Buch lesen: «Моя милая психопатка»

Schriftart:

The Jolly Psychopath

* * *

1. Иногда счастливые билеты заканчиваются

Смысл фразы «В жизни важно вытащить счастливый билет» я понял еще в раннем детстве. Примеров того перед глазами было огромное множество. Директором нашего детского дома был лысый одинокий мужчина шестидесяти лет. Он не был женат: никак не мог справиться с психологической травмой после первых отношений. Причиной любовного провала послужил неудачно выбранный автомобиль, который оказался неисправным. Можно вспомнить и о нашем воспитателе, который как-то шутки ради купил с друзьями по лотерейному билету и неожиданно для себя оказался единственным выигравшим. Благодаря такому удачному стечению обстоятельств он смог оставить работу в детском доме и начать жить в свое удовольствие. А наш холодильник… По несчастливой случайности нам как-то неделю пришлось жить на одних консервах, пока мы ждали, когда нам заменят купленный в Интернете поломанный холодильник на новый.

Спросите, при чем тут я? В моем случае проблем с удачным выбором не было никогда, везение всегда было на моей стороне. Мне удавалось выбрать такую пачку лапши, где обязательно было два кусочка морской капусты, а не один. В начальной школе мне везло с коллекционными карточками игры «Дуэль монстров», и мне всегда попадались не обычные монстры, а более продвинутые, обладающие одним из пяти типов сверхспособностей. Сам для себя решил, что я – король везения, и поэтому точно знал, что рано или поздно меня усыновят. Настолько сильной была уверенность, что со мной может происходить только хорошее.

На самом деле жизнь в детском доме в ожидании усыновления чем-то напоминала атмосферу зоомагазина. Никто из нас не знал, когда его заберут в новую семью, и поэтому изо дня в день все текло своим чередом, но каждый из нас старался выглядеть лучше остальных и ждал своих новых родителей.

Я не участвовал во всем этом до тех пор, пока не пошел в школу. Я точно знал, что мама вернется и заберет меня. Когда-то она пообещала, что обязательно придет и мы снова будем жить вместе. Мне было пять лет, когда она оставила меня в интернате.

Мама родила меня, еще будучи школьницей, и воспитывала одна. Бабушка никогда не стеснялась в выражениях по этому поводу, и уже с самого раннего детства я без конца слышал ее истории о том, что мама родила меня в школьном туалете и что бабушка никогда не видела моего биологического отца. Но в то же время она была абсолютно уверена, что я очень на него похож, и однажды пообещала найти его благодаря нашему сходству и отправить меня жить к нему.

Так прошли шесть лет моей жизни. Бабушка умерла, а мама, оставшись совсем одна, без каких-либо средств к существованию, отдала меня в приют со словами: «Я обязательно тебя заберу». Но и через девять лет обещание она так и не сдержала. А я продолжал верить и не видел никакой необходимости искать новую семью. В то время, когда другие дети мило улыбались, пытаясь понравиться своим будущим родителям, я, наоборот, вел себя очень дерзко. И, естественно, меня никто не хотел забирать.

Подростковый возраст самый неподходящий для усыновления. Обычно семейные пары охотнее берут маленьких детей, которым легче привыкнуть к новой обстановке. У детей постарше шансов меньше. Поэтому я придумал для себя историю про пакет молока, который решил, что его купят именно в нужный момент, в день, когда истекает срок годности.

– Никто же не купит просроченное молоко? – спросил я как-то у своего друга Чуну, взяв из холодильника в магазине пакет молока с истекающим сроком.

Чуну был моим единственным другом. Наш дуэт держался на том, что я закрывал глаза на его полноту, а он не вспоминал о том, что я сирота.

– Здесь все зависит от молока, – ответил Чуну, поправив одним пальцем сползающие на нос очки. – Если это обычное молоко, то, скорее всего, так и будет. Но если представить, что оно какое-то особенное, богатое витамином А, омега-3 и фолиевой кислотой, его купят, даже несмотря на истекший срок годности. А все потому, что оно до такой степени особенное.

Дослушав до конца его пламенную речь, я для себя четко решил, что я и буду тем самым особенным молоком.

«Желание прожить и получить от жизни все должно быть соразмерно тому, что вы готовы показать этому миру. Иными словами, это могут быть сертификаты, дипломы, лицензии – доказательство того, что вы чего-то стоите». Эти слова часто любил повторять нам воспитатель, прежде чем уехал из детского дома после выигрыша в лотерею.

Перед тем как удача улыбнулась ему с этим случайно купленным билетом, он пытался найти другую работу, но везде требовался документ об образовании. У него самого не было ни сертификата, подтверждающего знание английского языка, ни навыков владения компьютером, но при каждой возможности он повторял нам то, что хотел сказать самому себе: «Люди должны быть готовы доказать, что они чего-то стоят».

До меня смысл этих слов дошел с опозданием, поэтому проявлять упорство и стремление к учебе я начал только в пятом классе. Цель была одна – повысить свою ценность и возможность усыновления.

Средний возраст воспитанников нашего детского дома не превышал семи лет. И я, чтобы победить в нелегкой борьбе с этими молодыми и перспективными кандидатами, пытался предъявить все возможные доказательства своей конкурентоспособности. Это могли быть благодарственные письма за хорошее поведение, мои спортивные достижения, подкрепленные множеством грамот с состязаний и конкурсов, а также выдающиеся успехи в учебе.

Я верил, что все мои достижения могут стать подтверждением моей ценности и повысят шансы найти семью, но ситуация не менялась. Взрослые, которые приходили в наш детский дом, чтобы усыновить ребенка, смотрели не на меня, а на малышей. И тогда я начал работу над внешним обликом. Красотой меня не наградили, но зато я был не из робкого десятка. И однажды, в тот самый день, когда мне удалась прическа, решение об усыновлении было принято в мою пользу. Супружеская пара средних лет сразу остановила свой выбор именно на мне, стоило им только открыть дверь и войти.

Это была среда, 3 июня 2019 года. Именно в этот день моя жизнь, которая казалась уже никому не нужной, наконец привлекла чье-то внимание.

Я был безумно счастлив. Мои старания дали результат. Я больше не дрожал от неуверенности рядом с милыми малышами, шансы которых на усыновление были в сотни раз выше, а мои попытки понравиться заканчивались только провалом. Впервые за всю жизнь в детском доме я был счастлив, потому что экзамен с задачкой найти новую семью я сдал на отлично.

Со временем в моей жизни появился еще один философский принцип, согласно которому характер человека во многом определялся его именем. Меня звали Ёнин. В толковом словаре можно найти слово с таким же написанием, имеющее несколько значений: толерантность, приемлемость, принятие и одобрение. Все эти значения во многом определили мою жизнь. Я всегда терпел и прощал. И делал это от чистого сердца. Человек по имени Ёнин.

Как оказалось, я был тем, кто совладает с характером моей сумасшедшей старшей сестры, простит и вытерпит добротой души ее эгоизм, уровень которого не сравнится ни с чем в этом мире, и в конце концов примет и признает ее, как начертано мне судьбой в буквах моего имени. Можно было предположить, что в этом и есть моя миссия на Земле: простить мою мать, которая бросила меня, простить приемную семью, которая забрала меня из детского дома с конкретной целью, а не из большой любви. И именно это ощущение себя помогало мне выжить и не сойти с ума.

Моего нового дедушку звали Юн Ухван. Возвращаясь к теме значения имени, надо сказать, что своему дед полностью соответствовал. В словаре «ухван» трактовалось как «переживания и опасения, связанные с появлением в доме больного человека или каких-то хлопотных дел», а дед и был тем самым больным, да к тому же сплошным комком волнений и сочувствия. Все в доме страдали из-за его деменции, а он, в свою очередь, переживал за весь мир. Но зато в этой семье был кто-то, кто волновался за меня.

С момента моего появления в доме дедушка всегда смотрел на меня с грустью и состраданием как на самого несчастного человека на земле. Однажды, воспользовавшись случаем, когда никого не было дома, я подошел к нему и спросил:

– Дедушка, а вы почему всегда так волнуетесь, когда смотрите на меня?

В этот момент он задумчиво сидел, опираясь руками на трость. Потом посмотрел на меня сочувствующим взглядом и сказал:

– До сих пор не могу поверить.

Было понятно, что он произнес эти слова, находясь в здравом уме и светлой памяти, как будто деменция отступила на некоторое время. Но потом вновь быстро вернулась, когда дед увидел на пороге чью-то тень.

– Ой, скоро вернется моя женушка, – сказал он и, пошатываясь, вышел из комнаты. Такое было странно услышать. Его жена умерла десять лет назад.

Я обернулся и увидел перед собой большую черную тень. Госпожа Нам, крупная женщина весом более восьмидесяти килограмм, теперь уже моя новая мама, стояла и смотрела на меня.

– Думаю, мне следует посвятить тебя в то, что произошло в этом доме.

Она вела себя очень спокойно. Словно собиралась рассказать то, что уже давно хотела, но, поймав на себе взгляд мужа, произнесла лишь одну фразу:

– Твоя старшая сестра больна.

Они рассказали мне в общих чертах о проблеме, будто хотели заранее о чем-то предупредить. Теперь я понимаю, что у нее было не душевное расстройство, а, скорее всего, психическое. И именно оно заставляет девочку совершать какие-то ужасные поступки. Поэтому кто-то всегда должен быть рядом с ней. И выбор пал на меня.

Теперь для меня все встало на свои места в этой новой реальности. Причина усыновления в подростковом возрасте скрывалась вовсе не в том, что я достиг успехов в учебе и спорте. Все оказалось намного банальнее: дело было в моем возрасте, ведь мы были почти ровесниками с новой старшей сестрой семнадцати лет, и в моем характере – мягком и неконфликтном.

Мои надежды на счастливый лотерейный билет и на успешное светлое будущее в итоге растворились в попытках найти новую хорошую семью. Я оказался в самой жуткой семье этого мира с кучей проблем, загадок и тайн.

– Присмотри, пожалуйста, за нашей дочерью, очень тебя прошу.

– Присмотри?..

В этом мире больше не за чем присматривать, кроме как за этой психопаткой? Речь шла не о памятнике старины и не об уникальном природном объекте, так с чего вдруг оберегать ее и заботиться именно о ней?

В тот момент, когда во мне зарождался этот дух сопротивления, госпожа Нам, едва сдерживая слезы, рассказала, что дочь их теперь уже единственный ребенок, что они не могут ее потерять и все, что касается этой девочки, не должно выйти за пределы дома.

Главная мысль была в том, что надо остаться жить в этой деревне и ни при каких обстоятельствах не раскрывать проблем, связанных с их дочерью. Пока им удавалось все скрывать. В деревне к ним хорошо относились и всячески помогали. Поэтому было сложно представить переезд в новое, незнакомое место, практически без средств к существованию, даже после продажи дома, да еще и со страдающим деменцией дедушкой на руках. Вторая главная мысль всего монолога: «У нас ни на что нет денег».

– Почему именно я?

Мой вопрос прозвучал с интонацией главного героя истории о трагической любви.

Мои собеседники практически в один голос тут же ответили:

– Ты выглядел самым добрым из всех детей, самым тихим и спокойным.

За все пятнадцать лет жизни, включая время, проведенное в утробе матери, у меня сложилось ощущение, что «тихий, спокойный и добрый» – это не похвала. А скорее всего, приговор. Теперь моя новая семья смотрела на меня как на человека, который выслушает их странную просьбу и возьмет на себя этот груз ответственности.

– А если я не соглашусь, что вы сделаете?

– Мы не сможем оставить тебя в живых. Теперь ты знаешь нашу тайну.

Эти слова прозвучали у меня за спиной. Я обернулся и увидел Тончжу, мою новую старшую сестру. Закончив свою речь, она зашла в комнату и села на пол. Настрой у нее был весьма недоброжелательный.

– Я же говорила, не берите это.

Это… Говорить «это» про человека? Негодование и злость переполняли меня, но я сдержался, понимая, что передо мной психически неуравновешенный человек.

– Нам нужен человек, который всегда будет рядом с тобой. Мы уже обсуждали это, – сказала госпожа Нам, успокаивая дочь.

Понятно, что никто из членов их семьи – ни больной дедушка, ни занятые хозяйством родители – не мог уделять должного внимания нездоровому ребенку. На эту роль выбрали меня. Другого нормального человека, способного следить за психически больным подростком, скрывать от посторонних ее истинные проблемы, обучать школьной программе и навыкам жизни в обществе, в этом доме не было.

– Будь всегда рядом и следи за ней, – сказала моя новая мама, мягко обхватив мою ладонь двумя руками.

В этом момент я подумал, что не так представлял себе счастливое будущее.

– У нас не осталось свободных комнат.

В доме их было всего три. Маленькая комната дедушки, комната родителей, которая одновременно была еще и гостиной, и комната Тончжу. Как вы понимаете, я должен был поселиться именно там. Конечно, мы оба были против, но других вариантов, как и других комнат, не было.

– Я же девочка, – возмутилась Тончжу.

Мне очень хотелось ответить: «А я мальчик, тем более подросток», но я промолчал. В моем имени, которое осталось и после смены фамилии с Ким на Юн в связи с усыновлением, уже с рождения был заложен смысл «очень терпеливый».

С этого дня мы стали жить на одной территории. Комната была самая большая в доме, но для двоих места все равно не хватало, особенно для личного пространства. Поэтому посередине комнаты решили повесить шторы вместо перегородки. Отец семейства достал ящик с инструментами, и через мгновение комната разделилась на две половины.

Первое, что я увидел и услышал на своей половине – это лицо Тончжу из-за занавески и ее слова:

– Зайдешь на мою половину – убью!

Если б это сказал кто-то другой, можно было подумать, эта угроза не более чем блеф. Но это была фраза, произнесенная психически неуравновешенным человеком, и ее реально можно было расценивать как угрозу. Я понимал, что не смогу противостоять этой силе.

Мой рост в сто шестьдесят четыре сантиметра и вес в пятьдесят восемь килограммов не могли сравниться с габаритами новоиспеченной старшей сестренки выше меня сантиметров на десять – пятнадцать. Все женщины в этой семье были крупные. Они были сильны телом и духом, и мужчинам оставалось лишь следить за настроением их прекрасных половинок. Теперь и мне предстояло принять правила этой игры.

Наступила ночь. За шторами, похрапывая, спала Тончжу. Я взял лист бумаги из пачки, которую получил в подарок, уезжая из детского дома, и начал писать письмо маме, «доверившей» когда-то мое воспитание «квалифицированным специалистам».

В тот день мама просто оставила меня на пороге и ушла. Воспитатели задавали мне вопросы, чтобы выяснить хоть какую-то информацию, но им удалось выпытать лишь мое имя – Ким Ёнин.

– Где твои мама и папа?

– Где твой дом?

Будучи очень смышленым, я придумывал разные ответы, делая вид, будто не знаю или не понимаю, о чем меня спрашивают. Попытка скрыть информацию о маме была не чем иным, как попыткой защитить ее.

Я был уверен, что когда-нибудь мама придет и заберет меня, поэтому хотел дать ей шанс. Я знал, что наступит день, когда я возьму маму за руку и мы вернемся в наш дом, а поэтому не хотел создавать ей проблем с законом.

Но сейчас ситуация изменилась не в мою пользу, и я не мог спокойно сидеть и ждать.

В ту первую ночь в новой семье я написал маме письмо. Она была единственным человеком на земле, кто мог прийти и спасти меня. Я знал, что мама меня очень любит, и убеждал себя, что она меня пока не забрала лишь потому, что не представилось подходящего случая. Но теперь, когда я написал письмо, не осталось ни капли сомнения, что час настал и мама обязательно приедет.

Разве можно не прийти, когда ты знаешь, что твой единственный сын, твоя плоть и кровь, находится в страшной опасности рядом с психически неуравновешенным человеком, словно с миной замедленного действия? Об этом и было мое письмо:

Мама, умоляю, забери меня отсюда. Меня заперли в доме с психопаткой!

Кто бы мог подумать в тот момент, что события развернутся столь катастрофическим образом.

2. Богатая биография психопатки

На следующий день я проснулся рано утром и, пока все спали, вышел из дома, добрался до почтового ящика на краю деревни и отправил маме письмо.

Я был уверен, что мама обязательно меня найдет, поэтому в письме указал мой новый адрес. Себе я пообещал, что до встречи с мамой буду каждую ночь писать ей письма, а утром отправлять.

Когда я вернулся, завершив свое важное дело, дедушка сидел на веранде перед домом. Он посмотрел на меня и спросил:

– Тончжун, это ты?

Госпожа Нам тоже услышала этот вопрос и замерла, прекратив стирать.

По тому, как дедушка не обращал внимания на ее реакцию, было понятно, что он задавал этот вопрос, не понимая реальности. Бывали случаи, когда сознание возвращалось к нему, но чаще всего своими необдуманными словами и поступками он доставлял немало хлопот и переживаний. То же самое случилось и в этот раз. Я сделал вид, что не услышал, прошел мимо и отправился в свою комнату. Тончжун, о котором говорил дедушка, был младшим братом Тончжу. Он умер еще в младенчестве.

– Даже не знаю, как об этом рассказывать, все тело дрожит…

В первый день после моего усыновления госпожа Нам рассказала о первом убийстве, совершенном ее дочерью. Когда той было восемь лет, она убила своего младшего брата. До этого Тончжу тоже совершала странные поступки. Будучи маленькой пятилетней девочкой, она каждый день ловила насекомых, а на следующее утро убивала их. А однажды насыпала какие-то химикаты в лужицу с головастиками, разом уничтожив всех.

И родители, и тогда еще здоровый дедушка верили, что это всего лишь детские шалости. Хотя, скорее всего, они просто хотели верить в это.

Но потом случилось самое страшное. Сложно сказать, что послужило причиной. Может, просто злой рок, а может, естественный исход событий в доме, где живет сумасшедший.

В тот год, когда Тончжу исполнилось восемь лет, умер ее младший брат. Умер практически сразу после рождения. Со слов госпожи Нам, уже с момента беременности девочка не была рада самому факту существования младшего брата. И даже прикосновения к округлившемуся животу мамы не вызывали на лице ребенка никаких эмоций.

«Наверное, старший ребенок при появлении младшего испытывает те же чувства, что и женщина, узнавшая о любовнице мужа. Словно тебя предали. Появляется чувство ревности и странное ощущение, что у тебя теперь есть соперник в борьбе за внимание, конкурент, которого раньше и в помине не было». Так рассуждали деревенские женщины до того, как госпожа Нам родила второго ребенка. Но она не придала значения этим словам. И, как оказалось, зря.

После родов отец встретил мать с ребенком, и они вместе вернулись домой. И дедушка, и родители носили малыша на руках, ухаживали за ним. Только в глазах девочки при виде этой семейной идиллии появилась ненависть.

– Было очень страшно. Это были глаза дикой кошки.

Через несколько дней Тончжун умер. В тот день госпожа Нам что-то вязала, готовясь к приближающейся зиме, и на мгновение задремала. Ее дочь, восьмилетняя Тончжу, и новорожденный малыш спали в соседней комнате.

– Было слишком тихо. Я пошла проверить детей. Тончжу не было в комнате, а малыш Тончжун лежал лицом вниз и не дышал.

– Кто перевернул ребенка?

Госпожа Нам дрожащими руками обняла тело малыша и прижала к себе. Внезапно в комнате появилась Тончжу. У нее было очень спокойное и умиротворенное лицо. Мать посмотрела в глаза своей восьмилетней дочери и со страхом подумала, что терзающие ее душу сомнения могут оказаться реальностью. Отец, вытирая слезы, спросил:

– Это ты сделала?

Тончжу кивнула в ответ. На ее лице не отражалось никаких эмоций.

После похорон семья отправилась в окружную больницу. Здесь имелось свое детское психиатрическое отделение, где из-за отсутствия пациентов работал только один врач.

Профессор Ким – кандидат медицинских наук в области психиатрии. В свои шестьдесят два года он уже готовился к выходу на пенсию. И именно в этот момент к нему на прием попала странная пациентка. Родители в двух словах описали ситуацию, на что он предложил провести обследование.

Это был оценочный лист Хаэра ¹, один из самых известных инструментов психологической оценки. В то время он еще широко не применялся в Корее и впервые был использован для диагностики детской психопатии. Обычно при проведении подобного обследования должен присутствовать клинический психолог, но бюджет больницы мог позволить только одного специалиста в этой области. Поэтому профессор Ким проводил необходимые процедуры сам.

– Психологический тест – это как рентген сознания. Он точно указывает на проблему.

Завершив обследование, профессор был поражен результатом. Перед ним сидела маленькая девочка с результатом в 40 баллов. Это был максимально возможный показатель.

– Ты расскажешь мне свою историю? – обратился он к юной пациентке, с трудом сдерживая эмоции.

Она спокойно и сдержанно рассказала о себе и ответила на все вопросы. Правдивый рассказ этой девочки полностью соответствовал результатам диагностики.

– Случай с вашей дочерью уникальный. Я готов взяться за ее лечение.

Профессор с большим энтузиазмом погрузился в это дело. Он не взял денег за свой труд, за что семья, еле сводившая концы с концами, была ему бесконечно благодарна.

– А как обычно лечат психические отклонения? – спросила госпожа Нам.

До того как прийти в больницу, она и предположить не могла, что такой диагноз коснется их ребенка. Слово «психопат» ассоциировалось только с опасными преступниками из теленовостей.

– Не переживайте. У меня есть опыт в этой области, и я обязательно вылечу вашу дочь.

Эти слова успокоили родителей. Казалось, они наконец смогли избавиться от груза ответственности за все поступки, которые совершала их дочь: «Наша девочка больна. Она не плохой человек. Это все болезнь. Других причин нет. Мы ее вылечим, и все будет хорошо».

Доктор посоветовал забрать Тончжу из школы. По словам профессора, она или сама окажется в центре какого-либо происшествия, или причинит кому-то вред. Не удивительно, что именно с этого момента уровень психического расстройства девочки стал внушать страх.

С первого дня лечения у Тончжу появилось домашнее занятие – присматривать за курятником. Возвращаясь из больницы, она проводила время наблюдая за курами. И все бы ничего, но они стали дохнуть одна за другой без какой-либо видимой на то причины. Обитатели курятника были убиты или задушены. Сложилась даже особая система: одна курица в две недели, то есть две курицы в месяц.

Госпожа Нам рассказала об этом профессору. Он ожидал такого развития событий и предложил в скором времени взять их дочь с собой на конференцию в Сеул, где соберутся мировые светила психиатрии. Он как раз собирался выступить там с докладом о феномене психических отклонений их ребенка.

– На этой конференции соберутся такие же энтузиасты своего дела. Они все профессионалы, даже более опытные, чем я. Тема конференции – «Детские ментальные расстройства». Каждый участник поделится своим собственным опытом в поиске лечения детских психических расстройств, связанных с поражением головного мозга. Тончжу уникальна в своем диагнозе «диссоциальное расстройство личности» ². Будет лучше, если я не на словах опишу этот случай перед светилами медицины, а покажу им ее. Они помогут найти инновационный способ лечения. Я в этом убежден.

Слова не внушили доверия и уверенности в том, действительно ли нужна эта поездка.

– Но она очень боится чужих людей.

Профессор Ким с улыбкой на лице ответил:

– Психопаты никого не боятся.

Госпожа Нам что-то пробормотала в ответ, пытаясь найти убедительный аргумент против.

Девочка действительно остерегалась чужаков. Конечно, речь не о таких простаках как я, а о тех, кто заставлял ее лицо каменеть лишь от одного взгляда. Возможно, в этот момент она решала для себя: убить человека, который ей не особо понравился, или все-таки сохранить ему жизнь.

В голове матери пульсировал страх, что эти уважаемые ученые будут рассматривать ее ребенка, как тело пациента на операционном столе:

– Что бы вы там ни говорили, я не позволю.

Профессор Ким был не из тех, кто легко отказывается от своих планов:

– Вы разве не хотите, чтобы ваша дочь как можно скорее начала полноценную жизнь в обществе? Ей уже шестнадцать. Если бы она ходила в школу, то училась бы сейчас в девятом классе. Сколько вы продержите ее дома? Вы ведь мечтаете о том, чтобы ваш ребенок повзрослел, закончил институт и нашел работу.

Госпожа Нам настороженно ответила, словно приподнимая завесу своих сокровенных тайн:

– У Тончжу есть мечта.

– Какая? Мне очень интересно.

– Стать поэтессой.

Ответ прозвучал так, словно речь шла о ней самой.

– Стихи? – переспросил профессор, пытаясь представить себе эту картину. – Психопат, мечтающий стать поэтом… А что, неплохо. Каждый имеет право на мечту. Но прежде чем у Тончжу появится шанс осуществить свои планы, мы должны помочь ей справиться с ее психическими отклонениями. В противном случае она или будет жить в изоляции, или совершит преступление. Вы этого хотите для своего ребенка?

– Конечно нет. – Госпожа Нам уверенно покачала головой.

Семья решила сделать так, как советовал врач. Тончжу, будучи в подростковом возрасте, впервые в своей жизни отправлялась в Сеул.

– Хорошей поездки! Слушайся доктора.

Госпожа Нам в то утро проснулась очень рано и приготовила еды путешественникам.

– Будет что перекусить по дороге. Там еще есть фрукты. Так что, думаю, на двоих вам хватит.

– А можно я куплю себе что-нибудь вкусное в Сеуле?

Отец Тончжу отвел дочь в сторону и протянул ей две скомканные купюры по тысяче вон ³ со словами:

– Если не хватит, попроси денег у доктора.

Расчет был на доброту профессора, который и так лечил девочку абсолютно бесплатно.

Вся семья пришла проводить отъезжающих. Тончжу села в машину, профессор Ким был за рулем. Он радостно попрощался с семьей девочки и тронулся с места, даже не подозревая о том, что это был первый акт трагической пьесы с его участием.

Международный семинар авторитетных представителей научного сообщества по вопросу изучения проблем самых неординарных пациентов с диагнозом «диссоциальное расстройство личности» начался 24 мая 2018 года, ровно в три часа. Но ни профессор Ким, ни его пациентка так и не появились. Как потом выяснилось, причиной тому стало покушение на убийство, совершенное той самой пациенткой.

На трассе машина принялась вилять на большой скорости, как будто водитель не мог справиться с управлением, и врезалась в грузовик на встречной полосе. В результате столкновения машина сильно пострадала и чуть не упала с обрыва. Огромный грузовик смял часть автомобиля со стороны водителя, но со стороны пассажира, где сидела Тончжу, не было ни единой царапины.

Тончжу, можно сказать, отделалась легким испугом, чего нельзя было сказать о профессоре. Он находился в тяжелом состоянии со множественными переломами.

Причина аварии оставалась загадкой. Все были рады тому, что пассажирка осталась цела и невредима, но вот состояние водителя вызывало большие опасения. На месте аварии никто из членов семьи не присутствовал, но по реакции профессора в больнице, куда все пришли навестить пострадавшего, стало понятно, кто стал причиной этого ДТП.

Операция длилась десять часов. Как только семья девочки узнала, что больного перевели в палату, в больницу приехали все: и дедушка в состоянии обострившейся деменции, и отец, и мать, и сама Тончжу. Она держала в руках сумку, как будто собиралась что-то передать. Профессор Ким находился в отдельной палате – финансово он мог себе это позволить. Но, к сожалению, рассчитывать на тишину и спокойствие ему не пришлось. Его покой был нарушен появлением «дружной» семейки.

– Как вы себя чувствуете?

Госпожа Нам склонилась всем телом над лицом больного, который еще плохо понимал, где он и что с ним произошло. Не дожидаясь его реакции, она продолжила:

– Мы все приехали навестить вас.

Профессор отвернулся и увидел за спинами присутствующих свою пациентку. Она как раз пыталась протиснуться между отцом и дедушкой, чтобы подойти к кровати больного.

Страх сковал профессора, пока он наблюдал за ее передвижениями. Как потом рассказывала госпожа Нам, выражение лица у доктора в тот момент было наполнено ужасом, как у героя фильма «Омен» – священника, столкнувшегося со страшной сущностью маленького мальчика, в которого вселился дьявол. Я не смотрел это кино и не присутствовал в палате, но мне казалось, что я понимал, о чем она говорит, и мог представить, что чувствовал профессор в тот момент. Угрозу своей жизни.

Тончжу приблизилась к кровати больного, отчего того затрясло.

– Вам, наверное, холодно, – сказал глава семейства и заботливо накрыл доктора одеялом по самый подбородок.

Профессор словно в припадке закричал:

– Нет! Не приближайся!

Тончжу никак не отреагировала на это и подошла ближе к постели больного. Профессор, превозмогая боль после операции, встал с кровати и заковылял к двери. Это было похоже на чудо.

Глядя на происходящее, госпожа Нам поймала себя на мысли, что причина внезапно случившейся аварии может быть как-то связана с ее дочерью.

Надо было действовать. Только теперь перед семьей стоял выбор. Успокоить еле передвигающего ноги профессора и вернуть его на больничную койку или остановить приближающуюся к нему дочь. Озадаченная непростым выбором, госпожа Нам просто следовала за странной процессией и оказалась в коридоре, где стала свидетелем ужасного происшествия.

Профессор Ким, прихрамывая, из последних сил выбрался из палаты. Бледный от страха, он постоянно оглядывался и вновь испытывал ужас, когда видел, что девочка идет следом за ним.

Все это время Тончжу, держа в руках портфель, пыталась из него что-то вытащить. Начался забег на двести метров по больничному коридору. При этом выражение лица Тончжу оставалось спокойным, а профессор явно испытывал сильную боль. Отец Тончжу решил, что надо спасать больного, который, как ему показалось, уже очень устал от происходящего. Это разозлило профессора еще больше, и вдруг он громко закричал, увидев приближающегося к нему отца его пациентки:

1.Оценочный лист психопатии Хаэра – опросник, который используют для определения уровня психопатии. Его используют, чтобы обнаружить психопатические или антисоциальные наклонности личности. (Здесь и далее – прим. ред.)

2.Диссоциальное расстройство личности – расстройство личности, характеризующееся антисоциальностью, игнорированием социальных норм, импульсивностью, иногда в сочетании с агрессивностью и крайне ограниченной способностью формировать привязанности.

3.Чуть больше 120 рублей.