Копи царя Соломона / King Solomon's Mines

steaks [steɪks]

squatting ['skwɒtɪŋ] (squat)

К тому времени, как шерма была окончена, уже всходила луна, и наш обед, состоявший из бифштексов мяса жирафы и жареных мозговых костей, был готов. С каким наслаждением мы угощались этими мозговыми костями, хоть их и трудновато было расколоть!

Я не знаю лучшего лакомства, чем мозг жирафы – конечно, кроме слонового сердца, которым мы полакомились на следующий день.

При свете полной луны мы сидели за своей скромной трапезой, по временам прерывая ее, чтобы вновь поблагодарить Гуда за его замечательный выстрел. Затем мы закурили трубки и начали рассказывать разные истории. Вероятно, мы, сидя на корточках вокруг костра, представляли собой очень любопытное зрелище.

Особенно резко бросался в глаза контраст между мною и сэром Генри. Я худ, небольшого роста, кожа у меня темная, седые волосы торчат, как щетка, и вешу я всего шестьдесят килограммов, а сэр Генри высокого роста, широкоплечий, белокурый и весит около девяноста пяти.

But perhaps the most curious-looking of the three, taking all the circumstances of the case into consideration, was Captain John Good, R.N. There he sat upon a leather bag, looking just as though he had come in from a comfortable day's shooting in a civilised country, absolutely clean, tidy, and well dressed. He wore a shooting suit of brown tweed, with a hat to match, and neat gaiters. As usual, he was beautifully shaved, his eye-glass and his false teeth appeared to be in perfect order, and altogether he looked the neatest man I ever had to do with in the wilderness. He even sported a collar, of which he had a supply, made of white gutta-percha.

gutta-percha [,gʌtǝ'pɜ:ʧǝ]

Но, принимая во внимание все обстоятельства, вероятно, удивительнее всех троих выглядел капитан Джон Гуд, отставной офицер Королевского флота. Он сидел на кожаном мешке, и казалось, будто он только что вернулся после приятно проведенного дня на охоте в цивилизованной стране, – совершенно чистый, аккуратный и хорошо одетый. На нем был охотничий костюм из коричневого твида^[45], шляпа такого же цвета и элегантные гетры. Вообще говоря, мне никогда не приходилось видеть в дикой африканской пустыне такого великолепно выбритого, безукоризненно изящного и опрятного джентльмена. Его фальшивые зубы были в полном порядке, а в правом глазу, как обычно, красовался монокль. Он даже не забыл надеть воротничок из белой гуттаперчи, которых у него был изрядный запас.

“You see, they weigh so little,” he said to me innocently, when I expressed my astonishment at the fact; “and I always like to turn out like a gentleman.” Ah! if he could have foreseen the future and the raiment prepared for him.

raiment ['reɪmǝnt]

– Видите ли, они весят так мало, – сказал он мне простодушно, когда я выразил свое изумление по этому поводу. – А я люблю всегда выглядеть джентльменом.

Ах! Если бы он мог предвидеть будущее и одеяние, которое было ему уготовано.

Well, there we three sat yarning away in the beautiful moonlight, and watching the Kafirs a few yards off sucking their intoxicating “daccha” from a pipe of which the mouthpiece was made of the horn of an eland, till one by one they rolled themselves up in their blankets and went to sleep by the fire, that is, all except Umbopa, who was a little apart, his chin resting on his hand, and thinking deeply. I noticed that he never mixed much with the other Kafirs.

intoxicating [ɪn'tɒksɪkeɪtɪŋ]

Вот так мы и сидели, разговаривая при волшебном свете луны, наблюдая, как кафры на расстоянии нескольких ярдов посасывают свои трубки с мундштуком из рога южноафриканской антилопы, наполненные опьяняющей даккой. Наконец они один за другим заснули у костра, завернувшись в свои одеяла, то есть все, за исключением Амбопы, который сидел в стороне. (Я заметил, что он всегда мало общался с кафрами.) Он сидел, подперев голову руками, глубоко задумавшись.

Presently, from the depths of the bush behind us, came a loud “woof, woof!” “That’s a lion,” said I, and we all started up to listen. Hardly had we done so, when from the pool, about a hundred yards off, we heard the strident trumpeting of an elephant. “Unkungunklovo! Indlovu!” “Elephant! Elephant!” whispered the Kafirs, and a few minutes afterwards we saw a succession of vast shadowy forms moving slowly from the direction of the water towards the bush.

succession [sǝk'seʃn]

Вдруг из чащи кустарника позади нас раздалось громкое рычанье.

– Это лев, – сказал я.

Все мы вскочили и прислушались.

Сейчас же с водоема, находившегося на расстоянии около ста ярдов, донесся оглушительный рев слона.

– Unkungunklovo Indlovu! (Слон! Слон!) – зашептали кафры.

Up jumped Good, burning for slaughter, and thinking, perhaps, that it was as easy to kill elephant as he had found it to shoot giraffe, but I caught him by the arm and pulled him down.

slaughter ['slɔ:tǝ]

И несколько минут спустя мы увидели процессию огромных туманных фигур, медленно движущуюся по направлению к зарослям кустарника. Гуд вскочил, полный жажды убийства, по-видимому считая, что убить слона так же легко, как жирафу, с которой ему так повезло, но я схватил его за руку и заставил сесть.

“It's no good,” I whispered, “let them go.”

– Ни в коем случае, – сказал я, – пусть они пройдут.

“It seems that we are in a paradise of game. I vote we stop here a day or two, and have a go at them,” said Sir Henry, presently.

– Оказывается, тут настоящий рай для охотника! Я предложил бы здесь остановиться на денек-другой и поохотиться, – вдруг сказал сэр Генри.

I was rather surprised, for hitherto Sir Henry had always been for pushing forward as fast as possible, more especially since we ascertained at Inyati that about two years ago an Englishman of the name of Neville had sold his wagon there, and gone on up country. But I suppose his hunter instincts got the better of him for a while.

ascertained [,æsǝ'teɪnd] (ascertain)

Я был несколько удивлен этим, так как до сих пор сэр Генри всегда был за то, чтобы двигаться вперед как можно скорее, в особенности, когда мы удостоверились в Айнайти, что около двух лет назад англичанин, по фамилии Невилль, действительно продал там свой фургон и ушел в глубь страны. Полагаю, что инстинкт охотника взял в этом случае верх.

Good jumped at the idea, for he was longing to have a shot at those elephants; and so, to speak the truth, did I, for it went against my conscience to let such a herd as that escape without a pull at them.

conscience ['kɒnʃns]

Гуд с радостью ухватился за эту мысль, потому что мечтал поохотиться на слонов. О том же, правду сказать, мечтал и я, так как не мог примириться с мыслью, что мы дадим спокойно уйти целому стаду слонов и не воспользуемся таким удобным случаем, чтобы поохотиться.

“All right, my hearties,” said I. “I think we want a little recreation. And now let's turn in, for we ought to be off by dawn, and then perhaps we may catch them feeding before they move on.”

recreation [,rekri'eɪʃn]

– Ну что ж, друзья мои, – сказал я, – думаю, что нам не мешало бы немного поразвлечься. А теперь ляжем спать, так как нам надо встать до восхода солнца. Тогда, может быть, нам удастся захватить стадо, когда оно будет пастись, перед тем как двинуться дальше.

The others agreed, and we proceeded to make our preparations. Good took off his clothes, shook them, put his eye-glass and his false teeth into his trousers pocket, and folding each article neatly, placed it out of the dew under a corner of his mackintosh sheet. Sir Henry and I contented ourselves with rougher arrangements, and soon were curled up in our blankets, and dropping off into the dreamless sleep that rewards the traveller.

Все согласились с моим предложением, и мы начали готовиться ко сну. Гуд снял свою одежду, почистил ее, спрятал монокль и искусственные зубы в карман брюк и, аккуратно свернув свои вещи, положил там, где их не могла намочить утренняя роса, прикрыв углом своей простыни из прорезиненной материи. Мы с сэром Генри довольствовались более скромными приготовлениями и вскоре улеглись, укрывшись одеялами, и погрузились в глубокий сон без сновидений, который вознаграждает путешественника.

Going, going, go – What was that?

rougher ['rʌfǝ] (rough)

rewards [rɪ'wɔ:dz] (reward)

И во сне нам казалось, что мы идем, идем, идем… Но что это такое?

Suddenly, from the direction of the water came sounds of violent scuffling, and next instant there broke upon our ears a succession of the most awful roars. There was no mistaking their origin; only a lion could make such a noise as that. We all jumped up and looked towards the water, in the direction of which we saw a confused mass, yellow and black in colour, staggering and struggling towards us. We seized our rifles, and slipping on our veldtschoons, that is shoes made of untanned hide, ran out of the scherm. By this time the mass had fallen, and was rolling over and over on the ground, and when we reached the spot it struggled no longer, but lay quite still.

succession [sǝk'seʃn]

roars [rɔ:z] (roar)

seized [si:zd] (seize)

Внезапно оттуда, где была вода, донесся шум отчаянной схватки, а в следующее мгновение послышался ужаснейший рев. Было совершенно ясно, что это мог быть только лев. Мы все вскочили, смотря туда, откуда доносился шум, и увидели беспорядочную массу желто-черного цвета, которая металась в смертельной борьбе, приближаясь к нам. Мы схватили свои ружья и, на ходу надев вельдскуны^[46], выбежали из ограды шермы. К этому времени дерущиеся животные упали и некоторое время катались клубком по траве. Когда мы до них добежали, драка уже прекратилась, и они затихли.

Now we saw what it was. On the grass there lay a sable antelope bull – the most beautiful of all the African antelopes – quite dead, and transfixed by its great curved horns was a magnificent black-maned lion, also dead. Evidently what had happened was this: The sable antelope had come down to drink at the pool where the lion – no doubt the same which we had heard – was lying in wait. While the antelope drank, the lion had sprung upon him, only to be received upon the sharp curved horns and transfixed. Once before I saw a similar thing happen. Then the lion, unable to free himself, had torn and bitten at the back and neck of the bull, which, maddened with fear and pain, had rushed on until it dropped dead.

Вот что мы увидели: на траве лежал мертвый самец сабельной антилопы – самой красивой из африканских антилоп. Великолепный лев с черной гривой, пронзенный огромными изогнутыми рогами антилопы, был также мертв. Очевидно, произошло следующее. Антилопа пришла напиться к водоему, где залег в ожидании добычи лев, несомненно тот, чей рев мы слышали накануне. Когда антилопа пила, лев прыгнул на нее, но попал прямо на острые, изогнутые рога, которые пробили его насквозь. Однажды в прошлом я уже видел подобную сцену. Лев, который никак не мог освободиться, рвал и кусал спину и шею антилопы, а та, доведенная до безумия страхом и болью, неслась вперед, пока не упала мертвой.

As soon as we had examined the beasts sufficiently we called the Kafirs, and between us managed to drag their carcases up to the scherm. After that we went in and lay down, to wake no more till dawn.

sufficiently [sǝ'fɪʃǝntli]

Закончив детальный осмотр животных, мы позвали наших слуг и носильщиков-кафров и общими усилиями перетащили их туши к ограде. Затем мы вошли в шерму, легли и более не просыпались до восхода солнца.

With the first light we were up and making ready for the fray. We took with us the three eight-bore rifles, a good supply of ammunition, and our large water-bottles, filled with weak cold tea, which I have always found the best stuff to shoot on. After swallowing a little breakfast we started, Umbopa, Khiva, and Ventvögel accompanying us. The other Kafirs we left with instructions to skin the lion and the sable antelope, and to cut up the latter.

swallowing ['swɒlǝʊɪŋ] (swallow)

С первыми его лучами мы встали и начали готовиться к охоте. Мы взяли с собой три ружья крупного калибра, большое количество патронов и свои объемистые фляги, наполненные холодным слабым чаем, который я всегда считал лучшим напитком на охоте. Поспешно позавтракав, мы двинулись в путь – за нами следовали Амбопа, Хива и Вентфогель. Носильщиков-кафров мы оставили в лагере, приказав им снять шкуры со льва и сабельной антилопы и разрубить последнюю на куски.

We had no difficulty in finding the broad elephant trail, which Ventvögel, after examination, pronounced to have been made by between twenty and thirty elephants, most of them full-grown bulls. But the herd had moved on some way during the night, and it was nine o’clock, and already very hot, before, by the broken trees, bruised leaves and bark, and smoking droppings, we knew that we could not be far from them.

Мы легко нашли широкую слоновью тропу. Осмотрев ее, Вентфогель сказал, что она проложена двадцатью-тридцатью слонами, причем большая их часть – взрослые самцы.

В течение ночи стадо успело уйти на некоторое расстояние, и только часов в девять утра, когда жара становилась уже нестерпимой, мы увидели по поломанным деревьям, сорванным листам и коре, а также по дымящемуся помету, что слоны безусловно находятся поблизости.

Presently we caught sight of the herd, which numbered, as Ventvögel had said, between twenty and thirty, standing in a hollow, having finished their morning meal, and flapping their great ears. It was a splendid sight, for they were only about two hundred yards from us. Taking a handful of dry grass, I threw it into the air to see how the wind was; for if once they winded us I knew they would be off before we could get a shot. Finding that, if anything, it blew from the elephants to us, we crept on stealthily, and thanks to the cover managed to get within forty yards or so of the great brutes. Just in front of us, and broadside on, stood three splendid bulls, one of them with enormous tusks. I whispered to the others that I would take the middle one; Sir Henry covering the elephant to the left, and Good the bull with the big tusks.

stealthily ['stelθɪli]

enormous [ɪ'nɔ:mǝs]

Внезапно мы заметили стадо, насчитывающее, как и говорил Вентфогель, двадцать-тридцать слонов. Закончив свой утренний завтрак, они стояли в лощине, хлопая огромными ушами. Это было великолепное зрелище.

Слоны находились на расстоянии примерно двухсот ярдов от нас. Взяв пригоршню сухой травы, я подбросил ее в воздух, чтобы установить направление ветра, потому что знал, что если они нас почуют, то скроются из виду до того, как мы успеем выстрелить.

Удостоверившись, что ветер дует в нашем направлении, мы стали осторожно ползти вперед, и благодаря тому, что нас скрывала высокая трава, нам удалось приблизиться к огромным животным на расстояние примерно в сорок ярдов. Как раз перед нами, повернувшись боком, стояли три великолепных самца; у одного из них были огромные бивни. Я шепнул своим спутникам, что буду целиться в среднего; сэр Генри прицелился в стоявшего слева, а Гуд – в самца с большими бивнями.

“Now,” I whispered.

– Пора, – прошептал я.

Boom! boom! boom! went the three heavy rifles, and down came Sir Henry’s elephant dead as a hammer, shot right through the heart. Mine fell on to its knees and I thought that he was going to die, but in another moment he was up and off, tearing along straight past me. As he went I gave him the second barrel in the ribs, and this brought him down in good earnest. Hastily slipping in two fresh cartridges I ran close up to him, and a ball through the brain put an end to the poor brute’s struggles. Then I turned to see how Good had fared with the big bull, which I had heard screaming with rage and pain as I gave mine its quietus. On reaching the captain I found him in a great state of excitement. It appeared that on receiving the bullet the bull had turned and come straight for his assailant, who had barely time to get out of his way, and then charged on blindly past him, in the direction of our encampment. Meanwhile the herd had crashed off in wild alarm in the other direction.

hastily ['heɪstɪlɪ]

assailant [ǝ'seɪlǝnt]

Бум! Бум! Бум! – выстрелили три крупнокалиберные винтовки, и слон сэра Генри упал замертво. Выстрел попал ему прямо в сердце. Мой слон упал на колени, и мне показалось, что он смертельно ранен, но через мгновение он встал на ноги и бросился бежать, чуть не задев при этом меня. В этот момент я разрядил второй ствол прямо ему в ребра, и на этот раз он свалился всерьез. Быстро вложив два новых патрона, я подбежал к нему вплотную и третьим выстрелом, в мозг, прекратил страдания бедного животного. Затем я обернулся, чтобы посмотреть, как Гуд справляется с большим самцом, который ревел от ярости и боли, когда я приканчивал своего. Добежав до капитана, я нашел его в состоянии величайшего волнения. Оказалось, что, раненный первым выстрелом, слон повернулся и устремился прямо на своего обидчика, причем Гуд едва успел увернуться. Затем слон бросился бежать, не разбирая дороги, напрямик к нашему лагерю. Стадо в панике понеслось в противоположном направлении.

For a while we debated whether to go after the wounded bull or to follow the herd, and finally deciding for the latter alternative, departed, thinking that we had seen the last of those big tusks. I have often wished since that we had. It was easy work to follow the elephants, for they had left a trail like a carriage road behind them, crushing down the thick bush in their furious flight as though it were tambouki grass.

Мы посовещались, идти ли нам за раненым самцом, или преследовать стадо, и наконец решили идти за стадом. Мы отправились, думая, что более никогда не увидим этих огромных бивней. С тех пор я часто думал, что так было бы лучше. Следовать за слонами было нетрудно, так как они оставляли за собой тропу примерно в ширину проезжей дороги, причем в своем паническом бегстве ломали густой кустарник, словно это была трава тамбуки.

But to come up with them was another matter, and we had struggled on under the broiling sun for over two hours before we found them. With the exception of one bull, they were standing together, and I could see, from their unquiet way and the manner in which they kept lifting their trunks to test the air, that they were on the look-out for mischief. The solitary bull stood fifty yards or so to this side of the herd, over which he was evidently keeping sentry, and about sixty yards from us. Thinking that he would see or wind us, and that it would probably start them off again if we tried to get nearer, especially as the ground was rather open, we all aimed at this bull, and at my whispered word, we fired. The three shots took effect, and down he went dead. Again the herd started, but unfortunately for them about a hundred yards further on was a nullah, or dried-out water track, with steep banks, a place very much resembling the one where the Prince Imperial was killed in Zululand. Into this the elephants plunged, and when we reached the edge we found them struggling in wild confusion to get up the other bank, filling the air with their screams, and trumpeting as they pushed one another aside in their selfish panic, just like so many human beings.

mischief ['mɪsʧɪf]

plunged [plʌnʤd] (plunge)

Однако приблизиться к слонам было не так просто, и мы тащились уже более двух часов под палящими лучами солнца, когда наконец увидели их опять. За исключением одного самца, все они стояли, сбившись в кучу, и по их беспокойным движениям и по тому, как они подымали хоботы, обнюхивая воздух, я понял, что они задумали что-то недоброе. Одинокий самец, очевидно, стоял на страже ярдах в пятидесяти от стада и шестидесяти от нас. Думая, что, если мы попытаемся подойти поближе, он может нас заметить или почуять и что тогда стадо вновь обратится в бегство, мы все прицелись в этого самца и разом выстрелили по моей команде, поданной шепотом. Все три выстрела попали в цель, и он упал мертвым. Стадо вновь бросилось бежать, но, к несчастью для него, на расстоянии около ста ярдов ему преградила дорогу нулла – высохшее русло с крутыми берегами. В него и попали с разбегу слоны, и когда мы достигли края впадины, то увидели, что они в диком смятении отчаянно пытаются выбраться на другой берег. Слоны оглашали воздух трубными звуками и, движимые эгоистическим инстинктом самосохранения, в панике отталкивали друг друга совсем так же, как в подобном случае действовало бы большинство человеческих существ.

 

Now was our opportunity, and firing away as quickly as we could load, we killed five of the poor beasts, and no doubt should have bagged the whole herd, had they not suddenly given up their attempts to climb the bank and rushed headlong down the nullah. We were too tired to follow them, and perhaps also a little sick of slaughter, eight elephants being a pretty good bag for one day.

slaughter ['slɔ:tǝ]

Теперь нам представился удобный момент, и, поспешно зарядив ружья, мы выстрелили и убили пять бедных животных. Мы безусловно перебили бы все стадо, если бы слоны внезапно не прекратили попытки выбраться на берег и не пустились во всю прыть по нулле. Мы слишком устали, чтобы их преследовать, а возможно, нам уже немного надоело убивать, так как восемь слонов и так неплохая добыча для одного дня.

So after we were rested a little, and the Kafirs had cut out the hearts of two of the dead elephants for supper, we started homewards, very well pleased with our day's work, having made up our minds to send the bearers on the morrow to chop away the tusks.

Отдохнув немного и дав время нашим слугам вырезать сердца двух слонов, чтобы приготовить их на ужин, мы, довольные, направились к себе, решив послать на следующее утро носильщиков, чтобы они отпилили бивни у убитых слонов.

Shortly after we re-passed the spot where Good had wounded the patriarchal bull we came across a herd of eland, but did not shoot at them, as we had plenty of meat. They trotted past us, and then stopped behind a little patch of bush about a hundred yards away, wheeling round to look at us. As Good was anxious to get a near view of them, never having seen an eland close, he handed his rifle to Umbopa, and, followed by Khiva, strolled up to the patch of bush. We sat down and waited for him, not sorry of the excuse for a little rest.

Вскоре после того, как мы прошли то место, где Гуд ранил самца-патриарха, мы наткнулись на стадо антилоп, но не стреляли, так как у нас и без того было много мяса. Они пробежали мимо нас и затем остановились позади небольшой группы кустов, на расстоянии около ста ярдов, и обернулись, чтобы на нас посмотреть. Гуду не терпелось разглядеть их поближе, так как он никогда не видел южноафриканскую антилопу. Он отдал свое ружье Амбопе и в сопровождении Хивы направился к кустарнику. Мы сели подождать его, не сожалея о том, что нашелся повод для того, чтобы немного отдохнуть.

The sun was just going down in its reddest glory, and Sir Henry and I were admiring the lovely scene, when suddenly we heard an elephant scream, and saw its huge and rushing form with uplifted trunk and tail silhouetted against the great fiery globe of the sun. Next second we saw something else, and that was Good and Khiva tearing back towards us with the wounded bull – for it was he – charging after them. For a moment we did not dare to fire – though at that distance it would have been of little use if we had done so – for fear of hitting one of them, and the next a dreadful thing happened – Good fell a victim to his passion for civilised dress. Had he consented to discard his trousers and gaiters like the rest of us, and to hunt in a flannel shirt and a pair of veldt-schoons, it would have been all right. But as it was, his trousers cumbered him in that desperate race, and presently, when he was about sixty yards from us, his boot, polished by the dry grass, slipped, and down he went on his face right in front of the elephant.

silhouetted [,sɪlu'etɪd]

desperate ['desprǝt]

Солнце садилось в своем багряном великолепии, и мы с сэром Генри любовались красивой картиной, как вдруг услышали рев слона и увидели его огромный силуэт. Он несся в атаку с поднятым хоботом и хвостом, четко вырисовываясь на фоне красного солнечного диска. В следующее мгновение мы увидели, что Гуд и Хива бегут что есть сил обратно к нам, а раненый слон (это был он) несется за ними. Мгновение мы не решались выстрелить, чтобы не попасть в одного из бегущих, хотя, вообще говоря, от стрельбы с такой дистанции было бы мало толку.

В следующее мгновение случилось нечто ужасное. Гуд пал жертвой своей страсти к европейской одежде. Если бы он, подобно нам, согласился расстаться со своими брюками и гетрами и охотился в фланелевой рубашке и вельдскунах, все обошлось бы. Но теперь брюки мешали ему в этой отчаянной гонке, и внезапно, когда он был ярдах шестидесяти от нас, подошвы его европейских ботинок, отполированные бегом по траве, скользнули, и он упал прямо под ноги слону.

We gave a gasp, for we knew that he must die, and ran as hard as we could towards him. In three seconds it had ended, but not as we thought. Khiva, the Zulu boy, saw his master fall, and brave lad as he was, turned and flung his assegai straight into the elephant's face. It stuck in his trunk.

gasp [gɑ:sp]

У нас вырвался вздох ужаса, потому что мы знали, что его гибель неизбежна, и все бросились к нему.

Через три секунды все было кончено, но не так, как мы предполагали. Хива увидел, что его господин упал. Отважный юноша обернулся и бросил прямо в морду слону свой ассегай, который застрял у того в хоботе.

With a scream of pain, the brute seized the poor Zulu, hurled him to the earth, and placing one huge foot on to his body about the middle, twined its trunk round his upper part and tore him in two.

tore [tɔ:] (tear)

С воплем боли рассвирепевший слон схватил бедного зулуса, швырнул его на землю и, наступив на тело Хивы своей огромной ногой, обвил хоботом верхнюю его половину и разорвал его надвое.

We rushed up mad with horror, and fired again and again, till presently the elephant fell upon the fragments of the Zulu.

Обезумев от ужаса, мы бросились вперед, стреляя наугад без перерыва, и наконец слон упал на останки зулуса.

As for Good, he rose and wrung his hands over the brave man who had given his life to save him, and, though I am an old hand, I felt a lump grow in my throat. Umbopa stood contemplating the huge dead elephant and the mangled remains of poor Khiva.

contemplating ['kɒntǝmpleɪtɪŋ] (contemplate)

Что касается Гуда, он поднялся и, ломая руки, предался отчаянию над останками храбреца, который пожертвовал своей жизнью, чтобы его спасти. Хоть я и много испытал в своей жизни, но тоже почувствовал комок, подступающий к горлу. Амбопа стоял, созерцая огромного мертвого слона и изуродованные останки бедного зулуса.

“Ah, well,” he said presently, “he is dead, but he died like a man!”

– Что же, – вдруг сказал он, – Хива, правда, умер, но умер, как мужчина.