Упражнения

Не сразу, ох, не с первой страницы мне удалось поймать нужный ритм этого чуть сбивчивого, красивого романа. Но, стоило втянуться, как меня неторопливо закачали волны истории, прямо-таки призывая узнать чуточку больше, перевернуть еще одну главу.

«Упражнения» - это летопись жизни довольно обычного человека на фоне важнейших исторических событий: от падения берлинской стены до трагедии в Чернобыле, и, наконец, эпидемии коронавируса.

Первый раз я встретила Роланда, когда его бросила жена, оставив с маленьким ребенком на руках. Она исчезла одним днем, не давая о себе знать, лишь прислав несколько открыток. Исчезла настолько усердно, что полиция начала подозревать Роланда в том, что он убил и закопал жену, разыгрывая теперь из себя жертву.

Но со временем мы узнаем о герое куда больше. И то, что он, сын военного, в одиннадцать лет оказался в школе-интернате в Англии, далеко от родных. И то, что его одиночество, хрупкость и талант к игре на фортепьяно вызвали в его учительнице совсем не материнские чувства. И так год за годом, широким шагом от одиннадцати до семидесяти, проживая и личные боли, и боли всего мира.

Роланд из тех неуверенных и надломленных людей, чьи амбиции всегда куда больше желания вкладываться. Его жизнь множество раз могла сложиться иначе: он мог стать великим пианистом, мог стать неплохим писателем, мог стать профессиональным теннисистом, мог... Впрочем, многим судьба подкидывает подобные развилки, но немногие успевают их заметить. Роланд из тех, кто замечает, и время от времени страдает из-за этого в поиске оправданий из прожитой жизни.

История не существует в вакууме: Роланд провозил друзьям из Восточного Берлина книги и пластинки, праздновал падение стены вместе с остальным миром, читал дневники своей тещи о движении «Белая роза», заклеивал окна пленкой и скупал йод в страхе, что радиоактивное облако доберется до Лондона... О его жизни невозможно рассказывать без упоминания этих событий, ведь они и есть часть его жизни.

Приятно, что Макьюэн не морализаторствует и не призывает занимать сторон. Он лишь рассказывает о человеческой жизни, полной ошибок и решений. Он не призывает осуждать учительницу (даже если и стоит), сбежавшую жену или же самого Роланда. Он приглашает лишь проследить.

Это действительно «Большой роман», во всех смыслах. Объемный, неспешный, с особой искренностью и тактом, масштабный и интригующий. Я провела несколько прекрасных дней в путешествии по чужой жизни и осталась под впечатлением.

Мне понравилась его слоистость: можно шокировано бурчать об очевидно неправильном романе подростка и учительницы, а затем и обвинять мать в том, что бросила ребенка. Можно отметить некоторую зеркальность классического поведения общества: именно жена выбирает бросить семью и оборвать все связи ради успешной карьеры. Можно считать в книге несчастных женщин и мужчин и рассуждать, что жить в целом непросто. Можно злорадствовать о проигрышах и радоваться победам, рассуждать о невыученных уроках и не до конца проделанных упражнениях. Можно читать роман как семейную сагу, а можно воспринимать его философским романом о рамках и свободе. Бесчисленное количество этих «Можно». И это прекрасно.

Роман задел за живое, по-новому взглянула на жизнь и любовь. На протяжении книги главный герой сталкивается с новыми внутренними противоречиями, которые плавно перетекают из одного в другое. Автор тонко показывает, как формируется привязанность еще несформированной личности и чем это в дальнейшем это аукается. Советую ценителям остросоциальной прозы!

этот роман становится для меня лучшей книгой этого года.
Глубокая психологическая проза, в которой автор рефлексирует о неоднозначных событиях мировой истории в контексте человеческих жизней.
Свобода не существует, а принимаемые решения на пути к этой свободе и сама по себе свобода воли ведёт к ограничениям.


Персонажи романа выбирают себя, вылазят из своих темниц (как им кажется), разгадывают свои паттерны, но это не гарантирует им свободы.

Особенно разнообразны в проявлениях себя и при этом одинаковы в своей любви женские персонажи.

Алиса (жена, сбежавшая от главного героя Роланда и их ребенка, выбравшая путь самореализации)
Мариам (учительница фортепиано, выбравшая страсть к маленькому мальчику)
Мать главного героя (выбирает покорность мужу после того, как сама сделала много "стыдных" в социальном плане вещей)
Дафна, подруга главного героя, прощающая и не прощающая своего мужа

Все персонажи сложные и настоящие, прописаны ярко, отчётливо, отзываются в читателе щемящей болью о всем том, что не было выбрано им самим. Особенно реалистично и правдиво выстроена мотивация персонажей, у каждого есть свое "рациональное' объяснение.

Гейневская Лореляй - это культурный код книги. Все погибнут от песен Лорелеи, которыми затмеваются сознания.

Философски очень "немецкая" книга в контексте классической немецкой философии, прагматизма и последующего экзистенциализма. Критика идей, освобождение разума, построение интеллектуальных спекуляций. Идея как вещь в себе прекрасна и красива, но сдерживает и органичивает воображение и свободу.

Критика христианства, социализма, капитализма, либерализма, системы и анархии. Критика западного мира, объединенной Европы, разделенной Германии, политики миграции, однополярного мира.

И нет никаких выученных уроков. В оригинале книга называется именно так. Только бесконечные упражнения и попытки по оттачиванию узких мест, которые всегда и во все времена приводят к коллизиям. Такая жизнь.

После этой книги Макьюэн войдет в любимые писатели, несмотря на то что Закон о детях читался легче.

Как же я продиралась через этот текст (спасибо озвучке Михаила Хрусталева - Михаил где еще годные книги?).

Главы с тем самым чего нельзя называть давались мне с муками, я так хотела нафиг книгу бросить, но после заверений многих блоггеров, что книга прекрасна и гадость надо просто перетерпеть смирилась и грызла главы с Мириам.

Догрызла.

И все стало почти прекрасно, главный герой прекрасный пример жизни неприкаянной, вроде случившейся, может и не совсем получившейся, но от этого ничуть не хуже других и нет драматизации всего происходящего.

Может кому то покажется, что герой должен был сделать что то еще, но собственно зачем? И та жизнь что была, ему нравилась, несмотря на то что автор наводит мысль что герой ненадежный рассказчик и мы видим только его благодушные дни позитива, но возможно это не так или не всегда так.

Но это его жизнь, уж какая есть и другой не будет и она вовсе неплоха.

А еще четкий ритм повествования, тысячи подсмыслов, исторические вставки, и я хочу знать на кого намекает автор прописывая Алису, эхх, - себя?

Мне нравится мораль – дихотомия добра и зла и весь этот джаз. Риторические вопросы, дилеммы или последствия сложного выбора. Для меня мораль – это система координат общества. Она лежит в основе законов и норм – инструментов регулирования наших рептилоидных мозгов. Если морали нет, то мы лжём, крадём, убиваем и творим всякое интересное с жёнами своих ближних.

Вот оттого меня так сильно триггернула финальная мысль Макьюэновских “Упражнений”.

Нельзя портить хорошую повесть, превращая её в моральное упражнение.

Как бы мне так выразиться, чтобы вы не подумали, что я – кочерга в заднице.

Я думаю, что нормализация вещей, которые ранее считались аморальными, обретает черты тренда в западной культуре. (В России этот маятник унесло в другую сторону, и это тоже проблема.) Прогрессивная часть общества называет это новой парадигмой. Консервативная часть – извращением.

Но факт трансформации морали остаётся фактом. Balenciaga выпускает кампанию с детьми и БДСМ-игрушками, Брейвик отбывает срок в трёхкомнатной квартире со спортзалом. Вы знали, что в 2022 году было слушание по его УДО? Он устроил два теракта и в общей сложности убил больше 70 человек. Больше часа он палил по подросткам. И у него в Норвегии есть право на УДО. (В России пенитенциарная система контрпродуктивна, и это тоже проблема.)

Мэтью Стовер, чувак, пишущий новеллизации “Звездных войн”, в своей книге “Герои умирают” сказал:

Нет ничего опаснее, чем интеллектуал у власти – он способен найти рациональное объяснение любому преступлению и никогда не позволит абстракциям, вроде справедливости, верности или чести, сбить его с толку.

Справедливость, верность или честь – это моральные абстракции, но они могут находить воплощение в конкретных действиях. Отказ от морали приводит нас к системе, в которой абсолютно всё может быть рационализировано, а следом – нормализовано.

К чему эта моя философская мотня? К тому, что Макьюэн рассказал непростую историю с большим количеством спорных жизненных сценариев, типа совращения несовершеннолетнего или оставления ребёнка матерью, не только не подвергая их моральной оценке, но и намекая, что мораль к ним в принципе не применима, ибо “всё в жизни очень относительно”. Я не согласна – далеко не всё и далеко не настолько относительно. Серый с точки зрения морали поступок может быть предметом для дискуссии, но он не может существовать вообще вне морали – это путь оправдания любого условного зла.

Мне нравится, что название книги переведено как “Упражнения”, а не как “Уроки”. Уроки – это то, что ты учишь или выносишь из опыта. “Упражнения” – это что-то чисто механическое, что может не иметь результата вовсе. И вот это отлично иллюстрирует жизнь главного героя, который в конце романа сам признаётся, что “упражнялся в жизни всю жизнь”, но так ничего для себя и не понял.

У человека, конечно, нет обязательства всё на свете превращать в моральное упражнение – так можно быстро сойти с ума. Но, во-первых, моральная оценка рождает и препарирует смыслы, а во-вторых, жизнь вне системы моральных координат становится бессмысленной, потому что условная свобода от всякой морали рано или поздно превращается либо в саморазрушение, либо в войну всех против всех.