Buch lesen: «Авиация смешная и не очень»
© Геннадий Константинович Юдин, 2020
ISBN 978-5-0051-1203-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Салага
Это совсем уж древняя история. Начало моей лётной деятельности. Я только что окончил училище и ввелся в строй штурманом Ан-24, и к середине лета уже налетал самостоятельно часов двести. Так что небольшой опыт самостоятельных полётов у меня уже был. Может этот небольшой опыт и правильное обучение, и сыграли роль в той ситуации. Хотя, как говорят на флоте, я был ещё совсем салага, а в гражданской авиации говорят – молодой специалист, допущенный к самостоятельным полётам.
Ситуация в общем сложилась такая, экипаж у меня нормальный, только вот с командиром не повезло. Такое бывает. Пилот он неплохой, а вот как командир и главная организационная сила экипажа, извините, не получается. Почему-то хамит и повышает голос на весь экипаж, совершенно нет никакой выдержки и такта в общении с коллегами, и хамство может возникнуть в любой момент и без какого-то особого повода. В отношении меня командир испытывал такую неприязнь, что просто кушать не мог, как сказано у классика. Просто потому, что двадцатилетний пацан, как заявлял командир, уже летает штурманом на Ан-24 и получает сумасшедшие деньги, а он десять лет добивался возможности переучиться с Ан-2 на Ан-24, и стал командиром только в тридцать два года. Именно это почему-то оскорбляло его до глубины души. Ну, работа есть работа, субординация есть субординация, командир – самый главный на борту и отвечает за всё, а экипаж ему помогает. Несмотря на всю субординацию и уважение к старшим товарищам, пришлось всё-таки пресечь некоторые поползновения командира на своё личное достоинство. Так, на команду командира: «Ну-ка, молодой, быстро сбегал за водкой и закуской!», пришлось разъяснить, что я не денщик, а штурман корабля Ан-24 и покупать водку, тереть табак и стирать исподнее командиру не обязан. А в дальнейшем попросил обращаться ко мне по имени-отчеству, или, если это для него слишком сложно, по должности – товарищ штурман.
Возможно, это краткое пояснение немного поможет понять происходящее в кабине во время полёта.
Середина августа, жара, грозы и все остальные прелести лета. Мы возвращаемся из Киева в Ростов, и на подлёте к Ростову видим громаднейший грозовой фронт. Фронт тянется от Донецка и дальше на восток, за Ростов. Подлетели поближе к Ростову, уже пора снижаться. Я внимательно оценил ситуацию на локаторе. Однако, фронт очень мощный, километров шестьдесят-восемьдесят в глубину, засветки мощные, стоят вплотную. А внутри засветок чёрные провалы, места самой опасной и интенсивной грозы, там может быть и град и восходящие и нисходящие потоки воздуха со скоростью до 100 метров в секунду. Поэтому предложил командиру запросить у диспетчера обход грозы восточнее и только потом развернуться на Ростов. Зачем лезть в такую мощную грозу? Уж очень опасно!
Командир, со словами: «Наберут салаг трусливых…», развернул тубус локатора к себе, дал команду второму пилоту взять управление, воткнул физиономию в тубус, и мы полезли фактически в грозу. У меня проскочила мысль, наверное, опыт помог увидеть какой-то просвет в грозах. Ну, на то он и командир, он тут царь и бог, самый главный и за всё отвечает, а ему в помощь весь экипаж.
Мы сразу вошли в облачность, в кабине потемнело, как ночью, началась сумасшедшая болтанка, по лобовому стеклу грохотал ливень, сверкала и шипела сплошная сеть змеек статического электричества.
Командир выдавал второму пилоту команды: «Вправо двадцать…, влево тридцать…, влево десять…».
И вдруг замолчал…
«Ну, куда?!» – возопил второй пилот.
Молчание….
Тогда Миша левой рукой отодвинул командира от локатора и развернул индикатор ко мне: «Давай, выводи из этой чачи!».
Я воткнул физию в тубус и опешил, да мы летим прямо в чёрный провал, в центр грозы! В общем, выход один, раз уж мы в грозе, будем обходить самое страшное, провалы.
«Влево тридцать, ещё влево пятнадцать…, с этим курсом двадцать км, вправо пятнадцать…, с эти курсом десять…».
Слышу, в кабину зашла бортпроводница и докладывает: «Товарищ командир, пассажиры плачут!». Командир молчит, а второй, радостно как-то: « Маша, да пусть они хоть обделаются, тут лишь бы выскочить!». «Поняла!» – ответила Маша и выскочила из кабины. Интересно, что поняла Маша?
«Вправо тридцать, вроде проехали!». И через пару минут мы выскочили из облачности. Сияет солнце, самолёт спокойно плывёт в тихой атмосфере, болтанка, грохот ливня и треск разрядов позади, вот он впереди Ростов, вон полоса…
Глянул на часы, прошло всего пять или шесть минут, а мне показалось – полчаса. Незабываемое впечатление! Аж рубашка к спине прилипла, как будто дрова колол.
В кабине тишина, никаких лишних разговоров, пережёвываем произошедшее. Дальше ничего особенного, спокойненько так сели, зарулили. После выключения двигателей всё также молча, не разговаривая, собрали свои вещи и начали выходить из кабины. И тут нас ждал сюрприз. Обычно пассажиры вскакивают со своих мест, и пройти невозможно. На этот раз все сидели пристёгнутыми в креслах, и в мёртвой тишине было слышно, как жужжит в салоне ошалевшая муха.
Вышли на перрон, там уже автобус для пассажиров и дежурная стоит.
«Чего не выходят?».
Второй засмеялся: «Так понравилось, ещё хотят полетать!». Шутник, однако.
Поставил портфель около левой стойки шасси, обошёл самолёт, выполнил послеполётный осмотр. Всё ок! Да это и понятно, в град не попали, разряд молнии не поймали, ну а болтанка и ливень, это так, для полноты ощущений, чтобы знал, за что деньги платят.
Полюбовались с Мишей на чернеющий, грохочущий и сверкающий молниями грозовой фронт на северной стороне горизонта. Пока любовались грозой, к нам подошёл наш бортмеханик. «Мужики, а вам не кажется, что капитан задолжал нам бутылку? За такие номера надо штрафовать!».
«Юра, я, как салага, просто не достоин, сидеть за одним столом с самым мудрейшим, опытнейшим и старейшим, так что извини, без меня!».
Второй пилот разрядил ситуацию: «Мне из Грозного прислали бутылочку классного коньяка, так что прошу ко мне, в общагу, безо всяких командиров, как известно, одной бутылки только на троих хватает!».
цыганчатина или «заяц» по цыгански
Август семьдесят третьего, жаркий летний вечер, мы готовимся к вылету из аэропорта Жуляны. Это такой небольшой аэропорт в Киеве, в те времена принимал только небольшие аэропланы, типа Ан-24 и Як-40. И вот, сидим мы в своём Ан-24 и ждём пассажиров, а их всё не ведут. А чему удивляться? Лето, сезон отпусков, пассажиров много, билетов мало, в аэровокзале толкучка, шум, гам и бедлам.
О, наконец-то ведут! Самолёт стоит недалеко от аэровокзала, и дежурная возглавляет отряд наших пассажиров, которые со своим багажом наперевес, пешком бредут к самолёту.
Мы начинаем готовить кабину к полету, и ждём, когда бортпроводница доложит о загрузке и готовности к полёту. Ждём пять минут, десять, а её всё нет. Командир не выдержал и отправил бортмеханика узнать, в чём дело.
Оказывается, у нас на борту лишний пассажир, но никак не могут определить – кто же этот лишний. Наша стюардесса вместе с дежурной уже раз десять их пересчитывают, но ничего понять не могут. Ерунда какая-то, всего пятьдесят два пассажира вмещает наш Ан-24, всё и все на виду в небольшом салоне. Пассажиры уже нервничают, ругаются, в самолёте душно и жарко, дети хнычут. Дежурная в растерянности, она ведь пассажиров и в аэропорту пересчитала, и при посадке в самолёт, на трапе.
Дежурная и стюардесса начинают проверку по новой, теперь уже требуют и билеты предъявлять.
И через десять минут находится этот загадочный «заяц».
С нами летит цыганское семейство, человек семь. Мамаша и шестеро детей. Правда, шестой ребёнок, мальчик пятнадцати лет, без билета. Оказывается, цыганка пронесла его в мешке, как багаж, и на перрон и в самолёт. Крепкая тётка, мальчик уже рослый, крепенький. Килограмм сорок весит. А в самолёте решила в багажнике его не оставлять. Пусть с удобством летит, ведь уже в самолёте.
Высадить всю цыганскую орду невозможно, шум и гам поднятый этим семейством невозможно описать. Идти за билетом цыганка отказывается, а вдруг без неё улетят. В общем, Содом и Гоморра.
В итоге, дежурная отобрала у цыганки деньги на билет, сбегала в аэровокзал за билетом и переоформила документы на пассажиров.
Уже на рулении бортмеханик задумчиво произнёс: «Бывает „зайчатина“, а у нас получилась „цыганчатина“!»
Угонщик
Сейчас, когда телевиденье, радио и пресса взахлёб сообщают о всевозможных происшествиях, в том числе и авиационных, эта история выглядит как смешной казус.
Произошла эта история летом в 1972 году в аэропорту Ростова на Дону. В те годы территория аэропорта была ограждена чисто символически, да и досмотра пассажиров не существовало, пройти на перрон к самолётам можно было при желании практически свободно, если знать проходы.
Были случаи, когда по взлетно-посадочной полосе бегали мальчишки или даже коровы, а самолётам приходилось уходить на второй круг, дожидаясь пока наземные службы, наведут порядок.
Был, правда, дикий случай тех времён, когда угонщики напали на экипаж, застрелили стюардессу Надежду Курченко и угнали Ан-24 в Турцию. Но даже такие случаи не вызывали особой опаски к полётам у народа. Как-то всё патриархально было, спокойно.
Ну, пошумели немножко после этого угона, поругали КГБ (куда смотрят?), прошли занятия по соблюдению режима охраны и т.д., заклеймили позором империалистов…
И все успокоились, кто же нам может помешать коммунизм строить!
Что интересно, в те времена выполнялось очень много авиарейсов на местных авиалиниях, граждане СССР должны иметь возможность дёшево и быстро попасть практически в любой пункт страны.
В Ростове на то время был очень большой авиационный отряд малой авиации. Все эти Ан-2 и «Моравы» выполняли пассажирские рейсы и полёты санавиации (скорая авиапомощь). Все эти самолёты стояли на отдельной грунтовой площадке в дальнем углу аэродрома, такое зелёное поле, заросшее травой. Вот на такой пассажирский рейс на местных воздушных линиях, из Ростова в Миллерово, дежурная по посадке и привела четверых пассажиров в этот укромный уголок.
Стоят они около закрытого самолёта «Морава», небольшой такой аэроплан чешского производства на пять пассажиров, и ждут пилота. Минут через десять дежурной это ожидание надоело, да и на следующий рейс надо вести следующих пассажиров, вот она и решила оставить пассажиров одних, ждать пилота.
Лето, жара, пассажиры расселись на травке рядом с самолётом и ждут своего воздушного извозчика.
А пилотом на этом рейсе был Алик Першенович, смешной такой рыжий мужичок маленького роста, щуплого телосложения, и большой юморист. Кроме этого он был большой раздолбай (или как сейчас говорят – неформал и демократ, имеющий свою точку зрения), не любил носить форму лётчика гражданской авиации и часто на рейс приходил в гражданке.
И вот, сидят пассажиры и ждут своего пилота, а тут подходит Алик, в ковбойке и синих брюках (это всё что осталось от формы), и спрашивает:
«Чего сидим, кого ждём?»
«Да вот, ждём пилота».
«А куда летите?»
«В Миллерово».
«А чего его ждать, давайте я вас отвезу!»
Достаёт ключ от кабины самолёта и открывает дверь.
Все пассажиры стоят, опешив, кроме одного. Это оказался шахтёр, мужчина крупного телосложения и сторонник решительных действий. Со словами: «Ах ты, морда преступная, угонщик чёртов!», он скрутил Алика.
И что только Алик не говорил, и просил документы посмотреть, и задание на полёт показывал. Ничего не помогло.
Только когда приехала милиция и руководитель полётов, защитник порядка успокоился и даже извинился.
В общем, шутка удалась.
На следующий день весь аэропорт хохотал до слёз, а Алик получил выговор и прозвище – угонщик.
Тогда мало кто знал и использовал это ныне модное слово – террорист.
Вооружены, но не очень то опасны
В семидесятые годы произошла серия угонов пассажирских самолётов. При этом были и пострадавшие и убитые. Пришлось государственным органам решать эту проблему. Для начала на рейсы начали сажать сопровождающих милиционеров. Но выяснилось, что их надо очень много. Надо им зарплату платить и т. д. и т.п..
В общем, спасатели вселенной, маршалы, в СССР не прижились. Вопрос решили дёшево и просто – вооружили экипажи. Пистолетов Макарова – завались, патронов – тоже, лётчиков подготовить – два дня, все они военнообязанные и прошли военную подготовку в училищах, стрелять умеют. Поэтому всем в тир и провести учебные стрельбы!
И вот, всё готово, и экипажи начали выполнять полёты с оружием.
Как сказал классик, если в первом акте ружьё висит на стене, то во втором оно должно выстрелить, даже если оно неисправно, и не заряжено.
В общем, оружие стали забывать в гостинице, в столовой, топить в туалетах типа сортир на маленьких аэродромах, стрелять из этих ПМ при получении и сдаче оружия, когда разряжали и заряжали, человек ведь может ошибаться и делать глупости.
Самое интересное, что в воздухе оружие применили только два раза, ведь какой бы ни был бестолковый пилот, он прекрасно понимал, что пробей пуля иллюминатор или борт самолёта, вот она – разгерметизация, то есть всем очень быстро наступит кирдык или карачун, что больше вам нравится.
В одной такой смешной историей, связанной с оружием, сам поучаствовал.
Командир взял с собой в рейс сына четвероклассника, показать свою работу в натуре. Как понимаете, дети очень долго изучать что-то одно не в состоянии. Парнишка налюбовался всеми самолётными прелестями, заскучал, и стал лезть, куда не надо. Отец-командир придумал чем его отвлечь. Вынул пистолет из кобуры и стал его демонстрировать. Какой горец не любит оружие! Вах! И вот, во время этой демонстрации, командир снял пистолет с предохранителя, и передёрнул затвор. Теперь патрон в стволе, а что делать дальше, чтобы избежать выстрела, человек не знает. В глазах у него немой вопрос…
Самое смешное, что когда он вытащил пистолет из кобуры, ему было сказано: « Зачем? Это не игрушка!».
«Э, слушай, сам знаю!».
В общем, видя полную растерянность, я в качестве воспитательной меры наплёл, что теперь разрядить пистолет смогут только в милиции. У них для этого всё есть. А сейчас надо очень осторожно спрятать пистолет в кобуру и портфель, так чтобы не дай бог не задеть спусковой крючок. Второй пилот и бортмеханик с умным видом покивали головой, еле сдерживаясь, чтобы не заржать.
По прилёту я быстренько сдал свой пистолет и умчался домой как можно быстрее. Ведь сейчас дежурный в отделении прочтёт командиру лекцию, про правила обращения с оружием и поиздевается.
Ведь всё просто, достаточно поставить пистолет на предохранитель, и боятся нечего, выстрела не будет. А если вынуть обойму и передернуть затвор, патрон просто выскочит, и всех делов!
Но сегодня разговаривать с гордым горцем бесполезно, не поймёт он воспитательного момента. Лучше завтра поговорим, он хоть парень горячий, но отходчивый. Когда на следующий день в аэропорту я шёл на вылет, встречные экипажи с усмешкой говорили – иди, иди, Алик тебя со вчерашнего дня ждёт!
В штурманской, хмурый командир вместо «добрый день!», буркнул: «Ни за что не поверю, что ты не знал, как разрядить пистолет!».
Второй казус – трагикомический.
Получает экипаж перед вылетом оружие. Когда оружие получаешь, то это оружие надо проверить. То есть взвести пустой пистолет и нажать курок, проверяешь, не остался ли там случайно патрон, ну и как работает оружие. А когда делаешь этот контрольный выстрел-щелчок, ты обязан направить ствол в специальный ящик с песком. И только после этого вставляешь снаряжённый магазин, то есть с патронами. Это такая кратенькая инструкция, всех пользователей оружия обязательно так инструктируют и приучают всё это выполнять.
Ну, а второй пилот получил свой Макаров, быстро как настоящий боец спецназа вставил магазин, передёрнул затвор и сделал, скажем так, контрольный выстрел. И почему-то не в ящик с песком, а направил пистолет в пол, прямо в ногу командиру, да и прострелил ему ступню. Попал между большим и вторым пальцем, скажем так – удачно, кости целы, только мягкие ткани прострелил. Что интересно, пуля в подошве ботинка застряла.
Естественно командир ямбом и хореем высказал своё мнение по поводу происшествия, а дежурный милиционер выскочил из своей каморки и забрал у второго пилота оружие, попутно объясняя второму пилоту ямбом и хореем правила обращения с оружием.
Командира на скорой отправили к докторам.
Но ведь рейс всё равно надо выполнять. Для этого случая есть резервный экипаж, этот экипаж отдыхает в профилактории.
В авиации не ищут лёгких путей. Во втором экипаже, который летел в Сочи пассажирами был проверяющий пилот, командир эскадрильи, как говорится старший на борту. Вот он и решил, что просто заменит командира и полетит с «обезглавленным» экипажем сам. Имеет право, всё-таки командир эскадрильи. То ли не хотел потом всю планёрку в эскадрилье менять, то ли ещё по каким-то причинам.
И оба экипажа быстренько улетели в Сочи.
Поскольку такое происшествие всё-таки является ЧП, то дежурный милиционер о нём доложил, да и врачи, кстати, сообщают об огнестрельных ранениях.
И вот, компетентные органы стали интересоваться, а где собственно виновники и соучастники этого ЧП?
А в Сочи они улетели!
Как так? Что за безобразие?
Для того, чтобы вам было понятно, рейс был не простой. Из Ростова до Сочи летит один экипаж, в Сочи этот экипаж идёт отдыхать. А второй экипаж летит Сочи – Прага – Сочи. На обратном пути они опять меняются. Всё это из-за нехватки рабочего времени, не должен экипаж работать больше двенадцати часов.
И вот, в номер экипажа отдыхающего в сочинском профилактории и не имеющего отношения к этой перестрелке, входят представители компетентных органов и начинают задавать вопросы: кто, что, почему и зачем.
Немного удивившись, они объясняют, да это же другой экипаж! Тот самый экипаж, который стрельбой по живым мишеням занимался – в Прагу улетел!
Немая сцена – как так! Кто разрешил?! Они же там останутся!
Бред какой-то. Зачем?
Выяснив ситуацию, органы ГПУ- НКВД уходят, и дальше всё идёт своим чередом.
Вечером самолёт возвращается в Ростов. И на стоянке его ждёт целая комиссия. Самолёт уже давно сел, но почему-то никак не появляется на стоянке. Комиссия забеспокоилась. Оказалось, что из-за отсутствия машины сопровождения командир отказался рулить на стоянку и потребовал буксир. Обеспокоенная комиссия кинулась пешком на перрон к самолёту, мало ли что. Прибежали к самолёту, а его уже буксир на стоянку тянет. Пришлось бегом назад. Вот самолёт и на стоянке, трап подъехал. Первым выходит экипаж, который был за рулём. Его встречает комиссия и уводит на разбирательство.
А экипаж, устроивший весь переполох и летевший пассажирами, спокойненько идёт сдавать оружие в оружейку.
Комиссия потом еле успела их перехватить на выходе из аэропорта, после выяснения своей ошибки.
После разбирательства все ответственные лица получили по воспитательному пендалю. А непосредственные участники – по выговору.
Второй пилот через год стал командиром и с тех пор чётко выполнял правила обращения с оружием.
Черёмуха
Вы знакомы с Черёмухой? Конкретно с Черёмухой-10, это такой слезоточивый газ. Его в семидесятых годах прошлого века советская милиция применяла. В эти же годы прошла целая серия угонов самолётов гражданской авиации. Пилотам стали выдавать оружие, они стали это оружие применять, появились жертвы. Кроме того, при такой стрельбе в полёте может произойти разгерметизация, и могут погибнуть все. Поэтому решили вооружить пилотов ещё и слезоточивым газом, как превентивным средством. И стали мы получать перед вылетом баллончики, напоминающие по размеру большой баллончик с лаком для укладки волос и надписью – Черёмуха-10. Какие-то умники в МВД и в министерстве Гражданской авиации решили, что это каким-то чудесным образом поможет экипажу. И никто не подумал, что произойдёт во время распыления газа в салоне или не дай бог в кабине экипажа.
И вот летим Ростов – Киев – Минск. Получили перед вылетом оружие, баллоны с газом, а их перед выдачей взвешивали, наверное, думали, что пилоты будут его на халяву нюхать и балдеть, и полетели.
Вот уже из Киева в Минск вылетели, идём в наборе заданного эшелона, и тут второй пилот говорит: «Ну-ка, проверь черёмуху, что-то у меня слёзы текут!». Ежели пистолет удобно носить на брючном ремне, то эти славные баллончики приходилось складывать в портфель.
Открыл портфель, а оттуда облако газа! Весь экипаж моментально в слезах и соплях. Я захлопнул портфель, бортмеханик нашёл какой-то пакет, засунул портфель в пакет и бегом отнёс в хвост самолёта, в задний багажник. Через пять минут примчалась проводница: «Юра, ты в багажник что поставил? У меня уже полсалона плачет!». Командир повернулся и спросил проводницу: «Ты думаешь, что лучше нам плакать, вместо управления самолётом?».
Долетели до Минска, пассажиры, выходя из самолета, обливались слезами, соплями, плевались и матерились, все, даже женщины.
В Минске у нас ночёвка, отдых, поэтому оружие и газы надо сдать на хранение в отделение милиции. Ну, если пистолет сдать на хранение нет никаких проблем, то с Черёмухой намучались. Со скандалом заставили принять спецсредство на хранение, нашли всё-таки товарищи милиционеры какой-то подвал в аэропорту, бросили там баллончики, повесили замок на дверь и написали: ОСТОРОЖНО! ГАЗЫ! Ещё и акт о самопроизвольном разряде баллончиков пришлось составить. Вот такая дурная история.
А приблизительно через полгода всю эту Черёмуху отменили.
Всё-таки дураки в МВД и в министерстве Гражданской авиации оказались в меньшинстве.
