Buch lesen: "Ради тебя я вскрою реальность", Seite 2
Уверена, что если мы и были рядом, шли навстречу, какая-то нелепая случайность продолжала разъединять нас. Так всегда, когда изнываешь, очень хочешь.
Конечно, мы не встретились ни разу. Ни разу он не написал мне. Я поняла, что напрасно разожгла сердце, убила смирение, которое наращивала в себе годами. В отчаянии я проверяла директ, и если мы оба были в сети, смотрела на его иконку, мысленно вынуждая написать мне, а сама еле сдерживалась. Иногда пальцы сами набирали текст в заметках, но я тут же удаляла его. Боялась, что не смогу сдержаться и отправлю.
Не вижу снов. Дни пусты как описания в развязке романа, и хочется так же пролистнуть их. Я жду ответа, завтрашнего дня. Я поняла, о чем поет Цой. Как раз конец лета…
***
Тишина, и я живу дальше. Отгоняю фантазии. И вот я увидела его. Сижу в автобусе, глядя перед собой. Случайно поворачиваю голову – красный, и благоразумие тут же вскидывает вверх руки. Как всегда прямая спина, шаг с выпирающим коленом. Я выбегаю и бегу. Бегу, проклиная лишние метры, упущенное время. Я бегу, не заготовив речи, обратно, вниз по улице, отмахиваясь от спутанных волос и дымного ветра. Шнурок развязывается, уже готовится выдать мое волнение. Он бьется об землю, из стороны в сторону, становится жертвой во имя времени и копит на себе грязь и пыль пространства, всего что попадется под туго сплетенные нити.
И мы оба вертимся из стороны в сторону, оба ищем его, но воссоединение все никак не происходит. Ну что ж, умирать, так с песней. Искать его, так повсюду, крутя головой, смотря прямо, за углы, на противоположную улицу, срываясь на красный, замедляя шаг, но все равно сканируя толпу как ищейка, в надежде найти наркотик, унять ломку.
Что ж, я знала, где он живет. "Послушай, не стоит", – сказала я себе, когда начала звонить в квартиры. Я очень, очень хотела уйти, но ведь понимала, что в этой войне я проиграю. Не сейчас, так ночью, когда не смогу уснуть, буду ворочаться и наконец добегу до его дома, буду ломиться во все двери, очень желая и при этом боясь, что он откроет мне.
Но я ждала так долго, что мне было плевать на исход. Я оглядела каждый угол, и я точно уверена, что мы должны были встретиться. Но этого не случилось. Я снова дома, и здесь все как прежде. Словно ничего не изменилось, и я еще жду чего-то. Стоя в бликах солнца, в остатках дня, я почти осязаю шелест умерших надежд в ней. Их эхо повисло в этих стенах, и крики детей с улицы делают его еще отчетливее. Они так радостны, задорны, и воробьи все чирикают, верещат в такт им. Будут чирикать и завтра, и завтра дети будут раздавать в своих играх роли. Я услышу все, что происходит за окном, ведь в моей комнате будет по-прежнему тихо.
Одеяло не согревает. Повсюду холод, и горячая чашка лишь слегка греет руки. Я не могу закрыть окно, тогда станет тихо. Погаснет жизнь, и зацепиться сердцу станет не за что.
-Но надо жить,– закрываю я форточку. Сочность сладкой клубники в десерте, под ней нежный крем открывают сердцу новый мир, ведь радость можно найти в другом. И кто-то скажет: "Но ведь можно иначе", но я откину это. Я затопчу это. Я буду стараться не замечать, как май перекрывает кислород ностальгией, как каждый год врывается в память ушедшее. Но как справится с этим? Ведь то, как ты пылал и волновался, май бережно хранит в каждом своем дыхании.
