Buch lesen: «Сборник ирландских сказок»

© Ирина Линник, 2018

ISBN 978-5-4493-7899-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мэйди О’Кифф и Речная Дева

Часть 1. Деревянный крестик

Тиббот О’Кифф жил в маленьком домике почти на самой окраине леса. Хозяйкой в его доме была прекрасная Мэйди, самая улыбчивая и добрая девушка во всем их городке. Тиббот промышлял тем, что отстреливал пушных зверей и продавал шкурки на рынке, а Мэйди иногда отправляла вместе с ним мешочки пахучих целебных трав на продажу. У них была прекрасная и дружная семья, а когда Тиббот возвращался с охоты, он частенько оставался в чаще леса и пел оттуда своей любимой Мэйди перед тем, как показаться ей на глаза. На столе в их домике всегда стояли ароматные лесные цветы, а сама Мэйди подкармливала крошками зябликов и жаворонков.

Однажды Мэйди решила поехать на рынок вместе с Тибботом, чтобы пополнить запасы еды и присмотреть себе несколько обновок. Они условились встретиться ровно в четыре часа у телеги, и Мэйди окунулась в пестрый рыночный мир. Со всех сторон к ней тянули руки и предлагали товары: утки, бусы, вяленые рыбины, кружева. Но внимание девушки привлекла маленькая сухонькая старушка. Она сидела над крохотным деревянным прилавком, на котором лежали грубо вырезанные из камня и кости диковинки: звери и амулеты. Старушка заметила Мэйди и неожиданно протянула к ней руку, а затем поманила к себе. Девушка шагнула вперед, а старушка будто бы этого и ждала. Она тотчас выложила перед Мэйди грубо вырезанный деревянный крестик на простом черном шнурке. Только Мэйди хотела спросить его цену, как старушка тотчас заговорила:

– Покуда твой Тиббот носит этот крестик, ему можно не бояться воды. А уж порвется шнурок – берегись! Тогда и жизни будет мало.

И, не дождавшись ответа от потрясенной Мэйди, старушка вложила ей крестик в ладонь, и словно сквозь землю провалилась.

Когда Мэйди добралась до телеги, часы пробили ровно четыре часа. Тиббот уже стоял там и ждал ее, а увидев любимую, подхватил ее на руки и закружил:

– Ах, Мэйди, что за сделку я провернул! Теперь я буду поставлять шкурки не просто торговцам на рынке, а самому мэру!

И Тиббот тотчас пустился с Мэдди в пляс, а люди вокруг смеялись и убирали с их пути глиняные горшки и клетки с птицей. Когда Тиббот, наконец, отпустил ее, Мэйди, запыхавшись, ответила ему:

– А у меня для тебя тоже кое-что есть, любимый, – и с этими словами она одела ему на шею деревянный крестик.– Пусть он защищает тебя на охоте. «И с ним ты можешь не опасаться воды», мысленно добавила она, хотя и сама не понимала до конца значения этих слов. Тиббот, однако, рассмеялся:

– Кого же мне бояться, милая? Белок и лисиц?

– Обещай мне носить его в знак нашей любви, – настояла Мэйди.

Тиббот согласно кивнул:

– Будь по-твоему! Ты у меня и так сущее золото, так что мне стоит выполнить такую пустяковую просьбу?

И с этими словами он помог Мэйди взобраться на телегу, уселся сам, присвистнул на их старого мерина и пустил повозку по пыльной дороге обратно к дому.

Часть 2. Песня русалки

Когда Тиббот и Мэйди добрались домой, уже смеркалось. Мэйди на скорую руку развела огонь в печи и поставила тушиться гуся с яблоками, ведь повод был, да еще какой: теперь Тиббот работает на самого мэра!

– Да, милая, – сказал Тиббот, ставя сапоги в угол дома, – теперь я расширю границы своей охоты! Теперь я буду ходить к реке.

А внутри у Мэйди будто струна натянулась: так вот о какой воде предупреждала ее старушка!

– Но, Тиббот, – начала она, ставя на стол посуду, – неужели тебе необходимо отправляться так далеко?

– Милая, – рассмеялся ее муж, – так ведь река не так уж далека! Я буду дома еще до того, как опустятся сумерки.

– А чем плохи угодья в северной стороне? – продолжила Мэйди, ставя перед мужем приборы.– Я слыхала, там водятся лисицы с подшерстком таким густым, что греет в самые лютые морозы.

– Милая, – ответил Тиббот, – я уже решил, что буду ходить к реке. Не волнуйся так, ведь в наших краях нет ни волков, ни медведей, а если есть, так я влезу на дерево и просижу там, пока они не уйдут!

А Мэйди взяла мужа за руку и заглянула ему прямо в глаза:

– Пообещай, что не забудешь о моей просьбе. Носи этот крестик, и я всегда буду спокойна, зная, что ты под защитой.

Тиббот только рассмеялся и поцеловал жену:

– Женщины! Что только вы не придумаете для мужчин! Но для тебя, милая, я исполню эту просьбу.

Так О’Киффы сели за ужин, а после Мэйди расположилась у камина с шитьем, а Тиббот взялся перечитывать книгу о зверях Ирландии, которую за бесценок выкупил у торгаша на рынке.

И когда за окном настала ночь, Тиббот и Мэйди заснули крепким спокойным сном, а на груди Тиббота лежал грубо вырезанный из дерева крестик на простом черном шнурке.

А с первыми лучами солнца Тиббот тихонько поднялся, стараясь не разбудить Мэйди, оделся, натянул свои легкие охотничьи сапоги и ушел на охоту. В дверях он задержался, с улыбкой взглянул на спящую Мэйди и подумал: «как же повезло мне с женой!» Затем поцеловал крестик, спрятал его под рубашку и шагнул в лес.

В лесу уже звенели голоса животных и зверей: переливчатые песни жаворонка, стрекот белок, стук дятла. Тиббот же, не останавливаясь, шел к реке, так как охоту свою он твердо решил вести именно там. И когда он наконец туда добрался, был уже полдень и солнце стояло высоко над землей. Тиббот решил передохнуть и присел на берег. Смочив лицо в холодной воде, он напился и наполнил свою флягу, а потом решил провести перед охотой еще пару минут на берегу. Растянувшись на гальке, он вполголоса запел:

Иду к тебе издалека

Любовь моя, дождись

В моей руке твоя рука

И сердце летит ввысь

Пропев эту нехитрую песенку, Тиббот натянул сапоги и уже готов был идти, когда его внимание привлекло странное журчание. Это бы походило на смех, если бы поблизости был человек, но Тиббот на берегу был совсем один. Пожав плечами, молодой человек тронулся в путь, к кромке леса, а по водной глади пробежала рябь, и на короткий миг на воде показалось нахмурившееся девичье лицо.

Тиббот сдержал слово и вернулся домой еще до сумерек. Мэйди уже поджидала его на крылечке и не смогла сдержать радости, услышав еще издалека знакомую песенку. Она выбежала ему навстречу и тотчас упала в его объятия.

– Мэйди, дорогая, – смеясь, сказал Тиббот, – дай же мне разложить добычу. Смотри, сколько мне попалось зверей! А по пути я подстрелил еще и пару фазанов, так что у нас будет царский ужин!

– Не нужны мне царские ужины, – отвечала Мэйди, – лишь бы ты каждый вечер возвращался домой целый и невредимый.

И Тиббот всю неделю ходил к реке, каждый раз возвращаясь с богатой добычей. Мэйди уже перестала волноваться, и ей стало привычно проводить вечера на крылечке, поджидая мужа с охоты. И каждый раз ей было спокойно, ведь на нем висел тот самый деревянный крестик. Она почти забыла о старушке и той встрече, и беспокойство почти покинуло ее.

Однажды в среду Тиббот, как и обычно, сел отдохнуть у реки. Он снова завел свою песенку, набрал флягу и снова шагнул в чащу. Неожиданно ему под ноги бросился дикий кролик, Тиббот от неожиданности покачнулся и упал прямиком в огромный куст шиповника, что рос неподалеку. И вот незадача, один из острых шипов порвал тонкий черный шнурок на шее Тиббота, и маленький деревянный крестик запутался в ветках шиповника. Тиббот же, ничего не заметив, встал, проклял всех ирландских богов и был готов уже двинуться дальше, но вдруг услышал тихий голос. Голос этот звал его, Тиббота, по имени, словно старая знакомая, с которой он давно не виделся. И шел этот голос от реки.

– Что за чертовщина, – подумал Тиббот, – ведь там никого не было, когда я уходил!

И он совсем уже решился шагнуть прочь, но вдруг у реки его позвала сама Мэйди!

– Тиббот! – кричала она, – Милый, милый Тиббот!

И Тиббот сломя голову бросился к реке. Что же это? В самой воде стояла его Мэйди, его милая Мэйди, и жалобно тянула к нему руки!

И только Тиббот ступил в воду, как тут же ледяные руки схватили его за щиколотки и раз! – бедняга Тиббот тотчас ушел на дно.

Часть 3. Белая форель

Уже начало смеркаться, а Мэйди так и не слышала пения своего любимого. Она встала с крыльца, обошла кругом дом и уже совсем было отчаялась, когда услышала знакомое посвистывание. Она радостно вскочила, готовая заключить мужа в объятия, но вместо Тиббота увидела на ветке дерева маленького жаворонка. Птичка внимательно смотрела на нее, наклонив голову, и напевала знакомый мотив. Эту песенку всегда насвистывал Тиббот, возвращаясь домой. Мэдди уронила голову на руки и горько заплакала. Она разом вспомнила и старушку на рынке, и ее слова. «Но ведь он ушел с крестиком! – подумала Мэйди- что же произошло с моим Тибботом?»

И едва она это подумала, перед ней села галка, а в клюве у нее был- что бы вы думали? – тот самый деревянный крестик с оборванным черным шнурком!

Тогда Мэйди зарыдала еще сильнее и так она бы прорыдала до самого утра, не будь она ирландкой. А у ирландок сильный дух и еще более сильная любовь. Девушка поднялась с колен, утерла слезы и подняла крестик с земли, где его оставила галка.

– Придется мне самой выручать моего Тиббота, – сказала она сама себе.– Так или иначе, но я пойду к самой реке и выясню, что с ним приключилось.

С этими мыслями она легла спать и уснула на удивление быстро и спокойно. Утром, полная решимости, она собрала маленькую холщовую сумку, положила в кармашек платья крестик и решительно вышла из дома.

До реки она добралась довольно быстро, ведь однажды Тиббот водил ее сюда и показывал ей чудные белые лилии. И только она подошла к берегу, сердце ее замерло: на берегу лежали сумка и шапка Тиббота!

Мэйди бросилась на колени и схватила сумку мужа, прижав ее к груди. Затем она в гневе ударила ладонью по воде и закричала:

– Отдай мне Тиббота! Я знаю, он пропал в этой реке!

Вдруг в воде что-то шевельнулось, словно там, внутри, промелькнула легкая тень.

Мэйди с изумлением увидела, как к самой поверхности воды выплыла белая форель! Форель словно знала, кто такая Мэйди и зачем она пришла. Затем рыба махнула хвостом и ушла на дно, а через несколько секунд вновь вернулась к поверхности.

– Она знает где Тиббот и зовет меня за собой, – догадалась Мэйди. Но только она попыталась шагнуть в реку, вода словно отступила от ее ботинка, и, как девушка не старалась, она и шагу не могла ступить в воду.

Мэйди уже почти отчаялась, как вдруг услышала за спиной тихие шаркающие шаги. Она обернулась – перед ней стояла та самая старушка с рынка!

– Ох, дитя, – грустно сказала она, касаясь лица Мэйди своей ладонью, – речная дева обхитрила меня. Ей удалось порвать шнурок, и теперь твой Тиббот вместе с ней на дне.

– Но что же мне делать? – в отчаянии спросила Мэйди.– Река не пускает меня!

– Она и не пустит, – ответила ей старушка. Эта река не примет живых, а в твоих жилах течет теплая живая кровь. Стань холодной, как морская дева, как эта белая форель, и тогда ты сможешь попасть на дно и отыскать Тиббота.

Мэйди плотно сжала губы, а затем кивнула. Присев, она достала из сумки Тиббота маленький нож с костяной ручкой.

– Это подойдет? – спросила она.

Старушка долго не отвечала, смотря ей прямо в глаза, и Мэйди казалось, будто она видит самую ее суть, саму душу.

– Ты вправду любишь его больше жизни, – наконец сказала старушка.– Да, это очень хороший нож. Отведи руку, чтобы она была прямо над рекой, и ничего не бойся. Ты все вспомнишь, когда увидишь его.

– Вспомню что? – хотела спросить Мэйди, но тут старушка ударила ее ножом прямо по руке, а затем растворилась в воздухе. Девушка хотела закричать от боли, но вместо это стиснула зубы. «Тиббот, – подумала она, – я нужна Тибботу». И она мужественно терпела боль.

Однако по мере того, как краснела вокруг Мэйди вода, ее воспоминания стали слабеть. И когда последняя капля крови упала в воду, холодная Мэйди без сознания упала прямо в реку, и течение увлекло ее на самое дно.

Часть 4. Память

Когда Мэйди открыла глаза, перед ней колыхалась темно-зеленая стена. Она словно очутилась внутри огромного тусклого изумруда, только то была речная вода. Однако через некоторое время глаза девушки привыкли к тусклому свету, и она стала различать темные силуэты вокруг: водоросли, причудливые камни, диковинные раковины. Вдруг перед ней мелькнула белая тень: белая форель очутилась перед самым ее лицом. Мэйди удивилась: она отродясь не видела белой форели, а тут прямо перед ней настоящая и правда вся белая, ни единой темной чешуйки! Форель же отплыла немного и тотчас вернулась назад, и так она плавала несколько раз, пока Мэйди не догадалась, что форель зовет ее за собой. Девушка не могла понять, что же понадобилось форели от нее, однако она послушно пошла прямо по речному дну вслед за форелью.

Речное дно было выстлано мягким илом, и Мэйди, сняв ботинки, пошла босиком. По пути она вертела головой, стараясь рассмотреть всех странных существ, что окружали ее. Причудливые тритоны, речные угри, стайки мелких рыбешек – все это забавляло девушку. Она не помнила, как очутилась на дне, но продолжала идти за белой форелью, гадая, куда она ее приведет.

Наконец они остановились возле речного грота. Вход в него был перегорожен острыми высокими камнями. Форель проскользнула внутрь без труда, а Мэйди с трудом перелезла через камни. Острые выступы царапали ее, но из царапин не вытекло ни капли крови.

Преодолев вход, Мэйди и форель очутились в просторном зале пещеры. Стены пещеры были украшены диковинками из мира людей: трубками, флягами и даже парой шляп с перьями. А в середине зала стояла бледная девушка со светящейся кожей и длинными зеленоватыми волосами. Она заливисто смеялась, наблюдая, как дюжина больших тритонов старается выбраться из загончика на полу. Вдруг девушка резко обернулась, и Мэйди увидела пару горящих красноватых глаз на худеньком лице девушки. Девушка зашипела и в мгновение очутилась прямо напротив Мэйди:

– Явилась спасти своего суженого? Он здесь, в этой пещере! Узнаешь его – я позволю вам двоим уйти, но ты должна будешь оставить мне что-нибудь взамен!

Мэйди не понимала, о ком идет речь, но послушно кивнула. Ей было интересно смотреть на украшения на стенах, а если девушка с зелеными волосами хочет, чтобы Мэйди кого-то нашла: что же, она не против такой игры.

Девушка начала обходить пещеру, а русалка не спускала с нее глаз. Как только белая форель пыталась подплыть к Мэйди, русалка тотчас начинала злобно шипеть, и форель отступала.

– Не мешай! – крикнула русалка. – Она должна справиться сама!

Мэйди только хотела обернуться и спросить, с чем же она должна справиться, как вдруг девушка споткнулась и упала прямо на пол пещеры. Из кармашка вылетел деревянный крестик и упал неподалеку, возле кучки разноцветных раковин и камушков. Увидев его, лицо русалки исказилось яростью, и она кинулась к Мэйди, но белая форель преградила ей путь. Русалка клацнула зубами и вернулась назад.

– Ей ни за что не найти его, – прошептала она, – ни за что. Даже старая карга не поможет ей здесь, в моем царстве!

А Мэйди уже подняла крестик и собиралась вставать, но внимание ее привлекли ракушки и камушки. Что-то влекло ее к ним, и она, не задумываясь, выбрала одну, самую неприметную. Русалка вновь кинулась к ней, но было поздно. Из ракушки показался крохотный рак-отшельник, и сердце Мэйди сделало первый удар.

Воспоминания стали возвращаться к ней со стремительной силой, и так же быстро начало теплеть ее тело.

– Тиббот! – закричала она, и вдруг ракушка в ее руке треснула, и вот перед ней уже стоит ее Тиббот.

Но глаза его были закрыты, а тело холодное, как лед. Русалка рассмеялась.

– А я говорила про обмен, девочка! Его сердце все еще у меня, и ты не получишь его, пока не отдашь мне что-нибудь равноценное!

Мэйди на секунду задумалась, а потом решительно ответила:

– Я отдам тебе свою душу.

Русалка замерла и облизнулась. Какой ценный, какой редкий дар – человеческая чистая душа! Душа самой Мэйди О’Кифф!

– Я согласна, – с нетерпением сказала русалка и протянула вперед худую тонкую руку.-Давай же ее сюда скорее!

Мэйди нежно коснулась щеки любимого, а потом повернулась обратно к русалке и твердо сказала:

– Я, Мэйди О’Кифф, отдаю тебе, морская дева, свою душу, в обмен на сердце моего любимого Тиббота, и требую вернуть его к жизни!

Тут же от тела Мэйди отделился ослепительный белый шар и медленно поплыл к русалке. Та собиралась сжать его в кулаке, но отдернула руку и завопила от боли. Как русалка не старалась, она не могла даже притронуться к душе Мэйди, не то что схватить ее.

– Ты обманула меня, проклятая девчонка! – завопила она и кинулась к Мэйди, но тут между ними выросла темная тень. Старушка с рынка, которая теперь была одета в шелк и жемчуг, сурово посмотрела на морскую деву.

– Душа этой девушки слишком чиста для тебя, – сказала она, – но Мэйди выполнила свою часть уговора. Отдай сердце Тиббота.

– Пока душа не у меня, сердца вам не видать! – ответила русалка, но тут Мэйди впала в ярость:

– Ах, не видать нам сердца? Так я сама отдам тебе свою душу! – и силой вложила ее прямо в руку русалки. Та истошно завопила, и в тот же миг сгорела в ярком белом пламени. И только пламя погасло, Тиббот сразу открыл глаза.

– Где это я? И почему ты здесь, любимая? – ничего не понимая, спросил он.

– Пора вам возвращаться, – сказала старушка и по очереди поцеловала Мэйди и Тиббота в лоб.– Мы еще встретимся, Мэйди. Ты поступила очень храбро.

И не успела Мэйди ей ответить, как мир перед ее глазами завертелся, и она потеряла сознание.

Когда Мэйди открыла глаза, Тиббот был прямо над ней и бережно гладил ее волосы.

– Мэйди, ты очнулась! – с облегчением сказал он, прижимая ее к себе.– А я совсем ничего не помню, помню только, что ты была у реки и звала меня, а потом мы оба очутились на дне, а потом я проснулся на берегу вместе с тобой. Неужели ты так волновалась, что пошла искать меня?

Мэйди запустила руку в кармашек платья и достала крестик.

– Ты забыл его дома, – ответила она и одела мужу крестик на шею.– И я просто хотела сказать тебе, что очень по тебе соскучилась.

– Ах, моя милая любимая Мэйди, – засмеялся Тиббот.– Пошли-ка домой. Я, пожалуй, возьму перерыв от охоты, да и к реке ходить далеко. Буду, как и раньше, охотиться вблизи от дома. Мэру этого хватит.

Мэйди улыбнулась, обняла мужа, и они пошли к дому. В реке плеснула хвостом белая форель и обрызгала платок старушки, которая стояла на самой воде.

– Любовь делает самую обыкновенную душу самой яркой, – сказала она, обращаясь к форели. – Такая любовь обжигает недругов и греет любимых. Такая любовь определяет добро и зло. Будьте счастливы, Мэйди и Тиббот О’Кифф!

И с этими словами старушка исчезла, оставив после себя легкую рябь.