Buch lesen: «Присяга фортуны»

Schriftart:

K. J. Sutton

Fortuna Sworn

* * *

Произведение является вымыслом. Имена, персонажи и события являются плодом воображения автора или представлены иносказательно. Все совпадения с реальными людьми, живыми или умершими, заведениями, компаниями, событиями или местами случайны.

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ

Данное произведение содержит сцены или упоминания рабства, ругательства, пауков, расстройств пищевого поведения, сексуальной агрессии, абъюзивных отношений, жестокости, каннибализма, смерти животных, секса и убийств.

Во мне живет зверь, ангел и безумец.
– Дилан Томас

Пролог

В комнате было тепло и уютно. Камин весело потрескивал, кровать заправлена, а ванна наполнена. С тех пор как я вышла отсюда, ничего не изменилось. Это казалось неестественным, неправильным, ведь на самом деле изменилось все.

Опустошенная, я подошла к ванне и опустила в нее руки. На поверхности распустились красные узоры. При взгляде на них я всхлипнула. И впала в исступление. Я так лихорадочно терла кожу, что вода выплескивалась через край. Спустя несколько секунд кровь была смыта, но этого казалось мало. Я продолжала тереть, скрести, плескать водой. Мне необходимо ощутить себя чистой.

Кожу жгло, она порозовела, и лишь тогда я осознала горькую правду: мне никогда не отмыться.

Тяжело дыша, я отступила от ванны. В комнате слишком тихо, слишком спокойно. Вода капала на земляной пол. Шли секунды или минуты – сложно было сказать. Я потянулась к камину, привлеченная яркими языками пламени. Медленно опустилась на колени. Тепло успокаивало. Но недавние события неизбежно начали всплывать в памяти. Все, что я видела. Что сделала.

Тихо, чтоб никто не услышал, я расплакалась, спрятав лицо в ладонях.

1

Неделей ранее

Меня посадили в клетку.

Затем ее загрузили в фургон. Она накренилась, и я сильно ударилась локтем, но не порадовала своих захватчиков криком. Двери закрылись, погружая меня в темноту. Меня трясло от ярости, а двигатель тем временем ожил. Я слышала, как мои похитители болтают и смеются. Один из них отпустил похабную шутку.

Я и не пыталась выяснить, куда мы направляемся; все три дня, что я находилась у них в плену, они обсуждали рынок. Место, где Павших, как правило, ждала смерть.

Павшая. Давно мне не приходилось произносить это слово. Все существа – фейри, вервольфы, перевертыши и нимфы – произошли от ангелов. Никто не знает, в результате чего произошло разделение – мутации или эволюции.

Мои похитители решили, что я – вервольф или фейри. За оба вида можно выручить хорошую сумму. Некоторые покупатели готовы платить и больше, если собираются убить существо и продать по частям. Всем известно, что мышцы вервольфа придают невиданную силу. Руки фейри могут наделить магией. А легкие нимфы позволят дышать под водой.

Если съесть сердце такой, как я, можно избавиться от всех страхов.

Я не позволяла себе думать, что будет, если на меня обратит внимание покупатель; я найду способ сбежать раньше.

Трудно поверить, что это происходит. Я продолжала вспоминать момент, когда меня похитили, и проклинала собственную беспечность. Это произошло несколько ночей назад, когда я отправилась в лес. Исследуя холмы, обратила внимание на яркое пятнышко. Спрятавшийся в траве цветок в мягком сиянии ночных небес. Я присела, чтобы рассмотреть его, и что-то ударило меня по затылку.

И вот я здесь.

Спустя несколько часов пути мои мышцы горели. И когда я готова была застонать от боли, фургон внезапно остановился. Двигатель замолк. Мои похитители выбрались наружу, не прекращая разговаривать, и двери открылись. Внутрь хлынул яркий свет. Зажмурившись, я растерялась так, что даже не стала оскорблять поднимающих клетку мужчин.

Торги еще не начались. Утро было в самом разгаре, все вокруг тонуло в мягком свете. На траве еще лежала роса. Белые облачка теплого воздуха вылетали изо рта говоривших. Мужчины – хотя я подозревала, что на самом деле они гоблины, судя по жадному блеску их темных глаз, – тащили меня вдоль конюшен, платформ и клеток. Купцы и торговцы распаковывали товары и выстраивали в ряд пленников. Звенели цепи, несомненно, вымоченные в святой воде. Истории, что нас могут удержать железо или серебро, выдуманы для людей.

Святая вода также мешала использовать чары – могущественную, но тонкую магию, скрывающую истинное обличье Павшего. В толпе пленников мелькнули крылья. Они также стоили целое состояние.

Пока мои похитители искали место, я не удержалась и оглядела остальных несчастных. Мальчик с водянисто-голубыми глазами уставился на меня. Он стоял на маленькой деревянной платформе, а на его шее висела табличка с указанием вида и цены. Вампир. Да, они могут находиться на солнце; просто предпочитают ночь. На вид ему было лет двенадцать-тринадцать. Если повезет, его продадут какому-нибудь семейству на кухню. Если нет, его купят из-за резцов – зубы вампиров используют для заклинаний и изготовления ядов. А вампир без клыков вскоре погибнет от голода.

Через несколько секунд мы потеряли друг друга из виду. Мои тюремщики нашли свободное место в конце ряда, и пока они ставили клетку, я могла бы дотянуться до них. Но даже если не учитывать, что мои способности днем ослабевали, связанные руки невозможно было просунуть сквозь прутья решетки. Я откинулась назад в ожидании следующего шанса. Одна мысль все сильнее билась в голове, заглушая остальные. Мучительная мысль.

Не это ли произошло с Деймоном?

– Чувствую запах кофе, – сказал один из мужчин, растирая руки в попытке согреться. – Может, поищем?

Второй кивнул, и они ушли, оставив меня. Клетка была такой маленькой, что я могла лишь стоять согнувшись или сидеть. Я выбрала второй вариант. Моих ноздрей коснулся приятный запах, и я обратила внимание на старушку, продающую цветы и травы неподалеку. Она заметила меня и обнажила в улыбке острые пожелтевшие зубы. Я быстро отвела взгляд.

Пока рынок заполнялся людьми, я в очередной раз осмотрела себя. Джинсы, клетчатая рубашка на пуговицах и туристические ботинки. Шнурки и содержимое карманов, включая папин карманный ножик, у меня отобрали, когда я потеряла сознание.

Я осматривала землю в поисках камня, когда по коже вдруг побежали мурашки от ощущения чужого взгляда. Я подняла голову. Передо мной стоял самец. Не мужчина, я сразу поняла, что это не человек.

– Привет, – сказал он, когда наши глаза встретились.

Волосы у него на затылке вились мягкими каштановыми волнами. Острые скулы, ярко выраженная челюсть. Радужки – серые или ореховые, на расстоянии непонятно. На нем было шерстяное пальто, защищающее от утренней прохлады. Он выглядел как человек, но лишь благодаря чарам – сила окутывала его, словно флер парфюма. Я разглядывала его уши, глаза, пальцы. Ничто его не выдавало. Он был привлекательный, но не слишком – чтобы не привлекать внимания.

– Как тебя зовут? – спросил незнакомец. Я осознала, что пялюсь на него. Его голос шелестел, напоминая листопад.

– Отвали, – ответила я, скрывая раздражение. – Угадаешь фамилию? Дам подсказку: она рифмуется со словом «цветы».

К моему удивлению, его губы искривились в легкой улыбке.

– Как необычно. Рабыня, дух которой не сломили.

Смысла спорить с ним не было, но от этого слова во мне закипела ярость. Я хотела вырваться из этой ржавой клетки.

– Я не рабыня, – прошипела я.

Он наклонил голову.

– Ты в клетке. Тебя можно купить. Разве это не значит, что ты рабыня?

– Я покажу тебе, что это значит, – промурлыкала я. – Только найди ключ и выпусти меня.

– Что-то мне подсказывает, что в моих интересах этого не делать, – заметил незнакомец. Он говорил сдержанно, но глаза искрились весельем.

Только я открыла рот, чтобы ответить, вернулись мои похитители с кофе в руках. Незнакомец бесшумно ускользнул. Я смотрела, как он уходит, и казалось, что его ноги не касаются земли. «Фейри», – мрачно подумала я. Конечно, он мог оказаться и другим существом, но интуиция подсказывала, что я права.

Мне еще не попадались фейри, которым можно доверять. Как-то раз один пришел в бар, где я работала, и вытащил у меня из передника чаевые, когда я отвернулась. А другой попытался изнасиловать меня на улице, когда я возвращалась домой после работы.

И еще была Сорча. Жизнерадостная, милая, загадочная Сорча. Мы почуяли друг друга как-то вечером в кинотеатре, тогда я только перешла в старшие классы. Наша дружба началась неожиданно и поглотила меня целиком. Учитывая, как непросто мне заводить друзей, для меня она была всем. А затем Сорча исчезла. Она перестала писать, приходить ко мне, появляться на местных сходках. Я строила всевозможные теории: ее убил охотник на фейри, у ее родителей проблемы с работой.

Но спустя несколько недель мы встретились на вечеринке у бассейна.

Я до сих пор помню ту встречу в мельчайших подробностях. Сорча лежала в шезлонге, в неоново-оранжевом бикини. Мое пораженное лицо отражалось в черных стеклах ее солнечных очков. Когда я спросила, почему она не перезванивала мне, она скучающим тоном ответила:

– О, ты не знала? Ты мне надоела.

С того разговора прошло много лет, но мне до сих пор больно вспоминать об этом.

– …красивое. Но что оно такое? – спросила женщина. Мне пришлось отвлечься от фейри. Перед клеткой стояла пара. Похоже, похитители нашли перспективных покупателей. Женщина изучала меня, будто кусок мяса или симпатичное ожерелье. Мне захотелось грязно выругаться.

– Не вполне уверен, – ответил один из мужчин, бросив на меня предостерегающий взгляд. Его пальцы скользнули к электрошокеру на бедре. Я стиснула зубы и промолчала. – Мы поймали это в горах, оно стояло на коленях в лунном свете. Но в нем много силы. У меня аж волосы дыбом встают.

Я не собиралась говорить этим придуркам правду; да, я не просто так оказалась в горах, но не чтобы оборачиваться или напитываться силой луны.

В ту ночь я искала брата.

Какая-то частичка моей души не верила, что он погиб. Но в лес я пошла скорее ради самой себя, чем ради Деймона. Прошло уже два года с тех пор, как я пришла с работы и обнаружила записку на кухонном столе. «Ушел в сад», – было написано практически нечитаемым почерком брата. Это было в порядке вещей для него – выйти из дома посреди ночи; я тоже приходила в возбуждение, когда на небе появлялась яркая луна. Его небольшой огород располагался на заднем дворе, его было видно через кухонное окно, но я так устала после смены у Беа, что даже не проверила его, прежде чем отправиться спать.

Когда проснулась утром, его комната все еще была пуста.

В департаменте шерифа делали все возможное. Были организованы поисковые группы, расклеены объявления о пропаже, проверены больницы. Поиски завершились неутешительным выводом.

Деймон Суорн погиб.

В ночь годовщины его исчезновения я и попалась.

Ясно, что продать кого-то, о ком ничего не было известно, у них не получилось. Они так радовались моей поимке, что не предвидели подобной проблемы. Пара двинулась дальше вдоль рядов, их внимание привлекла девушка-перевертыш. Она была так напугана, что не могла удержать форму и превращалась то в девушку, то в пуму, то в птицу. Ее держали в стеклянном ящике, чтобы не улетела. Ее будущий покупатель должен знать особое заклинание или владеть зачарованным предметом, чтобы она не сбежала. Я наблюдала, как пара торгуется с черноволосой женщиной, стоящей возле ящика, но не смогла досмотреть, чем все завершится. Я прижалась лбом к решетке и закрыла глаза.

Шло время. Туман отступил под натиском солнечных лучей. Идиотам, пытавшимся продать меня, стало скучно. Они вытащили из фургона шезлонги и устроились играть в карты. Где-то на рынке начался аукцион, и ведущий пытался перекричать толпу. Я почти три дня не спала и начала клевать носом под кошмарную колыбельную его воплей.

– Ставка десять тысяч долларов! Я услышу пятнадцать тысяч? Итак, пятнадцать тысяч, кто-нибудь даст двадцать?!

Внезапно возле моей головы что-то звякнуло. Я подскочила так резко, что чуть не врезалась в прутья. На металлическом полу клетки блеснуло что-то, и у меня перехватило дыхание, когда я разглядела…

Ключи.

Я схватила их, опасаясь, что тюремщики могли заметить. Но они уже несколько часов пили и не интересовались ничем, кроме карт. Я огляделась, высматривая, кто оставил этот неожиданный подарок. Но вокруг были лишь торговцы, покупатели и рабы. На меня никто не смотрел.

Я просила ключи у фейри. Но зачем помогать мне? Какая ему выгода, если я сбегу?

Об этом можно подумать позже. Я запихнула ключи в карман и стала ждать. Все внутри трепетало, подталкивая к действию, но солнце все еще стояло высоко, и мои способности спали. Попытка побега обречена на провал.

Надвигалась ночь. Меня захлестывали волны тревоги, но силой воли я заставляла себя сидеть тихо. Наконец стемнело, и в небе показался изгиб луны. Почуяв ее, некоторые пленники принялись выть и тянуть за цепи. К счастью для рабовладельцев, луна не была полной. Люди считают, что в полнолуние вервольфы вынужденно совершают оборот и становятся сильнее. Мы все становимся сильнее.

Мои похитители избегали физического контакта со мной в эти три дня. Единственный разумный их поступок. В хижине они держали меня связанной в кладовке, где компанию мне составляло лишь ведро. Приходилось есть из миски, как собаке. Что бы переместить меня в клетку, они пользовались дротиком с транквилизаторами. Даже несколькими, так как не знали, что я такое. Окажись у меня аллергия на успокоительное – что ж, очень жаль.

Пока я думала об этом, сгустились сумерки, и пламя, потрескивающее внутри меня, разгоралось все жарче. Звезды спокойно сияли над рынком. Мои похитители убирали шезлонги, обсуждая перспективы. Тот, что с маленькими глазками, предложил применить пытки, чтобы выяснить, кто я. Второй выдвинул идею выставить меня голой. Каждое их слово лишь подпитывало мой внутренний пожар.

Наконец удача оказалась на моей стороне. Рабовладельцы и торговцы были так заняты сборами, что не заметили, как я выскользнула из клетки. Никто, кроме перевертыша, с которой мы на секунду встретились взглядами, но она тут же опустила глаза. Ее успели продать, но почему-то не забрали. Возможно, владельцы отправились за другой машиной. Нельзя же посадить грязную рабыню в роскошный кожаный салон.

Как и все представители моего вида, я двигалась бесшумно, подкрадываясь к похитителям, будто сон. Сердце колотилось сильнее, пока я огибала фургон. У меня будет лишь один шанс сделать все как надо; гоблины отличаются высокой скоростью, силой и способностями к регенерации. Они затаскивали в фургон опустевший холодильник – момент настал. Быстро, не давая им времени отреагировать, я открыла дверцу с другой стороны. Они едва успели поднять руки, когда я потянулась и схватила обоих за запястья – это было непросто, учитывая, что мои руки были связаны. Вот и все. Теперь их разум в моей власти, и прежде чем они успели схватить меня или поднять тревогу, я исчезла в клубах черного дыма. По крайней мере, им так казалось. Для остальных я до сих пор стояла рядом с ними, улыбаясь, будто кошка, запустившая лапу в миску с мышами.

Я позволила своему голосу струиться вокруг них, растекаясь тысячекратным эхом, словно их окружал легион таких, как я.

– Вы пожалеете, что схватили меня. Вы дорого заплатите за эти три дня.

– Что ты такое? – захныкал гоблин с маленькими глазками. Они и правда оказались гоблинами. Я многое узнала благодаря одному прикосновению.

Я не стала отвечать ему. Вместо этого отпустила их и обошла фургон. Мары не сидят на груди спящей жертвы, вопреки тому, что пишут на Википедии и в книгах. Мне достаточно лишь прикоснуться к кому-то, и потом поддерживать физический контакт нет необходимости.

Подкравшись сзади, я наклонилась и прижалась подбородком к макушке дрожащего гоблина. Провела по его затылку связанными руками. Он бы, наверное, бросился бежать, но я убедила их, что они не могут пошевелиться.

– Я последняя из своего рода, – прошептала я. – Это тебе о чем-нибудь говорит?

Он прерывисто задышал. Вариантов было не так уж много, а за исчезающими видами пристально следили. В особенности рабовладельцы. Ведь таких можно продать подороже. Эта мысль заставила меня глубоко вонзить ногти в его кожу. Гоблин издал гортанный звук. И я наконец смогла ощутить вкус его ужаса. У каждого он уникальный, и в основном крайне неприятный. У гоблина он имел привкус куриного жира, обволакивающего язык.

Но я едва обратила на это внимание, сосредоточившись на мелькающих под прикрытыми ресницами образах. Я нащупала его страхи. Не все, конечно – не те, что не давали ему уснуть по ночам. Но фобии, снующие под кожей, готовые воплотиться в реальность, – они стали моими. У гоблина с маленькими глазками они оказались вполне типичными. Пауки, высота, смерть.

Его напарник был поинтереснее. Больше всего он боялся остаться в одиночестве.

Что ж, именно это его и ждало.

Он видел лишь бесконечную белизну. Ни земли, ни неба, ни стен – ничего. Он обхватил руками бугристые колени и принялся раскачиваться. Никаких чар, все это создал его разум. Он запел песню, которой его научила мама, и его заостренные зубы поблескивали во рту. Тем временем второй хлопал себя по рукам и ногам в полной уверенности, что по ним бегают пауки. Может, это и банально, но на оригинальность времени не оставалось.

Я вытянула руки, внушив гоблину, что они принадлежат ему. Будучи связанным, он не мог избавиться от пауков, поэтому в отчаянии выхватил мой нож из сапога и полоснул по веревкам. Я попыталась отшатнуться, но он был слишком быстр. Лезвие задело кожу. Я зашипела от боли. Веревки соскользнули, и я прервала иллюзию, пока гоблин не отрезал мне руку. Он вернулся к паукам, бросив нож, и я наклонилась за ним. Рука ощутила приятно знакомую тяжесть.

Мой отец любил этот нож. Лезвие из дамасской стали, ковка создана множеством слоев раскаленной высокоуглеродной стали и железа. По всей длине его украшали изысканные завитки и узоры. Я ласково провела большим пальцем по рукояти из крашеного дерева, прежде чем спрятать нож.

Несмотря на растущее ощущение опасности, я задержалась, чтобы оценить результаты своих трудов. Второй гоблин успел обмочиться. Мое сердце наполнилось чувством удовлетворения. Ухмыляясь, я забралась в фургон, чтобы забрать свои вещи. Они валялись в беспорядке – по-видимому, мои тюремщики перерыли все. Телефон, видимо, выбросили – он наверняка остался в хижине. Я не знала, где она находится, и даже дорогой айфон не мог бы заставить меня туда вернуться. В ярости я схватила рюкзак и выбралась из фургона. Я планировала отправиться на нем домой, но не могла покинуть рынок. Пока что.

Оба гоблина возле фургона рыдали. Но я добавила еще немного интенсивности их видениям. Больше пауков, больше голосов. Они не освободятся до рассвета, если, конечно, раньше не умрут от ужаса.

Я поспешила к выходу, где разбредались последние покупатели. Я долго не пользовалась своей силой – последний раз, наверное, за несколько недель до того, как гоблины меня схватили, – и теперь кровь в венах играла, будто шампанское. Голова немного кружилась. Ощущения лучше, чем от выпивки или наркотика. Шагая по рынку, я разминала шею, пытаясь сохранить концентрацию, и вдруг заметила кого-то в нескольких метрах от себя. Я сбавила ход.

Фейри стоял в ореоле солнечного света, и в этот момент действительно походил на одного из ангелов, от которых мы все произошли. Уголки его рта были приподняты в полуулыбке. В ответ я нахмурилась, не доверяя ему, несмотря на то что он помог мне сбежать. Теперь он требует платы? Хочет забрать меня себе?

По-видимому, нет. Он отвернулся и пошел прочь.

Я подозревала, что вижу его не в последний раз. Встряхнувшись, продолжила путь по рынку. Это не прошло незамеченным. Мары всегда притягивают взгляды. Когда человек смотрел на меня, то видел самое прекрасное лицо, которое мог вообразить. Как и ночные кошмары, мы должны соблазнять. Мы созданы, чтобы заманивать жертву. И наносим удар, когда бежать поздно.

Мне бы не удалось достать ключи от всех клеток, как и одолеть всех работорговцев на рынке. Но кое-что я могла сделать.

Женщина, продавшая перевертыша, была увлечена игрой в телефоне. Удивительно, что ей вообще удалось поймать сигнал. Я присела возле нее.

– Привет.

– Что тебе нужно? – спросила она, не поднимая глаз. Она точно человек, ни следа чар. Волосы серые у корней и неестественно-черные к кончикам.

Я обхватила пальцами ее лодыжку. Женщина вскинула голову, но было уже поздно. Она боялась замкнутых пространств, сжимающихся стен, запертых темных помещений. Злобно ухмыльнувшись, я заставила ее думать, что в стеклянном ящике находится она. Ахнув, женщина подпрыгнула и дернула цепочку, висевшую на шее. На ней оказался ключ. Она сунула его в замок и распахнула дверцу. Перевертыш рванулась вперед, запутавшись в своей юбке. Она сделала несколько шагов, замерла и взглянула на меня.

– Спасибо, – прошептала она. Челка падала ей на глаза, скрывая их, в голосе слышалась благодарность.

Не успела я ответить, как она обернулась совой и улетела.