Русская фея и Лев настороже

Надо верить тому, кого любишь, – нет высшего доказательства любви. Немыслимо провести границу там, где кончаются предчувствия и начинается подлинная любовь.

Александр Грин

Не знаю я насчет эпиграфа…

Это ж должно быть что-то, что само собой просится, а какая цитата про двух отмороженных на всю голову девок…

авторы

Глава 1

Тьма отражалась во тьме, темные дома мерцали в темной воде, и очарованная колдовским мраком Джейн, леди Чедуик, брела по древним узким тротуарам, вслушиваясь в шепот воды у самых ее ног. Прекраснее дневной Венеции была только Венеция ночная. С приходом ночи этот город превращался в громадную ловушку для времени, на его улицах эпохи и столетия смешивались, переплетались, начинали жить собственной невероятной жизнью. Шаг – и оказываешься в совершенно пустом переулке, зажатом между глухими стенами домов, лишь прильнувшие к стеклу маленькой лавчонки карнавальные маски мрачно следят за тобой прорезями глаз да на кирпичной стене танцуют отблески света. Одинокий фонарь поскрипывает в вышине и сладкий ужас заползает в сердце. Невольно начинаешь озираться, торопиться… Шаг – и проулок выводит на залитую ярким светом улицу: к музыке, смеху, толпам туристов и звенящим радостью ресторанчикам. За сияющими витринами магазинчиков с обыденной небрежностью выставлены старинные мечи, роскошные туалеты, пестрящие золотом и кружевами, стеклянные вазы изысканной работы. Под горбатым мостиком скользит вытянутое тело гондолы, а с Канале Гранде доносятся переливы «Санта Лючии».

Странный город: не на воде, но и не на суше, не живой, но и не мертвый, прекрасный настолько, что такого просто не может быть, однако же есть. Лукавый город, успешно обманывающий каждого, кто пытается его разгадать. Город, где грязноватые каналы должны были бы пахнуть затхлостью, а вместо этого издавали бодрящий йодистый запах моря, где мужчины с великолепными голосами становились не оперными певцами, а лодочниками, где все карты и планы бесполезны, а единственный способ попасть в нужное место – брести наугад, пока оно само не найдет тебя. Город настолько исполненный загадок, что казалось, даже рыбина в витрине ресторанчика могла бы поведать страшную тайну, но не успела – зажарили.

Ну вот, так всегда! Любимый «морской» ресторанчик усмехался Джейн из-за угла. В который раз уже она пыталась запомнить дорогу к нему и все бесполезно! Правда, ресторанчик никогда не обманывал, стоило лишь пожелать попасть в него, и он появлялся, будто прибегал на зов. Затянутый во фрак помесь швейцара и зазывалы делал приглашающие жесты. Мог и не стараться, она все равно шла именно сюда.

Джейн шагнула в распахнутую перед ней дверь и остановилась на пороге полутемного зала. Мимо столиков к ней уже летел метрдотель, и физиономия его излучала незамутненную радость ребенка, к которому приехала любимая бабушка и привезла мешок подарков.

– Миледи, какое счастье, миледи! Вы снова соблаговолили посетить наше скромное заведение! Я просто в восторге, наш персонал в восторге, а уж в каком восторге будет шеф-повар! Он всегда повторяет, что вы его любимейшая клиентка!

– Вы так любезны, Джованни, – Джейн благосклонно кивнула, – я тоже рада снова быть здесь, у вас.

– Как здоровье милорда? – заботливо поинтересовался метр.

«Черт его знает, как его здоровье, и кому это вообще интересно?» – подумала Джейн и тут же словно со стороны услыхала как ее язык произносит стандартное:

– Благодарю вас, прекрасно! Но где же вы меня посадите на сей раз, друг мой? – перешла она к делу.

Круглое лицо Джованни наполнилось чистейшим страданием – ребенку сказали, что бабушкины подарки предназначены соседскому мальчишке.

– О, миледи, я в отчаянии! – темпераментно возопил он, – Я не переживу сегодняшнего дня! Но я должен сознаться, увы, у нас здесь японские туристы, и у меня нет, нет, нет отдельного столика для миледи!

Джейн вгляделась в полумрак зала. Действительно, за столиками деловито расселись японцы. Япония – такой маленький остров, откуда же берется такое невероятное количество японских туристов? Может, их выращивают специально? В пробирках? По Венеции бродит столько жителей Страны Восходящего Солнца… что если не знать, как выглядят итальянцы, то можно подумать, что они маленькие, желтенькие и узкоглазые.

– Так что же нам делать? – спросила Джейн, добавив в голос капельку льда.

– Не может быть и речи о том, чтобы миледи покинула нас! – вскричал Джованни, – Я этого не переживу, мой персонал этого не переживет, и даже страшно представить, что станет с шеф-поваром! Не соблаговолит ли миледи немного подождать в баре? Или быть может, миледи будет так невероятно любезна и разделит столик с другой дамой? Я понимаю, это не вполне то, на что миледи могла рассчитывать, но у нас сегодня такой наплыв…

Джейн на мгновение призадумалась. После целого дня ходьбы по городу есть хотелось страшно, доносящиеся из кухни упоительные запахи скручивали желудок в комок. Дожидаться не было сил.

– Если дама не возражает, я охотно пообедаю в ее обществе, – решительно заявила она.

– Uno momento, миледи, я только осведомлюсь… – Джованни умчался.

Джейн проследила за ним взглядом. Вот он скользнул к столику на возвышении и склонился к сидящей за ним женщине. Внимательно выслушав метра, женщина отрицательно покачала головой. Джейн почувствовала укол досады. Не надо было соглашаться на предложение настойчивого итальянца, следовало просто уйти. В конце концов, она могла пообедать и в другом ресторане. Джованни принялся отчаянно жестикулировать, убеждая посетительницу. Широким жестом, в котором метродотель умудрился артистически сплавить мольбу, уважение и преклонение перед его чудесными, любимыми, прекрасными клиентками, и отчаянное нежелание расстаться хоть с одной из них, Джованни указал на Джейн. Дама глянула в ту сторону и неожиданно кивнула, соглашаясь. Осчастливленный Джованни помчался к леди Чедуик.

Направляясь следом за оживленно трещащим метрдотелем к столику, Джейн пыталась разглядеть неожиданную соседку. Молодая, не старше тридцати, морковно-рыжая и маленькая, пожалуй, не выше самой Джейн. Наметанным глазом она вгляделась в элегантный деловой костюм небеленого льна. Хороший портной, явно очень хороший портной. Дама обернулась ей навстречу и Джейн почудилось в ней нечто знакомое. Джейн попыталась вспомнить, но… Шляпа! На стуле лежала та самая потрясающая соломенная шляпа, которую Джейн приглядела для себя утром. Даже для славящейся плетеными шляпами Венеции это было форменное чудо. Джейн поленилась таскать ее целый день за собой, а возвращаться в отель не хотелось, и она отложила покупку на завтра. И пожалуйста, увели! Такую шляпу! Она поглядела на даму с неприязнью. Тот, кто покупает облюбованную тобой шляпу не может быть порядочным человеком!

Но уходить было поздно, поскольку Джованни уже хлопотливо усаживал ее за столик, одновременно пытаясь познакомить с соседкой. Беда в том, что он не знал имени своей клиентки и подобный прокол повергал его в полное отчаяние. Но дама сама выручила измученного метрдотеля. Громадные серые глаза с нахальным прищуром уставились на Джейн и полузабытый чуть хрипловатый голос врастяжку произнес:

– Привет, Куринцова! Каракатицу лопать пришла? Которую в ее собственных чернилах тушили, не бери – вкус странноватый, они туда, должно быть, чернил от принтера подливают. Может так оно и есть, как думаешь?

Словно подкошенная леди Чедуик рухнула на стул. Если бы с ней заговорила одна из откормленных бронзовых коняг с собора св. Марка, она и то изумилась бы меньше. Через столько лет, за столько тысяч километров от города детства, встретить… и кого! Нет, не даром эта красотка не понравилась ей с первого взгляда! Теперь понятно, почему Джейн лишилась шляпы. Танька Коваленко всегда хотела иметь то, что было у самой Джейн.

Пряча смятение, Джейн прикрылась развернутым меню.

– Что посоветуешь? – небрежно бросила она из своего убежища. Кажется, голос звучал достаточно равнодушно, как будто она ежедневно сталкивалась с бывшими одноклассницами в крохотных ресторанчиках в центре Венеции.

– Возьми mixed sea food. Не знаю, что они там намешали, но вкус обалденный!

Радостный Джованни пригнал официанта, тот принял заказ и оба умчались, поднимая ветер фалдами фраков. Оставшись одни, старые знакомые уставились друг на друга. Сперва они внимательно изучили физиономию, макияж и прическу сидящей напротив женщины, потом старательно ощупали глазами одежду, обе даже привстали, стремясь получше разглядеть противницу. Разозленная детальным осмотром Джейн демонстративно выставила из-под стола ногу. Смотреть, так уж все! Нимало не смутясь, ее визави оценила обувь Джейн и тут же предъявила свою.

– Нижнее белье проверять будем? – деловито поинтересовалась Танька.

Джейн гневно фыркнула и отвернулась, позволяя официанту водрузить перед ней заказанное блюдо. Джейн заставила себя не обращать внимания на вынырнувшую из прошлого нахалку и взялась за вилку. Смесь даров моря наполнила рот и скользнула в желудок. Если бы этот орган умел выражать свою радость, сейчас бы трубили фанфары. Несколько глотков и желудок расслабился, блаженно притих. Мир сразу стал много симпатичнее и даже неожиданная встреча не была уже столь отвратительна. Джейн взглянула на Таньку благожелательней.

– Ты очень изменилась, – одновременно сказали обе дамы и обе рассмеялись.

– Я тебя все равно сразу узнала, еще когда ты на пороге переминалась. Ты откуда здесь взялась? – спросила Танька, чуть заметным жестом приказывая официанту налить ей вина. Прямо королева! Можно подумать, не она лопала в школьной столовой котлету с макаронами за двадцать копеек, запивая холодным чаем из майонезной баночки! Джейн снова начала злиться:

– Я в отпуске… А я бы тебя ни за что не узнала, ты стала такой элегантной. Я все вспоминаю твою школьную форму с блестящими локтями и фартуком под горло…

– Ну, самые яркие воспоминания остались все-таки у меня. На выпускном вечере ты прямо сияла. Платье с блестками, обруч в волосах с блестками, туфли с камушками, кольцо на каждом пальце, три цепочки на шее, сережки до плеч… Только лампочек в ушах не хватало, но и так ты «днем свет божий затмевала, ночью землю освещала». Твоя мама прямо исходила гордостью! Куда вся эта прелесть делась! Весьма сдержанный костюмчик… Во всем, кроме цены… Сен-Лоран, верно?

Помолчали. Первый обмен любезностями закончился вничью, следовало набраться сил. Дамы отхлебнули вина, поглядели друг на друга поверх бокалов.

– Что делаешь в Венеции? – поинтересовалась Джейн, подцепляя на вилку кусочек омара.

– Я, собственно, не в Венеции. В смысле, делаю не в Венеции. Делаю я во Флоренции, а сюда вырвалась дух перевести и всякой морской пакости пожевать. Это, знаешь ли, мой любимый ресторанчик, я каждый раз как в Италию приезжаю, обязательно отправляюсь в Венецию и иду сюда.

– Ничего подобного, это мой любимый ресторанчик, это я сюда уже четвертый год хожу, а ты просто наглая втируша, – проворчала Джейн. – Всегда ты так! Вечно кричала, как ты счастлива, что ни в чем на меня не похожа, а в буфете всегда целилась на то же пирожное, что и я. Столько лет прошло, ничего не изменилось!

– Неправда! – возмутилась Танька, – Признайся, ты сюда первый раз зашла и придумала байку, чтобы меня позлить! У меня не может быть ничего общего с вульгарной, хамоватой, тупой дочкой директорши рынка!

– Это у меня не может быть ничего общего с ехидной воблой сушеной, училкиной дочкой! А что касается умственных способностей, то голова всегда была твоим слабым местом!

Не отводя горящих яростью глаз от лица противницы Джейн почти кричала. Выдав последнюю фразу, она набрала воздуха, собираясь продолжить дискуссию, но тут заметила, что они оказались в центре внимания. Кругленькие физиономии японцев, как подсолнухи к солнцу, дружно развернулись в их сторону и на всех был написан живейший интерес. Кое-кто уже вытаскивал фотоаппарат, намереваясь педантично запечатлеть очередную достопримечательность – ссору в ресторане. Джейн с шумом выдохнула и плюхнулась на свое место. Она и не заметила, как вскочила.

– Умеешь ты завести человека, – Джейн залпом допила вино, – Нам только не хватало подраться как в первом классе.

– Я тогда тебе зуб выбила, – невинно заявила Танька.

– Молочный! Он и так уже шатался. Зато я тебе клок волос выдрала! Если не хочешь лишиться еще одного, давай сменим тему! Что же ты делаешь во Флоренции?

– Участвую в конгрессе. У них милый институтик с хорошим финансированием, вот они и организовали. Набежала куча программистов, друг перед другом разработками хвастаться.

– Ха, так ты хакер!

– Я скорее анти-хакер, – Танька задумчиво поиграла вилкой, – Хакер – это тот, кто лазает по чужим компьютерам, не спрашивая владельцев. Моя задача – поставить защиту, чтобы не только излишне любопытный школьник, но и специалист по сетевому шпионажу лег трупом, а до информации не добрался.

– Вот куда ты пристроила свои математические таланты! И как, на тебя есть спрос?

– Очень даже есть. Я в основном с американскими банками сотрудничаю…

– Стоп! – Джейн вскинула руку, сосредоточенно нахмурилась, что-то вспоминая, – Ты «Уоррен и К0» защиту ставила?

– Ну, я, это не тайна.

– Тогда я о тебе слышала! – обрадовалась Джейн, – Старший Уоррен мне все уши прожужжал про супер крутую программистку из бывшего СССР, которая ни одного хакера и на пушечный выстрел к его бесценному банку не подпустит. Кипятком от восторга исходил! Сколько ты за работу берешь? – тон Джейн сразу стал деловитым.

– У тебя что, банк есть? – насмешливо поинтересовалась Танька.

– И банк, и страховая компания, и завод, и еще кое-что по мелочам…

– Ну-у-у, по-разному беру. – Танька задумчиво поковырялась в тарелке, – Я недавно два больших заказа выполнила, собиралась отдохнуть. Вообще я в родной стране не работаю: платят мало, условий никаких.

– Хочешь, чтобы я тебя поуговаривала? – недобро прищурилась Джейн, – Фиг тебе, облезешь! Цену можешь называть любую, не разорюсь.

– Такая богатая? Я, значит, свои математические способности на биты с байтами направила, а ты свои – на рубли с долларами?

– Не уходи от ответа! Сделаешь мне защиту, или как?

– Да отстань ты от меня, Женька, не хочу я работать! Даже за большие бабки не хочу! В растрепанных чувствах я! – она досадливо отбросила салфетку, потом внимательно поглядела на Джейн и решившись, спросила, – Слушай, ты ведь меня всегда терпеть не могла, так что наверняка скажешь правду!

– Можно подумать, ты меня обожала! Чего там у тебя?

– Скажи, я похожа на проститутку? Дешевую?

Джейн еще раз внимательно с ног до головы оглядела Таньку, задумчиво помолчала, а потом сообщила свой вердикт:

– Если рассмотреть все в деталях: от одежды и прически до умения держаться, а потом взять все в комплексе… Ты только пойми меня правильно, учитывая наши школьные взаимоотношения и то, как ты тут выдрючиваешься, вместо того, чтобы бежать разбираться с моими компьютерами, самое лучшее, что я могу тебе пожелать – это ночевать под мостами всю оставшуюся жизнь…

– Не тяни, зараза, говори, похожа или нет!? – простонала Танька.

– Спокойно, спокойно! Так вот, если учесть твой маникюр, твои сандалии и то, что ты купила шляпу, на которую я положила глаз… Если все это рассмотреть в целом… Кончай смотреть на меня такими глазами, а то вообще ничего не скажу… Короче, если и похожа, то разве что на очень дорогую, которые с шейхами уикэнды проводят.

Танька облегченно вздохнула.

– Видишь! – в голосе ее прорезалась обида, – Чего же он тогда со мной так?

– Ладно, раз уж начала, выкладывай до конца. Кто – он, когда – тогда, и как – так? Выговоришься, можно будет и дела обсудить.

Глава 2

Все произошло из-за того, что Танька панически боялась летать. Конечно, если дела ждали ее на другом континенте, она отправлялась туда самолетом. Хотя будь ее воля, предпочла бы прогулку в скафандре по океанскому дну многочасовому висению в летающей консервной банке над километрами пустоты. Увы, ни один клиент не стал бы дожидаться пока она доберется до него пешим ходом. И бесценные произведения изобразительного искусства – портреты американских президентов на зеленой бумаге – пополнили бы не Танькину, а чью-нибудь чужую коллекцию. Для таких крайних случаев у нее был разработан индивидуальный метод антистрессовой терапии, включающий одну таблетку снотворного из коробочки, один стаканчик шотландского виски из походной фляжки и одну чашечку остывшего кофе из термоса. С последним глотком кофе Танька отрубалась и приходила в себя только во Франкфурте-на-Майне. Походкой лунатика она пересекала аэропорт, пугая остановившимся взглядом службу безопасности, и садилась на самолет до Нью-Йорка, на борту которого вся процедура повторялась. У ее метода был лишь один существенный недостаток – последствия в виде невыносимой головной боли, привкуса помойки во рту и настолько острого нежелания видеть и слышать других представителей рода человеческого, что мировая катастрофа представлялась самым прекрасным событием во Вселенной.

Поэтому если место назначения не было отделено океаном, Танька всегда путешествовала поездом или автомобилем. Поездом даже лучше – ноутбук с собой, ты сидишь работаешь, а паровоз тебя везет, пыхтит-старается. Вот и отправляясь на конгресс, Танька взяла билет в спальный вагон до Венеции, собираясь потом пересесть на скорый до Флоренции. За двое суток пути до Будапешта Танька успела не только переделать все дела, но и здорово заскучать. Поэтому в столице Венгрии, где их вагон цепляли к другому поезду, и стоянка была долгой, она решила пробежаться по окрестным магазинчикам. А когда вернулась, в купе сидел он.

– Я сперва подумала, что венгр, знаешь, брюнет, смугловатый, – рассказывала она Джейн. Улыбающийся официант ставил перед ними уже вторую порцию кальмаров, – Оказалось, ничего подобного, наш, но симпатяга. Чересчур молоденький, студентик, но ведь и мне моего тридцатника не дашь, верно? Морда у меня была накрашена, маникюру всего третий день пошел, я и обрадовалась. Мужики сильно продвинутых баб не любят, так что Ослика я тихонько запихала под полку.

Джейн замерла, не донеся до рта нежный розовый кусочек кальмара, и подозрительно уставилась на Таньку. Перед ее мысленным взором замелькали совершенно дикие картины, из которых самой безобидной были жалобно поникшие ослиные ушки, прижатые крышкой вагонной полки.

– Не смотри на меня так, у меня мозги на месте! – возмутилась Танька, – Вот он, Ослик!

Джейн облегченно вздохнула: в сунутой ей под нос кожаной сумке лежал ноутбук.

– Едем, парень за мной вроде приударяет: травит анекдоты, на стоянках мотается за мороженным и без конца трындит, какой он крутой. Я о своих делах помалкиваю, сказала только, что еду работать. Я подумала, зачем ему про все мои конгрессы, симпозиумы, программы рассказывать? Или не поймет, или испугается, тушеваться начнет, – продолжала Танька.

– А вы это…, ну, того…? – строго спросила Джейн.

– Я, по-твоему, совсем ненормальная!? – снова обиделась бывшая одноклассница, – С неизвестным мужиком? Мне компьютерных вирусов мало?

Успокоившись насчет Танькиного морального облика, Джейн кивнула, приготовившись слушать дальше.

– Я даже прикидывала, что делать, если полезет, а он и сам ни-ни… Но ухлестывал во всю. Узнал, что я еду во Флоренцию, обрадовался и тут предлагает! Поселимся, говорит, вместе, я отель оплачу. У меня головка-то слегка закружилась, дай, думаю, рискну. Изобразила смущение и глубокие раздумья и отвечаю ему, что давай, но, чур, никаких глупостей, а там я посмотрю по твоему поведению. Приезжаем, берем такси, и везет он меня, красивую, в самый что ни на есть сомнительный район города. С шиком подкатывает к обшарпанному домишку, последний раз его белили еще во времена Муссолини, и заводит меня внутрь с таким видом, будто это его личный пентхауз. Внутри воняет дешевыми духами и жидкостью от тараканов, мятые личности шныряют. Мне слегка поплохело, но ничего, держусь, оберегаю его мужское самолюбие. Восхищенное выражение к морде приклеила так, что аж кожа трещит, – Танька остановилась, чтобы промочить пересохшее горло стаканчиком белого вина, – Нет, в целом я не гордая, я в Штатах по гранту училась, как особо талантливая, копейки лишней не было, а мир поглядеть хотелось. Я даже в специальных ночлежках для студентов останавливалась, там вообще казарма – мальчики в одной комнате, девочки в другой, и нары в два этажа. Но я ведь уже лет пять отеля рангом ниже четырехзвездочного в глаза не видела! Сама подумай, зачем быть гениальной программисткой, если не получать максимум удовольствия?

– От чего ты точно не помрешь, так это от скромности, – прокомментировала Джейн и присоседилась к бутылке.

– Скромность – не добродетель, добродетель – точная оценка своих возможностей, – отрезала Танька и продолжила, – Мальчик, искоса проверяя, какое он на меня производит впечатление, берет комнату на двоих, а я начинаю тихо тосковать по номеру, заказанному для меня администрацией конгресса. Поднимаемся на третий этаж, там комнатушка размером с чулан и при ней душ, похожий на школьный пенал. Белье на постели чистое, но посередине солидно сидит клоп. Тут я чувствую, что авантюра перестала мне нравиться, и паренек утратил всякую привлекательность. Но обижать его не хочется. Думаю, душ приму, потом пойдем куда-нибудь ужинать, я с ним и распрощаюсь, а за вещами пришлю позже. Так и делаю. Включила воду, гляжу, косметичку забыла. Накинула халат, выхожу тихонько, и слышу, как этот… – Танька пожевала губами, видимо подбирая эпитет повыразительней, но так и не найдя ничего достойного, лишь тяжко вздохнула, – Стоит ко мне спиной и вещает в телефон на кошмарном английском, аж уши вянут, что он привез подходящую девочку, ехала в Италию работать, искать ее вряд ли будут и пусть кто-нибудь приедет ее попробовать, и если подойдет, забирает. Это он про меня!

Тут расстроенная Танька выпила вино одним глотком.

– А ты что? – сочувственно спросила Джейн, наливая себе.

– А что я? Схватила сумку с документами и ноутбуком и как была в халате, выскочила за дверь. Поймала такси и поехала в свою гостиницу. За чемоданом возвращаться не стала, не хочу я доказывать какому-то поганому мафиози, что я ему не девочка и меня очень даже будут искать. Отчитала свой доклад и рванула в Милан, новый гардероб справлять, а потом сюда, приводить нервы в порядок. Но каков мерзавец, а? Ухаживания, комплементики, поцелуйчики, а сам… Тьфу!

Одноклассницы снова выпили.

– Ох, Танюха, все мужики, они…

– Сволочи? – с надеждой спросила Танька.

– Да нет! Хотя и это тоже… – отмахнулась Джейн. Она попыталась наполнить свой бокал, но из горлышка скатилась всего одна скупая капелька.

– Попробуй выкрутить, – предложила Танька, задумчиво глядя на бутылку.

Джейн сосредоточилась. Что-то в Танькином совете было не то, хотя ей и не удавалось сообразить, что именно. Поэтому вместо того, чтобы отжать бутылку, она обиженно поглядела на пробегавшего мимо официанта. Правильно истолковав взгляд клиентки, официант заменил пустой сосуд на полный. Осушив бокал великолепного белого, Джейн смогла продолжить.

– Мужчины, Танька, все несмышленыши. В смысле – козлы. Ничего вокруг себя не видят. Я вот по одной твоей сумочке могу определить, сколько у тебя на счету в банке, и любая баба так может, а они… Им нужно чековую книжку под нос сунуть, детально растолковать и у нотариуса заверить, тогда они осознают. Зато можешь гордиться, если торговцы живым товаром на тебя бросаются, значит, ты еще вполне в соку.

– Я и так знаю, обошлась бы и без подобных подтверждений, – проворчала Танька, – и вообще, я сейчас допью и спать пойду, хватит с меня удовольствий, – она махнула официанту.

– Как насчет моего предложения? – спросила Джейн.

– Давай не сегодня, – взмолилась Танька, – У меня сейчас состояние некондиционное для деловых переговоров. Я тебе дам визитку моего отеля, позвони мне завтра после полудня.

– Слабачка! – высокомерно усмехнулась Джейн, – Всего-то пятая бутылка!

Расплатившись, они поднялись, свежий ночной ветерок, пропитанный запахом моря, растрепал им волосы. Вдвоем девушки углубились в темный лабиринт венецианских улиц и, наконец, остановились у развилки.

– Нет, самой мне гостиницу не найти, – вздохнула Джейн, – Буду выбираться к вапаретто^[1], пускай он меня везет.

– А я знаю, где я, мне отсюда два шага и можно упасть в койку, – бодро заявила Танька, махнув рукой в глубину пустынной извилистой улочки.

– В таких местах мне кажется, что время повернуло вспять, – мечтательно протянула Джейн, прислушиваясь к далекому пению и постукивая каблучком по булыжнику мостовой. – Представь, сейчас из мрака выйдет наемный убийца в маске, этот…, как его…, бравос! нанятый знатным венецианцем убить возлюбленного его прекрасной молодой жены.

– Вон он, твой бравос, уже идет, – пробурчала Танька, ткнув пальцем в появившуюся из темноты мужскую фигуру, – Сейчас мочить начнет!

Джейн лениво обернулась.

– Прыгай! – вдруг дико заорала она и Танька почувствовала, как резкий толчок швыряет ее в канал. Пробив спиной толщу воды, она пошла ко дну. Вода хлынула в распахнутый рот. Перекинутая через плечо сумка с ноутбуком тянула вниз. Отчаянно работая руками и ногами Танька рванула к поверхности. Пробкой вылетев наверх она замолотила руками, пытаясь одновременно откашляться и пропихнуть как можно больше воздуха в стиснутые легкие.

Вдруг вода прямо перед ней дважды расплеснулась, словно под ударами чего-то маленького, но тяжелого. Недоуменного уставившись на берег, она увидела, как стоящий там мужчина наводит на нее предмет, тускло отблескивающий вороненой сталью в неверном свете фонаря. Танька испуганно замерла, забыв даже держаться на поверхности, и тут ее дернули вниз. Танька с головой окунулась в маслянистую мглу. Рядом материализовался темный силуэт. Волосы Джйн водорослями облепили Танькину физиономию. Танька почувствовала, как ее тянут куда-то.

В три гребка переплыв канал, девушки остановились, придерживаясь за каменную облицовку. Джейн высунула голову из воды и тут же испуганно нырнула, рядом снова ощутимо булькнуло. Подпихивая Таньку впереди себя, Джейн отплыла в сторону. В легких пекло, воздуха не хватало.

Джейн решительно указала пальцем на верх и не дожидаясь ответа, буквально вылетела из воды. Оставшись одна в черноте и мокроте испуганная Танька отчаянно вцепилась в скользкие камни и принялась карабкаться наверх. Сумка хлопала ее по заду и не давала подняться. Танька висела, судорожно цепляясь сведенными пальцами за край мостовой и бешено скребя носками туфель по облицовке, когда возле ее головы раздался мягкий шлепок. И тут же ее с силой рванули за ворот, выдергивая на сушу.

– В переулок, быстро! – скомандовала Джейн, спринтерским рывком исчезая в темноте. Танька помчалась за ней. Они летели по улицам, так что только ветер свистел в ушах да мокрые юбки хлестали по ногам, и остановились, лишь вломившись в разряженную толпу на площади св. Марка.