Buch lesen: «Аромат смерти»

Katniss Hsiao

BEFORE WE WERE MONSTERS

Copyright © 2022 by Katniss Hsiao (蕭瑋萱)

Published by agreement with INK Literary Monthly Publishing Co., Ltd.

c/o The Grayhawk Agency Ltd. in association

with Agentstvo Van Lear LLC

© Голыбина И. Д., перевод на русский язык, 2023

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

* * *

Смерть. Письмо любви

к моим родителям

Это история человека, падающего с пятидесятого этажа.

Пролетая мимо очередного этажа, он повторяет мантру, успокаивая себя:

Пока все хорошо…

Пока все хорошо…

Пока все хорошо…

Но самое главное – не падение, а приземление.

Матье Кассовиц. Ненависть

Люди и места в романе

Люди

Уборщики на местах преступлений:

Иви Ян: девушка из Мяоли, живущая в Юньхэ, уборщица, которую арестовывают за убийство Джиджи Чан и которой чувствительное обоняние помогает найти убийцу (убийц)

Чун Кайи, босс: основатель компании «Следующая остановка», занимающейся уборкой на местах преступлений (или самоубийств)

Пол Тсоу: бухгалтер в «Следующей остановке», лучший друг Чун Кайи

Андре: долговязый коллега Иви

Твиг: застенчивый коллега Иви

Ширли: еще одна коллега Иви, с которой та конфликтует

Консультанты Иви:

Кэндис Фан: парфюмер

Ховард Хсу: адвокат и бывший парень Иви

Чэн Чуньчинь, он же Тройной Че: знаменитый серийный убийца и наставник Иви

Следователи:

Чэнь Минчи: молодой детектив, напарник Ляо

Ляо Шифэн: полицейский средних лет, лейтенант, напарник Чэня

Дорогие покойники:

Ханс Ян: младший брат Иви, мальчик из Мяоли, который умер у себя дома

Уэйн Чэн: юноша из Чанхуа, который умер у себя в квартире в Ваньлуне

Джиджи Чан: девушка из Юлиня, которая умерла у себя в квартире в Чжунхэ

Места

Районы Тайбэя:

Нэйху: в нескольких милях к северу от других районов и южных пригородов, северный пригород, где находится офис Кэндис Фан

Ваньлун: район, где Уэйн Чэн снимал квартиру, к востоку от Юньхэ, через реку Цзинмэй

Ваньхуа на китайском или Бангка на тайваньском: неблагополучный район, где живет Чэн Чуньчинь, к северу от Юньхэ, через реку Цзинмэй

Южные пригороды Тайбэя,

технически районы Нового Тайбэя:

Юньхэ: к западу от реки Цзинмэй, на другом берегу от «Следующей остановки», где Иви Ян и Ховард Хсу снимают квартиры

Чжунхэ: дальше за Юньхэ к западу, где снимала квартиру Джиджи Чан

Южные города:

Мяоли: небольшой город в центральном Тайване, где родилась Иви Ян

Чанхуа: город еще меньше и еще южнее, где родился Уйэн Чэн

Юньлинь: город еще меньше и еще южнее, где родилась Джиджи Чан

Часть I
Уборка

Пролог

– Киты, – сказал ты.

Я посмотрел на море, но ничего не увидел.

– Отсюда их не разглядишь. – Мне пришлось повысить голос, чтобы перекричать ветер.

Ты расстроился, и я не знал, как тебя утешить. Поэтому просто стоял рядом на берегу. Перед нами было море, а за нашими спинами – поле цветущих мискантусов¹. Новый порыв ветра пронесся по морю и всколыхнул траву. Он просвистел у меня в ушах, царапнул щеку, едва не сбив с ног. «Пусть дует», – подумал я.

– Идем, – сказал ты.

«Куда?»

Я не спросил этого вслух, просто глядел, как ты снимаешь обувь и скользишь по каменной стенке, а потом перебираешься через бетонный тетрапод. Шагаешь по песку, стараясь сильней впечатывать в него стопы, словно хочешь, чтобы песок проник в твою кожу.

Я спешу за тобой, пытаюсь идти по твоим следам. Следы мягкие и влажные, песок едва слышно поскрипывает, когда я наступаю на него, и это похоже на отголосок моря в раковине. Я не сразу понимаю, что ты идешь не по прямой. Ты по дуге забираешь к кромке воды.

Без колебаний шагаешь в море. Говоришь, что оно общается на языке песка и волн, словами, которые рассыпаются в брызги, стоит им прозвучать. Человеку никогда не понять их.

Волны бьются о твои ноги, заставляя пошатываться. Капли морской воды смешиваются с каплями пота на твоей шее и сверкают под солнцем. Ветер пахнет солью, и кажется, будто все оттенки серого в мире задышали вдруг живыми красками.

Но я решаюсь только намочить ступни. Когда ледяная вода касается их, отскакиваю на песок. Слишком холодно. Песок липнет к моим пальцам.

Волна набегает и отступает: только что ты был на самом краю моря, а теперь посреди него, словно всегда являлся его частью. Разбитый, но целый – вот каким ты мне кажешься. Я могу распознавать твои чувства, но не более того. Так прибой обнимает лодку, но не может ее удержать. Одной любви недостаточно.

– Куда отправляются люди после смерти? – спросил ты в один сумрачный вечер, когда нам нечем было заняться и когда единственными, с кем мы могли поговорить, были мы сами. Стоило тебе открыть рот, как слова хлынули потоком, будто прорвало дамбу на море, и оно пролилось кровью, или будто ты был на километр под водой, и воздух, вырывавшийся у тебя изо рта, булькал, устремляясь кверху.

Я не ответил.

Многие люди верят в карму, и, если она существует, возможно, есть дневник вроде этого, а может, письмо, лежащее где-нибудь в потайном отделении письменного стола или платяного шкафа. Станешь ли ты думать обо мне в этом будущем? О том, через что мы вместе прошли? О тех днях бездумного, головокружительного наслаждения и о ветре по ночам?

Если да, то ты, наверное, поймешь, как я грустил в тот день, когда принял решение убить тебя.

Когда понял, что из-за тебя у меня есть о чем плакать.

1

Иви Ян распахнула глаза только для того, чтобы понять: веки – единственная часть тела, которой она может пошевелить осознанно. После ночи на боку спина онемела, а ноги и руки были как парализованные. Она прерывисто задышала. Когда ей удалось перекатиться на спину, ощущение стало таким, будто на нее навалилось что-то громоздкое и липкое, засасывающее в себя, дюйм за дюймом: позвоночник, грудную клетку, соски. Медленно и неуклонно нечто затягивало ее в глубины древнего океана.

Казалось, что вода хочет ее поглотить. Иви сопротивлялась изо всех сил. От усилий легкие запекло. По коже пробежал холодок. Страх наполнил каждую клеточку тела, до самого костного мозга.

В комнате был другой человек.

Туманная фигура стояла в углу. Женщина. Иви захотелось закричать, закрыть глаза, но ничего не получилось. Она была словно труп – только в сознании. По крайней мере, так она описала это чувство врачу, который кивнул и ответил своим обычным: «Не беспокойтесь, скоро вам станет лучше. Уже становится. Просто расслабьтесь». Потом выписал рецепт и вежливо, хоть и немного поспешно, попросил медсестру записать Иви на следующий прием.

Фигура уставилась на дрожащую Иви, тело которой отказывалось подчиняться мысленным приказам. Девушка заставила себя сосредоточиться, сконцентрироваться на гортани, попытаться издать хоть какой-то звук. Ощутив, как затрепетали крошечные мышцы в глотке, она сумела испустить стон – словно старик на смертном одре.

«Ну же, Иви, давай! – выкрикнула она про себя. – Просыпайся!»

Фигура заморгала, но начала приближаться.

От нее пахло углем.

Сквозняк пробился в щель между створкой и оконной рамой, пошевелив бежевую портьеру. Свет зимнего полудня пробился сквозь ткань и упал на часы возле кровати, на циферблате которых красовалась трещина и не хватало секундной стрелки. Если потрясти часы, было слышно, как она позвякивает внутри.

Время превращалось в игрушку у нее в руках.

Реальность постепенно обретала форму. Время и пространство возвращали свое значение, дополняя друг друга. Они переплетались со всем, существовавшим под солнцем. Иви мигнула – раз, потом другой. Кровь побежала по венам, и она смогла медленно пошевелить затекшими пальцами, запястьями, руками – будто к ней возвращалась телесная память. Поднесла ладони к глазам и осмотрела их, словно видела впервые. Разглядывала их жадно и одновременно пугливо, как если б только они доказывали, что она действительно существует.

С трудом попыталась сесть, как ребенок, который только осваивает эту науку. Надо было заново учиться всему на свете.

Иви сделала осторожный вдох. Как обычно, он отозвался острой болью.

Сердце отчаянно колотилось в груди. Пыталось вырваться наружу и напомнить владелице, что она еще жива. Трясущимися руками Иви схватила часы, чтобы узнать, сколько времени.

– Сейчас одиннадцать тридцать семь, утро, – заговорила девушка нараспев, – и я только что проснулась. Я в постели, у себя дома. Меня зовут Иви Ян.

Она сделала глубокий вдох.

Судорожные припадки учащались – и продолжались с каждым разом все дольше. Тем не менее каждый был столь же ужасен, как самый первый. Иви отставила часы, сбросила с себя одеяло и опустила ноги на пол. Он вполне мог быть из сухого льда: плитка безжалостно обжигала холодом.

«Чертова зима…»

Ноябрь на севере Тайваня был серым, сырым и пронизывающе студеным, нагоняющим тоску, как всегда.

«Проклятье!»

Она не могла отыскать тапочки. Ногами разбрасывая смятые носовые платки, пластмассовые контейнеры и груды одежды, прокладывала себе путь в ванную. Хрустнули в упаковке «Спайси Читос», к подошве прилипла сырная крошка. Иви отряхнула ее и оглядела комнату в поисках заколки для волос, похожей на зуб акулы.

Посмотрев на себя в зеркало, она поняла, что ноябрь в Тайбэе – не единственное унылое зрелище.

Ее глаза были красными, а мешки под ними – почти синими. На лице читалась предельная усталость. Слизистая отзывалась жжением при каждом вздохе. Иви расчесала сыпь на шее до крови и теперь сковырнула подсохшую болячку. Потерла виски, и с них хлопьями посыпались частички кожи. Ей всего двадцать восемь, а кожа уже ни к черту.

У нее были высокие скулы и точеные черты – без единой плавной или округлой линии. Но в этой остроте таилась странная красота. За последние несколько лет Иви превратила себя в поджарого шакала, без единого грамма жира. Некогда просто худые, ее щеки теперь запали. Термобелье, некогда облегавшее тело, висело. Невысокая, метр шестьдесят, и стройная; из тех, кого не заметишь в толпе. И тем не менее с какой-то внутренней свирепостью, как у опытного хищника.

Ополоснув лицо горячей водой, девушка наконец почувствовала себя прежней. Будто в ванне выдернули пробку или прочистили трубу.

Мокрые волосы прилипли к щекам и к шее за ушами, поэтому Иви автоматическим жестом подхватила с вешалки полотенце и промокнула их. Дрожа, пробежала в комнату, чтобы набросить куртку, валявшуюся на диване, себе на плечи. И только тут заметила, что оставила телевизор включенным.

«…Как только молодые косатки набираются достаточно сил, чтобы сопротивляться прибою, они начинают учиться охоте. Сперва тренируются на водорослях. Но хотя водоросли качаются с волнами, они не могут уплыть, спасаясь от нападения, поэтому вскоре молодняк переключается на живую добычу. – Рассказчик с поставленным голосом сделал паузу для пущего эффекта. – Такой, например, как эта морская корова, устроившаяся на пляже слишком близко к воде. Косатки стаей подходят к берегу и ждут – словно серферы, ловящие волну. С волной они выбрасываются на пляж, стараясь схватить морскую корову и утащить за собой…»

Им удалось ее ухватить. Но пока еще не убить.

Морская корова поплыла в открытый океан, и стая молодняка окружила ее, преследуя.

«Узнай свою добычу. – Иви как будто услышала шепот косатки. – Изведай течения и глубины. Выиграй время. Не дай себя отвлечь».

Ей захотелось остановить море, не дать ему излиться в ее комнату, но она не смогла отыскать пульт от телевизора под грудой одежды на диване. По крайней мере, ей удалось выловить мобильный из щели между подушкой и подлокотником.

«…Косатки – это жестокие и умные хищники, охотящиеся стаей. Они убивают даже своих, если те представляют угрозу для их семьи». Море пульсировало у нее внутри, вместе с кровью. «Но даже самые безжалостные убийцы могут испытывать скорбь. Недавно на острове Ванкувер в Канаде люди стали очевидцами того, как самка косатки по кличке Талекуа, что на языке чероки означает “достаточно двух”, несколько дней носила на спине тело своего мертвого детеныша…»

Иви поежилась и потерла нос. Телефон завибрировал. Из глубин экрана всплыло лицо Ховарда Хсу. Она сбросила звонок и скользнула по ледяному полу на кухню.

На столе валялось с десяток стеклянных бутылок. Гудели фруктовые мошки, привлеченные остатками белой жидкости на дне одной из них, которую она забыла сполоснуть. В миске лежала манту – паровая булочка, – выглядевшая напрочь засохшей. И бог с ней. Иви подняла крышку кастрюли на плите. Внутри было нечто липкое, невнятное. Возможно, остатки мисо-супа – теперь уже не поймешь. Иви взяла ложку, поднесла к носу. Вакамэ², бесцветные и плесневелые. Она помедлила секунду, прежде чем понюхать их.

В холодильнике было пусто, в доме никакой еды. Иви оглядела мусор, валявшийся в гостиной. Может, попросить Твига зайти и помочь с уборкой? А какой сегодня день? Четверг или пятница? Она не была уверена. Телефон снова завибрировал одной непрерывной трелью. Вспомни черта… На этот раз она ответила на звонок.

– Привет, ты просила позвонить, если будет работа, – зашептал Твиг ей в ухо. – Есть кое-что в Ваньлуне, через реку от тебя. Квартира, тридцать пиньиней³, на третьем этаже в старом жилом доме. Тело уже увезли. Адрес…

Внезапно его голос прервался. Послышался фоновый шум и заговорил другой мужчина, точнее, не заговорил, а прокричал:

– Я тебя разве не предупреждал, что ей нужен отдых? А? По-твоему, с нее недостаточно, что ли?!

Девушка уже хотела ответить, когда говоривший обрушил свой гнев на нее:

– Привет, Иви! Слушай меня: если попытаешься взять эту работу, если хоть нос высунешь из квартиры, я тебя к чертовой матери уволю! Даже не думай показываться там! Я прикажу Ширли с Твигом запереться от тебя!

Не дожидаясь ответа, он повесил трубку. Как всегда, все за всех решил.

«…Такая скорбь по своему потомству кажется почти человеческой, что крайне нехарактерно для кита-убийцы…»

Талекуа медленно плыла по морю – воплощение горя меж поблескивающих на солнце волн, которые продолжали изливаться в комнату.

Иви не могла больше оставаться здесь – ни на море, ни у себя в гостиной. Она оделась: водолазка под куртку, джинсы под спортивные штаны, шерстяные носки под замшевые ботинки цвета хаки. Схватила ключи с фигуркой кита на брелке и выскочила за дверь.

2

Ноябрьское небо было угнетающе серым. Безжизненное солнце блекло отражалось от жестяных крыш и железного сайдинга. Казалось, всем вокруг некуда податься и нечего делать; люди будто таяли и растворялись день за днем, обреченные на распад и разложение.

Хмурая осень подошла к концу, но зима выглядела не менее безнадежной. Она тоже пассивно выжидала, пока истечет ее время. «Хотя бы дождя нет», – подумала Иви. Это лучшее, на что можно надеяться в Юньхэ, южном пригороде Тайбэя. Пешеходы молча двигались мимо нее. Часа в четыре все станет иначе: родители прикатят на скутерах и будут жать на гудки, продавцы леденцов станут свистеть в свистульки, а дети – кричать и суетиться. Иви не желала быть частью этого.

Она жила на Льюхе-Маркет, среди путаницы улочек и переулков, которые рано или поздно приводили к темному тоннелю крытой пешеходной аллеи, где торговали едой и вообще всем, что только можно покупать и продавать. Если аллея была изломанным хребтом рынка, то улочки и переулки – его уродливыми конечностями. Будучи частями единого целого, они как-то умудрялись существовать отдельно друг от друга.

Железная дверь первого этажа с грохотом захлопнулась за ней. Дверь была такая же старая и обшарпанная, как и весь жилой дом, с проржавевшим замком, который срабатывал, только если хлопнуть изо всей силы. Иви подергала ручку, потом быстро устремилась по тротуару к своему мотоциклу, припаркованному у фонарного столба.

Несмотря на сходство с мультяшным медведем из-за нескольких слоев одежды, ее знобило. Иви сунула руки в карманы куртки и втянула шею в ворот водолазки.

Работа была совсем недалеко от дома. Извилистая улица Дракона, за углом от центрального морга Тайбэя, представлялась идеальным местом для фирмы, наживающейся на смерти. Иви жила через мост оттуда, в паре автобусных остановок, и могла бы добраться на транспорте, без суматохи и толчеи. Но люди, занимающиеся работой вроде той, которая у нее, редко ездили на автобусах. Она подошла к своему старому черному 125-кубовому «Уайлд Вулфу», поправила зеркала, дважды проверила, что до упора застегнула молнию на куртке, и подышала на ладони. Потом открыла багажник и вытащила оттуда шлем и кожаные перчатки, готовясь к самому суровому зимнему испытанию: мосту.

Расстегнувшаяся подбородочная лямка ударила по щеке, и тут же жалящий ветер проник под шлем, кусая за лицо и увлажняя глаза, и под куртку, надувая ее парусом. Минуты тянулись, словно века, но все-таки мост Иви преодолела, после чего прислонила мотоцикл к электрическому столбу рядом с 50-кубовым скутером «Литтл Лэмб», выдвинув подножку. Сняла шлем и оставила его на сиденье. Потом прошла в неприметное здание с облупившимся розовым фасадом.

Стены лифта украшали два плаката, призывавшие звонить в «Следующую остановку».

«Знаете кого-то, кто не может убрать за собой?»

И:

«У квартиры с плохой репутацией не обязательно будет низкая цена».

В остальном они были одинаковые: силуэты двоих людей, целующихся на фоне заката, с адресом и телефоном в самом низу.

Неужели их босс считает, что «Молли-Мейд»⁴ рулит? Ужасные рекламы до сих пор бросались ей в глаза и внушали отвращение. Эта пара была их очередным вариантом – и, пожалуй, самым мерзким.

«Следующая остановка» специализировалась на уборке в местах преступлений. «Устраняла последствия драмы, избавляя хозяев от травмы», – как выражался босс. «Мы сделаем так, что ваша квартира будет как новая, так что вы и ваши близкие, живые и мертвые, смогут перевернуть страницу и начать новую главу».

Почему он назвал фирму «Следующая остановка»? Босс объяснял, что название на английском выглядит «международным» и потому привлекает наиболее широкую клиентуру. «Какая разница», – думала Иви. Босс привык быть изворотливым – жизнь заставила.

Первые пять этажей занимал похоронный дом «Истинная доброта» – компания, в которую босс тоже инвестировал, но напрямую в управлении не участвовал. Его главным детищем являлась «Следующая остановка». Она находилась на подземном этаже. Иви нажала кнопку «В1», и меньше чем через пять секунд металлическая кабина выплюнула ее в совсем другое пространство.

Офис походил на пещеру. Открыв стеклянные двери и ступив внутрь, посетитель оказывался перед деревянной консолью с позолоченной курильницей для благовоний. Поднимающийся вверх дымок привлекал внимание к гигантскому свитку «Милость Будды»⁵, с золотыми буквами на черном фоне, длиной не меньше трех метров. Мешочки с драгоценными камнями – или цветными кристаллами, – свисали на красных нитях по углам потолка. Слишком напоказ, по мнению Иви.

Справа расположились четыре рабочих стола. Иви швырнула сумку на свой. На нем практически ничего не было: ни растений в горшках, ни записок, ни книг, ни бумаг, ни ручек. Только ярко-голубая чашка с нарисованной на ней морской черепахой, которая показывала миру средний палец и говорила: «Лучше не трогай!»

Помимо свитка, стены покрывал пестрый ковер из рисунков, фотографий и газетных вырезок, поэтому, несмотря на размеры, офис казался захламленным. Медная чаша и зеркало багуа стояли строго по фэншуй. Возможно, босс в свободное время общался исключительно со стариками, а может, успел в юности покуролесить, потому что с годами становился все более суеверным. Даже нанимал духовного наставника, чтобы под Новый год провести обряд экзорцизма⁶. С другой стороны, возможно, он относился к тем людям, которые боятся упасть, достигнув определенных высот. Иви возмущали многие правила и требования, но с суевериями смириться было сложнее всего.

– Что ты тут делаешь?

Она вошла в кухню, открыла холодильник, отвернула крышку с пакета молока и присосалась к нему, как зверь, измученный жаждой. Твиг поежился, глядя на нее.

– Насчет молока… – Он уставился на пустую картонку, которую она бросила в раковину, словно ожидал, что Иви пустит побеги или покроется мхом.

Она облизнула губы, вытерла рот и еще раз оглядела содержимое холодильника. Ничего, что можно сразу сжевать, только почти пустая банка соуса для лапши «Вей Ли», банка красной пасты мисо, срок годности которой истек несколько лет назад, корытце арахисового масла, где осталось ровно на один сэндвич, и бутылка «Цзинмэнь Каолян», вина из сорго⁷ крепостью 38°.

– Босса нет, так ведь? – Иви разрывалась между красной мисо и арахисовым маслом. Не была уверена, что чего-то одного хватит.

– Он наверху, с Полом. Разбираются со счетами за прошлый месяц. – Оторвавшись от раздумий над картонкой из-под молока, Твиг понизил голос и непроизвольно сгорбился, отчего в его фигуре появилась обреченность. – Босс как будто взрывчатки на завтрак поел. С ним страшно находиться рядом.

Сдавшись, Иви закрыла холодильник и продолжила поиски в шкафчиках. Твиг еще что-то пробормотал – вероятно, насчет босса или своей девушки, – но она не расслышала, да и, честно говоря, не очень-то хотела. Ей попались полдюжины «Твинкис» в индивидуальных упаковках. Девушка коротко вздохнула, разорвала полиэтилен и проглотила первый.

Эти «золотистые мягкие кексы с кремовой начинкой» всегда казались ей отвратительными: бисквит безвкусный, а начинка – сплошной сахарин. Иви называла их «бездушной едой». И вот теперь стояла, заталкивая в рот один кекс за другим.

Босс припрятал кексы в микроволновку, чтобы съесть с послеобеденным чаем. Пока Твиг думал, как отреагировать, Иви проглотила второй и потянулась за третьим. Твиг решил ничего не говорить.

«Все равно уже поздно, – подумал он, состроив гримасу. – Сколько бы она ни съела, без скандала не обойдется».

– Клиент уже там? – спросила Иви с полным ртом жира и вкусовых добавок.

– Нет еще. Мы получили ключи у консьержа. Воняло так, что он решил не дожидаться приезда родителей покойного. Они еще в пути из Чанхуа.

– Расскажи вкратце.

– По данным полицейского отчета, мужчина, около двадцати лет, перерезал себе вены в старой квартире площадью двадцать пиньиней. Он пролежал в луже крови несколько дней, прежде чем его нашли. – Твиг взял с сушилки кружку и наполнил теплой водой. – Тело увезли сегодня утром. Босс ездил посмотреть. Сказал, работенка предстоит непростая.

Иви облизала губы, повинуясь рефлексу, потому что вкусов давно не чувствовала. Твиг протянул ей кружку. Иви отпила глоток. По крайней мере, она по-прежнему ощущала, что вода мокрая.

– Отправь мне адрес. – Девушка отставила кружку, бросила последнюю обертку от «Твинкис» на стол и пошла к дверям.

– Ты уверена? – Твиг быстренько убрал мусор и догнал ее. – Ты работала несколько недель. Если не возьмешь паузу…

– Сколько у меня времени?

Твиг поморщился.

– Ширли ехать еще полчаса. Я пока смешаю растворы. Еще тридцать минут на то, чтобы мы все загрузили и доехали до места. Так что у тебя примерно час.

– Вы везите инвентарь, а я подожду там. – Иви прошла в кладовую, чтобы собрать все необходимое: защитный костюм, маску, бахилы, побольше перчаток и поясную сумку, а потом подступила к коллеге и протянула руку.

Твиг поглядел на нее и помедлил секунду, прежде чем сдаться. Достал связку ключей, и та со звоном легла Иви в ладонь. Она прицепила ключи к кольцу у себя на поясе и вышла, не оглядываясь.