Buch lesen: «Азбука спасения. Том 23»
Автор-составитель Никодим Благовестник
ISBN 978-5-0056-4872-3 (т. 23)
ISBN 978-5-0055-9992-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ДУХОВНАЯ ДВЕРЬ ГОСПОДНЯ
Если пребудем в Слове Господнем… день и ночь ударяя в духовную дверь Господню, то возможем приобрести искомое, потому что можно получить избавление чрез сию дверь всякому, кто хочет избежать тьмы. Святой Макарий Великий
Иисус Христос (Спаситель)
Просите, и дано будет вам, ищите, и найдете, стучите, и отворят вам, ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят. Есть ли между вами такой человек, который, когда сын его попросит у него хлеба, подал бы ему камень? и когда попросит рыбы, подал бы ему змею? Итак, если вы, будучи злы, умеете даяния благие давать детям вашим, тем более Отец ваш Небесный даст блага просящим у Него. Итак, во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки (Мф.7:7—12).
Святой Макарий Великий
Если пребудем в Слове…
Итак, что же, и как начать нам, никогда не входившим в сердце? Стоя вне, будем ударять постом и молитвою, как повелел Господь, сказав: толцыте, и отверзется вам (Мф.7:8). Ибо если пребудем в Слове Господнем, в нищете, в смиренномудрии, во всех заповедями требуемых добродетелях, день и ночь ударяя в духовную дверь Господню, то возможем приобрести искомое, потому что можно получить избавление чрез сию дверь всякому, кто хочет избежать тьмы. Там обретает он свободу души, восприемлет ее помыслы, и возможность стяжать небесного Царя Христа.
Вопрос. Отчего, когда я встаю на молитву, меня обуревает множество помыслов, и я шатаюсь разумом?
Ответ. Мужественно и решительно приступай, и неленостно и словно во сне, но с трезвенной мыслью, как имеющий дело, и не блуждай помыслами, словно ничем не занятый. Как, делая плотское дело, ты весь погружаешься в него умом, и мыслью, и телом, так же надо приступать к молитве, как бы надеясь совершить какое-то духовное дело, а Бог твой ум видит и за мыслями следит. Старайся всегда сосредоточиться на своем деле, на искании Бога и на стремлении к нему; тому внимай, о том думай и заботься чему тело молится, – в голос ли, или молча, или как еще потребно, только бы с трезвенной и сосредоточенной мыслью.
Ибо, как если живописец, пишущий изображение царя, все части сделает хорошо, в глазах же какую-нибудь мелочь упустит или исказит, и напишет не как должно, вся работа пропала: он исказил царский образ и подлежит наказанию за свое нерадение, – точно также мысленный образ небесного Царя пиши каждый верно и истинно в своей душе, и изукрашивай всеми добрыми помыслами. Или как зодчий измеряет прямизну правила, чтобы не было отклонения, или как земледелец, склоняясь над бороздою, никоим образом не отвлекается, но весь в своем деле, чтобы провести борозду правильно. И, если все так обстоит в телесных делах, то насколько сосредоточеннее душа должна быть в молитве как истинном деле, с каким великим трезвением должна всегда направлять свои помыслы и рассуждения к Богу, на добро (Рим.16:19).
Так человек сумеет трудом выправив прямоту своего ума, удостоиться хвалы и получит духовные дары, так он сможет довести свою работу до завершения, с каждым днем продвигаясь вперед и совершенствуясь, и делаясь для многих причиной спасения (Евр. 5:9), а показав себя боголюбцем и угодником Божиим, он становится наследником Царства Небесного во Христе Иисусе Господе нашем, Которому слава во веки. Аминь.
Преподобный Ефрем Сирин
Братия мои, без лености и нерадения да умоляет всякий о щедротах. Пусть только стучит в дверь Господню – Господь ответит ему с искренней любовью.
Преподобный Кассиан Римлянин
Без колебания неверием надо быть настойчивым в молитвах и не сомневаться, что постоянством их получим все, что будем просить у Бога. Ибо Господь, желая доставить нам вечные и небесные блага, увещевает, чтобы мы неотступностью некоторым образом вынуждали Его. И Он нас, докучающих, не только не презирает, не отвергает, но еще и побуждает, хвалит и благосклонно обещает доставить нам все, чего настойчиво будем ожидать.
Святитель Дмитрий Ростовский
Почему же не всякий получает то, чего просит?
Если молитва так сильна, то почему же не всякий получает то, чего просит? На это святой апостол Иаков дает такой ответ: Просите, и не получаете, потому что просите не на добро (Иак.4:3). Кто хочет получить, тот должен хорошо просить. Если же не всегда просящие получают, то не молитва в этом виновата, но нехорошо молящиеся. Как не умеющий хорошо управлять хорошим судном, не приплывает к намеченному пристанищу, но многократно разбивается о камни, и в этом виновато не судно, но плохое управление им, так и молитва, когда молящийся не получает просимого, не виновата в этом, но тот, кто не хорошо молится.
Не получают просимого только те, которые или сами злы и не хотят уклониться от зла, чтобы сотворить благое, или же просят у Бога злой вещи, или, наконец, хотя и доброй вещи просят, но зато просят нехорошо, не так, как следует. Молитва сильна, но не какая-нибудь, а совершенная, молитва тех, которые хорошо молятся.
Какая же молитва именно такова?
Речь об этом требует не одного дня, и поэтому я вкратце вспомню хотя бы кое-что. Молитва того, кто слушается Господа, бывает слышна и приятна для Бога. Кто слушается слов Господних, как об этом сказал нам Сам Господь: Не всякий, говорящий Мне: «Господи! Господи!», войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного (Мф.7:21), кто ходит в законе Господнем (Пс. 118:1) и творит волю Его, желание того Господь исполнит, и услышит молитву слушающихся Его. Молитва смиренная, не фарисейская, восходит высоко до Третьего Неба, к самому престолу Всевышнего, молитва смиренного пройдет сквозь облака. Такова, например, была молитва смиренного мытаря: Боже! будь милостив ко мне грешнику! (Лк.18:13) и Манассии, царя иерусалимского.
Крыльями молитвы, на которых она взлетает к Вышнему, сидящему на шестикрылых Серафимах, являются всякие добродетели, в особенности же смирение, говение и милостыня, как об этом сказал Товии Архангел Рафаил, слетевший с Неба: Доброе дело – молитва с постом и милостынею, и справедливостью… Лучше творить милостыню, нежели собирать золото (Тов.12:8). Как во всякой добродетели, так особенно в молитве необходимо прилежание и усердие: Много может усиленная молитва праведного (Иак.5:16). Не напрасно Спаситель наш сказал: Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам (Мф.7:7).
ДУХОВНАЯ ЛЕСТНИЦА
Жить по заповедям и совершать добрые дела, все равно, что подниматься по лестнице. Поэтому и называются духовной лестницей, возводящей на небо… Священноинок Дорофей
Священноинок Дорофей
Духовная лестница, возводящая на небо
Видел духовную лестницу добродетелей, возводящую на небо, рассчитанную по годам вочеловечившегося Христа. Начало этой духовной лестницы, возводящей на небо, основано на отказе от мира и от всего земного во всех помышлениях, делах и желаниях. А конец этой духовной лестницы, возводящей на небо, утвержден в Святая Святых. Ступени же этой духовной лестницы, возводящей на небо, сооружены по-разному, соответственно своему происхождению. И, постоянно ступая по этой духовной лестнице, возводящей на небо, пусть каждый из нас надежно следит за своей ногой: на какой из ступеней стоит, – и не поскальзывается, восходя по ней. И поднимается по этой духовной лестнице и делом, и мыслью. А, дойдя до верха ее, станет на ней каждый, кто любит Бога.
Жить по заповедям и совершать добрые дела, все равно, что подниматься по лестнице. Поэтому и называются духовной лестницей, возводящей на небо, заповеди Господни и отеческие добродетели. И мы, словно поднимающиеся по лестнице, ступенька за ступенькой восходим наверх. А если кто через две или через три начнет переступать, то поскользнется, упадет на землю и разобьется. То же относится и к заповедям, и к добродетелям. Тому, кто начнет первые заповеди и добродетели обходить, последние не покорятся, но станут сопротивляться. Поэтому следует одну за другой усваивать, словно восходя по ступеням лестницы.
Еще назову эту лестницу путем спасительным, истинным и надежным, по которому многие идут. А следуют этим путем все, потому что приглашены в большой город. Но немногие достигают его, только избранные. Остальные же задерживаются кто где. Те – едва начав этот путь, эти – дойдя до полпути и сбившись на другие тропинки. Одних, уже дошедших до великого города этим путем, застигает ночь у ворот, и они не успевают войти внутрь. Другие же, усердно идущие этим путем, распалив ноги сердца своего, тотчас, словно стремительный олень, и великого города засветло достигают, и внутрь радостно входят. А некоторые совсем, ни много, ни мало, не хотят идти этой лестницей и трудным этим путем.
А сколько же званых и сколько избранных, идущих этим спасительным путем?
Ибо говорит Господь Бог в Святом Евангелии: Много, – говорит, – званых, но мало избранных (Лк.14:24). Действительно, призывает Господь Бог в Святом Евангелии и в других святых книгах к спасению весь мир. Но мало находится избранных, услышавших призыв Его. Поэтому и называет их Сам Господь малым стадом. Словно утешая избранную паству Свою и рукою Своею и словом Своим, избавляя от всякой нужды и оберегая. И говорит: Не бойся, малое стадо! ибо Отец ваш благоволил дать вам Царство (Лк.12:32).
И настолько мало избранных, слушающихся Его, что один из тысячи едва-едва откажется от мира. А из этих избранных, отрекшихся от мира, снова избирается некое меньшинство. Ибо, едва начав идти спасительным путем, многие тотчас возвращаются вспять с пути спасительного в суетный мир и плутают в различных греховных страстях, телесных похотях, душевных вожделениях и удовольствиях.
Остальные доходят до половины спасительного пути. Но и из них избирается некоторое меньшинство. Потому что как только встречают они страдания, несчастья, скорби и мирские соблазны, тотчас оставляют свой истинный спасительный путь и блуждают в различных страстях и в земных делах века нынешнего, предаются лени, беспечности, всяким удовольствиям, объедению и пьянству. Поэтому даже среди отрекшихся от мира едва найдется один спасающийся из ста, а из пятидесяти, неизвестно, найдется ли кто, как говорили Симеон Дивногорец и Памва, и другие отцы.
Другие же достигают великого святого города, но не успевают войти внутрь. Это те, что не успели завершить свой спасительный путь – застигла их ночь за воротами блаженства Царства Небесного – и лишились лицезрения Великого Царя, над всеми царствующего, и всех наслаждений будущих, ибо застал их вечер смерти.
Но даже из избранных спасается очень небольшое меньшинство. И те только, что оставили позади и забыли все земное, словно сор, презрели и премудрости земные, и тела свои. И шли к одному десятками тысяч с надеждой и любовью, горя духом. И возлюбили различные страдания, несчастья и скорби. Поскольку, во-первых, следует спасающимся непрестанно трудиться, а, во-вторых, долгие годы бороться с телом своим и побеждать, то есть с различными прихотями и вожделениями, телесными и душевными, и со всеми соблазнами мира сего. И опять же побеждать. А еще различные встречающиеся нужды и неудобства одолевать. А еще одолевать различные страдания и скорби от злых людей и лукавых бесов. Такие действительно, радуясь, входят внутрь, в светлое Царство Небесное, в райскую жизнь и блаженство.
Премудрое это дело, поистине премудрое и нет мудрее его на этом свете, как если кто душу свою спасет. Поскольку все хитрости земные на земле останутся, одна эта премудрость пойдет с душою и введет ее в Царство Небесное. Высоко отстоит небо от земли, и нет на него ни вещественной лестницы, ни видимого подъема. И поднимаются на него только те, что претерпевают страдания и скорби, и смиренномудрые. Идущие по лестнице этой – по пути добродетельному и спасительному, и хранящие заповеди Господни и отеческие добродетели. Восходите, восходите по лестнице этой непрестанно и по пути этому спасительному, о братья! Если хотим взойти на небо, вот нам лестница, возводящая на небо, и путь спасительный. Богу нашему слава всегда была, и ныне, и присно, и во веки веков.
Святитель Игнатий (Брянчанинов)
Смирение рождается от послушания… Смирением вводится в душу мир Божий. Мир Божий есть духовное место Божие, духовное небо, вошедшие в это небо человеки, соделываются равноангельными.
ДУХОВНАЯ МЕТЛА
Как только сознаешь внутри себя какую-либо неисправность или нечистоту – спеши к покаянию, и с сокрушением молись: отыми, Господи, эту срамоту, по благости Твоей! Это – метла, сметающая всякий сор с дороги жизни. Святитель Феофан Затворник
Святитель Феофан Затворник
Толкование на Пс. 118
Отыми поношение мое, еже непщевах, яко судьбы Твоя благи.
«Мы, пишет блаженный Августин, впали не в один грех, а во многие; мы покрылись поношением и стыдом. Но приступили мы к крещению – и отнят им всякий грех, а с грехом и всякое поношение. Отъял Господь Иисус поношение мое поношением Своим, когда распялся на кресте: ибо елицы во Христа крестихомся, в смерть Его крестихомся; не оставалось во мне ничего, о чем бы я имел нужду просить, чтобы отъять. Но после крещения я снова впал в поношение и должен приносить покаяние и молить отъять от меня это поношение. Одно осталось мне прибежище – покаяние, и если я не принесу его, то усугублю тем поношение греха в себе. Чего бояться исповедаться, или сказать грехи свои? Чего страшиться открыть поношение свое пред Тем, суды Коего благи? – Что в других горько, то во Христе сладко и приятно, ибо Он Сам есть сладчайший. Вкусите и видите, яко благ Господь.
Сладки суды Божии тому, кто исповедуется, потому что Сам Бог говорит: Аз есмь, Аз есмь, заглаждаяй беззакония Твоя Мене ради и грехи твоя, и не помяну. Ты же помяни, и да судимся: глаголи ты беззакония твоя прежде, да оправдишися. Сладки суды Божии не для одного кающегося, но для всего неба, ибо Господь сказал: радость бывает на небеси о едином грешнице кающемся. Если так сладки суды Божии, то употребим усилие и труд вкусить от этого сладкого плода».
Мысли эти, в отношении к предметам настоящего восьмистишия, определенно указывают – как окончательно вычищать свою жизнь. Положим всеусильно ревновать о богоугождении, уповая на вседейственную, всегда готовую, разнообразную благодать Божию, положим в трудах доброделания и подвижничества не иметь худых целей, а все направлять во славу Божию под действием страха Божия. Кратко, точно, определенно сказать бы так: будь таков, и будешь спасен. Но такому решению противится решение совести самих спасаемых, которые, при всем усилии, не в день, а в каждый час видят себя седмижды падающими.
Ко всему указанному доселе недостает, стало быть, еще одного средства, которым очищались бы все эти падения. Оно и предлагается в настоящем стихе, это – непрестанное покаяние. Как только сознаешь внутри себя какую-либо неисправность или нечистоту – спеши к покаянию, и с сокрушением молись: отыми, Господи, эту срамоту, по благости Твоей! Это – метла, сметающая всякий сор с дороги жизни. Этим правилом завершается весь союз правил. Кто облекся в это оружие, о том можно сказать, что он облекся теперь во вся оружия Божия… Равно, у кого недостает его, о том следует говорить: вооружение его ненадежно, недостает у него очень важного оружия, без которого все другие не приведут его к победе.
Никодим Благовестник
Заповеди – духовная метла для очищения преступной души
Заповеди Господни – это духовная метла, очищающая душу от страстей в которых она пребывает, живя в падшем мире, полным соблазнов.
И та душа, которая не покорится животворящим заповедям Христовым, спастись не сможет, так как, по исшествии своем из тела, будет похищена диаволом, волю которого исполняла, когда жила в плотском теле.
ДУХОВНАЯ МОЛИТВА
Не молитвою молится душа, но чувством ощущает духовные вещи оного века, превышающие понятие человеческое, уразумение которых возможно только силою Святого Духа. Преподобный Исаак Сирин
Иисус Христос (Спаситель)
Но настанет время и настало уже, когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине, ибо таких поклонников Отец ищет Себе. Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине (Ин.4:23,24).
Преподобный Исаак Сирин
Что такое духовная молитва, и как подвижнику сподобиться ее?
Душевные движения, за строгую непорочность и чистоту, делаются причастными действенности Святого Духа. И ее сподобляются один из многих тысяч людей, потому что это – тайна будущего состояния и жития. Ибо он возносится, и естество пребывает недейственным, без всякого движения и памятования о здешнем. Не молитвою молится душа, но чувством ощущает духовные вещи оного века, превышающие понятие человеческое, уразумение которых возможно только силою Святого Духа. А это есть умное созерцание, но не движение и не взыскание молитвы, хотя от молитвы заимствовало себе начало.
Ибо чрез это некоторые из подобных сим людей достигали уже совершенства чистоты. И нет часа, в который бы внутреннее их движение было не в молитве, как сказали мы выше. И когда приникает Дух Святый, всегда обретает таковых в молитве и от этой молитвы возносит их к созерцанию, которое называется духовным зрением. Ибо не имеют они нужды в образе продолжительной молитвы, ни в стоянии и в чине продолжительной службы. Для них достаточно вспомянуть о Боге, и тотчас пленяются любовию Его. Впрочем, не нерадят совершенно и о стоянии на молитве, когда воздают честь молитве, и, кроме непрестанной молитвы, в назначенные часы стоят на ногах.
Ибо видим святого Антония стоящим на молитве девятого часа и ощутившим возношение ума своего. И другой из Отцов, с воздетыми руками стоя на молитве, приходил в восхищение на четыре дня. И другие многие, во время таковой молитвы, пленяемы были сильным памятованием о Боге и великою любовию к Нему и приходили в восхищение. Сподобляется же ее человек, когда хранением заповедей Господних, противящихся греху, и внутренно и наружно совлечется греха.
Кто возлюбит сии заповеди и воспользуется ими по чину, для того необходимым сделается освободиться от многих человеческих дел, т.е. совлечься тела и быть вне его, так сказать, не по естеству, но по потребности. Кто ведет жизнь по образу Законоположника и руководствуется заповедями Его, в том невозможно оставаться греху. Посему Господь обетовал в Евангелии сохранившему заповеди сотворить у него обитель (Ин.14:23).
Всякая духовная молитва свободна от движений
Как вся сила законов и заповедей, какие Богом даны людям, по слову отцов, имеет пределом чистоту сердца, так все роды и виды молитвы, какими только люди молятся Богу, имеют пределом чистую молитву. Ибо и воздыхания, и коленопреклонения, и сердечные прошения, и сладчайшие вопли, и все виды молитвы, как сказал я, имеют пределом чистую молитву и до нее только имеют возможность простираться. А когда достигнута чистота молитвенная и даже внутренняя, тогда ум, как скоро преступит этот предел, не будет уже иметь ни дерзновения на молитву и молитвенное движение, ни плача, ни власти, ни свободы, ни прошения, ни вожделения, ни услаждения чем-либо из упоеваемого в сей жизни или в будущем веке.
И посему-то после чистой молитвы нет иной молитвы. До сего только предела всякое молитвенное движение и все виды молитвы доводят ум властию свободы. Потому и подвиг в сей молитве. А за сим пределом будет уже изумление, а не молитва, потому что все молитвенное прекращается, наступает же некое созерцание, и не молитвою молится ум. Всякая какого бы то ни было рода совершаемая молитва совершается посредством движений, но как скоро ум входит в духовные движения, не имеет там молитвы.
Иное дело – молитва, а иное – созерцание в молитве, хотя молитва и созерцание заимствуют себе начало друг в друге. Молитва есть сеяние, а созерцание – собирание рукоятей [снопа], при котором жнущий приводится в изумление неизглаголанным видением, как из малых и голых посеянных им зерен вдруг произросли пред ним такие красивые класы. И он в собственном своем делании пребывает без всякого движения, потому что всякая совершаемая молитва есть моление, заключающее в себе или прошение, или благодарение, или хваление. Рассмотри же внимательнее, один ли из сих видов молитвы прошение ли чего-либо бывает, когда ум переступает сей предел и входит в оную область? Ибо спрашиваю о сем того, кто ведает истину. Но не у всех сия рассудительность, а только у тех, которые соделались зрителями и служителями дела сего или учились у таковых отцов, и из уст их познали истину, и в сих и подобных сим изысканиях провели жизнь свою.
Как из многих тысяч едва находится один, исполнивший заповеди и все законное с малым недостатком и достигший душевной чистоты, так из тысячи разве один найдется, при великой осторожности сподобившийся достигнуть чистой молитвы, расторгнуть этот предел и приять оное таинство, потому что чистой молитвы никак не могли сподобиться многие, сподобились же весьма редкие, а достигший того таинства, которое уже за сею молитвою, едва, по благодати Божией, находится и из рода в род.
Молитва есть моление и попечение о чем-либо и вожделение чего-либо, как-то: избавления от здешних или будущих искушений, или вожделение наследия отцов, притом моление, которым человек приобретает себе помощь от Бога. Сими движениями и ограничиваются движения молитвенные. А чистота и нечистота молитвы зависят от следующего: как скоро в то самое время, как ум приуготовляется принести одно из сказанных нами движений своих, примешивается к нему какая-либо посторонняя мысль или беспокойство о чем-нибудь, тогда молитва сия не называется чистою, потому что не от чистых животных принес ум на жертвенник Господень, – то есть на сердце – этот духовный Божий жертвенник. А если бы кто упомянул об оной, у отцов называемой духовною, молитве и, не разумев силы отеческих изречений, сказал: «Сия молитва в пределах молитвы духовной», – то думаю, если точнее вникнуть в это понятие, хульно будет сказать какой-либо твари, будто бы вполне преклоняется духовная молитва.
Ибо молитва преклоняющаяся ниже духовной. Всякая же духовная молитва свободна от движений. И ежели едва ли кто молится чистою молитвою, то можем ли что сказать о молитве духовной? У святых отцов было в обычае всем добрым движениям и духовным деланиям давать именование молитвы. И не только отцам, но и всем, которые просвещены ведением, обычно всякое прекрасное делание вменять почти заодно с молитвою. Явно же, что иное дело – молитва, а иное – совершаемые дела. Иногда сию, так называемую духовную молитву в одном месте называют путем, а в другом – ведением и инде – умным видением. Видишь, как отцы переменяют названия предметов духовных? Ибо точное значение именований установляется предметами здешними, а для предметов будущего века нет подлинного и истинного названия, есть же о них одно простое ведение, которое выше всякого наименования и всякого составного начала, образа, цвета, очертания и всех слагаемых имен.
Поэтому, когда душевное ведение возносится из видимого мира, тогда отцы в означение оного употребляют какие хотят названия, так как точных именований оному никто не знает. Но чтобы утвердить на сем ведении душевные помышления, употребляют они наименования и притчи, по изречению святого Дионисия, который говорит, что ради чувств употребляем притчи, слоги, приличные имена и речения. Когда же действием Духа душа подвигнута к Божественному, тогда излишни для нас и чувства, и их деятельность, равно как излишни силы духовные душе, когда она, по непостижимому единству, соделывается подобною Божеству и в своих движениях озаряется лучом высшего света.
Наконец, поверь, брат, что ум имеет возможность различать свои движения только до предела чистой молитвы. Как же скоро достигает туда и не возвращается вспять или не оставляет молитвы, – молитва делается, тогда как бы посредницею между молитвою душевною и духовною. И когда ум в движении, тогда он в душевной области, но как скоро вступает в оную область, прекращается и молитва. Ибо святые в будущем веке, когда ум их поглощен Духом, не молитвою молятся, но с изумлением водворяются в веселящей их славе. Так бывает и с нами. Как скоро ум сподобится ощутить будущее блаженство, забудет он и самого себя и все здешнее, и не будет уже иметь в себе движения к чему-либо. Посему некто с уверенностию осмеливается сказать, что свобода воли путеводит и приводит в движение посредством чувств всякую совершаемую добродетель и всякий чин молитвы, в теле ли то или в мысли, и даже самый ум – этого царя страстей.
Когда же управление и смотрение Духа возгосподствуют над умом – этим домостроителем чувств и помыслов, – тогда отъемлется у природы свобода и она путеводится, а не путеводит. И где тогда будет молитва, когда природа не в силах иметь над собою власти, но иною силою путеводится сама не знает куда и не может совершать движений мысли о чем бы ей хотелось, но овладевается в этот час пленившею ее силою и не чувствует, где путеводится ею? Тогда человек не будет иметь и хотения, даже, по свидетельству Писания, не знает, в теле он или кроме тела (2Кор.12:2). И будет ли уже молитва в том, кто столько пленен и не сознает сам себя? Посему никто да не глаголет хулы и да не дерзнет утверждать, что можно молиться духовною молитвою. Такой дерзости предаются те, которые молятся с кичливостию, невежды ведением, и лживо говорят о себе, будто бы когда хотят, молятся они духовною молитвою. А смиренномудрые и понимающие дело соглашаются учиться у отцов, и знать пределы естества, не дозволяют же себе предаваться таким дерзким мыслям.
Вопрос. Почему же сей неизглаголанной благодати, если она не есть молитва, дается наименование молитвы?
Ответ. Причина сему, как утверждаем, та, что благодать сия дается достойным во время молитвы и начало свое имеет в молитве, так как, по свидетельству отцов, кроме подобного времени, нет и места посещению сей достославной благодати. Наименование молитвы дается сему потому, что от молитвы путеводится ум к оному блаженству и потому что молитва бывает причиною оного, в иные же времена не имеет оно места, как показывают отеческие писания. Ибо знаем, что многие святые, как повествуется и в житиях их, став на молитву, были восхищаемы умом.
Но если кто спросит, почему же, в сие только время бывают сии великие и неизреченные дарования, то ответствуем: потому что в сие время более, нежели во всякое другое, человек бывает собран в себя и уготован внимать Богу, вожделевает и ожидает от Него милости. Короче сказать, это есть время стояния при вратах царских, чтобы умолять царя, и прилично исполниться прошению умоляющего и призывающего в это время. Ибо бывает ли другое какое время, в которое бы человек столько был приуготовлен и так наблюдал за собою, кроме времени, когда приступает он к молитве? Или, может быть, приличнее получить ему что-либо таковое в то время когда спит, или работает что, или когда ум его возмущен?
Ибо вот и святые, хотя не имеют праздного времени, потому что всякий час заняты духовным, однако же, и с ними бывает время, когда не готовы они к молитве. Ибо нередко занимаются или помышлением о чем-либо встречающемся в жизни, или рассматриванием тварей, или иным чем действительно полезным. Но во время молитвы созерцание ума устремлено к единому Богу и к Нему направляет все свои движения, Ему от сердца, с рачением и непрестанною горячностию, приносит моления. И посему-то в это время, когда у души бывает одно-единственное попечение, прилично источаться Божественному благоволению.
И вот видим, что когда священник приуготовится, станет на молитву, умилостивляя Бога, молясь и собирая свой ум воедино, тогда Дух Святой нисходит на хлеб и на вино, предложенные на жертвеннике. И Захарии во время молитвы явился Ангел и предвозвестил рождение Иоанна. И Петру, когда во время шестого часа молился в горнице, явилось видение, путеводствовавшее его к призванию язычников снисшедшею с неба плащаницею и заключенными в ней животными. И Корнилию во время молитвы явился Ангел и сказал ему написанное о нем. И также Иисусу сыну Навину глаголал Бог, когда в молитве преклонился он на лице свое. И с очистилища, бывшего над кивотом, откуда священник о всем, что должно было знать, в видениях был от Бога тайноводствуем в то самое время, когда архиерей единожды в год, в страшное время молитвы, при собрании всех колен сынов Израилевых, стоявших на молитве во внешней скинии, входил во Святое святых и повергался на лице свое, – слышал он Божии глаголы в страшном и неизглаголанном видении.
О, как страшно оное таинство, которому служил присем архиерей! Так и все видения святым бывают во время молитвы. Ибо, какое другое время так свято и по святыне своей столько прилично приятию дарований, как время молитвы, в которое человек собеседует с Богом? В это время, в которое совершаются молитвословия и моления пред Богом и собеседование с Ним, человек с усилием отвсюду собирает воедино все свои движения и помышления, и погружается мыслию в едином Боге, и сердце его наполнено бывает Богом, и оттого уразумевает он непостижимое.
Ибо Дух Святой, по мере сил каждого, действует в нем, и действует, заимствуя повод к действию из того самого, о чем кто молится; так что внимательностью молитва лишается движения, и ум поражается и поглощается изумлением, и забывает о вожделении собственного своего прошения, и в глубокое упоение погружаются движения его, и бывает он не в мире сем. И тогда не будет там различия между душою и телом, ни памятования о чем-либо, как сказал божественный и великий Григорий: «Молитва есть чистота ума, которая одна, при изумлении человека, уделяется от света Святой Троицы». Видишь ли, как уделяется молитва приходящим в изумление при уразумении того, что рождается от нее в уме, по сказанному мною в начале сего писания и во многих других местах? И еще, тот же Григорий говорит: «Чистота ума есть парение мысленного. Она уподобляется небесному цвету, в ней во время молитвы просиявает свет Святой Троицы».
Вопрос. Когда же кто сподобляется всей этой благодати?
Ответ. Сказано: во время молитвы. Когда ум совлечется ветхого человека и облечется в человека нового, благодатного, тогда узрит чистоту свою, подобную небесному цвету, который старейшины сынов Израилевых наименовали местом Божиим (Исх.24:10), когда Бог явился им на горе. Посему, как говорил я, дар сей и благодать сию должно называть не духовною молитвою, но порождением молитвы чистой, ниспосылаемой Духом Святым. Тогда ум бывает там – выше молитвы, и с обретением лучшего молитва оставляется. И не молитвою тогда молится ум, но бывает в восхищении, при созерцании непостижимого, – того, что за пределами мира смертных, и умолкает в неведении всего здешнего. Сие-то неведение называется высшим ведения. О сем-то неведении говорится: блажен постигший неведение, неразлучное с молитвою, которого да сподобимся и мы, по благодати Единородного Сына Божия. Ему подобает всякая слава, честь и поклонение, ныне и всегда, и во веки веков! Аминь.
