Buch lesen: «Гошка-волчонок»

Schriftart:

Гошкины родители – геоботаники – опять уехали на всё лето в экспедицию за редкими растениями для Ботанического сада. Обычно на время их отъезда Гошка оставался на даче с бабушкой Настей. Но в этот раз торчать там все каникулы он категорически не хотел. Дачный кооператив, пятьдесят пять участочков по шесть соток, на бабушкином участке домик и будка с уборной и душем. Вода для душа нагревается солнцем в баке, но всё равно холодная. И грядки-грядки-грядки, которые всё время надо поливать, пропалывать, опрыскивать… И Гошка должен помогать, с ребятами не поиграешь. Да и нет почти ребят в этом дачном кооперативе, есть сколько-то девчонок, но не в куклы же с ними играть.

Гошка заявил, что на дачу к бабушке он не поедет ни за что, а отвезут – сбежит. Напросится к кому-нибудь из друзей. Наташка вот приглашала, Серёжка звал… И в доказательство твёрдости своего решения Гошка ушёл к себе в комнату, лёг на диванчик носом в стену и стал себя жалеть. Но по-настоящему пожалеть не успел, потому что вошёл папа и сказал:

– Поедешь к деду в Сибирь, на Биостанцию. Дед скоро приедет в Москву по делам и захватит тебя.

Гошка онемел. На самолёте! В тайгу! Какое счастье! Он часто-часто закивал головой и вскочил с диванчика.

– А что я там буду делать?

– Дед тебе занятие найдёт. И у деда ты не забалуешь.

Гошка задумался. Забалуешь, не забалуешь – там посмотрим.

Деда, папиного отца, он видел редко – только когда тот приезжал в Москву по делам своей Биостанции. Дед был большой, широкий, косматый, бородатый, мрачный, а глаза весёлые. Гошке он нравился. Он никогда не называл его Гошей или Гогой, а только Георгием или Егором, и привозил вкусные гостинцы. И ещё он очень интересно рассказывал про зверей.

Из его рассказов получалось, что все звери умные и умеют думать не хуже людей, а в чём-то их даже превосходят. И что они, как и люди, очень разные по характеру и поведению. Например, придёт лисица к Биостанции, сядет и ждёт – может быть, покормят. Даже попросит, чтобы покормили. А другая ни ждать, ни просить ни за что не станет, а постарается украсть. Или зайцы: один сядет на краю поляны и смотрит, как здесь люди живут, что делают, пока собаки не прогонят, а другой глянет без интереса и поскачет себе дальше.

Ещё про волков интересное рассказал:

«Однажды стая волков села на опушке, а один волк двинулся к нам. Дойти не смог – упал. Больной или раненый. Мы подошли к нему: волки вскочили и ощерились. Неприятно. Мы принесли миски с водой и мясом, поставили перед его мордой, то есть показали, что мы ему ничего дурного не сделаем. Волки поняли, успокоились и сели. А мы в воду добавили специальное снотворное. Волк уснул, я его осмотрел и увидел на шее за ухом огромный нарыв. Всё ясно. Нарыв мы вскрыли, волка поместили в клетку и оставили на поляне, чтобы волки его видели. Волки ещё посидели и ушли, но каждую ночь приходили, проверяли, как дела у собрата. Когда волк выздоровел, мы его отпустили, но он не кинулся сразу бежать, а постоял, поглядел на нас и ушёл не торопясь».

Ещё дед говорил, что звери могут молча обмениваться мыслями и разговаривать жестами и даже голосом: по-разному кричат, рычат, воют, пищат. И друг друга хорошо понимают.

Гошке очень хотелось посмотреть на всех дедовых зверей, и он не раз просил родителей отпустить его к деду. Но мама была категорически против: дикая природа, дикие звери… Мал ещё. Гошка ревел, папа и дед помалкивали, и мама побеждала.

Когда дед приезжал, он поселялся в Гошкиной комнате, а Гошка перебирался на время к родителям. Его диванчик был деду короток. Папа приставлял к нему табуретку и привязывал её, чтобы она не отъезжала от диванчика. После отъезда деда Гошка просил, чтобы табуретку не отвязывали, ведь он скоро вырастет, и она станет ему нужна. Но папа только улыбался и табуретку забирал.

Папа первым делом вёл деда в парикмахерскую, «приводить в человеческий вид», иначе не пустят ни в академию, ни в университет, а все полицейские патрули станут требовать, чтобы он предъявил документы. А в документах деда его фотографии без бороды! Дед тяжело вздыхал и подчинялся. После стрижки и бритья дед молодел, и оказывалось, что они с отцом очень похожи. Потом папа одевал деда в свои костюмы, рубашки и галстуки, и дед становился важным, даже величественным, и мог спокойно идти в академии и университеты и там разговаривать с важными людьми.

Мама с папой улетали в Бразилию через три недели, а дед должен был приехать в Москву через две недели. Гошка очень волновался, как бы дед не задержался или вообще не отменил поездку, – вдруг заболеет кто-нибудь из его зверей или загорится лес и надо будет спасать и лечить пострадавших… Такое уже случалось. И тогда Гошке придётся опять ехать к бабе Насте на дачу. Кошмар! Но дед приехал вовремя, Гошка кинулся к нему и даже поцеловал, первый раз в жизни. Дед засмеялся:

– Ну что, Егор? Готов?

Гошка яростно закивал и выдохнул:

– Да!

Улетали вечером. Дед опять был в своей лесной одежде, но подстриженный и побритый. Девушка, которая пропускала пассажиров в самолёт, улыбнулась ему:

– Домой, Пал Петрович? Как вы помолодели. Вам идёт. Опять к своим зверушкам? А это кто? Внук? Похож на вас. Смену готовите? Кого изучать будешь, малыш?

– Волков, – неожиданно для себя ответил Гошка и понял, что да – волки ему интереснее всех.

В самолёте Гошка уселся у окна смотреть на мир сверху. Когда взлетали, всё было уже уныло-серым, неинтересным, Гошка даже огорчился. И вдруг яркое, резкое солнце ударило по глазам, стало очень светло, солнечные пятна от окон побежали по салону и исчезли.

– Дед, что это? – спросил Гошка шёпотом. – Почему солнце, откуда?

– Поднялись выше, горизонт отодвинулся, – ответил дед. – Не замечал раньше? Весь двор и нижние этажи дома уже в тени, а в окнах вашего десятого этажа ещё солнце. А почему солнце пробежало по салону и исчезло? Потому что самолёт поворачивался к нему хвостом. Оно сейчас на западе, а мы летим на восток. Ну, ладно, давай спать. Ночь у нас будет короткая.

– Почему?

– Неужели по географии не проходили? Завтра объясню. Спать! – И дед укрыл Гошку пледом, лежавшим на сиденье.

Гошке вроде бы совсем не хотелось спать, но он почему-то мгновенно заснул и проснулся от толчка и тряски, когда самолёт уже ехал по земле.

Потом был завтрак в ресторане аэропорта, и Гошка сначала заволновался, пустят ли деда в его лесной одежде в ресторан. Но официанты деду улыбались и называли по имени-отчеству. Потом Гошка запереживал, не пропустят ли они свой самолёт, который должен был отвезти их в маленький городок недалеко от Биостанции. Потом боялся, что в самолёт забудут перенести их большой багаж: дед всегда вёз с собой из Москвы книги, журналы, какие-то склянки и мешки со звериными и человеческими лекарствами, инструменты и приборы. Но ничего не потерялось, всё погрузили прямо в салон маленького самолёта, и немногие пассажиры, а с ними и Гошка с дедом, расселись на металлических скамейках вдоль стенок самолёта. Самолёт разбежался и полетел.

Аэродром, на который сел их самолёт, был маленький, с одной бетонной полосой и небольшим зданием аэропорта. Все пассажиры направились туда, а Гошка с дедом подошли к вертолёту, который стоял на траве недалеко от бетонной полосы. Пришли какие-то дядьки, поздоровались с дедом, вытащили весь дедов и Гошкин багаж и перетащили его в вертолёт.

– Полетим на вертолёте? – замирая от восторга, спросил Гошка. – В самую-самую тайгу?

Дед кивнул.

– Вообще-то здесь недалеко, и обычно за нами приходит машина, но недавно были сильные дожди, и дорогу размыло, машине не проехать. Пришлось заказать вертолёт.

Вертолёт не гудел, а трещал, но Гошке это не мешало. Он смотрел в маленькое круглое окошко, а внизу проплывал сплошной тёмный лес с редкими серыми пятнами озёр и неожиданными светло-зелёными полянами.

– Болота, – коротко объяснил дед. – Очень опасные. Один никогда не подходи к ним близко. Кажется, что под мхом твёрдая земля, а там трясина. С этого момента запоминай всё, что я тебе буду говорить, если хочешь вернуться домой целым и невредимым.

Дед говорил, как всегда, спокойно, но Гошка вдруг понял до самой глубины души, что он приехал в другой мир, ему незнакомый и поэтому опасный, и надо слушать и запоминать всё-всё, что скажет дед.

Появилась большая поляна с коттеджами, несколькими строениями, длинными, низкими сараями, озером на краю и маленькой речкой, втекающей в него. Вертолёт мягко сел, перестал трещать, и наступила тишина. Винт над ним ещё некоторое время вертелся, но вот остановился и он. От домиков к вертолёту бежали люди. Пилот открыл дверцу. Гошка услышал негромкий гул ветра, плеск речки, голоса подбегавших людей. И вдруг такая радость охватила его, что он чуть не завизжал и не завертел головой, как малыш.

Гошка сдержался, солидно слез на траву и тут же попал в руки какой-то женщины. Он сразу же понял, что это новая его бабушка – вторая дедова жена, о которой он знал из разговоров папы и мамы. А прежняя его бабушка не захотела жить с дедом в лесу и ушла от него, когда Гошка ещё не родился. Новую бабушку звали Антонина Фёдоровна. Гошке она понравилась: хоть и серьёзная, но видно, что добрая и ему рада. И вообще, такой можно даже всё про себя рассказывать. Выслушает и, если надо, поможет или посоветует. Гошка это почувствовал сразу. Почему, он сам не знал. Почувствовал – и всё. А вот бабушкой он её называть не станет, она ещё слишком молодая. Она будет «тётя Тоня».

С Гошкой все хотели познакомиться, говорили, что он похож на деда, обнимали, гладили по голове, объясняли, что ему здесь будет хорошо и интересно. Но тётя Тоня сказала, что он, наверное, устал и голоден и все знакомства лучше отложить на завтра. И Гошка вдруг осознал, что он и вправду очень-очень устал, хочет есть и поскорее спать.

Проснулся Гошка рано и не сразу понял, где он. Встал, огляделся. Комната небольшая, в ней диван, на котором он спал, большой письменный стол, на нём лампа с зелёным абажуром, компьютер, бумаги, стаканчик с карандашами и ручками, несколько книг. Рядом стол поменьше, на нём микроскоп, какие-то склянки, стойки с пробирками, ещё какие-то стеклянные штуки. Шкафы с книгами и журналами…

«Дедов кабинет», – догадался Гошка.

Всего комнат оказалось три, как и в их московской квартире. Ещё одна с широкой кроватью и шкафами и третья с большим столом со стульями и креслами, диваном, низким столиком, буфетом и телевизором – гостиная. И ещё кухня, ванная и уборная. И ещё кладовка со всякими инструментами, куртками, сапогами – обычными и до пояса, – и вообще чего там только не было. Даже два ружья висели на стенке: одно с двумя стволами, другое с одним стволом и оптическим прицелом. Под потолком во всех комнатах люстры.

Гошка покрутил краны в ванной: из них текла вода, и холодная, и горячая. Он удивился: для горячей воды нужна электростанция, в Москве её трубы и башни виднелись из окна их квартиры. Может быть, здесь тоже есть такая, только маленькая? Решил спросить потом у деда.

Тёти Тони не было. Гошка выскочил на крыльцо, огляделся. Вон она, у речки, что-то делает… Разогнулась, оглянулась на Гошку… Улыбнулась. Гошка побежал к ней.

– Проснулся? Одевайся, умывайся. Есть хочешь?

Гошка кивнул и побежал обратно в дом. После еды он спохватился:

– Тётя Тоня, а где дед?

– По делам бегает. По хозяйственным и по научным. Его ведь десять дней не было, а он здесь за всё отвечает. Я домашние дела закончу и тоже пойду в лабораторию.

– А что ты там делаешь?

– Исследую насекомых. Особенно паразитов, которые живут на зверях.

– А какие они?

– Ой, много их, самых разных. Видел, наверное, как собаки чешутся? Это блохи. Есть и клещи, эти опасны и для животных, и для человека. Укус, если вовремя не спохватишься, может вызвать паралич. Они ведь кусают так, что ничего не чувствуешь.

Гошка вздрогнул.

– А если спохватишься?

– Сделают укол с антидотом, нейтрализующим их яд, и ничего не будет. Да ты не бойся! На даче от комаров обрызгивался, наверное? Вот и от клещей есть такие же средства, вон на полке стоят и бутылочки, и баллончики. Я тебя сейчас обрызгаю, и можешь до вечера спокойно бегать по поляне. Вон там под навесами вольеры со зверями, походи, посмотри, поговори с ними, они это любят. Только руки и пальцы сквозь решётку или сетку не просовывай, могут укусить. С собаками познакомься, дай им тебя обнюхать, они тебя примут за своего. Пошли.

Гошка с тётей Тоней вышли из дома, и к ним сразу подбежали два здоровенных чёрных пса с висячими ушами и один поменьше, разноцветный, с острыми ушами и закрученным вверх хвостом.

– Гобой, Фагот, – представила их тётя Тоня. – Их так назвал один наш сотрудник, любитель оркестровой музыки. У Гобоя голос звонкий, у Фагота – хрипловатый. Они пастухи-охранники, отгоняют волков от наших зверей, охраняют и людей. А это Чиркун. Почему так прозвали, не знаю, но прозвище прижилось. Он охотничья лайка, помогает, когда нужно отловить животное для исследований. Находит и лает: зовёт людей.

– А это Егор, – обратилась тётя к собакам. – Познакомьтесь, он новый член нашей общины, внук Павла Петровича, прошу любить и жаловать. Егор, протяни к ним руку. Дай понюхать, погладь.

Псы вызывали уважение, даже некоторый страх. Гошка протянул руку, псы потянулись к ней носами. Гошка опасливо погладил их по головам, сначала Фагота, потом Гобоя, потом Чиркуна. Псы вежливо переждали его ласку, чуть мотнули хвостами и повернули морды к тёте Тоне.

– Проводите Егора к вольерам, – сказала тётя Тоня. – Пусть познакомится со зверями, а потом идите по своим делам. Иди с ними, Егорушка, а мне на работу пора.

Собаки повернули головы к Гошке и двинулись вместе с ним. Чиркун потрусил впереди, Фагот пошёл справа, Гобой сзади.

«Ну, прямо как телохранители из фильмов, – восхитился Гошка. – Учили их этому, что ли?»

Собаки довели его до невысоких длинных строений, состоящих из отсеков-клеток. Фагот хрипловато гавкнул – попрощался, и собаки ушли. Гошка повернулся к первому вольеру. За частой сеткой с низкой, тоже сетчатой, запертой на замок дверцей никого не было. Возле дверцы в плоском ящике стояли три миски, две пустые и одна с водой. Ящик был с ручкой, которая торчала наружу. Гошка сразу догадался, что ящик выдвигается, в миски кладут еду и задвигают его обратно. И заходить в клетку не надо. И звери не могут выскочить. Здорово!

В глубине клетки, в задней стенке, Гошка увидел небольшое тёмное отверстие. Вдруг из него высунулась симпатичная усатая мордочка, исчезла и появилась вновь. Гошка замер. Через какое-то время показалась головка с круглыми ушками. Гошка не шевелился. Головка исчезла, снова показалась, и, наконец, из отверстия вылез зверёк: длинное тело на низких ножках, весь в густом тёмном меху. Зверёк подбежал к сетке и уставился на Гошку глазами-бусинками. Вслед за первым выскочил второй такой же зверёк, и уже две пары глаз смотрели с ожиданием на Гошку.

«Думают, что я пришёл их кормить, а у меня ничего нет, чтобы дать им, – огорчился Гошка. – В следующий раз захвачу. А что они едят? И вообще, кто это? – Он порылся в памяти и решил, что это, наверное, соболи. – А может быть, куницы. А может быть, норки. Или хорьки… У Наташки дома живёт хорёк, похож на этих, только светлее. Спрошу у деда».

Не дождавшись угощения, зверьки быстрыми прыжками, сгибая и разгибая длинное туловище, умчались обратно и исчезли в своей норе. Гошка перешёл к следующему вольеру. Он был точно такой же, как и первый, там тоже были миски в выдвижном ящике и отверстие в стенке, но оттуда никто не выглянул, и Гошка пошёл дальше.

Таких длинных домиков, разделённых на затянутые сеткой отсеки, было много. Гошка видел в них белок, лисиц, енотов, мрачного барсука, каких-то незнакомых ему зверей. Ещё были большие, высокие вольеры с птицами, загон с навесом, где жили лани и лоси, и много ещё кто. В одном сидела рысь. Она так поглядела на Гошку своими глазищами, что он попятился и поскорее отошёл от вольера.

Побывал он и у озера. Там были целые поля, отгороженные сеткой на вбитых в дно кольях. Зачем? Может, чтобы экспериментальная рыба не уплыла? Гошка и об этом решил обязательно спросить у деда.

В одном из больших вольеров жил волк. Он лежал недалеко от сетчатой стенки и глядел на лес. Когда Гошка остановился, волк посмотрел на него и опять стал глядеть вдаль. В глазах его была тоска. Гошка долго смотрел на него и вдруг неожиданно для самого себя произнёс:

– Как тебя зовут? – и устыдился.

Зачем спросил? Ведь это не сказочный волк, который говорит человеческим голосом. Он даже не смотрит в его, Гошкину, сторону.

Но волк вдруг повернул к нему голову, поднялся, подошёл вплотную к сетке и посмотрел Гошке прямо в глаза. Некоторое время они смотрели друг на друга. Гошка, забыв дедов наказ, просунул сквозь сетку пальцы. Волк понюхал их и лизнул. Потом вернулся на прежнее место, лёг и опять стал смотреть вдаль. Тёплая волна прошла по Гошкиному сердцу. Он наклонился к сетке и стал рассказывать волку, что он внук директора Биостанции, что приехал сюда потому, что его папа и мама, учёные-биологи, уехали на всё лето в джунгли за редкими растениями, что он перешёл в шестой класс и тоже хочет стать биологом. Волк повернул к нему одно ухо, потом и голову и стал на Гошку смотреть. Гошка обрадовался: волк явно слушал его.

– Егор! – услышал Гошка голос тёти Тони. – Иди скорей, дед пришёл, обедать будем.

Гошка оглянулся, быстро сказал волку:

– Извини, зовут обедать. Я к тебе ещё обязательно приду, – и убежал.

За обедом Гошка, переполненный впечатлениями, торопливо хлебал очень вкусный суп и рассказывал деду, каких зверей он повидал и что при этом думал. Дед слушал с довольным видом и время от времени переглядывался с улыбающейся тётей Тоней.

– Кто понравился больше всех? – спросил дед, когда Гошка, отдуваясь, положил наконец ложку.

– Волк, – сразу ответил Гошка. – Он очень умный, с ним интересно разговаривать. Он внимательно слушает и всё понимает, что я ему говорю. Не то что остальные звери: они только смотрят на руки, принёс ли я им что-нибудь, и сразу убегают, когда ничего съедобного не видят. Даже лиса подошла, посмотрела мне в глаза, потом на руки, вздохнула и пошла прочь.

– Так-таки вздохнула? – весело спросил дед.

Тётя Тоня засмеялась.

– Ну, может, и не вздохнула, но так посмотрела, как будто вздохнула. Дед, а можно, я буду приносить им что-нибудь вкусное? Чтобы они ко мне хорошо относились.

– Нет, Егор, нельзя. Мы ведь их исследуем, кормим определённой пищей, следим за тем, как её состав влияет на функции организма, на особенности их поведения и многое другое. Сейчас из-за изменений климата меняется кормовая база животных, а значит, и условия их жизни. Иначе говоря, исчезает обычная еда, а к новой они не привыкли. Это может привести даже к исчезновению многих видов зверей и птиц, и мы должны знать, как уберечь их. Если ты будешь давать им неизвестный корм, может нарушиться система исследования. А вот помогать нашим сотрудникам их кормить – это можно. У нас здесь летом всегда бывают дети сотрудников. Некоторые выбирают себе любимца из зверей и помогают ухаживать за ним, но обязательно вместе со взрослым. Ты выбери себе одного кого-нибудь для начала, попробуй, а там посмотрим. Кого выберешь?

– Волка! – выдохнул Гошка. – А можно, я придумаю ему имя?

– Это не волк, а волчица. И имя у неё есть: Донна. Тоня придумала, и мы все согласились. Донна – аристократка. Ведёт себя так, будто Институт благородных девиц в дореволюционном Петербурге окончила. На еду не набрасывается, как все остальные, ест аккуратно, вокруг миски ничего не раскидывает. Спокойна. Процедуры, анализы переносит терпеливо. Не любит, когда её разглядывают, уходит в дом. Удивительно, что от тебя она не ушла. Видимо, ты ей чем-то приглянулся. Поспишь после обеда?

– Не-е, я же не маленький. Я к волку, то есть к волчице побегу, я ей обещал.

– Я тоже не маленький, но посплю. Встал рано и вечером дома с новыми данными ещё поработаю. А ты беги. Сейчас Василий дежурит у хищников. Когда он будет кормить Донну, можешь помочь. Скажешь ему, что я разрешил. Ну, пока.

Волчицы в вольере не было. Гошка сел на песок у клетки и стал ждать. Солнце палило вовсю, но с озера тянул прохладный ветерок, и жару можно было терпеть. Но вот волчица появилась из своего домика и легла посреди вольера, где уже была тень.

– Вот я и пришёл, – радостно объявил Гошка. – Как обещал. Я буду помогать вас кормить. А когда у вас обед? Я уже пообедал.

Уши её были повёрнуты в сторону Гошки, но смотрела она в другую сторону. Гошка понимал, что она его слушает, но всё равно огорчился. Вдруг из-за угла, куда смотрела волчица, появился молодой мужик с тележкой, на которой горкой стояли миски с едой. «Василий», – понял Гошка и побежал к нему. В клетках царило нетерпение, звери собирались у сетки, суетились, прыгали, кричали, но волчица всё так же спокойно и достойно лежала в своём вольере, хотя она, наверное, как и все, хотела есть.

«Действительно Донна», – подумал Гошка и закричал:

– Дядя Василий, можно, я буду вам помогать, мне дед разрешил!

Василий уже стоял возле вольера соболей. Он поднял голову, оценивающе поглядел на Гошку, почесал в затылке, подумал и сказал Гошке:

– Вытащи ящик, достань пустые миски, поставь в ящик эти, с едой и чистой водой. Грязные оставь возле клетки, на обратном пути заберу. Ящик задвинь и беги ко мне. Я пока дам еду следующим постояльцам. Так и накормим всех, будет вдвое быстрее. Немалая помощь.

– А волчице Донне можно, я сам дам поесть?

Василий с интересом посмотрел на Гошку:

– Что, парень, выделил её для себя из всех?

Гошка смутился:

– Она будто понимает, что я говорю.

– Вот и мне иногда кажется, что она понимает куда больше, чем полагается зверю. Даже волку, хотя они очень умны. Ну что ж, достойный выбор.

Когда Гошка менял волчице миски, она встала, подошла к сетке и снова посмотрела ему в глаза.

– Ешь, – сказал Гошка, – это, наверное, вкусно.

Волчица опустила голову и стала осторожно брать куски чем-то посыпанного мяса, глотала и время от времени поглядывала на Гошку. Василий с удивлением смотрел на неё.

– Надо же, – сказал он. – Ест при тебе. Обычно она дожидается, когда раздатчик уйдёт, и только тогда начинает есть. Если кто во время еды подойдёт, клыки показывает или просто уходит. А тебе доверяет. Что-то она в тебе нашла. Ну вот, всего две клетки остались, их обитателей я сам обслужу, а ты возле неё посиди, если хочешь.

Гошка благодарно кивнул ему.

Гошка ещё долго сидел возле волчицы и рассказывал о своих делах. Про Наташку, с которой он дружит, хотя она и воображала, но, в общем, хорошая девчонка. Про Федьку-гада, который сам хочет дружить с Наташкой и грозится надавать Гошке, но всё никак не решается, потому что Гошка стал ходить на самбо. Про нытика Юрика, который любит менять какую-нибудь дрянь на хорошую, полезную вещь и начинает ныть: «Давай поменяемся, ну, давай, ну, пожалуйста…» Так надоест, что поменяешься, лишь бы он отстал… Про математичку, которая выгнала Гошку из класса ни за что. Сосед по парте, Виталик, уронил соплю на парту, а тут училка идёт. Виталька испугался и поскорее шлёп на соплю тетрадку с контрольной, а училка как раз эти тетрадки и собирала, взяла Виталькину, а за ней сопля тянется. Она вытаращила глаза и как закричит: «Это что такое?» А Виталька: «Ва… Ва… Это само…» Тут Гошка стал так хохотать, что даже слёзы потекли. Училка кричит: «Прекрати сейчас же!» А Гошка не может. Она и выгнала его и приказала привести родителей. Папа грозно спросил: «Что натворил?!» Гошка рассказал, а папа ка-а-к захохочет и тоже не может остановиться. А когда успокоился, сказал, что этот случай хорошо бы запостить в интернете в «Одноклассниках». И попросил, чтобы в школу сходила мама, а то он и там начнёт хохотать, не удержится…

За ужином дед спросил:

– Василий сказал, что Донна к тебе очень расположилась. Даже есть при тебе стала. Нас всех она только терпит. Как тебе это удалось?

– Не знаю, деда. Я как её утром увидел, так она мне сразу очень понравилась, и я стал с ней разговаривать. А она слушала. И после обеда разговаривал, а она слушала. А почему – не знаю.

– А давай-ка поставим маленький эксперимент. После ужина ты подойдёшь к её клетке, а я встану в сторонке и под ветром, так, чтобы она меня не видела и унюхать не могла. Если она опять станет тебя слушать, я через какое-то время подойду, и посмотрим, как она себя поведёт.

Когда Гошка подошёл к клетке, волчицы в ней не было. Гошка сел возле сетки, стал ждать. Минуты через две волчица появилась из своего дома, подошла к сетке и села напротив его.

– Добрый вечер, – поздоровался Гошка. – Хочешь, я расскажу, как мы с папой ходили в цирк. Там были дрессированные звери. Ой, они такое делали…

Гошка рассказывал, волчица слушала. Вдруг она отвела глаза, встала и пошла в свой дом. Гошка оглянулся – за его спиной стоял дед. Обычно прищуренные его глаза были широко открыты.

– Очень интересно, – сказал он. – Она почему-то сразу выбрала тебя. Ты ведь даже не кормил её. Еду в это время не приносят, значит, она вышла именно к тебе. Непонятно. Надо будет понаблюдать за ней, но осторожно, конечно. И в литературе поищу, может быть, найду что-нибудь полезное. А ты записывай свои впечатления от общения, они могут очень даже пригодиться для дела. Жаль, планшет твой из дома не захватили. Ну ничего, в блокнот будешь записывать, а то совсем разучитесь писать от руки, компьютерное поколение. И не радуйся. Это работа, и непростая. Но полезная. Ладно, пошли домой, скоро спать.

Прошло три дня. Гошка с утра приходил к волчице, она ждала его, лёжа у сетки. Он садился и рассказывал о своей жизни, что повидал, о чём подумал. Волчица, естественно, не отвечала, но Гошке это не мешало. Он даже советовался с ней, и ему казалось, что после этого у него в голове возникало правильное решение. Вместе с Василием он разносил зверям обед. Василий посоветовал, чтобы он всё же уходил, когда волчица ест: волки не любят, когда за ними наблюдают в это время. Гошка послушался, и ему даже показалось, что волчица и вправду оценила такую его деликатность.

Каждый вечер дома он записывал в выданном ему дедом блокноте, о чём говорил с Донной, что она делала в это время: лежала, сидела, настораживала уши, спала, уходила в дом и так далее. Одинаково или по-разному слушала, когда он говорил о событиях и людях, о знакомых ей и незнакомых… Дед внимательно перечитывал его записи: хмурился, улыбался, поднимал на него глаза. Гошка следил за его реакцией и волновался. Иногда дед что-то выписывал из Гошкиных заметок в свои тетради, и Гошка в таких случаях испытывал прилив гордости.

Гошка спросил у деда, нашёл ли он объяснение, почему волчица стала дружить с ним. Дед ответил, что да, такие случаи бывали, но ни разу не наблюдалось так быстро возникшей дружбы. Обычно дружба возникает, если волк попал к человеку раненым, больным или волчонком. И ещё дед посоветовал не проводить с ней так много времени: привыкнет, а когда Гошка уедет, станет переживать. Лучше ограничить их общение часом-двумя в день. И вообще, не может же он все свои каникулы просидеть возле клетки. Скоро приедут три семьи сотрудников с детьми, и у Гошки появятся другие дела и интересы. Гошка вздохнул: деду виднее. Он сказал волчице, что должен помогать деду в других его научных исследованиях, и поэтому видеться они будут реже. Волчица никак не отреагировала. Гошка решил, что она всё поняла.

В этот день Гошка, как обычно, разговаривал с волчицей, а она лежала, положив голову на лапы, и вдруг подняла её и посмотрела мимо Гошки. Он оглянулся: позади стояла девчонка в шортах и майке, с крестиком на тонкой цепочке на шее и с интересом смотрела на Гошку. Других украшений, даже серёжек в ушах, которые Гошка у девчонок не любил, у неё не было.

«Ничего такая из себя, – оценил Гошка. – Не хуже Наташки. Приехала с родителями из отпуска? Тоже будет кормить зверей, или родители дадут ей какую-нибудь другую работу? Научную. Смотреть в микроскоп на каких-нибудь блох или микробов…»

– Привет, – сказала девчонка. – Новенький? Ты кто? Ой! Да ты похож на директора, Павла Петровича! Ты его сын?

Гошка встал.

– Ты что, какой сын?! Я его внук.

– Ах, да. А как тебя зовут? Где живёшь? Как учишься? Кем хочешь стать? Звероводом, этологом, ветеринаром? Я хочу стать орнитологом. У меня дома два попугая, и ещё я кормлю из окна ворон, а на прогулке голубей. Голуби глупые, а вороны очень умные, с ними даже разговаривать можно… Во-он там, ближе к озеру, большие вольеры с птицами, самыми разными. Даже глухари есть, клесты, а ещё коршуны, совы и много-много других. А на озере есть безвольерные птицы – лебеди, журавли, гуси, утки самые разные… Они сами по себе, живут и улетают-прилетают, когда хотят. Их изучают, чтобы узнать, какие растения нужно будет разводить здесь, когда из-за потепления климата привычный им корм исчезнет. Вот клесты, например, семенами из шишек питаются. А если ёлки, сосны, кедры вымрут? Чем их здесь заменить? А ты в какой класс перешёл? Я в шестой, учусь хорошо…

У Гошки голова пошла кругом.

– Стой! – крикнул он.

Девчонка смолкла.

– Что такое этологи, орнитологи, кто такие клесты? И вообще, ты кто и как тебя зовут?

Девчонка помотала головой:

– Увлеклась. Ты ведь новенький, совсем неграмотный. Орнитологи – это те, которые изучают птиц. Мои родители орнитологи. Этологи изучают психологию животных, ну, как животные думают. Твой дед – этолог. Клёст – птица, он вылущивает семена из шишек. Сам ест и птенцов кормит. У него для этого даже клюв кривой на две стороны. Семена такие жирные и питательные, что его птенцы выводятся зимой в самые морозы и голые не мёрзнут. Вот. А зовут меня Татьяна. Можешь звать меня Таня. И никогда не называй меня Танюха или Тата, не надо.

– А я Георгий. Меня можно называть Егор. И пожалуйста, не называй меня Гогой, Жорой и даже Гошей. Ладно? А мои родители – геоботаники, они ищут разные, ещё неизвестные и полезные растения по всему свету и их исследуют. Этим летом они в Бразилии. Может быть, найдут и такие, которыми будут кормить наших зверей и птиц, если пропадёт привычный для них корм. Ты ведь так сказала?

– Да. Договорились. Имя Егор мне нравится. Ты что возле Донны делаешь?

– Я помогаю Василию кормить зверей, а Донну кормлю обязательно сам. Ну, и сижу возле неё, разговариваю с ней, чтобы ей скучно не было.

– И что, она ест при тебе и слушает, когда чего-нибудь говоришь?

Гошка покраснел: