Zitate aus dem Buch "Механизм Пространства", Seite 2

Карнавал - словно перевод с оригинала. Страх, переплавленный в оргазм. Слияние эпох, брожение умов, растворение тел...

Партии похожи на улиток, - часто повторяет он. - Голова приводится в движение хвостом.

Знать заранее судьбу сына не слишком приятно. Да и свою - тоже. Жизнь теряет смысл. Тяжкий крест - стоять одной ногой в будущем. А если еще и другой ногой - в прошлом... Не завидую я такому акробату.

- О, я стыжусь не за себя, друзья мои! - полковник еще раз чихнул. - Что есть насморк перед бессилием цивилизации?

Судья Торвен-старший, будучи в философском настроении, обмолвился, что человек, по сути, и есть лесной орех. Под твёрдой скорлупой - ранимая, беззащитная сущность. С виду герой героем, в глазах блеск, плечи вразлёт, но стоит скорлупе треснуть - и всё. Склюют, или высохнешь, в прах обратишься.

Никакого тебе "дуви-ди", одна бурая пыль.

Торвен-младший понял отцовскую мудрость не сразу. А когда понял - принялся наращивать скорлупу. Слой за слоем, будто кольца на дубе. Первый, чёрный от гари копенгагенского пожара, где сгорело его детство; второй, насквозь промёрзший на ветру военных походов; третий, пропитанный острым духом лекарств, которыми врачи пользовали умирающую от чахотки жену. С годам скорлупа-броня стала гранитом, скалой, о чью твердь с недовольным плеском разбивались жизненные волны - или, если угодно, панцирем мудрой черепахи.

По крайней мере, так хотелось самому Торвену. Но порою чудилось, что скорлупа треснула. Не поймёшь - где, не вспомнишь - почему. А главное, ничего уже не исправишь. Камень - не плоть, ему не срастись. Вот-вот в трещину ворвётся сырой воздух, вместе с ним миазмы всех возможных болячек и - наистрашнейшее - воспоминания, сомнения, дурные мысли.

В такие минуты Торвен ощущал себя слабым и старым.

В конце концов,что может быть лучше доброй авантюры?

Наука-слабый инструмент в дрожащих руках.