Buch lesen: «Город Не/Счастья»

Илья Квочкин

Schriftart:

Корректор Александра Приданникова

Дизайнер обложки Клавдия Шильденко

Иллюстратор Das_Xenon

ISBN 978-5-0062-7136-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая. Корпорация «Мор»

1. Ошибки

– Мама, мама, пусть она перестанет, пусть собачка перестанет!

Пронзительный детский голосок верещал так отчетливо, будто наяву. Мурашки пробежали вдоль позвоночника, и Жу содрогнулась.

– Пусть она перестанет, пожалуйста! Пожалуйста…

Она слабо стукнула ладонью по виску, и воспоминание растворилось. Жу осторожно скользнула взглядом по сторонам, поправляя длинные волосы. Никто из сидевших за столом не повернулся к ней, никто больше не слышал отчаянного крика. Планерка продолжалась.

– Пожалуйста, коллеги, повнимательнее, – причитал начальник отдела по связям с общественностью. – У нас тут… – Он ослабил ворот плохо выглаженной рубашки и потер шею, подбирая подходящий термин. Катастрофа? Полный провал? Бедствие, каких не видело министерство со времен войны? – У нас тут очень-очень большая неприятность.

Жу не удержалась и тихо фыркнула. «Неприятность»! Стоило ли собирать всех в такую рань из-за «неприятности»? Говорил бы прямо: «Ребята, министр идет на дно, и мы вместе с ней».

– Коллеги, рейтинг госпожи министра опустился до минимума за последние пятнадцать лет, и мы…

Жу снова отключилась. Какой смысл слушать по десять раз то, что весь Новополис и так уже знает? Она подперла кулаком подбородок и зевнула. Из-за чужих оплошностей придется оставаться допоздна, а то и в выходные! Пару лет назад она бы обрадовалась свалившейся на голову работе, но сейчас… Плохой сон, плохое питание, отдыха совсем нет. Теперь еще и «неприятность». Неудивительно, что старые кошмары начинают доставать наяву. Жу поерзала на стуле, вытянув под столом затекшие ноги, и неудобный корпоративный костюм зашуршал, возмущенный подобными вольностями.

Она выглянула в окно, чтобы отвлечься. Где-то на горизонте, заслоняя восходящее солнце, собирались розовые тучи. Установки Станции контроля погоды готовились перехватить и рассеять их на подлете к Полису – городу, который минуют ненастья.

А жаль! Дождь бы сейчас не помешал. Так ей, по крайней мере, казалось. Из-за усталости она плохо различала тонкую грань между реальностью и сном.

Реальный дождь несет сырость, грязь, и никакого больше смысла в нем нет. Попади она под настоящий осенний ливень, Жу подхватила бы простуду, и только. Но символический дождь в ее фантазиях омывал, очищал и нес перемены. Ради перемен она не боялась промочить ноги. Жу хотелось отделиться от всего, что ее окружало. Она чувствовала, будто тело облепила куча пиявок вперемешку с землей, опавшими листьями и прочим мусором. Вот бы стряхнуть их, смыть и растоптать! Вернуть полную сил Жу, которая хваталась за любую работу и не мучилась от бессонницы.

Она приосанилась под довольное поскрипывание приталенного костюма. Начальник смотрел прямо на нее. Только не закрывать глаза, только не закрывать глаза… Начальник упорно не отворачивался, а веки тяжелели и пытались сомкнуться во что бы то ни стало. Жу бросила остатки сил измученного организма на то, чтобы не опустить их, а потому забыла про все остальное. Рот открылся сам по себе, и Жу вдруг осознала, что зевает. Вовремя спохватившись, она прикусила костяшку указательного пальца и придала лицу такой вид, будто ее ужасает то, что произошло с министром.

– Нам необходимо повысить эффективность работы с прессой и общественностью, – продолжал начальник. – Вести более агрессивную политику, принять решительные и молниеносные меры. Решительные и молниеносные! – Он достал носовой платок и смахнул капли пота с глубоких залысин. – Итак, мы разделимся на три оперативные группы, создадим рабочую комиссию и…

Жу водила пальцем по ободку пустого кофейного стаканчика. Неужели это не могло подождать до восьми? Ну кто собирает людей в пять утра, чтобы рассказать, чем они будут заниматься завтра после обеда?! Окажись она на месте начальника, изощренные пытки, вроде бесконечных пустых планерок, канули бы в небытие, зато результаты, наоборот, поползли бы в гору. Секрет был прост: заставить остальной отдел трудиться так же, как сама Жу трудилась с первого дня в министерстве, и все. Она посмотрела на коллегу напротив, который отыскал на широком столе зала совещаний какую-то крошку и теперь лениво пинал ее пальцами, как мяч. Этим же он занимался и в рабочее время, за каким бы столом ни сидел. Удивительно, откуда брались эти крошки?! Жу решила, что уволит лентяя на следующий день, как станет во главе отдела.

Она бросила полный сочувствия взгляд на распинающегося начальника. Может быть, он и не виноват. Конечно, совещание ведь нужно не ее непосредственному руководителю, а кому-то сверху. Да и в остальных трех министерствах, наверное, такие же порядки. Иначе нельзя. Какое там в Полисе население? Двадцать пять миллионов? Тридцать? Вместе с Кромью и вовсе больше шестидесяти. Неповоротливая махина, словно океанский лайнер. Естественно, управлять им чуточку сложнее, чем одноместной моторной лодкой. Но почему страдать от этого должна Жу?!

Она прикрыла глаза и тихонько замычала простую мелодию. Этот звук успокаивал, и Жу было плевать, что соседи слева или справа могут ее услышать. Уж если за песни начнут порицать даже в министерстве Мира, храме музыки, то Полис обречен!

Планерка закончилась, и все потянулись к выходу. Жу брела в хвосте, погруженная в тяжелые мысли.

– Жу, на секундочку, – подозвал ее начальник.

Он закрыл стеклянную дверь и отвел Жу в сторону. Коллеги разошлись по местам, но приступать к работе не спешили. Прозрачные стены не пропускали звук, так что им приходилось довольствоваться видом. Но хоть какое-то развлечение! Казалось бы, в министерстве Мира зрелищ с избытком: постоянные концерты министра, гастроли, благотворительные туры. Но это развлечения обывателей. Для работников по другую сторону министерских кулис концерты быстро становились рутиной. А вот то, что начальник отдела решил поговорить с Жу за закрытыми дверьми, – это необычно. С чего он вдруг? И что хочет обсудить? Голодные до всего необычного коллеги будут перебирать версии минимум неделю. Жу задумалась, какую небылицу им скормить, когда пристанут с расспросами.

– Ситуация серьезная, – начальник перешел к делу. – Госпожа Иллойа попалась на плагиате, рейтинги обрушились. И не просто обрушились, а продолжают обрушаться. А провал министра – это провал всего министерства и города в целом.

Жу поджала губы, с трудом сдерживая раздражение. Он что, пересказывал речь, с которой минуту назад выступал перед отделом? Этого еще не хватало. Вот же зануда!

– Мне там отчет делать надо… – она запнулась, попытавшись вспомнить, какой именно отчет должна делать.

– Да-да, секунду. – Начальник подбоченился, вновь вытянул руки по швам, потом сложил их на груди. Потом посмотрел в окно на тучи. – Знаешь, что такое громоотвод?

– Более-менее. А что?

– Да нет, ничего, ничего, забудь. – Он замотал головой и, собравшись с духом, продолжил: – То, что песня оказалась плагиатом, – ошибка. Машина ошиблась, схватила не тот алгоритм, не проверила на плагиат. Несчастный случай. Разумеется, это не вина министра. Она просто исполнила песню, которую для нее написали. Понимаешь?

– Допустим.

Жу нахмурилась. Почему начальник пытался оправдать министра перед ней? Почему его голос звучал заискивающим, почти извиняющимся?

– Мы-то знаем, что это невинный просчет кого-то из авторов или инженеров-композиторов, но избирателей не волнуют такие мелочи. До тех пор, пока виновный не понесет наказания, рейтинг министра нам не поднять. Понимаешь?

– Допустим.

– Вот. Хорошо. – Начальник достал из внутреннего кармана пиджака мятый носовой платок и обтер вспотевший лоб. – И что же нам делать, как думаешь?

– Ну… – Жу переступила с ноги на ногу, надула щеки, почесала кончик острого носа. – Надо отвести удар от Иллойи. Найти крайнего и скормить его прессе. Как вариант.

Ей даже на секунду стало жаль этого безымянного бедолагу, который мог бы стать несправедливой жертвой ее предложения, но она быстро подавила это чувство. Жизнь штука простая: есть те, кто выигрывают, и те, кто проигрывают. А все остальное не важно.

– Но?

– Но авторов выгонять нельзя, они слишком ценные. К тому же, если выгоним одного, это даст сигнал остальным. Конкурентам станет легче их переманить. Нужно выбрать человека из другого отдела – не очень значимого, но и не совсем бесполезного – и повесить все ошибки на него. – Жу хихикнула. – А если будет возмущаться, выставить его вредителем-диверсантом.

– Правильно, правильно… Вот и совет директоров так подумал. Поэтому мы приняли тяжелое решение… – Он сделал паузу и многозначительно поднял бровь.

До Жу начало доходить.

– В смысле?

– Понимаешь…

– Нет, не понимаю. Серьезно? Я? Из всего министерства одна я?

– Если правильно провести кампанию, хватит и одного человека. – Он пожал плечами. – Сама знаешь.

– Да какая мне… – Она набрала воздух в легкие и медленно выпустила его через ноздри. Дыхательная гимнастика не помогла, Жу затараторила еще быстрее: – Погодите, так нельзя. Дайте хотя бы поговорить с Иллойей.

– Госпожа министр в курсе ситуации. – Начальник снова достал платок, помял его в руках и быстро сунул обратно. – Жу… так надо, извини.

– Да вы чего? Почему я? Кто так решил? Почему я-то вдруг?

– Это было тяжелое решение, но ты моложе всех, пришла к нам последней. Кто пришел последним, тот и уходит первым, таков порядок. К тому же у других семьи. Неправильно поступать так с теми, кто уже много лет…

– Ага, а со мной правильно?!

– Говори тише.

– Да-да, так я и поверила! Семьи и стаж. Ну да. Где же ваша суперспециалистка, – Жу закатила глаза, – по работе с межминистерскими институтами? Не знаете? Никто не знает, она же хорошо если раз в месяц покажется, а то и реже.

– Она внештатный…

– А вон тот дурачок, – Жу выставила руку в сторону одного из коллег, которые притворялись, что не обращают внимания на скандал, – вообще ничего не делает. Сидит целыми сутками, залипает в тотализатор. И ладно бы выигрывал, но он настолько тупой, что проигрывает девять ставок из десяти.

– Не усложняй, пожалуйста.

– Ну да, он же ваш племянник, кажется? Какое совпадение!

– А про тотализатор ты…

– Ага. Теперь хоть знать будете, куда деваются деньги с вашего счета. – Она окинула отдел злым взглядом. – Здесь есть хоть кто-то, кто родился не в одном из пяти центральных районов Полиса? Дайте подумать… А, да, есть: я! И кого же мы выкинем при первой возможности?

– Не усложняй, все не так. И говори тише.

– Что значит «не усложняй»? Никто не поверит, что я подсунула Иллойе плагиат! Это бред. Я даже не имею отношения к композиторскому отделу! Почему не сделать крайними их?

– Говори тише. Ты сама сказала почему.

– Это бред! – не унималась Жу.

– Жу. Напишешь заявление, уйдешь по-хорошему – получишь хороший расчет.

– Какая разница, если вы свалите на меня косяк авторов? Это, что ли, «по-хорошему»? Я же с такой статьей не найду работу.

– Есть много мест…

Неловкая пауза. Они оба понимали, что Жу имела в виду такую работу. Работу в одном из четырех министерств, правящих городом. Работу мечты, которой дорожат, ведь второго шанса не бывает ни для кого. Уж точно не для тех, кто обвалил рейтинг министра почти на двадцать пунктов.

– Будешь скандалить – получишь скандал, – начальник поднял бровь и попытался изобразить строгость в голосе.

Он выдавал афоризмы с завидной частотой. Коллеги всегда над ним подшучивали. Мягкий, нерешительный, податливый, как глина. Травоядное, неизвестно как забравшееся в иерархию хищников. И вот травоядное выставляет ее за порог. От этой мысли становилось еще обиднее. Наверняка совет директоров выбирал, какой отдел предоставит жертву на закланье, и мягкость начальника связей с общественностью сыграла в их выборе не последнюю роль.

– А ты уверена, что это не ты сделала? Учитывая трудности с… памятью? – Он поднял и вторую бровь.

Ну это уже низость.

– Ну это уже низость! Не думала, что вы опуститесь до такого.

Голова ее беспокоила, это правда. Прошлое представлялось огромной мозаикой: некоторые кусочки стояли на своих местах, но тех, которые отсутствовали или не подходили, набиралось столько, что невозможно было угадать, что изображено на полной картине. Но провалы не касались кратковременной памяти и никак не влияли на работу. Они лишь выщербили детство. Никто бы и не узнал о ее проблемах с памятью, если бы начальник не подсмотрел случайно в ее медицинской карте. С тех пор у коллег появилась еще одна тема для обсуждения, а у Жу – еще одна причина их недолюбливать. Она думала, хуже насмешек из старшей школы быть ничего не может, но оказалось, что может: когда ее проблемы обсуждают по-взрослому, всерьез, шушукаясь за спиной и бросая косые взгляды.

– Это самая жалкая попытка внушить мне ложные воспоминания, которую я когда-либо видела. А я их, поверьте, повидала немало.

– Послушай, я выбил тебе пособие на несколько лет вперед. Но если продолжишь хамить, можешь остаться вообще без всего.

Без всего… Он уже оставил ее без всего. Пособие – как стакан воды в пустыне, поданный человеком, который выгоняет из оазиса. Конечно, начальник, как и все здесь, родом из центра Полиса. Он не жил на границе с Кромью, скорее всего, и не бывал там никогда. Он не поймет. Жу обессиленно уронила голову на грудь.

– Тебе есть еще, что сказать?

Она хмыкнула, пожала плечами, развернулась и рывком открыла дверь. Коллеги, как один, отвели глаза и притворились, что заняты работой. Тихие неловкие покашливания. Два ряда столов, между которыми предстояло пройти тропой забвения.

Жу обернулась к начальнику и прищурилась.

– Хотя, знаете, я все-таки скажу!..

2. Новополис

– Мама, мама, пусть она перестанет, пусть собачка перестанет! Пожалуйста!..

Жу ударила ладонью по виску. Детский голос притих на мгновение, но затем вернулся вместе с непрошеными воспоминаниями.

Она сидит на стуле за кухонным столом и наблюдает, как мать замешивает тесто для вишневого или яблочного пирога. Свет заливает маленькую кухоньку, солнечные лучи играют на стеклянной утвари, отправляя зайчиков плясать по стенам. «Жу, пойдем играть с нами!» – кричат ей зайчики. Жу улыбается и болтает ногами в воздухе. Занимается рассвет нового дня, и она чувствует себя счастливой.

Но вот зайчики прячутся по углам, темное пятно падает на дом. Поднимается сильный южный ветер и гонит удушливые облака смога на север. Очистные установки Станции контроля и управления погодой не справляются, и у Жу начинает першить в горле. Это чувство останется с ней на всю жизнь, и много лет спустя она все так же будет тихонько покашливать, вспоминая старый дом.

Жу схватилась рукой за горло. Сияющие высотки за окном вагона аэропоезда сменились зданиями ниже и скромнее. Она недовольно скривилась и отвела взгляд.

Многие, кто перебирался в центр с окраин, оставались чужаками. Словно рыбы, выпрыгнувшие из пруда на сушу, они задыхались на раскаленной мостовой, выпучив округлившиеся глаза на незнакомый, враждебный мир. Но не Жу. В окружении блестящих стеклянных глыб, ночных огней и шумной толпы был ее дом. Все, что осталось в ней от маленькой девочки с окраины, – это воспоминания. Немногие сцены и образы из прошлого, которые никак не стирались окончательно.

Но аэропоезд нес ее прочь от центра. Прочь от нового дома и новой жизни в сторону дома старого, и злосчастное детское воспоминание не удавалось отогнать привычным ударом ладони по виску.

– Мама, мама, пусть собачка перестанет!

– Жу!

Голос матери звучит откуда-то издалека, перекрывает собачий лай. Шершавая кора впивается в щеку, холодный пот стекает по спине, пальцы онемели и скоро отпустят ствол дерева.

– Жу! Ты слышишь меня? Не стой столбом!

В видение из прошлого ворвался сердитый скрипучий голос из настоящего. Жу открыла глаза и встретилась взглядом с круглым, словно мячик, старичком. Он хмурил густые брови и притопывал ногой в лакированном ботинке.

– Закуски. Ну? Давай, давай, шевелись.

Реальность оказалась едва ли лучше воспоминаний. Она взяла поднос из рук «мячика», натянула фальшивую улыбку и открыла дверь панорамного вагона.

Изнутри, у самого входа, стояла парочка пассажиров, которая хлестнула ее по щекам заливистым хохотом. После увольнения Жу казалось, что все вокруг только и обсуждают ее провал, шепчутся за спиной, смеются в лицо, обращаются с ней как с изгоем и неудачницей. Но нет, парочка даже не повернулась в ее сторону, когда Жу проходила мимо с подносом. Может, все и знали ее бывшего работодателя, но вряд ли кто-то мог узнать саму Жу в лицо. Тем более в забитом туристами экскурсионном поезде.

Она медленно двинулась вглубь вагона, лавируя между группками изящно одетых скучающих людей. Одни тихо переговаривались, наполовину прикрыв глаза, другие потягивали шампанское в одиночестве. В дальнем углу вагона гид собрал вокруг себя группу пожилых туристов и что-то им рассказывал. Он бодро размахивал руками, то и дело сдувая со лба прядь светлых кудрявых волос.

В вагоне только пол не был прозрачным. Стены и потолок накрывали людей цельным коробом сверхпрочного пластика. Жу нравились такие стоячие экскурсионные вагоны. По крайней мере, в те времена, когда ей самой приносили напитки на подносе. В последний раз она бывала в подобном вагоне не в качестве официантки еще во время командировки в Северопорт. Она сопровождала Иллойу в составе делегации Новополиса. Тогда Жу была полна оптимизма: сама министр Мира Иллойа перекинулась с ней парой слов за бокалом шампанского. Будущее казалось безоблачным.

– Надо было самой уходить раньше, – с досадой пробормотала Жу.

Работодатели заботились о репутации. Предатели и шпионы никому не были нужны. А предателей министра Мира будут сторониться, как в древние времена обходили прокаженных. И неважно, правда она совершила предательство или нет, – слухи быстро расползаются по Полису. А учитывая, чем прославился ее отец, Жу еще повезло, что она осталась на свободе.

Зачем только мать заставила ее пойти на хор? Музыка вторглась в беззаботное детство и стала катализатором, запустившим цепочку неизбежных событий. С музыки все и началось. Хор будто поставил Жу на рельсы и дал пинка. И она покатилась: ни влево, ни вправо не свернуть вплоть до самого министерства Мира. И зачем только мать записала ее на хор?!

Жу сделала круг по вагону и пристроилась у прозрачной стены, как раз когда поезд проносился по мосту через широкую реку. Она посмотрела на водную гладь, и голова закружилась.

– Ну привет. Отдыхаешь? – Гид незаметно подошел со спины. – Знаешь, откуда эти? – Он слегка кивнул в сторону туристов, которых развлекал минуту назад.

В ответ на первый вопрос Жу только фыркнула. Второй и вовсе пропустила мимо ушей.

– Из Северопорта. – Гид наклонился и заговорщически понизил голос. – Ты представляешь? И что мне рассказывать? Посмотрите налево – это воронки от ваших снарядов. Посмотрите направо – чудесное здание… было. Ваши головорезы разрушили его пятнадцать лет назад. – Он оглянулся и, поймав взгляд пожилого туриста, расплылся в улыбке. – Сволочи.

– А тебе не все равно, кто платит?

– Нет, ну обидно, знаешь ли. – Он подождал, пока один из пассажиров поставит пустой бокал на поднос Жу и отойдет. – Вообще-то, это и так наши денежки по праву. – Он уперся рукой в бок. – Сидят они, значит, такие красивые, у моря, ничего не делают, только нас обдирают пошлинами своими. А мы отказались платить – получите войну.

Жу пожала плечами и снова выглянула наружу. Поезд мчался сквозь плотную застройку. Не самый красивый район: старые типовые многоэтажки, маленькие квартиры, тонкие стены.

– А тебе все равно, я не понял? – Гид вдруг перестал улыбаться. – Знаешь, сколько людей пострадало из-за этих северных уродов?

– Ты, что ли, пострадал? – усмехнулась она. – Тебе тогда и двадцати не было.

– Да, я, что ли. – Он вытянулся в струну и перешел с тихого шепота на громкий: – Представь себе, если город воюет, то туристов как-то сильно меньше делается. Я так первой работы лишился.

– Ну да, ну да. Припоминаю толпы голодных экскурсоводов. – Она закатила глаза. – Главные жертвы войны.

– Вот зачем ты так? – Гид насупился. – Тогда всем плохо пришлось. Отец тоже чуть не остался без работы.

– А мой погиб.

Гид на мгновение нахмурился. Он открыл рот, чтобы что-то добавить, но потом передумал. Вместо этого почесал подбородок, буркнул что-то неразборчивое и шагнул к центру вагона.

Жу усмехнулась. Он был неплохим парнем. Стоило бы, наконец, выучить, как его зовут. Она еще и двух недель не отработала с ним в одном поезде, а уже узнала о Новополисе больше, чем за все школьные годы. И все-таки порой Жу специально заводила такие разговоры, чтобы вывести его из себя или смутить. Не так уж и много развлечений у нее оставалось.

– Дамы и господа, минуточку внимания! – Гид развел руки в стороны в театральном жесте. – Мы приближаемся к исторической части нашего любимого города. Сейчас перед вами предстанут блестящие достижения архитектуры доклассической эпохи древних стран. Замрите на секунду, пожалуйста. – Он поднял указательный палец и обвел взглядом туристов. – Чувствуете? – Пауза. – Это бьется сердце нашего города… Узрите же Старый Полис!

Жу была не из тех, кто выплескивает эмоции во внешний мир при каждой возможности, но, как и в первый раз, и во все последовавшие, увидев исторический район с высоты птичьего полета, она не удержалась и охнула. Раньше она и не подозревала, что в Полисе, заросшем стеклом, пластиком и бетоном, прячется такой островок монументальной красоты времен древних государств. Старый Город по-старому поражал даже тех, кто привык к жизни в центре и кого мало что может впечатлить.

Поезд скользил по навесной дороге, следуя руслу реки. По обоим берегам расстилалось огромное свободное пространство. Жу прислонилась щекой к холодному пластику стенки вагона и почувствовала, как душа рвется на волю. И так каждый рейс! Как к такому привыкнуть?!

Она вдруг почувствовала, что ноги отрываются от пола. Жу взлетела ввысь, нырнула вглубь этой массы воздуха, пролетела над крышами и шпилями древних зданий, вдохнула полной грудью и растворилась в бесконечной синеве. Время перестало существовать, настоящее и прошлое слились воедино.

Жу наблюдала, как из десятков городов старой страны люди стекаются на грандиозную стройку. Наблюдала за вереницей грузовиков, груженных песком и цементом, баржами с огромными мраморными блоками, высотными рабочими, зависшими между небом и землей. Какое же впечатление производила стройка на людей тогда, если даже сейчас у Жу перехватывало дыхание при виде каменных глыб, устремленных в облака шпилей, титанических колонн и резных карнизов? Бордовые, коричневые, горчичные плиты фундаментов, широкие проспекты, гранитная набережная, просторные площади и аллеи и так много зелени! Все это казалось Жу сказочным миром, сокрытым от любопытных глаз в самом центре цивилизации.

Хотя, конечно, никто не прятал исторический центр от посторонних. Наоборот, именно здесь, в высотке, походившей на ступенчатую четырехгранную пирамиду, расположилось Высшее министерство Развития Новополиса.

В прошлой жизни мать иногда рассказывала ей сказки на ночь. Про принцесс, рыцарей и героев. А также про чудищ, драконов и ужасных великанов-людоедов, которые живут высоко в облаках. На обед они ели непослушных детей, а логово их по описанию выглядело в точности как здание Высшего министерства Развития. Однако в реальной жизни внутри стеклянной пирамиды обитали люди куда страшнее и опаснее великанов.

Помимо министерства Мира Жу бывала только в министерстве Здоровья и Науки – вместе с Иллойей, по долгу службы. В министерство Жизнеобеспечения на северо-западе города она не выбиралась, не было необходимости. А вот в Высшее министерство Развития Жу никогда не приглашали. «Теперь уже и не пригласят», – пронеслось у нее в голове.

Она горько усмехнулась. Раньше она даже не бывала в этом районе, но стоило начальнику ее выгнать, и Жу объехала на поезде весь город, осмотрела все достопримечательности. Наконец-то она воочию увидела все четыре министерства, пусть даже снаружи.

Однажды она встретила на улице старую знакомую. Та начала рассказывать про свою жизнь, семью, про общих друзей. Но Жу не слушала, она смотрела на шарф и не могла оторвать взгляд. Это был тот самый шарф, который носила подруга еще маленькой девочкой пятнадцать лет назад. Куда бы она ни шла, вокруг тощей шеи непременно был намотан этот шарф. И вот снова та самая облезлая сиреневая тряпка, не постаревшая ни на день, в отличие от хозяйки. Кто бы мог подумать, что когда-то Жу просила мать купить такой же шарф?! Как бы нелепо он смотрелся на ней теперь, одетой в стильный брючный костюм, с черной кожаной сумочкой от официального спонсора министерства Мира на плече.

Услышав, где работает Жу, подруга замолчала, а потом быстро нашла повод распрощаться. Жу улыбалась вслед. Она добилась того, о чем люди ее происхождения не смели и мечтать. Все по заветам матери: есть те, кто выигрывают, и те, кто проигрывают, а все остальное не важно. И она уже победила.

Но Жу не была бы собой, не стремись она к большему. Где-то там, высоко в облаках, маячило Высшее министерство Развития, а с ним: личный водитель, жилье в историческом районе, власть. Приставка «Высшее» была большим, чем просто набор из шести букв. Это статус, принадлежность к элите, к людям, которые правят миром.

И вот оно, на расстоянии вытянутой руки. Близко как никогда. Внизу припаркованы машины, каждая из которых дороже квартиры Жу минимум в два раза. Прямо напротив выхода расположились пруд и широкая аллея с живыми деревьями – большая редкость для Полиса. Место, где властители мира могут случайно встретиться и переговорить, не опасаясь лишних ушей и глаз. После таких невинных, ленивых бесед начинались войны, заключались мирные и торговые соглашения, одни министры сменяли других, вспыхивали и затихали бунты, а политические аналитики пытались потом докопаться до истинной сути поворотных событий.

Жу покачала головой, отгоняя грустные мысли. Она с детства усвоила урок – мечты не сбываются и до добра не доводят. Только приземленные цели приводят к успеху. А прямо сейчас ее недавняя цель, казавшаяся вполне осуществимой, снова превращалась в несбыточную мечту. Все нужно было начинать сначала.

Пассажиры придвинулись к стенкам вагона, с любопытством осматриваясь по сторонам. Пирамида Высшего министерства приковывала к себе больше взглядов, чем другие достопримечательности. Согласно расписанию, поезд должен был пройти сквозь исторический центр еще раз – вечером. Тогда эту темно-желтую глыбу подсветят снизу десятки прожекторов, у подножия каждой ступени загорится неоновая подсветка, а на самой верхушке засияет герб Новополиса. И Жу снова услышит восторженные вздохи туристов, в точности воспроизводящие ее собственные впечатления.

Поезд свернул в сторону от реки, пронесся над парком и зарылся обратно в современную плотную застройку. Жу взглянула на часы. Без трех минут полдень, точно по графику. Машины никогда не ошибаются и не опаздывают. Через восемь минут проводник отведет гостей в вагон-ресторан, где их уже ждут накрытые столы и синтезированная в реальном времени музыка. Через двадцать четыре минуты поступит сигнал на цепь, и прозрачный пластик начнет постепенно затемняться.

Поезд ускорился, и Жу слегка качнуло. Да, здесь больше не на что смотреть. Таких многоквартирных домов хватает в каждом городе. Старые серые здания, выстроенные спиной друг к другу, как костяшки домино, вот-вот рухнут от любого толчка. По крайней мере, так кажется из сверхскоростного поезда, несущегося в каких-то пятидесяти метрах от серых стен. Но за каждым из окошек скрывается тесная квартира с тонкими стенами и низким потолком, и в каждой из них протекает чья-то жизнь. Интересно, чья? Операторов погрузочных роботов? Разносчиков еды? Обслуживающего персонала? Второсортных экскурсоводов и официанток туристических поездов?

Последние шесть лет жизни Жу протекали совсем в других условиях. Семнадцатый этаж элитного небоскреба на пересечении Южного автотракта и улицы Первого Артиста, просторные комнаты, окна до пола, потолок под три метра в высоту. Жу не дотягивалась до него, даже взобравшись на стол.

Она поставила поднос на барную стойку, поправила форму официантки и пригладила темные волосы, затянутые в хвост. При виде перекосившейся бабочки или расстегнувшейся пуговицы жилетки глаза проводника обычно округлялись, и сам он начинал громко сопеть и топать ногой. Жу хватило и одного скандала на работе в этом месяце, поэтому она оглядела себя в зеркале с ног до головы.

Невысокую, худую, тщедушную фигуру больше не облагораживал корпоративный министерский костюм. А форма официантки не приносила много денег, приходилось выкручиваться. На продуктах можно было не экономить – она и раньше предпочитала простую еду экзотической. Антидепрессанты стали новой статьей расходов. В аптеке у дома были слишком высокие цены. Раньше она просто брала нужные вещи в ближайшем магазине, шла домой, а деньги автоматически списывались с ее счета. Теперь по дороге с работы она заходила в разные аптеки, чтобы сравнить цены.

Но все это было не так важно по сравнению с арендой. В этом месяце она использовала последние накопления. В следующем уже никак не заплатить. Никак. Управляющий живет в тесной каморке на первом этаже. На стене – постер с Иллойей двадцатилетней давности. Многолетний преданный фанат. Такой не пойдет на уступки и не станет договариваться. Не с Жу. О том, чтобы выйти на владельца дома, не могло быть и речи.

Старые друзья найдут причину не помогать ей. Некоторые уже нашли. Пару дней назад она заходила домой к коллеге, тот с порога встретил ее натянутой, извиняющейся улыбкой. Позади стояла его жена, сложив руки на груди. А ведь Жу даже не успела ничего попросить.

Слухи быстро расползались по Полису. И Жу повела бы себя точно так же на их месте. «Никто о тебе заботиться не будет. Каждый сам за себя. Только так и можно выжить». Слова матери не раз уже подтверждала сама жизнь.

– Ну, ты это, извини там, все дела.

– Что? – Жу обернулась и рассеянно посмотрела на гида, подошедшего со спины.

– Я не знал, что твой отец погиб, – сказал он, глупо улыбаясь.

Она небрежно махнула рукой и бросила взгляд на бейджик. Клож… Что за дурацкое имя? И как прикажете запоминать этот случайный набор букв? Жу проговорила имя гида про себя, и ее затошнило. Она махнула еще раз.