Buch lesen: «Пайнуорд: Место под соснами. «Берегись секретов этого леса…»»

Schriftart:

«Величайшие секреты всегда сокрыты в самых неожиданных местах».
Роальд Даль

ISBN 978-5-4490-8184-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Это не детективная история…

…По существу, она о том, как важно помнить, что за фасадом всегда скрывается нечто большее, чем кажется на первый взгляд. Обычно люди, особенно подростки, склонны думать, что знают всё на свете. Разумеется, это не так. В конце концов, истинное лицо человека неизменно спрятано от посторонних глаз за маской привычного образа либо лежит на поверхности, но мы упорно отказываемся замечать тревожные сигналы. Тьма в нём или свет – никогда не угадаешь наверняка. А в решающий момент уже может быть поздно, ведь иногда ставкой в игре становится чья-то жизнь, возможно, даже твоя собственная.

И когда я вспоминаю обо всём, что произошло той весной, в голову стремительно приходит одна мысль: к чему писать миллионы фантастических книг о чудовищах, демонах, мстительных привидениях и даже клоунах-убийцах, если самым страшным монстром в конечном итоге всегда оказывается человек?»

Джесс Грант
«Обозреватель Пайнуорда», выдержка из сентябрьского номера.

ПЛОХИЕ НОВОСТИ

Говорят, выдающиеся приключения часто берут начало в самые обычные скучные дни. Так и моё зародилось в понедельник, когда группа из шести человек собралась в пустом школьном кабинете. Цепь волнующих событий запустилась, стоило нежданному предательскому вопросу повиснуть в воздухе штаба редакции школьной газеты:

– Возможно, мы могли бы подготовить статью о Пейтан Роуди?

Лим Пак поёрзала на стуле. Её широко распахнутые глаза вместо моего лица зафиксировались повыше плеча.

– В смысле, это не обязательно должен быть некролог, раз уж официально её числят без вести пропавшей. Но, знаете, мы же все понимаем, при каких обстоятельствах, так что…

Светловолосая заводила Пейтан Роуди. Моя близкая подруга, без следа исчезнувшая прошлой осенью.

– Нет, – сказала я резче, чем собиралась. Хотя мой голос вытеснил повисший в воздухе вопрос, он всё еще глухим стуком отдавался в голове, как высушенные бобы в пустой стеклянной банке.

Майкл, один из репортёров, придвинулся ближе.

– Уже немало времени прошло.

– Мой ответ – нет. Даже не обсуждается.

Пятеро человек замерли в неудобной тишине, устремив взгляды в пол. Задавшая вопрос Лим вжалась в свой стул. Майкл притворился, что делает важные пометки в блокноте. Джастин сосредоточил внимание на растении в углу. Натали протёрла объектив висевшей на шее камеры. Даже у Кевина хватило ума промолчать.

Я сцепила руки в замок на коленях и втянула побольше воздуха. Они не находились на передовой поисков, когда Пейтан исчезла, сказала я себе, они не знали, каково пережить нечто подобное. Они не обдумывали до скрипа последние сказанные слова и не подсчитывали способы предотвратить случившееся. У них не было причин топтаться на месте.

Лучшее, что можно было сделать – это попросту сменить тему. После секундного колебания я подняла подбородок и сдержанно улыбнулась.

– Есть ещё предложения?

Что по-настоящему могло бы всколыхнуть рутинный мирок обычного старшеклассника на пороге выхода в настоящую жизнь? Репортёры один за другим предложили до боли стандартный набор тем: успехи наших спортивных команд по плаванью и баскетболу, результаты весеннего конкурса талантов, изменения в меню школьного буфета. Скукотища.

Ещё в начале учебного года, когда меня единогласно выбрали главным редактором, я пообещала себе привнести как можно больше свежести и разнообразия в убийственно скучные тексты старых выпусков. Не успело остыть место предшественницы, а моя немногочисленная команда уже вовсю трудилась над новой, усовершенствованной версией «Обозревателя Пайнуорда». Старомодная подача материала больше не работала для нового поколения читателей. Так что мы провели интервью с парнем, который всё свободное время пересвистывал хиты Эминема и готовился к записи полноценного альбома. Следом добавили парочку скабрезных анонимных опросов, в результате поделивших школу на два враждебно настроенных друг к другу лагеря, а потом приправили газету статьёй о том, как пережить синдром окончания каникул (который сами же и выдумали, в деталях описав симптомы). Дебютный выпуск разлетелся среди учеников с небывалой скоростью. Жизнь газеты буквально разделилась на «до» и «после». Меньше чем за год нам удалось подняться до приличного уровня, и падать обратно к йогуртам и прочим бесполезным вещам в мои планы не входило. Я невероятно гордилась своей должностью и не собиралась её упускать. К тому же, через пару лет она вполне могла помочь мне получить стипендию на учёбу в колледже.

– Ребята, всё мимо, – сказала я. – Эта газета – результат нашего ежедневного тяжкого труда и усилий. Если мы хотим, чтобы её читали, а не шлёпали свёрнутым рулончиком мух, нужно придумать что-то более оригинальное, чем замена черничного йогурта на вишнёвый.

– А что с той девчонкой, которая на конкурсе талантов съела засахаренное насекомое? Как там её звали? – отозвался Майкл.

– Фу, тоже мне великий талант. В каком мире мы живем, – скривилась Натали.

– Она теперь местная знаменитость, – по лицу Лим Пак пробежала тень улыбки.

– Ты совершенно не понимаешь значение слов «свобода самовыражения».

– Это просто отвратительно, – настаивала Натали.

– Возможно, жюри присудили ей победу, только чтобы она поскорей покинула сцену вместе с реквизитом. Сомнительная тактика, но она сработала. Скажи спасибо, что обошлось без рецепта и подробностей приготовления, – Майкл подмигнул Натали.

– Люди готовы на всё, лишь бы заполучить свои пятнадцать минут славы. Мы не станем ей подыгрывать, – рассудила Лим.

– Да уж, Лим, от непорядочных способов привлечения внимания мы воздержимся, – съехидничала я.

Джастин, низенький десятиклассник в очках, наклонился вперёд.

– В Пайнуорде же есть собачий приют. Как насчёт небольшого обзора работы их волонтёрской группы? Думаю, они выкроят для нас немного времени.

– Может, вопреки правилам сделаем обзор с тренировки чирлидеров? – хохотнул Кевин, ткнув Джастина локтем в бок.

Все пятеро собравшихся, помимо Кевина, закатили глаза.

Кевин Грасси, высокий парень с пристрастием к панку и городской готике, он ежедневно раздражал присутствующих неуместными шутками и розыгрышами. Мы бы с большим удовольствием давно выгнали этого анархиста из редакции: материал он сдавал, когда ему хотелось, иногда не сдавал вовсе, но вот собрания посещал абсолютно все и вечно доставал меня тупыми подколами. Проблема заключалась в том, что очередь к нам не выстраивалась. Да, может, мне и удалось немного приподнять репутацию школьной газеты, но в пищевой цепи старшей школы мы по-прежнему образовывали не самое привлекательное звено. Заменить Кевина было некем, а выгнать было бы ещё хуже. Каждый редактор знает: лучше иметь плохого корреспондента, чем не иметь такового вовсе.

– А может, вопреки правилам ты промолчишь и сойдёшь за умного, хоть раз? Мы тут, вообще-то, делом заняты, если ты не заметил! – обернувшись, возмутилась Лим. Кевин от её слов лишь отмахнулся, как от домашки по физике.

– Вы всё равно никогда не пишете о том, что действительно важно, – Кевин откинулся на спинку стула.

– Например, гений?

– Как готу выжить в мире, где все носят цветное, – Кевин ткнул пальцем в небесно-голубую футболку Майкла.

– Давай-ка без перехода на личности! – возмутился сам Майкл.

Натали тяжело вздохнула и подняла бровь.

– Ой, ну здорово, они опять за своё. Джесс?

– Да успокойтесь вы все, ну правда. Что с вами сегодня такое? – я скрестила руки на груди, строго взглянув на Кевина. Не хватало ещё, чтобы редакция переругалась. – Джастин, возвращаясь к твоей теме, звучит отлично. Думаю, мы сможем сделать из этого материала конфетку. Нужно только подать идею так, чтобы читатели не решили, будто мы выжимаем из них слёзы сострадания через щеночков. Поменьше безысходности, побольше оптимизма. И неплохо бы взять интервью у кого-то из волонтёров.

Джастин глянул на Кевина, как бы говоря: «Даже не начинай», и снова сделал пометку в блокноте.

– Блеснёте ещё идеями? – спросила я.

Лим собралась было что-то произнести, но Майкл как-то странно мотнул головой, и слова Лим сгинули на полпути.

– Ладно, думаю, в таком случае собрание окончено, – подытожила я. – В следующий раз встречаемся в четверг, пожалуйста, не забудьте. Если вдруг появятся любые предложения, вы знаете, как со мной связаться. Увидимся!

Ребята поднялись и, закинув на плечи сумки и рюкзаки, потянулись к выходу. Лим, изо всех сил стараясь не встретиться со мной взглядом, первой выскочила из кабинета.

Когда все ушли, я принялась выключать аппаратуру и спустя несколько минут заметила копну фиолетовых волос, просунувшуюся в дверной проём.

С Кэти мы были друзьями с самого детства, сколько я себя помню. Я так и называла её про себя и вслух, запросто – Фиолетовая Голова. Пару лет назад, в девятом классе, она, в качестве протеста против родителей, решила покрасить волосы в красный цвет. Тогда-то впервые и прицепилось это прозвище – Красная Голова. Позднее появилось много вариантов: Розовая, Жёлтая, Синяя. Но фиолетовый продержался дольше всего, вот Кэти и стала Фиолетовой Головой. У меня тоже было прозвище, но его дала мне Пейтан, поэтому с недавних пор мы негласно перестали его использовать.

– Привет, Фиолетовая Голова, – широко улыбаясь, протянула я.

Кэти вошла в кабинет.

– Как делишки, ботан? – спросила она.

Я лишь загадочно улыбнулась: ни к чему портить подруге настроение, рассказывая о том, как некоторые ученики не гнушаются писать некрологи Пейтан, лишь бы заполучить дешёвое внимание. Затолкав в сумку ноутбук и канцелярию, я перебросила ремень через плечо, и мы с Кэти, перешучиваясь на ходу, вышли из класса.

Проходя по полупустому школьному коридору после занятий, обычно я изо всех сил старалась не смотреть на шкафчики по левой стороне. Особенно на третий верхний, оклеенный жёлтой защитной лентой. Но тогда, на секунду, мой взгляд задержался на нём против воли. Он должен был быть пуст: полиция осмотрела его и наверняка изъяла содержимое. О том, что Пейтан оставила в шкафчике, нам не сообщили. Как не сообщили и любые другие сведения, добытые полицией. Конечно, было бы глупо ожидать, что в школьном шкафчике обнаружится нечто существенное, например, записка с объяснениями или фото какого-нибудь большого города, куда она могла сбежать. Наверняка в нём остались лежать пара учебников да её любимая мятная жвачка.

Выйдя к парковке, мы устало сели в машину. На той неделе мы договорились, что я буду подвозить Кэти до школы и обратно какое-то время, потому что её старенький «форд» приказал долго жить и отправился на ремонт. Ну, я-то была только рада проводить с подругой больше времени.

Всю дорогу до дома Кэти не замолкала ни на минуту. Хороший знак, решила я. В последнее время она была сильно подавлена, и я начала беспокоиться, как бы подруга совсем не замкнулась в себе. Для весёлой, жизнерадостной Кэти такое состояние было в новинку. Всегда приятно видеть на её лице улыбку и слышать заразительный смех.

Я остановила машину у подъездной дорожки дома Кэти. Лиам, её отец, поливал свою горячо обожаемую лужайку перед крыльцом, которую берёг, как родное дитя. Он радостно замахал рукой, едва мы подъехали.

– Мисс Грант! Рад приветствовать вас в доме семьи Эндрюс от лица семьи Эндрюс! – прокричал мне Лиам.

Если и существует какой-то особый ген, отвечающий за несгибаемый оптимизм и умение не сдаваться даже в самом безнадёжном положении, то у Эндрюсов он точно передавался по наследству не одно поколение. Лиам и Хелен, родители Кэти, немало повидали в жизни до приезда в Пайнуорд, но всегда держали голову высоко поднятой. «Дорога возникает под шагами идущего», – любимая поговорка Лиама. И однажды эта дорога свела его с моим отцом, на долгие годы скрепив обе семьи прочными узами дружбы. Вообще, я думаю, ту поговорку Лиам придумал сам, но это не меняет факта, что крутость характера, которой обладает Кэти, досталась ей именно от него.

– Ой, пап, завязывай. Глупо же, – смущённо протянула Кэти, выбираясь из машины, и, обернувшись, прошептала: – Я тебе вечером ещё позвоню, ладно?

– Ладно. Передавай маме привет.

– Ага.

Лиам, похоже, закончил с газоном. Он удовлетворённо кивнул, оценив проделанную работу, и подошёл к автомобилю.

– Как там дела у твоего отца? – спросил он.

– Ну, знаете, как обычно, в общем.

«Как обычно» означало, что вот уже несколько лет отец изо всех сил старался навести порядок в своей жизни, но получалось так себе.

Лиам понимающе кивнул.

– Что ж, передай тогда, чтобы заскочил как-нибудь, если найдётся время. Ему здесь всегда рады.

– Конечно, – улыбнулась я.

Полчаса спустя я уже расположилась на полу своей комнаты, разрабатывая макет для грядущего выпуска «Обозревателя Пайнуорда». С макетом я промучилась до самого вечера – как это обычно бывает, реальная картинка никак не хотела совпадать с туманным образом из моей головы.

Отец вернулся после семи, и, предварительно постучав, вошёл в мою комнату.

– Привет, львёнок.

Из-за непослушных волос пшеничного цвета и маленьких зелёных глаз отец называл меня не иначе как львёнком. Уже шестнадцать лет кряду. И будет звать так, даже когда мне стукнет сорок пять.

– Привет, пап, – я оторвалась от пробковой доски, утыканной бумажными распечатками и канцелярскими кнопками.

– Ничего себе, – папа присмотрелся к разветвлённой схеме. – И когда ты только всё успеваешь.

Я лишь ехидно улыбнулась. На его лице без слов читалось: вся в мать.

За ужином мы по старой традиции обсудили прошедший день. Несколько лет назад отец занимал должность шерифа полиции, и мир моего детства был наполнен захватывающими историями о погонях за плохими парнями и дивном восстановлении справедливости. Злодеи в тех историях всегда получали по заслугам, никто не мог уйти от правосудия благодаря моему папе. Теперь он работал в ремонтной бригаде и каждый вечер сетовал на то, насколько ненадёжно построены современные дома. Но я по-прежнему люблю своего отца.

После ужина мы, как правило, расходимся по разным комнатам: папа отправляется в гостиную, чтобы посмотреть телевизор перед сном, а я поднимаюсь к себе. Никаких исключений привычному распорядку в доме бывшего копа.

Наверху меня ждал телефон с парой пропущенных звонков от Кэти. Я перезвонила, и Кэт взяла трубку после первого же гудка, но её голос уже не звучал так беззаботно, как днём.

– Знаешь, я тут подумала, может, нам стоит ещё раз на выходных сходить к домику в лесу? – произнесла она.

Маленький домик в гуще леса, построенный отцом и Лиамом специально для нас с Кэти, когда мы были детьми. Наше тайное укрытие на случай, если вдруг во время игр меж деревьев покажутся чудища. В нём даже ссориться нельзя было, хочешь войти – оставляй обиды за порогом, такое уж правило. Гораздо позже этот домик стал пристанищем секретов, о которых родителям знать не стоило. Пейтан не раз бывала там.

Я ничего не ответила, так что Кэти предприняла ещё одну попытку:

– Конечно, я знаю, мы уже ходили туда. Но вдруг мы что-то пропустили?

Мы ничего не пропустили. Ходили туда дважды с прошедшей осени. Все вещи лежали так, как мы втроём их и оставили, когда в последний раз зависали там.

– Ладно. Забудь. Заедешь за мной завтра, хорошо? – устало сказала подруга.

Не успела я ответить, как на другом конце линии повисла тишина. Вот, опять она за своё – постоянно делает меня заложницей собственного гнева. Я тяжело вздохнула и отложила телефон.

Спустившись вниз перед сном, я выключила телевизор и взглянула на спящего отца. В его левой руке, как и всегда, лежала наполовину опустошённая бутылка виски. Я никогда его не осуждала. После смерти мамы шесть лет назад он так и не смог оправиться. С тех пор как её не стало, папа всё чаще начал прикладываться к спиртному, затем по наклонной покатилась его карьера в полиции. Закончилось тем, что он уже не мог надлежащим образом исполнять свои обязанности шерифа и потерял должность. Но обо мне всегда заботился как мог, и мне не в чем его упрекнуть.

Я аккуратно вынула бутылку, укрыла отца тёплым пледом и отправилась спать.

***

На следующий день в обеденный перерыв я осталась без компании. Кэти всё утро отделывалась от меня короткими замечаниями и тихим ворчанием. Так мы и ехали в школу в зловещей тишине. Придя в перерыве к нашему обычному месту на школьном дворе, я обнаружила, что привычный столик пуст. Сперва она не хотела разговаривать со мной, а потом вообще начала избегать. Намёк был ясен.

Еда в горло не лезла, поэтому я вынула из рюкзака наушники, включила музыку и просто стала наблюдать за остальными школьниками во дворе.

Большая часть разбилась на маленькие компании по пять-шесть человек: они собирались в стайки, как птички, что-то бурно обсуждали, смеялись над шутками друг друга. Были и другие – волки-одиночки, подростки, которые не желали вливаться ни в одну компанию, они сидели порознь в противоположных углах двора и занимались своими делами. Подумать только, ведь я теперь такая же, как они, сказала я себе. Сижу в одиночестве со стаканом йогурта, будь он неладен, и слушаю грустную музыку. Взглянуть жалко. Не то чтобы я когда-то считалась популярной девчонкой в школе, но у меня были друзья. У меня были Кэти и Пейтан. Этого казалось более чем достаточно. Втроём мы создали свой собственный элитный кружок, в который никому лишнему не было входа. Мы обсуждали других старшеклассников, в основном высокомерных девиц из команды поддержки, строили планы на будущее, как уедем из этого захолустного города с пятью улицами, мы слушали музыку и смеялись над общими шутками, которых никто чужой не понимал. Теперь Кэти обижена на меня и не разговаривает. Ну а Пейтан… Что тут ещё скажешь.

В плеере переключилась песня, и я, оторвавшись от размышлений, поняла, что вот уже несколько минут безотчётно разглядываю парня в другом конце двора. Он сидел над толстой книгой в коричневом переплёте, но чтение явно давалось ему с трудом из-за гогочущей компании за спиной. Всё в нём казалось смутно узнаваемым. Я уже видела его где-то прежде, возможно на уроках, но никак не могла вспомнить имени. После очередного взрыва хохота от соседей по столику, парень нервно перевернул страницу. Он резко мотнул головой, и тёмная челка упала с макушки ему на глаза. Парень намеревался обернуться через плечо и что-то сказать буйной компании, но, подняв голову, встретился со мной взглядом. Я попыталась скрыть следы своего преступления и быстро отвернуться, но не успела. Парень с интересом уставился в ответ, позабыв раздражающих соседей.

Чёрт, меня засекли. Ой, блин, неловко-то как.

Густо покраснев, я уже была на полпути к тому, чтобы сбежать из дворика, но в ту же секунду, буквально ниоткуда, словно спасение с небес, передо мной материализовалась Лим Пак. С отчаянной жестикуляцией она замахала перед моим носом руками, призывая снять наушники.

– Привет, Джессика, – смущённо начала она.

– Эм… – я проглотила комок в горле, – просто Джесс. Лим, мы с третьего класса знакомы. Ты же прекрасно знаешь, что никто не зовёт меня полным именем.

– Тогда привет, Джесс, – снова замялась Лим. Девушка протянула ладонь и по-дружески взяла меня за руку. Её лицо, обрамлённое прямыми чёрными волосами, приобрело чересчур сочувствующее выражение. Нет, серьёзно, Лим, это было немного слишком. – Я хотела извиниться за вчерашнее. Понимаю, Пейтан была твоей подругой и всё такое…

Была? Лим оборвала себя на полуслове, сообразив, что с её губ случайно сорвалось именно то, что крутилось на языке у каждого в этом проклятом городе, то, о чём шушукались за спиной, но никто не решался озвучить. Как будто весь Пайнуорд знал секрет, о котором мне не сочли нужным поведать.

– В смысле, она и сейчас твоя подруга, конечно… – пробормотала Лим, неловко пытаясь спасти разговор, но она и сама, кажется, понимала, что с каждым словом делает только хуже.

– Да, – тупо проговорила я, про себя обдумывая, уйти или продолжить эту бесполезную беседу.

Лим застрекотала без остановки, а за её правым плечом виднелся столик в дальнем конце двора. Я рассеянно кивала в ответ на реплики собеседницы, всё чаще поглядывая туда. Парень с книгой, похоже, окончательно потерял интерес к чтению из-за сильного шума. Он раздражённо сунул томик в рюкзак и скрылся в дверях. Я с лёгким разочарованием оглядела Лим, тщетно пытаясь припомнить, о чём она самозабвенно щебетала последние несколько минут.

– … Джесс? – девушка приподняла брови и близко наклонилась к моему лицу. – Так ты простишь меня?

– Да.

Да, да, да. Всё, что угодно, только, пожалуйста, оставь меня в покое.

– Лим, конечно же, я прощаю тебя. Но не хочу, чтобы эта тема когда-нибудь снова поднималась на собраниях. Совсем.

Для убедительности я хлопнула Лим рукой по плечу. Собеседница в очередной раз смутилась от моего жеста, но уже в следующее мгновение, округлив глаза, неловко улыбнулась. Не дожидаясь, пока она захочет что-нибудь ответить или возразить, я схватила рюкзак и направилась ко внутреннему входу в здание.

В класс математики я успела как раз вовремя – забежала перед самым звонком. Кэти по-прежнему дулась за вчерашний телефонный разговор и даже взгляда не бросила в мою сторону. Изнывая от желания хоть немного растормошить подругу, я прошла к своему месту позади неё и, сев за парту, громко прошептала ей в спину:

– Ты даже не представляешь, что сейчас было!

Вот, пусть помучается до конца урока. Посмотрим, что пересилит: обида или любопытство. Любопытство, не иначе.

В кабинет вошёл учитель математики, мистер Фитцпатрик, чьё появление неизменно вызывало еле сдерживаемые хохотки и улыбки на лицах. Как и всегда, учитель пружинистой походкой прошёлся по классу и поставил на стол объёмного вида чёрный кожаный портфель, подаривший ему прозвище «Интерпол». Но, едва мистер Фитцпатрик успел поздороваться с учениками, подключилась громкая связь:

– Говорит директор Мосс. С прискорбием вынуждена сообщить о том, что сегодня утром в десять часов в лесу полицией было обнаружено тело ученика нашей школы – Курта Джонса. Предвосхищая ваши вопросы, скажу: у полиции пока нет оснований считать, что его смерть каким-либо образом связана с исчезновением Пейтан Роуди прошлой осенью. У нас так же нет оснований полагать, что в Пайнуорде появился серийный убийца. Ситуация полностью находится под контролем шерифа полиции, будут предприняты надлежащие меры безопасности. Тем не менее, как директор я убедительно прошу вас соблюдать осторожность, не выходить на улицу в тёмное время суток, и, если вы обладаете какими-либо сведениями, способными помочь расследованию, прошу вас незамедлительно пройти в мой офис. Спасибо за внимание.

Моя растянутая до ушей улыбка сошла на нет.