонович. И думать бы не пришлось.

Сержанту шутка командира понравилась:

– Или – Драконович, – хохотнул он. – Знавал я одного автомеханика. Так его вообще звали Урал Отходов. Представляете, целый грузовик Отходов.

– Отставить, – лениво произнес лейтенант. – Человек не виноват, что его так родители назвали. Ты бы, сержант, над своей фамилией задумался.

– Фамилия как фамилия, чисто русская – Малофеев.

Все трое милиционеров глянули на горизонт. Трасса была пуста. Руки сами потянулись к сигаретным пачкам.

– А пиво пришлось бы кстати, во рту сушит, – протянул сержант, ни к кому конкретно не обращаясь. – Да еще с рыбкой.

– Пиво, пиво... – задумчивость никак не покидала лейтенанта. – Это где же они там у себя пиво варят? И из какого такого хмеля? Там и русских-то не осталось. Гашиш, что ли, для крепости в пойло добавляют?

– Из дряни всякой и варят. Вот и возят его к нам, – подсказал контрактник. – А по мне, главное в пиве что? Чтобы градусы были, или хотя бы по шарам било.

Лейтенант глубоко затянулся, пыхнул дымом и присел на бетонный блок, автомат пристроил между ног. Полученная от водителя тысяча сильно душу не грела. Небольшие деньги, когда их не на что потратить «не отходя от кассы», практической ценности не имеют. Его взгляд блуждал, пока не зацепился за пыльный стенд «ИХ РАЗЫСКИВАЕТ МИЛИЦИЯ».

– А ну-ка, стекло-то протри, – приказал он.

Контрактник рукавом протер стенд от пыли. Из-за стекла на милиционеров зверовато смотрела дюжина немолодых, по большей части бородатых мужчин. Некачественные снимки, напечатанные офсетом в местной типографии, делали их похожими, как близнецов-братьев. Но милицейский взгляд натренирован. Даже по маловразумительному устному описанию настоящий профессионал способен опознать разыскиваемого. А лейтенант служил на Северном Кавказе не первый год.

– А теперь смотрите, соколы вы мои, только не закукарекайте: третий слева во втором ряду. Я вас службе учить буду? Куда смотрели? На пиво? А счастье-то свое проморгали?

Сержант тщательно присмотрелся к фотографии одного из разыскиваемых милицией.

– Узнал? – прищурился лейтенант.

– Так это ж Руслан Тангаев – полевой командир, разыскивается за причастность к терактам... – сержант не успел дочитать кровавый послужной список небритого и тут же глянул на дорогу.

– Вот тебе и Урал Рамдракович. Хрен их последним временем разберет: вчера ваххабитом был, а сегодня с гор спустился и в автономной администрации их презика сидит. Может, просто ориентировка у нас устарела и теперь он в законе?

– Перешел бы из ваххабитов в администрацию, не сидел бы сейчас за рулем зачуханного «УАЗа», – здраво рассудил лейтенант.

Как и следовало ожидать, тот самый зачуханный «УАЗ» давно растворился в вечерней дымке. Лейтенант уже был на ногах, пальцы его нервно теребили ремень автомата. Контрактник выпалил взволнованно:

– Надо срочно по рации на следующий пост передать, чтобы задержали.

– Идиот, отставить – следующий пост по рации, – искренне возмутился офицер. – Мы с него три тысячи российских взяли. А не проморгали бы, как минимум десять тысяч зеленых стрясли бы прямо на месте. Вот после этого его и можно было бы следующему посту передавать по рации. Или ты хочешь, чтобы соседи вместо нас деньги с него получили?

Очевидный вопрос так и остался без очевидного же ответа, лейтенант уже бросился к машине. Спешили так, что даже забыли закрыть на замок дверь вагончика-бытовки. Щебень с обочины фонтаном брызнул из-под колес. Милицейская машина рванула с места. Сержант вел автомобиль и на ходу освобождался от мешавших ему бронежилета и каски. Лейтенант, сидевший рядом, придержал руль.

– Гони. Не останавливайся. Нельзя ему дать до следующего поста добраться. Там уже не наша зона ответственности. И деньги будут не наши. Понял?

– Как не понять? – Сержант вновь вцепился в руль и добавил газу. – Успеем догнать.

– Не кукарекай.

– Только б не свернули... только б не свернули... – приговаривал сержант, всматриваясь в очередной проселок, уходящий сквозь кукурузное поле к горам. Как же это мы так оплошали, а, товарищ лейтенант?

– Мигалку в последний момент включишь, и только если останавливаться не захочет.

– Захочет, никуда не денется. А не захочет, заставим.

Редкие встречные автомобили жались к обочине, уступая проезжую часть мчавшейся по осевой машине. Милиционеры до рези в глазах всматривались в дорогу. Наверное, с таким же усердием вглядывались в морской горизонт члены экипажа Христофора Колумба, которым великий командор пообещал награду – первому, кто увидит землю.

И вот этот момент настал. Лейтенант оказался самым зорким.

– Не спешит… Не понял еще, гад, что его ждет. Сейчас поймет. Сержант, педаль в пол!

Стрелка спидометра качнулась к цифре сто двадцать. Машину бросало на неровностях, как моторку на мелких волнах, но сержант лихо вел ее, умудряясь даже на такой скорости объезжать самые опасные неровности. В грузовом «УАЗе» уже наверняка заметили приближение погони, он тоже пошел резвее; но видавший виды полноприводный грузовичок не мог сравниться в резвости с милицейским автомобилем. Расстояние неумолимо сокращалось. Лейтенант довольно ухмыльнулся и, взяв в руку микрофон, щелкнул кнопкой. Динамики на крыше машины отозвались гулом.

– Водитель «УАЗа», – официальным тоном приказал офицер, – примите вправо и остановитесь.

Если его и услышали, то реагировать не стали.

– Если не остановишься, будем стрелять! – предупредил лейтенант уже почти весело.

Кураж погони, мощный двигатель и скорость, а также предчувствие легких и хороших денег растянули губы молодого мужчины в хищной улыбке.

– Ну, не понимает. Сейчас объясним, – проговорил лейтенант, опуская стекло и берясь за автомат. – Ты, сержант, понежнее, понежнее, – предупредил он, приподнимаясь на сиденье...

Небритый кавказец уже не улыбался, но и не паниковал; он уверенно гнал машину, насколько позволял выработавший свой ресурс двигатель, и поглядывал в зеркальце заднего вида на приближающуюся милицейскую машину. Внутренности «УАЗа» трещали, неровным стуком отзывались цилиндры. Пивные кеги подпрыгивали в кузове, сталкивались.

– Дядя Руслан, почему они за нами гонятся? Ты что, им фальшивые деньги дал? – молодой парень упирался руками в панель перед собой, затравленно косился назад.

– Фальшивые деньги у меня в кармане остались, а им я из кошелька давал. Деньги настоящие, и они – козлы самые настоящие.

Милицейская машина уже пыталась обойти «УАЗ» слева. Из правой дверцы грозно торчал ствол пока еще молчащего автомата, лейтенант скалил зубы и поглаживал цевье. Небритый резко подвернул руль. Заднее колесо ударило в машину преследователей, она вильнула, запылила по обочине, теряя скорость, но все же удержалась на дороге.

– Дядя Руслан, может, остановимся?

– Ты автомат видишь?

Племяшка даже вздохнуть не успел, как прогрохотала очередь, и втянул голову в плечи. Лейтенант, высунув голову из окна, пытался высмотреть – попал он в «УАЗ» или нет, при этом нещадно матерился и пытался прицелиться в колеса.

– Держись! – крикнул небритый, прижимая педаль тормоза.

Протекторы взвизгнули. Оставляя на асфальте черные следы, «УАЗ» развернулся поперек дороги, а затем сразу же нырнул в неглубокий кювет перед самым носом у преследователей. Натужно ревя двигателем, машина выбралась из канавы и захрустела высокими стеблями кукурузы. Листья хлестали по лобовому стеклу, тяжелые початки барабанили по кабине. Милицейский автомобиль чудом замер на самом краю дороги. Лейтенант выскочил на обочину, быстро опустился на одно колено, вскинул автомат и прицелился. Короткая очередь вспорола вечерний воздух. Пуля вдребезги разнесла боковое зеркальце «УАЗа». Осколки стекла вспыхнули на солнце и разлетелись в разные стороны. Грузовичок, отдаляясь, захрустел в высокой кукурузе. Лейтенант и подоспевшие к нему сержант с контрактником дали еще несколько очередей, но вскоре поняли, что стрелять бесполезно. Запоздало узнанный ими полевой командир уходил от них, его машину с пивными кегами надежно скрывали заросли. Надежда разжиться десятью тысячами долларов таяла вместе с уходящим в глубь поля звуком автомобильного двигателя.

– Уроды, – пробормотал лейтенант, глядя почему-то на своих подчиненных. – Что делать-то думаете?

– По рации бы... – начал было контрактник и замолчал, поняв, что вновь не сумел разгадать замысел командира.

Лейтенант метнулся к машине, развернул на капоте карту, прищурился. Затем его палец ткнул в зеленый прямоугольник поля.

– Мы здесь!

Палец описал круг над картой и вновь опустился.

– А они тут. Быстро...

...Небритый заглушил мотор и повернулся к своему молодому родственнику. «УАЗ» неподвижно стоял среди кукурузных зарослей.

– Слазь в кузов, глянь, все ли кеги целы. Не прострелили?

После чего тут же покинул кабину и стал вглядываться сквозь стебли кукурузы. И что он мог там увидеть? «Царица полей» росла густо – буквально стояла стеной.

Племяшка послушно перебрался в кузов. Кеги от болтанки разбросало, пришлось вновь составлять их стройными рядами.

– Все целы, – радостно доложил молодой кавказец.

– Оно и хорошо. – Только после этого небритый забрался на подножку, задрал зеркальные очки на лоб и уже с высоты принялся изучать обстановку.

Шоссе просматривалось неплохо. Время от времени по нему проносились редкие машины. Милицейского автомобиля уже не было видно. Не наблюдался он и в кукурузе – извилистая дорожка, проложенная в посевах «УАЗом», оставалась в единственном числе.

– Уехали? – спросил молодой с надеждой в голосе.

– Не знаю. Хотелось бы, чтобы уехали, – произнес небритый.

– Они тебя что – узнали? Даже не помогло то, что ты бороду сбрил?

Дядя Руслан усмехнулся:

– Нет, просто им пива сильно захотелось. Вот и передумали.

Кавказцы замолчали, прислушались. Кукурузное поле негромко шелестело под ветром, прерывистым далеким гулом отзывалось шоссе. Воздух предгорий полнился тревожным ожиданием.

– Надо выбираться отсюда, – прикинул молодой, – они могут вертолет вызвать, тогда нам конец.

– Не вызовут.

– Почему?

– Хотели бы – он бы уже над нами кружил. Сами мы уйти по полю в любой момент сумеем. А вот машину с грузом бросать нельзя.

– А чье это пиво? – спросил молодой уже с подозрением. – Это ты шутил, когда говорил, что хозяин у нас зверь и головы открутит, если цифра потом не сойдется? Я думал, ты сам себе хозяин.

– Не шутил. Открутит. Он это умеет и может.

– Даже тебе?

– Даже мне.

– Он над всеми хозяин?

– Помолчи лучше.

Полевой командир Руслан Тангаев присел на примятые стебли кукурузы и закурил; мобильник вертел в руке, не решаясь пока звонить. Тот, о ком он говорил племяннику, ценил Руслана за то, что все проблемы тот решает самостоятельно. Достаточно лишь поставить цель и обеспечить финансирование. Полевому командиру не хотелось терять свою репутацию. Глядишь, в следующий раз хозяин остановит выбор на другой кандидатуре. А дела сейчас затевались такие, что сходить с дистанции не стоило. Верных исполнителей, прошедших испытания с самого начала, в конце опасного пути ожидала хорошая награда. Высокая должность, безбедная жизнь до самой старости. Да и в наследство внукам нашлось бы что оставить.

Небритый щурился на заходящее солнце, раздувал ноздри, вдыхая запах кукурузного поля. Выкуренную до самого фильтра сигарету он загасил о каблук ботинка.

– Ехать надо, нас ждут, – уже почти как к равному обратился он к племяннику, опасность сближает людей.

«УАЗ» негромко заурчал. На пониженной передаче машина поползла навстречу заходящему солнцу. Небритый вел автомобиль вдоль рядов кукурузы – так меньше трясло, да и дорожка, оставляемая машиной, не так бросалась бы в глаза издалека.

– На шоссе нам возвращаться нельзя, – скороговоркой вещал Тангаев. – Они там нас будут поджидать.

– А документы? – напомнил племянник.

– Найдется и второй комплект. Просто сменим маршрут, и всех делов.

– Дядя Руслан, а почему у нас с этим пивом столько проблем?

– Не твоего ума дело.

Листья высокой кукурузы скользили по стеклам, лезли через открытые окна в кабину. Наконец «джунгли» кончились, автомобиль выбрался на узкую грунтовую дорогу и двинулся в сторону гор. Отсюда они казались совсем близкими, но расстояния в здешних пейзажах обманчивые, ехать к ним надо было около часа. Насыпь постепенно поднималась над полем, в глубоких кюветах зеленела потянутая густой ряской вода.

– Слишком тихо, – глубокомысленно произнес небритый и принюхался, как сделал бы это дикий зверь.

– А что бы ты сделал, если бы нас взяли? – спросил племяшка.

– Как это?

– Ну... окружили бы, автоматы наставили. Их бы столько было, что ничего с ними сделать нельзя.

– По секрету тебе, как родственнику, скажу. В раму машины взрывчатка залита. Бахнуло бы так, что их бы потом по кусочкам в пакеты собирали, – небритый сказал это и, заметив испуг в глазах молодого родственника, хохотнул и добавил мрачно: – Шучу.

Дорога делала плавный поворот. Из-за стены кукурузы показалась милицейская машина. К появлению «УАЗа» милиционеры были явно готовы. Из зарослей застрекотал автомат, посыпалось лобовое стекло. Машина с мигалками рванула навстречу. Небритый пригнулся, буквально слившись с рулем, и крикнул:

– Вниз!

Молодой послушно упал на горячий капот, прикрывавший двигатель. Автомобили неслись навстречу друг другу. Еще один автомат загрохотал очередью – лейтенант стрелял, высунувшись в окошко. Пули продырявили кабину. Но небритый и не думал сворачивать. «УАЗ» упрямо шел лоб в лоб милицейскому автомобилю.

Побледневший сержант выдавил из себя:

– И пули его не берут. Лейтенант!

– Не сворачивай! Жми!

«УАЗ» ушел в сторону в самый последний момент, когда сержанту уже казалось, что столкновения не избежать, и он готовился распрощаться с жизнью. Правые колеса грузовичка несколько секунд крутились в воздухе, а потом, зацепившись за густо поросший травой откос, вновь вынесли машину на дорогу. Виляя, «УАЗ» упрямо вновь запылил к горам на полной скорости.

Сержант резко затормозил, грязно выругался, помянув близких родственников полевого командира.

– ...да как же так?! Он же перевернуться должен был.

– Эти дети гор с детства за рулем, как только до педалей дотянуться смогут. Они и не такое умеют. Не то что ты! Разворачивайся!

Милицейская машина в два приема неуклюже развернулась на узкой грунтовке. Контрактник, сидевший до этого в засаде, выскочив из кукурузы, успел добежать до своих и запрыгнуть на заднее сиденье.

– Догоним – убью, – пообещал он.

– Можешь и наоборот, – осклабился лейтенант. – Сперва убить, потом догнать. Главная задача для нас – настигнуть противника, остановить его и стрясти свои бабки. Понял?

Облако пыли, поднятое «УАЗом», приближалось, рассмотреть в нем что-либо было сложно. Милиционеры стреляли практически наугад.

– Кажется, достали, – заслышав новый звук, выкрикнул лейтенант и вскинул руку, чтобы прекратить стрельбу.

Явственно шуршало, хлюпало простреленное колесо.

– Есть. Далеко теперь не уедут.

В пылу погони милиционеры как-то упустили из вида, что никаких других машин им по пути не попадается. Местность тут была безлюдная.

Кавказцы тоже не видели своих преследователей, о тех напоминали лишь выстрелы. И напоминали постоянно. Водитель еле удерживал машину с простреленным колесом на дороге. «УАЗ» в любую минуту рисковал уйти в глубокий кювет.

– До селения не дотянем. Лезь в кузов! – приказал небритый.

Молодой кивнул, мол, понял, что от него требуется. Он вытащил из-за спинки седушки автомат и нырнул в прорезанное в задней стенке кабины окошко. Опрокинувшиеся кеги громыхали в тесном кузове, перекатывались, били в низкие борта. Задний брезентовый полог развевался на ветру. Дырки от пуль на нем складывались в замысловатую картину, напоминающую карту звездного неба. А за брезентом в пыли чуть угадывался контур подпрыгивавшей на неровностях дороги милицейской машины. Динамики на крыше правоохранители забыли отключить, из них то и дело вылетали когда проклятия в адрес беглецов, когда ругань милиционеров между собой. Парень, ухватившись левой рукой за стойку тента, принялся стрелять с правой. Силуэт машины преследователей тут же отдалился, растаял в пыли.

«УАЗ» подбросило, подлетевший на добрых полметра тяжелый кег ударил молодого кавказца по рукам. Парень вскрикнул, разжал пальцы, выронил автомат, поднять не успел. Кеги уже перекатывались по оружию. Племяшка сам еле уворачивался от «оживших» металлических бочек.

– Чего не стреляешь?! – донеслось из кабины.

В клубах пыли вновь появился приблизившийся милицейский автомобиль. Прозвучала короткая очередь. Дорога повернула, пошла в гору. Налетевший ветер увел пылевой шлейф в сторону. Теперь преследователи уже четко видели растерявшегося безоружного паренька в кузове основательно потрепанного «УАЗа».

Молодой кавказец, превозмогая боль в поврежденной руке, сумел-таки ухватить автоматный ремень и вытащить оружие из-под перекатывающихся кегов. Он с остервенением вдавил спусковой крючок, однако выстрелов не последовало – затвор заклинило.

Лейтенант, высунувшись в окно, выстрелил одиночным, зато прицельно. Пуля, срикошетив о кег, высекла искру и с урчанием пронеслась возле самой головы парня. Капот милицейской машины уже буквально подпирал «УАЗ» сзади. Последовал несильный удар. Грузовичок вильнул, выровнялся, еще раз вильнул, чуть не уйдя с дороги в нагромождение камней. Звук захлебывающегося двигателя свидетельствовал, что машине осталось жить недолго, из-под кабины валил пар.

– Догоню – убью, на хрен, – донеслось из громкоговорителя.

В окошечке перегородки мелькнуло перекошенное злобой лицо небритого, блеснули зеркальные очки. И паренек понял, что если разговор о взрывчатке в раме «УАЗа» не был дурацкой шуткой дяди, то вот и настало ей самое время бабахнуть. А дядя Руслан лишь хочет убедиться, близко ли подошли менты – унесет ли на тот свет взрывом и их.