Buch lesen: «Повёрнутый. Триллер, любовь и куча благодеяний заставляют многих думать, что ты – повернутый (не путать с «Идиотом» Достоевского)»

Schriftart:

ISBN 978-5-4483-6961-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 1

Глава 1

Я вышел на улицу, чтобы хоть немного проветриться. Моя комната, где я работал, была просто завешена табачным дымом. Если бы не солнечный луч, пробивавшийся сквозь дырочку в шторе, я бы этого не замечал. Иногда мне начинало резать глаза, и тогда я понимал, что перешел границу. На улице было холодно. Открывая форточку, я старался теплее одеться и быстрее выйти на улицу, чтобы в мое отсутствие свежий морозный воздух поглотил этот почти невидимый табачный туман, или хотя бы его часть.

Мне было или сорок семь, или на год больше, часто я сбивался и со временем, и с днями, месяцами, а иногда – даже с годами. Чтобы знать точно, мне надо было вычесть из года, в котором я жил год моего рождения, который я помнил всегда. Но напрягать извилины лишний раз мне не хотелось. Да и какая разница?

Я жил один в небольшой, но уютной для меня квартирке, на четвертом этаже. С женой мы развелись десять лет назад, или около того. Чтобы сказать точно мне опять пришлось бы вычислять, как и возраст нашей дочери, которая уже давно вышла замуж и жила в этом же городе. Моя связь с обеими заключалась в телефонном звонке. Всегда звонили мне, может раз в месяц, и та и другая. Пара общих вопросов и таких же ответов, и я клал трубку, сам я никогда не звонил.

Работа…. Где я только не работал, пока не остановился на том, что я сейчас делал. Я покупал и перепродавал на аукционах в Интернете старые открытки, конверты, карточки. Не знаю, откуда это взялось, но я занялся этой темой почти сразу после развода. В основном покупателями были филателисты, как из нашего города, так и из страны и со всего мира, но за десять лет я даже не удосужился купить хоть один каталог, филателия меня ничем не увлекала. Зато я приобрел то, что называют опытом. Там же, в Интернете, на таких же аукционах я покупал большие лоты, иногда по тысячи штук, а выставлял на продажу по одной штуке. Ничего хитрого или заумного. Покупаешь оптом и дешево, а продаешь в розницу и, естественно – дорого. С годами я расширялся, и последние пять лет такая незатейливая деятельность уже полностью окупала все мои расходы, а иногда даже позволяла немного развлечься. Развлечение у меня было одно, я ехал на природу, снимал домик и отдыхал недельку, не больше, менялись только места. Но я любил все: леса, горы, моря, реки и просто тихие места, где не было людей и звуков городской жизни.

Я женился по любви, а через год родилась дочь. Все было хорошо и прекрасно. На моем последнем месте работы я был президентом крупной фирмы, карьера шла вверх полным ходом. Новый громадный дом, новая машина, потом вторая, куча вещей, рестораны и прислуга. Я достиг всего, к чему стремился. Но…. Всегда бывает это *но*, хотя оно часто связано с какими-то непредвиденными плохими событиями или неудачами. Но в моей жизни я бы не взялся связать мое *но* с его общераспространенной социальной формулой. Оно было моим личным и ни на кого не похожим.

Это было за 4—5 лет до развода. Я родился под водяным знаком гороскопа, был спокойным, рассудительным, и в свободное время любил мечтать или просто задумывался об очередной фантазией. Моей работе это не мешало, на ней я был всегда сосредоточен, расчетлив до мелочей и деловит, даже иногда немного жестковат. В отличие от жены, я почти никогда не видел снов, и часто ей завидовал. Не могу вспомнить ни число, ни день, ни даже точный год, когда это со мной случилось. Но это случилось, и все пошло по какой-то другой абсолютно незнакомой доселе дороге.

В тот день, перед тем как уснуть, когда я лежал с закрытыми глазами, я почувствовал, как какой-то толи вихрь, толи неизвестная сила, подхватила и выкинула меня куда-то вверх, к звездам. Это были какие-то секунды, пока я не почувствовал невесомость, а мой взгляд уперся в какое-то неповторимое чудо, которое я уже видел по телевизору с примерно такого же ракурса. Это была наша Земля. Страх, охвативший меня сначала, постепенно рассеялся, а его место заняла какая-то безмятежность, покой и удовольствие. Я мог висеть и даже передвигаться, вернее, перелетать, как-то перемещаться в воздухе. Хотя и воздуха, как такового, вокруг меня не было. И ничего плохого или неуютного со мной не происходило. Пробыв в таком состоянии около получаса, я безмятежно вернулся в кровать, и тут же уснул. Утром я принял это за сон, но на следующую ночь все повторилось, даже расширилось. В конце концов, я уже привык к этому, даже стал делать какие-то обдуманные шаги. Пока, наверное, через год я встретился где-то там с людьми. Они были похожи на меня, и чистосердечно радовались встрече. Потом пошел какой-то поток фантазий встреч с другими людьми, даже посещение каких-то планет. Естественно, что я молчал как рыба, боясь кому-то рассказать об этих фантазиях. Именно так я их называл. Еще через год я уже не мог себе представить ни одной ночи без посещений моих космических друзей, их планет, их обществ. Невероятно, но я стал там как бы *своим*.

Чтобы разложить все по полочкам, я около недели рылся в Интернете и нашел название того, что со мной происходило уже два года. Какой-то известный психиатр рассказывал, что некоторые люди сами придумывают себе иллюзии, которые потом расширяют, углубляются в них, и таким образом создают себе свой приятный мир, который отличается легкостью, чистотой, безмятежностью от такого обыденного повседневного сосуществования. Как страус прячет голову в песок, так они подменяют действительность своими же созданными фантазиями. Не сомневаясь, я сразу отнес это к себе, и все стало на свои места.

Казалось что все, но это было не так. Шло время, и я стал замечать, что из каждого моего путешествия я стал приносить что-то новое, доселе неизвестное, но чему я всегда радовался как ребенок. Да, там наверху все было так чисто, разумно, сердечно и открыто. Все сквозило добротой, желанием сделать кому-то или всем что-то приятное, …. Но и это было не все. Находясь там часами, я начал привыкать смотреть на вещи с их точки зрения, которую было просто невозможно сравнить с нашей жизнью, и я с каким-то наслаждением впитывал все, ожидая очередной порции на следующую ночь.

Наверное, после трех лет, я задумался, а не пойти ли мне к психиатру. Моя жена уже искоса поглядывала на меня, и доставала вопросами, что со мной происходит. Что я мог ей сказать? Зато она со временем уверилась, что с моей психикой не все в порядке. Наверное, изменилось мое поведение, отношение к людям, точка зрения на многие проблемы или вопросы. В конце концов, я просто перестал быть мужчиной в постели, мои путешествия давали мне огромное, несравнимое ни с чем удовольствие. На работе тоже заметили неладное. И так далее. К психологу или психиатру идти я отказывался, просто из-за боязни, что меня могут сразу же забрать в психушку, если я им все честно выложу. Наконец, устав от всего, она подала на развод и я его сразу принял.

Все. Теперь я жил один, находясь днем в своей квартире, а с вечера улетая туда. Из ярого материалиста я превратился в абсолютно другого человека. За два последние годы я не купил себе ни одной вещи, даже носков, используя и латая старые. Я перестал даже есть мясо, а иногда мог не есть сутки, не испытывая никакого голода. Мир я воспринимал больше чувствами, чем сознанием. Все перевернулось у меня в голове, я знал это, но уже ничего не хотел менять. Я понял, что я заболел, и серьезно, но эта болезнь была на редкость приятной. Трудно было только возвращаться оттуда сюда, иногда я лежал около часа, пытаясь осознать, в каком мире я нахожусь и как я должен себя вести, и что делать.

Время шло, а я не переставал меняться, пока не понял, что конца этому уже не будет. Я даже свыкся с мыслью, что свою жизнь я действительно закончу в психушке, но это меня уже не пугало.

Глава 2

На улице было морозно, но на небе не было ни облачка. Я автоматически повернул налево, направляясь в кафе на углу своего квартала. Это было небольшое заведение, которое я выбрал не из-за самого кофе, оно было не из лучших, а из-за того, что оно было рядом, и на улице всегда стояло несколько столиков. Я мог пить кофе, курить и рассматривать все, что происходило вокруг. Проводя почти все время в квартире, такое времяпрепровождение чем-то меня занимало, и уже вошло в привычку. Я не ездил в банки, да и вообще никуда, оплачивая счета по Интернету. Даже покупки продуктов я делал по телефону из магазинчика в двух кварталах от меня. Меня там тоже знали, да и мой очередной заказ редко чем отличался от предыдущего.

Два официанта и сам хозяин-итальянец, уже заучили меня, вернее мои привычки, и перестали брать заказ. Я сел за столик, и уже через пару минут Джиовани, один из официантов, просто кивнув, поставил передо мной чашку кофе, пепельницу и воду. Это был мой классический набор уже в течение нескольких лет, и я поблагодарил его и улыбнулся. Все было как всегда: я вдыхал воздух, курил, рассматривал проезжающие по дороге машины и автобусы, проходящих мимо людей, и делал маленькие глотки кофе. Странно, обычно в это время, и к тому же в морозную погоду, только один я занимал столик на улице. Посетители, если они и были, предпочитали греться внутри. Мой взгляд упал на столик, который стоял плотно к дороге, и за которым кто-то сидел. Я почувствовал себя тревожно, ведь по чистой случайности, какая-нибудь шальная машина или мотоциклист, проезжая вплотную, мог задеть стул…. Я поднял голову и увидел сидящую на том *тревожном* стуле женщину. Она была лет на десять моложе меня, и, как мне показалось, достаточно потрепана жизнью. Наверное, когда-то она была симпатичной или даже красивой. Складки и морщины возле глаз, у подбородка, отрешенный взгляд в одну точку, говорили сами за себя. Ее одежду я просто не заметил, но весь облик отражал какую-то грусть и потерянность, неуверенность и жалость. Она тоже пила кофе, только из самой маленькой чашечки. Она еще не допила, как Джиовани уже стоял рядом, протягивая ей счет, видимо она не была из их постоянных клиентов, или ее вид настораживал: она могла не заплатить и уйти. Другого объяснения я не находил. Женщина восприняла все спокойно, полезла в сумочку, и, найдя маленький кошелек, вытряхнула все его содержимое прямо на стол. Это были только монеты, некоторые покатились в разные стороны, а женщина ловила, чтобы они не упала на асфальт. Когда все монеты уже были в одной кучке, Джиовани бросил взгляд, и, не пересчитывая, сгреб их в охапку и сунул руку себе в карман. По его равнодушному лицу я понял, что там не было не только чаевых, а даже может быть и не хватало. Опустошенный кошелек так и остался лежать на столе, а когда тот повернулся, я сделал ему знак.

То, что я ощущал в этот момент, меня не удивило. Эта чувствительность уже преследовала меня многие годы. У женщины явно не было больше ни цента. Если она живет далеко, то не сможет даже подъехать на автобусе.

– Принеси ей чашку кофе, как моя, – тихо сказал я, кивнув в ее сторону, – и запиши на мой счет.

Джиовани кивнул и удалился, я даже не успел заметить его лицо. Но уже через пару минут, когда женщина делала явно последний глоток, он подошел и поставил перед ней на стол чашку кофе. Ничего не говоря, он развернулся и пошел обратно. Естественно, женщина удивилась, я был даже рад, что она не поперхнулась своим последним глотком. Она еще раз посмотрела в сторону удаляющегося официанта, и только после этого перевела взгляд на меня, на улице больше никого не было.

Я улыбнулся и кивнул, сразу же опустив глаза, а потом стал дальше рассматривать проезжую часть, в какой-то момент, забыв обо всем.

– Мистер, – неожиданно услышал я возле уха женский голос, – мы знакомы? Если нет, что это значит? – Голос сквозил подозрительностью.

– Садитесь, – улыбнулся я, показывая на стоящий за моим столиком еще один стул, – то ваше место, где вы сели, не безопасно. Всякое случается.

– Я – про кофе, причем здесь место? – удивилась она. – Какая разница, может мне оно нравится.

– Тогда можете вернуться, – равнодушно сказал я. – Не волнуйтесь, кофе за мой счет.

– С какой стати? – ее голос прозвучал грубее.

– Можете его оставить или вылить на тротуар, – спокойно продолжил я. – Сегодня у вас нет денег, а у меня есть. Может завтра все будет наоборот, а?

– Ты кто, священник? – перешла она на *ты*, медленно опускаясь на свободный стул рядом.

Мне стало весело, и я чистосердечно рассмеялся.

– Я даже не хожу в церковь, – улыбнулся я. – А разве нельзя быть просто человеком? Или Вы думаете, что от вашей чашки кофе я пойду по миру? – в моем голосе звучала искренность и полное спокойствие.

Женщина немного опешила и растерялась, но потом резко поднялась, оставив свою чашку на моем столе, и обогнув меня, направилась за угол.

– Никогда не собирала милостыню. Пошел ты! – Единственное, что я успел услышать.

Не было ничего странного, что я пропустил ее замечание мимо ушей. Мой взгляд и мысли опять переключились на окружающий меня в этот момент мир.

Меня отвлек звук отодвигающегося стула, и только сейчас я заметил, что женщина вернулась и уже сидела рядом.

– Ну и что, что у меня нет денег, – уже спокойнее сказала она. – Это не значит, что все вокруг меня должны содержать, ведь у меня их никогда нет. И не будет. Что мне, повеситься?

Я неопределенно пожал плечами и промолчал.

– Джейн, – вдруг тихо сказала она, и взяла в руки чашку.

– Джон, – ответил я не глядя. – Подрабатываешь ночами? На улице или в барах? – Не знаю, какого черта у меня это вырвалось, но это было на меня очень похоже. Просто я часто не сдерживался в своих оценках.

Джейн вместе со вздохом приподнялась над столом с видом такого негодования, что я приготовился услышать многое, и не совсем лестное.

– Не сердись, – опередил ее я, – извини, иногда у меня просто вырывается. Я чувствую людей, даже не знаю, каким образом. Хотя, я тоже могу ошибаться.

Видимо я вовремя вставил последнюю фразу, так как она медленно и беззвучно опустилась на стул.

– Будешь меня учить, что это нехорошо? – только и спросила она.

– Нехорошо? – удивился я. – Тебя учить? Я кто, учитель, или твой родственник? Или может мне дали право учить людей? Тогда кто?

– Ясновидец? – презрительно спросила она. Видимо другого слова она подобрать не смогла.

– Нет. Просто я чувствую. – Повторил я. – Если меня кто-нибудь спросит, в чем ты была одета, я даже не вспомню. Но то, что я почувствую, я рассказу до мельчайшей детали.

– И что, например? – Ее голос вернулся к нормальному тону, даже просачивался интерес.

– Я тебе, вернее Вам уже сказал, – запнулся я. – Добавить? – Не ожидая одобрения, я продолжал. – Ты провела одинокую жизнь, даже не знаешь где и что с твоим ребенком. А впереди тебя ждет только одиночество, до последних дней. Вот, что я почувствовал. А кто ты, для меня не играет никакого значения, главное, что не убийца. Любая профессия оправдана, как и любая жизнь имеет право на самоопределение. Мало?

Джейн неожиданно вздохнула и опустила глаза, но потом сразу же попыталась заглянуть мне в лицо. Я только заметил щемящую грусть во всем ее облике.

– Ясновидец чертов! Я угадала. И что? – Нотки в ее голосе пошли опять вверх.

– Ничего, – сказал я. – Это же ведь твоя жизнь.

– Тогда какого черта ты в нее суешься?! – неожиданно я увидел ее лицо совсем рядом.

– Ты попросила, я и сказал. – Откинулся я на стуле. – Не нравится? Многим не нравится, ты – не исключение.

Женщина тоже откинулась, продолжая наблюдать за моим лицом. Но я не думал, что она могла бы что-нибудь на нем прочитать в этот момент. Пауза затянулась.

– Есть хочешь? – разрядил я обстановку.

– И не думай, – грозно сказала она, но подумав, вдруг сникла. – Хочу, уже сутки не ела. Только не….

– Как хочешь, – улыбнулся я, – в ресторан я тебя не поведу, а заказать пару булочек для меня не проблема.

Джейн задумалась. Мне показалось, что она боролась сама с собой.

– Ладно, – выдохнула она после небольшой паузы. – Только потом пойдем ко мне или к тебе, и я расплачусь. Терпеть не могу подаяния. – Голос не терпел никаких возражений. – Только дашь мне два доллара на проезд, больше я не возьму. Если к тебе, и у тебя что-то есть в холодильнике, не надо тратиться здесь. А вообще – мне все равно. – Она махнула рукой.

– Расплатишься? – вдруг улыбнулся я. – Чем же?

– Тем, от чего мужики никогда не отказываются. Знаю, – она посмотрела на меня, – я уже старая и вид другой, но на еду, плюс два доллара я еще явно гожусь. Разве нет?

Мне так не хотелось ее обижать!

– Джейн, – сказал я тихо, и автоматически накрыл ее руку своею, – нельзя оценивать себя так низко. У меня давно не было женщин, но в физической близости я не нуждаюсь. Извини. И мне не надо никакой расплаты. – Я задумался. Мне просто стало ее жалко. Может я первый, кто прокинул ее как женщину, но я говорил чистую правду. Только я сомневался, что она поймет меня и поверит. От этого мне стало грустно. – Давай я закажу тебе что-нибудь здесь, а потом дам два доллара, а?

Эффект был неожиданный. Женщина просто заплакала, тихо, незаметно всхлипывая, и, стараясь не смотреть на меня. Я перевел взгляд на проезжую часть и постарался отключить голову.

– Ты что, импотент? – вдруг услышал я. – Может, гомик? Или извращенец? – Повернувшись, я увидел, как она достала платок и вытирала глаза, стараясь не размазать тушь, которая уже потекла. – Скажи прямо, не стесняйся. Я видела, наверное, уже все, меня ничем не удивишь. Или просто я уже такая …. – она пыталась подобрать слово, но не смогла и продолжила, – что как женщина могу заинтересовать только бомжа?

Вместо ответа, которого я не находил, я сделал знак показавшемуся Джиовани, и тот подошел.

– Джейн, что будешь есть? – как можно спокойней спросил я. – Говори, пока он не ушел. И выбрось все из головы. – Я заметил, что официант с интересом наблюдал за нами, явно не понимая ни ее заплаканное лицо, ни то, что она могла делать сидя рядом со мной.

– Как ты и говорил, две булочки, – она сказала это, не поднимая глаз. – А можно с сыром?

Я кивнул и передал Джиовани заказ. Тот развернулся, и, идя вовнутрь еще раз, окинул наш столик удивленным взглядом.

– Я – нормальный, – вдруг сказал я вслух и полез за портмоне. Достав два доллара, я положил их перед Джейн. Потом задумался, и вытащил свою визитку, на которой были написаны только мое имя, телефон и адрес электронной почты. Когда-то я отпечатал их много, но практически ими не воспользовался. – Если что, звони. Только без дури и разговорах о расплате. И не проси взаймы, все равно не дам, если даже и будет.

Женщина сидела и равнодушно смотрела в одну точку. Не знаю, заметила ли она мои движения, и вообще, те два доллара с визиткой. Она как бы очнулась лишь тогда, когда Джиовани поставил перед ней тарелку с бутербродами. Спрятав деньги в сумочке, она просто на моих глазах проглотила бутерброды, запив их остатками кофе. Мне показалось, что она не ела не сутки, а целую неделю.

– Спасибо, Джон, – выдохнув, сказала она, вытирая крошки с губ. – Я еще никогда не встречала таких чудаком, но все равно спасибо. Ты – какой-то чокнутый, но хороший.

Я от души рассмеялся.

– А позвонить если что, это что? – она мягко посмотрела мне в лицо.

Я опять улыбнулся.

– Ну, не знаю. Просто. – Я пожал плечами. – Не будет на кофе, ты знаешь, где меня найти.

Она согласно кивнула головой.

– А я стою обычно на ….

– Это не важно, я там все равно не появлюсь. – Оборвал ее я.

– Да, да, конечно, – застеснялась она. – Тогда я пойду? Ты, правда, за все рассчитаешься? – В ее голосе я уловил нотку сомнения.

Я просто кивнул и улыбнулся.

– Удачи! – сказал я, когда она поднялась.

Через пять минут я позвал официанта и за все рассчитался, оставив как всегда чаевые. Мои глаза улыбались, я видел, как он что-то хотел меня спросить, но все же промолчал.

Дома я лишь один раз вспомнил о Джейн, да и то с улыбкой.

Глава 3

Прошло три месяца, холодная весна прошла, и наступали летние месяцы. Погода была чудесной. Джейн за все это время позвонила, но лишь несколько раз. Встречи ничем не отличались от первой. Только она всегда как-то странно на меня смотрела.

Я подступал к самой худшей поре в моем бизнесе: сезону отпусков. Каждый год все повторялось. В эти летние месяцы продажа резко падала, а иногда ее вообще не было. При разводе я оставил жене все, сохранив лишь небольшую сумму на моем счету, чем поставил ее в тупик. Ей причиталось гораздо меньше, но я тогда так решил. Может из-за этого она хоть раз в месяц звонила мне узнать все ли со мной в порядке. Да и то, все те мои деньги ушли на закупку стартового материала для последующей перепродажи. Потом я просто привык жить каждым днем. К деньгам я относился равнодушно, не собирая их на завтрашний день. Жить одним днем стало для меня привычкой. Когда девять месяцев в году я мог сбить неплохую сумму, после любой удачной сделки и хорошей сумме наличными, я сразу же рвал на природу, возвращаясь почти с пустыми карманами. Зато сколько энергии я привозил с собой! Это был мой личный, понятный только мне, образ жизни. Конечно, из полученных сделок какую-то часть я сразу тратил на закупку нового материала, иначе я бы уже давно сел на мель. Но сами деньги в руке или в кармане мне не давали никаких ощущений, просто на них можно было себя содержать, и если их было больше, чем обычно, они давали мне возможность выбраться из города. Я никогда не искал дешевых отелей в моих недельных вылазках, и вообще, я не умел и не хотел экономить. Я был готов платить любые деньги за тишину, покой, уединенность, и просто за красивый вид из окна. Естественно, что я возвращался почти пустым. Даже зная, что летние месяцы меня выпотрошат до нельзя, я никогда к ним не готовился, отдаваясь на волю *будет, что будет*. Пока что с трудом, но я как-то выкарабкивался. Друзей у меня не было, а брать взаймы для меня было сущим наказанием, я просто этого не делал.

Наверное, этот год был особенным. Экономика страны трещала по швам, и многим моим клиентам было не до коллекционирования. В обычные месяцы это чувствовалось, но не так, а вот июнь начался с катастрофы. Шли дни, и мне уже казалось, что людей на планете вообще не осталось, будто все испарились, договорившись заранее. За месяц я продал на ничтожную сумму, но умудрился рассчитаться с налогами и так далее. Июль я уже встречал с ужасом, надеясь в душе на какое-то чудо. Но его не было. Месяц подходил к концу, а просвета не было. Звонить жене и просить в долг? У меня не поднялась бы рука, как и не повернулся бы язык. Я стал покупать самый минимум и только на кредитные карточки, которые я уже успел забить за прошлый месяц, и добивал сейчас. Каким-то чудом я влез в долги с банком и тоже выкрутился. Но на август уже не было никакой надежды. Я знал, что продажа пойдет только с середины сентября, постепенно, не сразу. Я сам создавал себе эти материальные проблемы, и сам же их ненавидел. Ведь я мог оставить деньги на лето, зная наперед как будет, просто этот год меня ударил сильнее предыдущих. Я верил в какую-то большую сделку, которая меня освободит, но штиль стоял полный. Моя ночная космическая жизнь потеряла остроту, чувство пустых карманов не покидало мою голову даже там. Я уже просто не знал что делать.

В один из таких дней зазвонил телефон, он стоял уже на скопившейся пачке пришедших счетов, а сколько еще должно было придти! Это была Джейн. Начав с приветствий, я неосознанно полез в карман и нащупал последнюю бумажку, это была двадцатидолларовая купюра. Джейн просилась на кофе, и я знал, что после этой встречи у меня останется ровно пять долларов. Но я согласился и повесил трубку.

В принципе, нам с ней не о чем было говорить, мы просто пили кофе, иногда не вымолвив ни слова, она съедала свои бутерброды, благодарила меня и уходила. Этот раз был типичным для наших встреч, если бы ни инициатива Джейн.

– Джон, – вдруг спросила она, – как у тебя с деньгами?

– Взаймы не дам, – угрюмо ответил я. – Сам пустой. – Я даже покраснел, или мне так показалось.

– Чудак, я спрашиваю, нужны ли тебе деньги, – вдруг улыбнулась она.

Меня было редко чем удивить, но этим вопросом она поставила меня в тупик. Просто в совпадения я не верил, но взять деньги, если она мне их бы даже предложила, у Джейн я бы не смог. Да и не логично как-то все было. Если бы у нее были деньги, она бы просто не попросилась бы на кофе. Чего-то я не понимал. Я застыл в молчании.

– Эй, Джон, что с тобой? – удивилась она. – Что-то не так? Извини, я просто спросила.

– Просто ты каким-то образом попала в точку, – сознался я, продолжая краснеть, – но я у тебя ни возьму, ни цента.

– А у меня и нет, – рассмеялась вдруг она. – Джон, когда у меня что-то было?

– Откуда я знаю. Мне не интересно влезать в чужую жизнь.

– Чудак ты, но я уже привыкла. – Она стала серьезной. – Есть одно дело…. И для тебя, и для меня. Нужно только твое согласие.

Я неудержимо рассмеялся.

– Джейн, я никогда не участвую в делах, связанных с твоей профессией. Могла бы, и догадаться об этом сама. Нет, против твоего занятия я тоже ничего не имею, только у меня другой образ мышления и просто жизни.

– Да знаю я, и догадываюсь, Джон. Хоть и старая, но не такая уж и тупая. Тут совсем другое дело, у меня до сих пор голова кружится. И язык чешется рассказать. Может, все-таки послушаешь?

Я вздохнул. Слушать ее мне совсем не хотелось. Джейн видимо заметила это и как-то погрустнела.

– Жаль, – только и сказала она. – Мог бы помочь и себе и мне.

Я опять промолчал, но помочь ей мне хотелось, хотя я не знал чем: денег у меня не было, домой я ее не поведу, и вообще вмешиваться в ее жизнь не хочу.

– Ладно, – вздохнул я, – говори, только если можно, без подробностей, самую суть.

Она облегченно вздохнула, как-то воспрянув, и, видимо задумалась с чего начать. Я был настроен скептически.

– У тебя машина есть? – спросила она.

– Были две. При разводе оставил одну жене, другую – дочке. А мне не надо, я и без нее нормально живу. А машина причем?

– Ладно, – удивленно сказала та, – оставим машину. Ну, а деньги?

– То же как-то без разницы. Хотя не скрою, как-то мне надо выжить два месяца, а потом все пойдет нормально. Только я не хочу об этом говорить. Каким-то образом ты сегодня попала в точку. И что дальше?

– Боже, Джон, ты – не от мира сего. Я еще не видела человека, которому бы не нужны были деньги. – В ее голосе прозвучала обида, смешанная с недоверием. – Может, хватит, а? Я уже давно поняла, что ты – очень странный, но не до такой же степени.

– Джейн, думай что хочешь, только я – такой как есть, и мне так нравится. Я же не лезу в твою жизнь. – Мы явно не понимали друг друга.

– Ну а если бы ты случайно выиграл бы миллион в лотерею?

– Я не играю в лотереи, – усмехнулся я.

– Но если бы выиграл? – Джейн явно и настойчиво продолжала меня пытать.

Я задумался. Мысли о деньгах волновали меня тогда, задолго до развода, я имел их и радовался их количеству. Но уже много лет они меня перестали интересовать. Но чтобы отвязаться от нее, я задумался. Откуда-то полезли мысли, но они были такими, что озвучив их перед Джейн, я просто бы убил ее. Она неотрывно смотрела мне в глаза, и я понял, что не отвяжусь, если не отвечу. В конце концов эта ситуация мне надоела, и я решил хоть что-то сказать, нам с ней детей не крестить, в конце концов. Пусть думает, что хочет.

– Купил бы домик в горах, – неуверенно начал я и запнулся.

– Домик в горах не стоит миллион, если это, конечно, не дворец в Альпах. Что еще?

– Откуда я знаю, что можно купить на миллион? – не выдержал я.

– Просто скажи мне, что еще, – попросила она. – Забудь про цифры.

– Сделал бы заповедник для редких и исчезающих животных, – я почувствовал, что меня прорвало. – Ботанический парк для вымирающих растений. Питомник для выброшенных на улицу кошек и собак. Приют для бездомных детей. Раздал бы по Фондам. – Я замолчал.

Джейн сидела с открытым ртом, и я понял, что не ошибся в предчувствиях. Ее взгляд был явно обеспокоен моим психическим состоянием. Молчал я, молчала и она.

– Джон – тихо спросила она, – у тебя все в порядке с головой? Я читала, что многие миллионеры тратят деньги на благотворительность, но все они так материально обеспечены, что им просто уже некуда девать деньги, или хочется показать, какие они хорошие. Ты не назвал ничего для себя лично. Может, ты просто надо мной издеваешься? – Она даже немного пододвинулась.

– Я же тебе сказал: домик в горах. – Грустно сказал я.

– Ты можешь продать свою квартиру и купить домик в горах, для этого не нужен миллион.

Такой довод был веским, но не для меня. К тому же, я уже устал думать, тем более про какие-то деньги, миллионы. Да, мне сейчас хватило бы пяти тысяч, чтобы вылезти из финансовой западни, которая меня уже подкарауливала.

– Слушай, Джейн, – сказал я, – давай лучше допьем кофе и разбежимся. У меня уже голова болит от твоего миллиона. – Я посмотрел на нее с надеждой и неожиданно для себя улыбнулся.

– Как хочешь, – вздохнула она и откинулась на спинку стула. – Ты – псих, но тихий, хороший. Именно такой и нужен.

– Кому? – для приличия спросил я.

– Джон, дай мне рассказать. Я постараюсь коротко. – Ее голос уже молил меня. – А решать все равно будешь ты. Ты же не спешишь? Может для тебя это будет чушь, а может, ты что-то в этом найдешь. И поможешь мне тоже. А?

Меня задела только мольба в ее словах, и я глубоко вздохнул.

– Давай. – Равнодушно сказал я. – От тебя сегодня не отцепишься.