Блик. Искусство нетления

© Ирина Глотова, 2023

ISBN 978-5-0059-9820-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Искусство нетления

Прекрасен материи тайный состав

И участь земного тлена:

Распавшись на части и тайною став, Смешаться со всей вселенной…

Рабиндранат Тагор

Тема весьма значимая в состоянии 60+, особо, когда плюсов восемь.

Всматриваюсь, в формате выставки ГММИ «Искусство бессмертия» и нахожу точку входа в новую книгу.

Очевидно, что уместней было бы «бессмертие» заменить на «нетление».

Нетление посмертное возможно в двух формах – мумификации и дления добавленной стоимости персоны. Второе суть основа общей человеческой культуры интеллекта. Интеллектуальный продукт имеет высочайшую добавленную стоимость и истинно нетленен; по нетлению своему включается в пространство живущих, обеспечивая подлинное бессмертие.

Мумия? Претензия телесности на сохранение того, что имеет начало с прописанным в нем концом. Усматриваю здесь некую изощренную гигиеническую практику в сохранении вещественной памяти о успехе.

Намереваюсь и, соответственно, примериваюсь в формате нынешней книги проработать технику искусства нетления в виде игры сложносочиненных бликов на оригами-паттернах персоны, при том, что в глубине «гложет мысль, что я вскорости оптом энтропией смогу торговать». *

===================

*Стихотворная строка Алексея Цветкова, умершего 12 мая 2022 года.

5 мая 2022года.

В предшествующих предначинательных строках ТочкиВхода речь шла о попытке создания негэнтропийного проекта сохранения личности. В моей творческой практике это третий этап, подводящий итог условным темам «Клуджелогия» и «Композит».

В трёх книгах «Клуджелогия» говорилось о практике держания вместе разделённого, того что зовётся коинсидентальным зумом и приводящим к созданию композита личности.

Композит, по моему личному знанию, не имеет изнанки. Той самой, обратной стороны поверхности, глянец которой по большей части состоит из лжи, блестящей понятности; изнанка же – непонятная, точнее невнятная, судорожная правда, предпочитающая бытие «ниц».

Композит, если его удалось создать, имеет способность бликовать всей своей полнотой, семантизируя вмещающую среду и создавая возможность встраивания в композит более высокого уровня нетления.

Сложносочиненность блика

Сложносочинённость дня в оттенках движения, при том что акторы движения принадлежат к разным логическим уровням бытия.

Проснуться от шума внезапно налетевшего града, будто цитаты из семейного романа, в вороньем закавыченном обрамлении и решить – почему бы не отправиться в баню?!

После бани пить бельгийское неосветленое и любоваться порывами ветра в ясеневых кронах.

Знать, что ВсеОченьСложно и, при этом, иметь некий остров личного утверждения поЯтий в океане иных движений. Именно этот остров имеет способность бликовать – отражать движение согласно личной огранке (хрустальности), создавая многомерную форму подвижно-причудливого пространства текста.

Возникновение Слова

И вот дар – у ног входной билет в новенькую воронью жизнь…

Эмоция любования подстилает процесс возникновения Слова.

Ословеснивание суть возможность транслировать с целью поделиться, иногда даже с самим собой.

Любуюсь вершинами деревьев на фоне вечернего майского неба, поглаживаю стволы в тепловатом лишайниковом фактурном дополнении и говорю, если честно, то сама с собой. Возникает некая сложность удвоения личного пространства. И вот дар – у ног входной билет в новенькую воронью жизнь…

Вечереет…

…, на коленях мурчит юный котелло, вновь прибывшие скворцы, за бортом, пытаются что-то собрать на поляне автохтонных голубей, ясень набух новиной, Саva перляжит в бокале, я же, в волнах истаивающего дня, длю опыт причастности повечерию в его древнейшей этимологической связности со словом веко.

Сделанность дня, прикрыв веки, любуется сделанностью в том самом подлинном смысле, когда уже ничего не стоит добавлять – все есть.

Не открывая глаз

Не открывая глаз погрузиться в пространство звуков утра. Необходимо сознательное усилие для отключения причинно-следственного восприятия.

Никакой идентификации – просто погружение в звук. Кажущаяся хаотичность выстраивается в свое-образные паттерны утреннего обрамления; ими можно измерять время-место.

А можно думать о наложении всевозможных побочных явлений, резонирующе-сплетающихся и генерирующих новые эволюционные точки роста.

Ясеневый цвет

Вечернее майское солнце сквозь фильтр ясеневого цвета инициирует движение парения в любовании; зависаешь на уровне крон, растворяясь в пространстве тонких каскадных настроек. Под стать картине звучит неоклассическая музыка в наушниках. Себя унисонно ощущаю неоклассической сущностью – в новой системе координат с добавленной сложностью держащей классическое равновесие.

Это и есть жизнь

Нынешний генератор реальности приобретает фантастический формат Вселенной контрастов зрелости и чуть зеленоватой свежей невинности, той самой, из описанных в моих первых книгах. Хлыст свежести в тандеме с караваем (он же, согласно, известной метафоре – пряник) опыта. Новизна, в самом деле, подобна хлысту в извечном мотиве самообнаружения. Именно ее следы суть складки оригами на бытовой плоскости. Узор складок из хлещущей свежести придаёт личной системе значимости динамику и тонус нетления.

Сложность и простота одновременно – это и есть жизнь.

Живая бликовость

Когда северо-восточный ветер затевает игру в майских листьях деревьев с мастерской солнечной подсветкой, возникает особый каскад бликов, родственный мелкой ряби на поверхности вод. Яркость тонов, мерцая в перепадах тени, творит фактуру реликтового ощущения жизни. Не оттого ли так притягательны всевозможные иные поблескивания, вплоть до алмазно-стразовых, имитирующие живую бликовость и действующие на глаз, подобно тонким ароматам на обоняние.

Зеркалю, ощущая и себя малой каплей…

Консистенция блика

Красиво? – Перед вами самая подробная модель вселенной на сегодняшний день – в ней   более 100 тысяч галактик.

Консистенция неотягощенности. Со-стояние составляющих с ударением на понятие состояние. Когерентность «стоящих» то бишь отдельно устойчивых, допускающих совместность без изъяна в самостоянии. ОтдельноУстойчивые суть параметры свободы как способа жизни, причастного пониманию.

Степень подвижности и густота следа – характеристики консистенции. Когерентная точка схода в источнике действий – в себе. Многомерная легкость блика – ты везде и нигде.

Новый человек

Созревая в человека, стала замечать в себе еле ощущаемую холодящую прожилку здорового цинизма. Опыт искрит, соударяясь с ювенильным идеализмом. Наблюдаю максимально отстраненно, хотя мне ведомо, что я часть системы и не могу, подобно Платоновским глазам вывернутым из вне внутрь, быть чистым наблюдателем. Вот уж чистейший инфантилизм – допускать возможность независимого наблюдения.

На этой проекции себя-наблюдателя построены все религиозные доктрины с творцом-вседержителем во главе. Антропоморфный мир – наделение смыслом всего, что привлекает внимание, с чем выстраиваются отношения. Причем в отношениях всегда наша сторона – пользователь.

Давненько пытаюсь определить, чем таким мы в самом деле отличаемся от братьев наших меньших. Все, чем промышляют они, свойственно и нам, только в более изощренной пользовательской безжалостной форме. Некоторое время назад попыталась описать явление любопытства. Это будет посильнее любомудрия. Устремление, вожделение к испытанию реальности и, как следствие пытливостей – искусственный антропоморфный мир. Корень любопытства, даже если исследовать это понятие этимологически, располагается в пытливости – способности проживать, пропускать сквозь себя реальность. Конечно, животные также проявляют любопытство, но оно скорее из разряда защитной реакции. Любопытство и его удовлетворение – блаженнейшие состояния мыслящей материи, здесь внятно вырисовывается вектор эволюции. Здоровая, невынужденная пытливость ума предполагает умиротворенность плоти. «Новый человек», которого так страстно взращивают пророки в своих ретортах – общинах, начиная от апостола Павла до нынешних МуссолиниДугиных и иже с ними, не насаждается и не сеется из вне. Как только на всей без исключения земле перестанет имитироваться равенство и безопасность, так сразу же прекратится воспроизводство fat tail-паттерна, который в свою очередь непрерывно транслирует самоподобную множественность в общество. Хищный современный человек силен в имитациях всех базовых человеческих состояний, но этому есть естественный предел; наиболее естественный из всех естественных – наша общая земля. Наш общий дом, когда он вынужденно станет общим (пока еще есть возможности строить перегородки) осушит все имитации. Вот тогда, а никак не раньше повсеместно появится новый человек, как некогда повсеместно спонтанно возникла жизнь.

Блик печали

Завершенность. Могу назвать ее надломом очарования надежности. Третье поколение, выращенное в «надежности», при надломе старается покинуть поле печали или ослабляет плодоношение. Вернувшиеся ради помощи родственникам усиливают «ожидание конца». Любая «надежность» в единствах третьего порядка обречена на надлом. Исключение составляют отношения родителей к детям и весьма редкие подлинные дружеские отношения. Имитация комплекса «надежности порождающего» знакома психотерапевтам, священникам и всяческим иным приручителям. «Прирученный» очаровывается «надежностью», самоприсваивая себе статус эксклюзивного порождения с правом беспрепятственного доступа к источнику «надежности»… и промахивается, впадая в особую тягучую печаль. Ту,. что способна передаваться от лица к лицу, создавая целые депрессивные агрегации. Разрешается это состояние либо мстительно-обидчивой активностью, либо рассеевается в коонтогенезе печалью.

Красота начала в режиме slow mo

Холодные ночи нынешнего мая включили режим slow motion для всех цветущих действующих лиц. Неделю любуюсь россыпью сливовых бутонов за окном, с особой подробностью выписывающих все таинство бутонности.

Что движет желанием видеть, наслаждаться смотрением? Не здесь ли, в этой желанности приятия, эмоционально родится или является причастность общему делу жизни, его искусно упакованной сути. Нечто подобное испытываешь в присутствии явлений высокого искусства, когда со-зерцаешь гораздо большее нежели транслировал автор. Смотрю или, вернее, читаю напор развертывания безусловного становления программы цикла в режиме slow mo. Сразу выношу за скобки взрослым зрелым росчерком аляповатый гламур умиления цветами и пытаюсь осознать природу желания видеть подобные явления, сопровождать их движением мысли и, более того, своим дыханием.

Быть может, воздействует гипержест инициации, мистериальной потенции сущего, образ сокровенного образа причастности, миг полноценной автономности, развёрнутый в тотальность бесконечности. Холодная сосредоточенность красоты начала.

В бликах прошлого и будущего

Условно-композитный материал того, что ещё потенциально возможно будет и того, что является избытком сложившегося прежде на фоне тотальной майской зелени, а именно – цветущая слива и прошлогодние, не сброшенные семена ясеня.

Бытие в бликах прошлого и будущего.

Бликовая семантика

Чтобы возник блик нужна поверхность и источник света (Луна тому свидетель).

Если поверхность это я, то источник света все остальное. Бликую, то бишь зеркалю согласно композиту личной способности быть. Его структура состоит из модулей опыта (сложных самостоятельных узлов), стянутых в поле личного времени. Так как время – источник непрерывного поновления, в смысле покрытия или шлифовки новизной, то композит личного бытия переформатирует модули и, соответственно, бликовую картину.

При внимательном рассмотрении получаешь историю личного становления, ни много ни мало, от простейшего органического молекулярного набора до сложнейшей конструкции, претендующей на поЯтие того, что не Я.

Далее включаем семантический генератор и получаем подлинное Имя (извне считываемое как эстетический образ персональной оригинальности), позволяющее называть из себя самого окружающие явления (глухонемые по природе своей) особым образом. Авторское бликовое изназвание, искусство именного резонирования, пожалуй это то, что мы по-настоящему можем.