Buch lesen: "Наследников выбирают", Seite 2
Галя решила, что поедет на работу как ни в чём не бывало. Так сказать, с чистой совестью и немым вопросом в глазах: «а что случилось-то»?! Разумеется, без системного блока делать ей на работе совершенно нечего. Но этак можно дождаться обыска и непосредственно у себя в отдельной «прелести» со всеми удобствами. Ведь ежу понятно про удалённый доступ, который есть к серверу с базой данных непосредственно с её домашнего ноутбука. Джинсовый дрищеватый, небось, уже обнаружил, что на рабочем компьютере Гали никаких таких паролей и секреток нет, значит, заподозрил, что где-то есть какой-то съемный диск с выходом на подпольный сервер, где все эти подельники и осуществляют свои махинации для покражи собственных средств с целью увода их из-под налогообложения и складирования в тайных квартирах. Не зря костюмированный дрищеватый встрепенулся, когда Галя сказала про ключи от квартиры, где деньги лежат.
Галя стала собираться на работу. Сначала подумала надеть что попроще типа джинсов и толстовки, а потом вспомнила, что финансовый директор без дорогого костюма, это как доктор без стетоскопа, сантехник без вантуза и уборщик без швабры. Вдруг в офисе засада, а она без спецодежды? Такой финдиректор у органов вызовет дополнительные подозрения. Мол, прикидывается рядовой айтишницей, значит, точно врёт!
В офисе никакой засады не оказалось. Рыбаков сидел у себя в кабинете, а вовсе не в узилище. Он совещался с главбухом и охранными усищами. Значит, правильно Галя сделала, что заявилась в офис, а не стала звонить и кудахтать, ах, что случилось, ах, что же делать. Ведь и дураку ясно, что по телефону никто тебе ничего сообщать не будет, сами понимаете, что такое «нетелефонный разговор». Кроме того, начальство должно сплотиться между собой перед лицом трудностей. И если ты начальство, а не офисный планктон, то иди и сплачивайся. Ещё бы понять, что это за трудности, и грозит ли в результате этих трудностей всему сплочённому начальству в полном составе казённый дом? Или просто дело обойдётся бубновыми хлопотами?
– Заходите, – сказал Рыбаков, когда Галя осторожно заглянула к нему в кабинет.
Галя зашла и уселась с умным видом за переговорный стол вместе со всеми.
– Счета арестовали, – сообщила ей главбух. – Я вам звонила.
– Что тут поделаешь? – Галя пожала плечами. – Банки нынче уже не те, особо не поканючишь. У них со всех сторон финмониторинг и валютные комиссары в пыльных шлемах. Тут надо с другого конца заходить, и поскорее.
– Правильно. – Согласно кивнули усищи.
– А чего вменяют-то? – поинтересовалась Галя.
– Так никто пока не понял, – Рыбаков махнул рукой, – адвокат предполагает, что коммерция, тут вопрос в том, сразу заплатить или стоит побороться?
У Гали отлегло от сердца, значит, казённый дом отменяется, впереди исключительно бубновые хлопоты.
– Побороться обязательно надо, если не трепыхаться, они сядут на нас и поедут. А у нас, между прочим, всё чисто, не подкопаешься! – с гордостью сообщила Галя. – На каждый чих бумажка подложена.
– Всё равно им надо сдать чего-то. Это ж как налоговая, у них план, – проворчала главбух.
– Ну, вы сравнили. У налоговой план по штрафам, а у этих план по посадкам, – возразила Галя.
– Типун вам на язык! – Рыбаков испепелил Галю взглядом.
– Согласна, – Галя не стала спорить, – но заметьте, не я чего-то сдать предложила. Тем более, у нас даже административными правонарушениями близко не пахнет. Нечего нам предъявить. Абсолютный насинг! А что говорят наши люди? – поинтересовалась она у усищ, намекая, что регулярный занос в соответствующие органы, этим органам тоже не худо бы иногда отрабатывать.
Разумеется, занос этот оформлялся в виде спонсорской помощи для укрепления безопасности на районе. Уровень, конечно, не тот, что у матёрых правонарушителей, но в соответствии с потребностями. Чего ещё собственно требовать с белых и пушистых?
– Говорят, залётные, московские. – Усищи развели руками.
– Просто так с бухты-барахты залётные не залетают, – справедливо заметила Галя, на что усищи опять согласно кивнули. – Вон, к арендаторам же нашим не пошли. Вы бы, – обратилась она к главбуху, – поинтересовались в налоговой, кому они там данные сливают по предприятиям с большими оборотами?
– Да нашим районным и сливают, – прокомментировали усищи. – Хотя, смотря, наверное, кто спросит, тем и…
– Это вы сейчас оба, – Рыбаков, не дав докончить, указал на Галю и Усищи, – дискредитируете наши доблестные органы.
– И доблестную налоговую инспекцию, – подхватила главбух.
– Ну вот и нашли виноватых! Сдайте нас этим доблестным, и спите спокойно, – проворчала Галя.
– Никого мы сдавать не будем, будем ждать, что нам адвокат доложит. Скажет платить, будем платить. Галина Анатольевна, вы там конверт заготовьте на всякий случай, – скомандовал Рыбаков.
– Вот ещё! – Галя фыркнула. – С арестованными счетами? Пусть счета сначала разблокируют. Так адвокату и скажите, он доведёт до сведения заинтересованных лиц. Иначе, получается, мы сами на себя покажем. Мол, плохо вы, товарищи, искали, раз у этих белых и пушистых никаких конвертов не нашли!
– Это вы сериалов насмотрелись, про разведчиков и подпольщиков. – Ухмыльнулись усищи.
Ещё бы с такими усами не ухмыляться. Галя иногда жалела, что у неё подобных усов нет, а то она бы ухмылялась в них с утра до вечера.
– Я не сериалов насмотрелась, а на прежней своей работе натренировалась, – огрызнулась она и поправила чёлку. У неё, в отличие от абсолютно лысого обладателя усищ, имелась чёлка, чтоб её поправлять. Чёлку ещё можно было заправлять за ухо или накручивать на палец.
Галя работала у Рыбакова уже три года и не уставала радоваться этому факту. Рыбаков и компания по сравнению с прежними её работодателями просто дети малые. Конечно, нельзя сказать, что Галя на радостях среди этих детей груши околачивала. Ведь Рыбакова на самом деле интересовало финансовое планирование, бюджетирование и прочие навыки финансового директора, а не просто связи в банках и умение обналичивать всё подряд. Однако дети малые, бывает, сами не ведают, что творят, и на себя такого наворотить могут, что на ровном месте огребут от злых дядей в полный рост. Особенно если эти дяди голодные. Судя по виду дрищеватых, они особо не голодали, поэтому, возможно, на детей Рыбакова набрели случайно, зацепили широким бреднем. Надо бы контрагентов прошерстить, нет ли новых сомнительных, или кто из старых вдруг связался не с тем, с кем надо. Хорошо, что она в своё время настоятельно рекомендовала Рыбакову и усищам знакомого грамотного адвоката именно для таких случаев, ведь у Рыбакова, кроме трудовых споров, и проблем-то никаких в принципе не было. И денежную заначку на такой вот случай она не зря сформировала. Квартиры, где деньги лежат, разумеется, никакой не было, как и банковской ячейки. Имелся малюсенький кабинетик в другой секции бизнес-центра, числившийся как офис малюсенькой фирмы, никакого отношения к компании Рыбакова не имевшей. В кабинетике под столом имелся сейф, доступ к которому был только у Гали и самого Рыбакова. Рыбакову такая предусмотрительность всегда казалась излишней. Ну вот вам и здравствуйте! Как бы она нынче конверт могла заготовить? Вон, даже дрищеватый признал, что они белые и пушистые. Конечно! В кассе пусто, бухгалтерия вся белая. А с белых и пушистых, какой спрос? Правильно, минимальный. Поэтому не гоже по первому свистку с конвертами кидаться, будто у вас тайные схроны наличкой переполнены. Потужиться для виду надо, пострадать, мол, сейчас с себя последнее продадим, и разумеется, попросить счета разблокировать.
К середине недели счета разблокировали, а уже в пятницу охранные усищи с айтишниками привезли конфискованные системные блоки. Галя, сидя в своей «прелести», тихонечко гордилась собой. Расскажи кому про подобную феноменальную скорость решения вопроса с минимальными затратами, ведь не поверят же! И зря! Главное – правильная постановка задачи и грамотная организация процесса. Что толку, когда исполнители бегут в разные стороны, кто во что горазд, или подпрыгивают на месте с криком «Аларм-аларм»?! У исполнителей в голове как у опытных разведчиков и подпольщиков должна быть правдоподобная легенда, в которую они просто обязаны верить.
Неизвестно, конечно, понимал ли Рыбаков, какая жемчужина восседает у него в офисе в собственной «прелести», не решаясь водрузить ноги на стол? Может, он думал, что всё само собой так прекрасно складывается к его пользе? Однако Галю меньше всего беспокоило, что там думает Рыбаков, главное, чтобы её внушительная зарплата регулярно поступала ей на счёт, да бонусы капали. Поэтому она не удивилась, когда вечером пятницы Рыбаков припёрся к ней в «прелесть» с любимым вопросом, где деньги, и почему обозначенная в отчётах прибыль не возлежит на счёте компании отдельной стопочкой? Галя со вздохом закрыла пасьянс «паук четыре масти», открыла документы и графики, развернула монитор к Рыбакову и принялась терпеливо объяснять разницу между бюджетом доходов и расходов и бюджетом движения денежных средств.
«Ну вот, как и не было ничего», – подумала Галя, вспомнила глаза дрищеватых и поёжилась.
В тот же вечер, приехав домой, в почтовом ящике она обнаружила извещение о заказном письме. Она долго рассматривала извещение, пытаясь определить отправителя, ничего не поняла и выбросила извещение в мусорку. Ещё с прежней работы у неё имелось железное правило: никакие письма, особенно с уведомлением о вручении или с описью вложения, на почте не получать. Чёрт его знает, что там может оказаться в этом письме? Вдруг повестка? Любая повестка, знаете ли, несёт в себе неприятности для получателя. Повесткой вас всегда могут призвать куда-то, куда вам не особо хотелось бы идти, будь то армия или суд.
Когда Галя уже поужинала, помылась и забралась в кровать, ей позвонила Ленка с вопросом, а не забыла ли дорогая сестрица о её дне рождения. Дорогая сестрица в лице Гали вздрогнула, ведь она, действительно, напрочь забыла о том, что Ленке тридцать пять, её первобытный Серый посчитал это за юбилей и по такому поводу организовал вечеринку в ресторане. Ресторан Серый выбрал по его разумению самый шикарный на районе, а именно, кафе «Фиалка», расположенное во дворе свежепостроенного дома, где недавно в большой ипотечной квартире поселилась всё его семейство: сам первобытный Серый, его жена Ленка и трое их детей, именуемых Серым «спиногрызами». Именно в кафе «Фиалка» Галя должна явиться в субботу к пяти часам с подарками, цветами и улыбками.
Новостройка, где Серый с Ленкой свили своё семейное гнездо, находилась у чёрта на рогах с внешней стороны кольцевой автодороги, поэтому Галя решила ехать туда на машине. Ленка, конечно, захочет выпить с дорогой старшей сестрицей, но Галя предполагала, что запросто может обойтись без этого сомнительного удовольствия. Даже если в кафе «Фиалка» и окажется приличное спиртное, то добраться до этого кафе и выбраться из него на такси грозит влететь в копеечку. Общественным транспортом Галя не пользовалась. Не то чтобы брезговала и побаивалась, но, сами понимаете, какой уважающий себя финансовый директор поедет общественным транспортом? Это же несолидно как-то. Вопрос о подарке перед ней не стоял, с того момента, как Ленка вышла замуж за своего первобытного, лучшим подарком для неё стали деньги. Причём, не деньги в конверте, которые запросто могли бы быть реквизированы Серым и потрачены по его собственному первобытному усмотрению, а деньги, переведённые ей на счёт, куда Серый, конечно, мог бы добраться, но это потребовало бы от него некоторого напряжения мозговых извилин и преодоления Ленкиного яростного сопротивления.
Вспомнив о дне рождения Ленки, Галя опять задумалась о первобытном сознании. Что связывает её вроде бы неглупую сестрицу с первобытным Серым? У того, конечно, имеется во лбу обязательное среднее образование, но сомнительно, что оно оставило в его мозгу какой-то отпечаток. У Серого единственно что прекрасно получается, так это считать чужие деньги. О чём они вообще с Ленкой говорят? Или они и не говорят вовсе, а просто деловито размножаются? Или Ленка сама обладает первобытным сознанием? Ведь она в последнее время всё чаще выдаёт нечто, что ставит под сомнение её адекватность. Но, как и откуда первобытное сознание могло у Ленки возникнуть, ведь у них с Галей общие родители? Или Ленка не папина дочка, а плод того самого первородного греха, в который впала их мать с каким-нибудь неандертальцем типа Серого? Нет, такого не может быть, потому что не может быть никогда! Галя с Ленкой, как и положено девочкам, обе очень похожи на своего отца: и лоб одинаково хмурят, и улыбаются так же. Вероятно, Ленкино сознание регулярно угнетается общением с Серым и постоянно включённым телевизором. Ведь, если мозг не тренировать чтением, вычислениями или даже тем же пасьянсом «паук четыре масти», а показывать ему примитивные картинки и лозунги, то вполне возможно, что он постепенно деградирует. Не исключено, конечно, что всё происходящее с сестрой является последствием перенесённого ковида, ведь кроме побочного действия в виде тромбозов эта зараза, как оказалось, сильно повлияла и на мозги населения, вызывая у некоторых индивидуумов раннюю деменцию. Не исключено также, что не все индивидуумы, перенеся ковид, прошли обследование, скорее всего они так и бродят по городам и весям с помрачённым рассудком. И это ещё ничего, если б они не лезли никуда со своим мнением и не провозглашали его из телевизора и с высоких трибун.
С каждым годом Гале всё сложней удавалось найти с сестрой общий язык, и она старалась свести их общение к минимуму, но это было не так-то просто. Ведь Ленка считала себя хранительницей семейных традиций и скрепных ценностей, поэтому регулярно устраивала какие-то семейные мероприятия, посещение которых считалось обязательным для всех, включая родителей, которые почему-то тоже постоянно норовили увильнуть.
Мама очень переживала за своих девочек по двум пунктам: одна из них никак не хотела выходить замуж, а другая, наоборот, слишком рано выскочила туда, да ещё и за неандертальца. Папа хоть и сказал своё любимое, «баба с возу, кобыле легче», но зятя невзлюбил, а младшую дочь прозвал клушей. Разумеется, внуков мама обожала, но ей редко удавалось с ними общаться, так как Серый считал, что родители жены дурно влияют на детей. Ещё бы! Если после посещения бабушки и дедушки тебе ребёнок заявляет, что свинку Пеппу он любит больше Путина. Куда такое годится?! Этак и до дискредитации чего-нибудь святого можно договориться.
Следом за Ленкой Гале позвонил Тёма.
– Женщина, позовите к телефону мою девушку, – решительно потребовал он.
– Девушка внимательно вас слушает, – ответила Галя зевая.
– Вы уверены, что вы именно моя девушка? – ехидно спросил Тимофей.
– А что со мной не так? – поинтересовалась Галя.
– Что не так? Я понимаю, у вас не было на меня времени на неделе, ввиду захвата вас почитателями и последователями Зорро, но выходные-то не спланированы! Что особенно обидно, у меня в субботу как раз нет никаких вечерних приёмов.
Галя представила, как он разводит руками и выпячивает нижнюю губу.
– В субботу семейное мероприятие, у сестры день рождения, так что никак не получится, – пояснила она.
– Ну, разумеется, кто я такой, чтобы знакомить меня с семьёй. Простой доктор такой девушке неровня. Но ты можешь сказать, что я сантехник, чтобы сильно не стесняться.
– Тёма, я не тебя стесняюсь, а своей сестры, вернее её дурацкого мужа, он там распорядитель банкета. Я иду без удовольствия, номер отбывать.
– Попробуй, не ходить. Вдруг получится?
– Это заманчивое предложение, но я никак не могу не пойти, сестра обидится, а родителям без меня там будет очень тяжело. Давай, в воскресенье встречаться, если ты за это время себе не найдёшь другую девушку.
– Найти не проблема, но ты постоянно ставишь какие-то сжатые сроки. Представь, найду, а куда её в воскресенье девать? Нет, это никуда не годится. Хотя у человека же могут быть две девушки?
– У такого человека как ты могут быть даже три девушки.
– Кстати, да! Тут главное не запутаться. Значит, решено, мы с девушками в воскресенье в десять за тобой заедем, у нас пикник будет, на пляж поедем и есть шашлык. Потом, конечно, придётся тебя осмотреть.
– А можно наоборот? Сначала осмотреть, а потом уже шашлык есть?
– Что, осмотр прямо на пляже?!
– Нет. Дома прямо в кровати.
– Так можно остаться без шашлыка, но мы рискнём. В десять я у тебя.
После разговора с Тёмой Галя задумалась, действительно, почему она всё же завтра пойдёт туда, куда ей идти совсем не хочется? И не просто будет изображать там семейную идиллию, но и потратит на эти глупости прекрасный летний выходной день, которых в Питере у работающих людей невероятно мало.
Кто не знает, лето в Питере устроено по странному зловредному принципу. Всю неделю может стоять распрекрасная тёплая и солнечная погода, и даже вода в заливе прогреется до приемлемых для купания значений, однако в выходные непременно случится бац и камни с неба, то есть дождь, ветер и хорошо, если не град. К понедельнику безобразие заканчивается и снова, здорово, жара и благодать. И что интересно, если вам в выходной день вдруг придётся поработать, или вас вынудят заняться чем-то неприятным, то погода назло вам именно в этот день побьёт все рекорды хорошести.
Прежде чем ехать к Ленке, Галя планировала заехать за родителями, но мама сказала, что они доберутся сами, так как отец совершенно не горит желанием задерживаться надолго и выпивать с зятем, а лучшей отмазки, чем пребывание за рулём, не найти. Получается, и родители тоже в некотором роде идут на подвиг и отбывают номер, из-за каких-то сомнительных традиций делая то, что им совершенно делать не хочется. И всё потому что никто не хочет обидеть Ленку. Интересно, почему бы им всем не собраться, договориться и эту дурищу всё-таки обидеть? Это же она вышла замуж за человека, который никому из родных не нравится, вот пусть и наслаждается с ним тет-а-тет. Ну, мама, допустим, ещё жалеет внуков и скучает по ним, но их-то точно на мероприятии не будет. Ленка как раз хвасталась, что их всех удалось сбагрить: старших в лагерь на целый месяц, а младшего в детский санаторий. В связи с этим у Гали возникло опасение, как бы сестра с Серым в отсутствие отпрысков не настрогали себе новых. Галя решила, что, так и быть, в этот раз она поедет, составит компанию родителям, но больше ни-ни. Хватит!
Чтобы проехать в Ленкин микрорайон, Гале пришлось включить навигатор. Она бывала в гостях у сестры несколько раз, но никак не могла запомнить дорогу. После замысловатого съезда с кольцевой навигатор привел её в чистое поле, где в отдалении маячили частные дома, вполне себе респектабельного вида. Дорога, проложенная по полям, никак не тянула на шоссе, скорее всего, ещё недавно она являлась обычной просёлочной грунтовкой. Сейчас её просто-напросто заасфальтировали, даже расширять не стали. Одна узкая полоса в одну сторону, вторая в другую, никаких тебе разделительных линий и обочин.
Галя представила себя на месте владельцев видневшихся домов и содрогнулась. Это же весьма сомнительная радость, когда на твою дачу или загородный дом наступает город. Одно дело, когда сто лет назад на деревенские дома совхозных рабочих наступали советские новостройки, тогда и дома-то эти были похожи на сараи, да и проживание в них без воды и канализации являлось сомнительным удовольствием. Другое дело нынче, когда народ хлебнул уже хорошей жизни, понастроил себе дворцов на свежем воздухе, и нате вам, получите такую напасть, как льготная ипотека. Льготная ипотека подминала под себя без разбору и дворцы с вензелями, и хижины из говна и палок, и бывшие совхозные поля. Новостройки стремительно разрастались вокруг Питера и требовали электроснабжения, отопления, транспортной доступности и мусорных свалок.
Вскоре дорога свернула в сторону самого наступающего города. Дома, похожие как близнецы, но раскрашенные в разные цвета теснились друг к другу и обступили узенькую дорогу со всех сторон. Всё выглядело очень аккуратно, но как-то игрушечно. Галя представила, что здесь будет зимой, когда эти узенькие улочки станут ещё уже от сугробов, ведь никаких обочин и тротуаров по-прежнему не предполагалось. Представила, как эти забитые машинами парковочки между домами завалит снегом, как их невозможно будет расчистить даже средствами малой механизации и дворниками с лопатами. Если, конечно, дворники откуда-то возьмутся в этих дальних далях. Кроме того, внутри свежепостроенных кварталов абсолютно отсутствовали какие бы то ни было зелёные насаждения. Мысленно позлорадствовав, Галя порадовалась, что живёт в старой советской новостройке, где дома ещё строились по нормам советского времени с тем расчётом, чтобы при разрушении от ядерного взрыва они не заваливали обломками улицы, по которым в таком случае свободно могли бы передвигаться танки. Да уж, в Ленкином новомодном микрорайоне никакие танки и без ядерного взрыва не пройдут!
Машину удалось пристроить в непосредственной близости от кафе «Фиалка», которое размещалось на первом этаже разноцветного дома между винным магазином и барбер-шопом. Галя старалась доверять своей удаче и всегда подъезжала непосредственно прямо к пункту назначения, в то время как многие оставляют автомобили на дальних подступах, чтоб не рисковать. Галя рискнула и оказалась права, на забитой битком малюсенькой парковочке, прямо напротив входа в заведение имелось местечко для её движимой «прелести». Она воткнула машину, достала смартфон, перевела на счёт сестры приготовленную сумму и с купленным по дороге букетом наперевес вошла в кафе ровно в семнадцать ноль-ноль по московскому времени. В помещении, как и положено злачному месту, царил полумрак, навстречу Гале с радостным визгом кинулась младшая сестра и измазала ей лицо губной помадой. За столом, составленным из нескольких столиков, развалившись сидели Серый и ещё какой-то тип. Внешне тип чем-то смахивал на Серого, такой же коротко стриженый, практически бритый под ноль, только постарше и ещё более мордатый. Оба даже не подумали встать, когда Галя подошла к столу. Галя ни капли не удивилась, неандертальцы обычно не приветствуют слабый пол вставанием, а считают женщин людьми второго сорта, если вообще считают их за людей.
– Здорово, Галка, садись, этсамое, раз пришла, – милостиво разрешил Серый.
– Вот спасибо, – поблагодарила Галя, – как же мне повезло-то.
Она села на ближайший к ней стул.
– Галь, знакомься, – вступила воспитанная Ленка, представляя мордатого, – это Денис Михалыч, они с Серым вместе работают.
– Знакомлюсь, – Галя кивнула типу, тот сделал ей ручкой, как козырнул.
«Интересно, почему вдруг этот тип у Ленки и Серого по имени-отчеству числится, а не как-нибудь в стиле Серого? Или раз уж он Михалыч, то можно и попросту Потапычем прозвать. А с такой мордой и вовсе зови Мордатычем, не ошибёшься», – подумала Галя и хихикнула.
– Вот, видал, – Серый ткнул мордатого Михалыча локтем в бок, – впервые вижу, как она хихикает, значит, этсамое, ты ей понравился.
– В присутствие человека нельзя говорить о нём в третьем лице с использованием местоимений «он» или «она», – на автомате сообщила Галя неандертальцам. Мама с самого детства всегда ругала их с Ленкой за такое.
– Ишь, ты! Нельзя? А кто запрещает? – Мордатыч сделал бровки домиком и стал похожим на румяного Колобка.
– Правила хорошего тона запрещают, – пояснила Галя.
– Ну, если правила, то штраф тебе, Серый, – Мордатыч заржал.
В кафе нарисовались Ленкины подружки с мужьями, следом пришли родители. Мама расстроилась, что не увидит внуков. Высказала мнение, что лагерь не самое полезное место, особенно для подростков. Их там могут научить нехорошему, например, ругаться матом. Уж лучше бы отправили их к бабушке, то есть к ней, раз родителям так приспичило отдохнуть от деток.
– Дети должны, этсамое, на свежем воздухе в футбол гонять, а не сидеть носом в смартфонах, как они у вас делают, – сообщил тёще Серый.
– Неправда! – возмутилась мама. – Мы с детьми гуляем в Летнем саду, катаемся по Неве на трамвайчиках, в Петропавловку ходим. У жизни в Центре есть масса преимуществ. Ребятам у нас нравится. Мы совмещаем приятное с полезным.
– Вот именно! А я не хочу, чтоб из них, этсамое, задохлые ботаники выросли, – проворчал Серый.
– Во всём должно быть равновесие, – сказала мама. – Тупые футболисты тоже, знаешь ли, ещё та радость.
– Почему ж тупые? Футболисты деньги лопатой гребут, – вставил Мордатыч.
– Не все и не сейчас, – буркнул отец.
– Не все. Это факт! – согласился Серый. – Ну вот вы, этсамое, науку преподаёте, – обратился он к отцу, – и что с того?
– Ничего, – отец развёл руками. – А что надо?
– Много чего надо кроме того, чтоб, этсамое, все книжки в мозгу упомнить. Деньги надо, чтоб на всё-всё хватало. С науки много не заработаешь. Мужик должен семью, этсамое, детей содержать, а ещё уметь гайку привинтить, вот. – От такой несвойственной ему длинной речи Серый аж слегка раскраснелся и употел. То, что он вдруг взялся учить тестя жизни, свидетельствовало о том, что они с Мордатычем уже слегка на кочерге. Или это он в присутствии Мордатыча настолько осмелел?
– Ну, пока никто не жаловался, – удивился отец и пожал плечами. – Мы вроде не бедствуем, детей приличными людьми вырастили, образование им дали, жильём, кстати, обеспечили, если гайку привинтить сам не смогу, вызову специально обученного человека. Каждый должен своим делом заниматься.
– Жильём обеспечить, этсамое, дело хорошее, правильное. Тут уважуха моя вам бесконечная. Но нафига девкам вообще образование? Их задача, этсамое, детей рожать и воспитывать.
– Ну, рожать, допустим, дело нехитрое, – заметил отец, – а вот воспитывать грамотно, тут без образования никак.
– Для этого, этсамое, детсад и школа у нас есть!
– Знаешь, Серый, – вдруг возмутилась именинница, – ты говори да не заговаривайся. Зачем детей тогда рожать, если их чужие люди воспитывать будут?
– Тут ты права! – Серый чмокнул жену в щёку. – Вот мы своих парней, этсамое, воспитываем так, чтоб умели и гайки вертеть, и деньги зарабатывать, и в морду дать, этсамое, если кто полезет. А чего это ваше высшее образование даёт?
– Серёжа, – вступила мама, – так одно же другому совсем не противоречит. Образованный человек тоже может быть физически сильным, иметь ручную умелость и зарабатывать прилично. Ты знаешь, сколько сейчас айтишники зарабатывают? Галь, скажи.
– Много, – сказала Галя. – Гораздо больше, чем сантехники, ну, или кто там ещё гайки вертит.
– Это пока! Погодите, сейчас, этсамое, стране нужны те, кто у станка стоит. Нельзя рабочий класс со счетов сбрасывать.
Серый выглядел вполне убедительно, как с трибуны вещал, Галя даже залюбовалась им, можно было подумать, что он и есть тот самый рабочий класс, синий воротничок, значение которого долго недооценивалось обществом. Казалось, сейчас он засучит рукава, станет к станку и примется вытачивать необходимые народному хозяйству детали. Вот что телевизор с матёрым гаишником может сотворить!
– Ну, вперед. – Отец пожал плечами. – Кто тебе может помешать из собственных детишек работяг воспитать?
– Хозяин, как говорится, барин, – печально согласилась мама. – Давайте, уже за мамочку моих внуков выпьем, за её здоровье.
– Точно! Этсамое, за мать моих спиногрызов, – провозгласил Серый и опрокинул в себя стопку водки. Гости последовали его примеру.
– А ты опять за рулём? – поинтересовалась Ленка, глядя как Галя мусолит стакан с минералкой. – Даже к сестре родной на днюху не могла без своего руля приехать.
– Да в вашу Тьмутаракань без руля не доберёшься.
– Ну, люди-то как-то ездят. – Ленка явно обиделась за Тьмутаракань. И совершенно зря обиделась, ведь Галя выбрала это название, как самое безобидное, потому что в голову ей лезли в основном Зажопинск, Мухосранск и Запупырьевск.
– Как-то ездят, а я как-то не хочу, – сказала она. – Мне на машине спокойней.
– Ой! Серый же машину новую взял, «Танк» называется. – Ленка с восторгом глядела на мужа. – Очень крутая тачка на манер Гелика. Да, ты наверняка видела такие.
– Я в сортах китайского автопрома не разбираюсь, – высокомерно заметила Галя, про себя подумав, что Серому бы надо сначала с ипотекой разобраться, а не машины менять.
– Ой, какие мы важные! – Серый ухмыльнулся. – Слышь, Михалыч, на китайцах она, этсамое, не ездит. Видал?
Мордатыч тут же вступил в дискуссию и рассказал о пользе импортозамещения в целях полной независимости государства, гости при этом почему-то стали обсуждать достоинства китайских автомобилей, но Галя не стала указывать им на нестыковку. А чем, в конце концов, это не импортозамещение? Один импорт заместили другим.
Первыми, выждав для приличия примерно час, со словами «ну, не будем мешать молодёжи веселиться» восвояси отбыли родители. На прощание расцеловали обеих дочерей. Мама сделала Гале глаза, Галя сделала ей глаза в ответ, и выждав ещё полчаса тоже собралась домой. Тут она пожалела, что у неё нет собаки, которую надо выгулять, или детей, которых пора кормить. А что? Прекрасная отмазка. Пришлось сходу наврать, что она страдает куриной слепотой и в сумраке ей будет затруднительно добираться до дома. Хорошо, никому не пришло в голову, что в сезон белых ночей, никакого особого сумрака по вечерам не наблюдается. Вся компания выкатилась из кафе её проводить и посмотреть, на чём же в Тьмутаракань приехала столь высокомерная дамочка.
– А что? Тойота тоже неплохая тачка, – сказал кто-то из гостей, рассматривая Галину «прелесть».
Галя хотела спросить, почему «тоже», но воздержалась. Конечно, её «прелесть» была не просто неплохой тачкой, она была самой лучшей, ведь, как всем известно, Тойота не ломается, но зачем же людей расстраивать. Хвастовство произрастает из гордыни, а гордыня смертный грех.
– По виду совсем новьё, – сказал кто-то другой.
– Гарантийная? – поинтересовался Мордатыч.
Галя кивнула.
– В кредит брала?
Галя опять кивнула и взялась, было, за ручку, чтобы открыть дверь машины.
– Не маловата, ноги-то помещаются? – заботливо спросил Мордатыч.
– Она снаружи кажется маленькой, а внутри вполне просторная, – пояснила Галя.
– А ты ничего такая, – провозгласил Мордатыч и неожиданно ухватил её за попу.
Галя чисто рефлекторно, как ещё в детстве их с Ленкой обучил отец, с разворота вломила этому неандертальцу кулаком, куда попало. Попало в морду, а именно, в нос. Действительно, мимо такой широкой морды не промажешь. Мордатыч взвыл. Правильно, так и должно быть, ведь папа говорил, что нос у человека самое больное место, ну, разумеется, кроме ещё другого, которое даже больней, но бить туда почему-то считается неспортивным. Хотя какое тут может быть спортивно или нет, когда тебя схватили за попу. Что это за спорт такой, за попу хватать? И, если бы это сделал, к примеру, Тимофей, играя в доктора или сантехника, то это было бы совсем другое дело, и то не факт. Тут вопрос во внезапности и рефлексах. Но согласитесь, когда какой-то мордатый тип ни с того ни с сего тянет свои лапищи к вашей попе, это ни в какие ворота не лезет!
