Buch lesen: «Происхождение слов»

© Фридрих Антонов, 2019

ISBN 978-5-0050-0394-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

В этой книге изложен необычный материал. Это принципиально новое направление в языкознании. Здесь открыты и описаны древнейшие законы словообразования. Эти законы относятся ко времени образования и развития членораздельной человеческой речи. В этой статье я не буду излагать основ и тонкостей данной работы, они хорошо изложены в основной части книги, от Предисловия и до Заключения. Написание этой статьи вызвано только одним – просьбой внимательно отнестись к излагаемому здесь материалу.

Речь идёт о древнейшем словообразовании. А древнейшее словообразование связано с первобытным познанием людей, как самих себя, так и окружавшей их среды. Первые наименования людей, животных и всего прочего были исключительно по половым признакам. Кроме этого, наблюдение человека за окружающей средой, привело его к мысли, что в природе всё, что он видит: это либо палочка, либо колечко, либо бугорок, либо ямочка, либо сучок, либо дупло, либо горы, либо ущелья, либо твёрдость, либо мягкость, либо скала, либо вода. То есть всё, что окружает человека, аналогично, либо мужскому естеству, либо женскому, как по форме, так и по физическим свойствам.

И в древних смыслонесущих корнях законсервированы следы, связанные с наименованием половых органов, свойств и действий, связанных с ними. И это во всех языках, всех народов земли, без каких бы то ни было исключений. Это общечеловеческая данность.

Анализ современных языков, при разложении их на древние составляющие, выявляет среди них слова, многие из которых ныне бытуют в сфере вульгаризмов. Хочу предупредить сразу, что я не занимаюсь, ни пропагандой, ни популяризацией вульгаризмов. Я занимаюсь анализом языков. Но вульгаризмы часто выплывают, как данность, скрытая в древних корнях. Простой пример. Возьмём вполне литературное слово из английского языка: «Сэр». И разложим его на древние составляющие: «Се Ер». (Что значит – «Это Ер»). А «ер», практически на всех языках древности, среди которых и древнегерманский (а англы – это древнегерманское племя) – мужской половой орган.

Или, например, простое русское слово «мужик». Если отбросить все мелочи и частности, и просто сказать, что оно означает, то это будет «межик» (то есть, размежитель женской плоти). Меч – это тоже «меж». Нож, по-немецки, мессер – это тоже «межер». Всё это инструменты «размежевания». То, что здесь показано в качестве вводных примеров, это лишь маленькая толика, того, что будет изложено в книге. И это не какая-то случайность. Это данность! Которую нельзя, ни обойти, ни объехать. Это содержится во всех современных языках. И тут только два пути: либо по-страусиному, спрятать голову в песок и думать, что ты весь спрятался, либо исследовать всё это в строго научных рамках, с целью изучения языка. Я внимательно изучил все правила публикации книг, в текстах которых содержатся вульгаризмы. И утверждаю, что в этой книге нет слов, которые запрещены к публикации.

Слова и названия, которые могут иметь форму запрещённых вульгаризмов, даются здесь исключительно в описательном виде, типа: «мужской половой орган», или «женское естество», или «акт их совокупления», словом всё описывается во вполне литературной форме. Повторяю, я не занимаюсь, ни пропагандой, ни популяризацией вульгаризмов. Цель этой работы – установить истинное происхождение языков. В связи с этим, у меня большая просьба к тем, кто будет читать эту книгу на предмет её публикации: «Прочтите её внимательно и желательно до конца!» Мне кажется, что эта книга должна представлять большой интерес не только с научной точки зрения. Она интересна ещё и в общепознавательном плане.

Ф. Антонов

Предисловие

Данная работа в корне отличается от всего того, что когда-либо было написано по лингвистике. Принципиальное отличие её заключается в том, что лингвисты всего мира пытаются раскрыть смысл современных слов, выделяя и анализируя их современные смысловые корни, находя им аналоги в других языках и таким образом устанавливая их возможное происхождение. На основании этого анализа, языки классифицируются по различным семьям, группам и классам. Иными словами, изучая современные языки, фактически устанавливаются горизонтальные связи между различными языками. Эти горизонтальные связи, дают как правило, возможность заглянуть и вглубь языков, но на очень ограниченную глубину. Эту глубину называют «древностью», но на самом деле древностью она не является. Это псевдодревность! На самом деле это колупание в поверхностном слое современного языкового пространства. Оно даёт возможность заглянуть в глубь, максимум на 100 – 200 лет. А я бы хотел заглянуть туда на всю глубину, то есть на десятки тысячелетий.

В этой книге сделана попытка заглянуть в глубь древнего праязыка аж до уровня образования и развития членораздельной человеческой речи, установить древние корни слов и их смысловые значения. Установить те самые корни, из которых образовались и развились современные языки. Иными словами, здесь сделана попытка из глубины древности подняться в современность.

Современные языковеды движутся как бы с поверхности современного языкового поля. Они пытаются среди множества языков нащупать общие корни и заглянуть во внутрь, в древность. В этой книге сделана попытка взять за основу некогда единый древний языковый пласт и от него подняться на современную языковую поверхность. И тем самым подтвердить единство происхождения языков, какими бы разными они не казались в настоящее время.

Лингвисты всех стран, назовём это направление исследований – традиционным, неизбежно приходят к необходимости классификации языков, разделению их на языковые группы: индо-европейская, индо-иранская и так далее. Здесь ничего не имеется против разделения языков на группы, однако для данной работы такое разделение не имеет ни какого значения. Здесь одинаково доказательными являются смысловые корни древнего праязыка, неожиданно проявляющиеся, и в языках народов Азии, и в языках коренных народов Америки или Африки, равно как и в языках народов Европы.

Вот кратко то главное, что хотелось сказать перед началом изложения материала. И ещё несколько слов о том, чтобы это направление не путали с некогда уже существовавшим направлением исследования, в частности в советском языкознании, возглавлявшемся академиком Н. Я. Марром. Речь о «Яфетической теории», в новом учении о языке Н. Я. Марра.

Собственно говоря, грех наверное полностью отбрасывать и отрицать то, что в своё время было выдвинуто и утверждалось академиком Марром. Ещё более непопулярно начинать и продолжать направление, которое большинством современных языковедов признано «ненаучным». Ещё более рискованно начинать работать по направлению, которое осуждено как «лженаучное» и связанное с периодом культа личности в Советском Союзе.

И всё-таки, если отбросить политическую трескотню вокруг работы академика Марра и обратиться к чисто научной стороне вопроса, то можно заметить, что академик Марр был не так уж и неправ. Правда работа академика Марра обладала очень большой узостью и откровенной бездоказательностью. Поэтому она и была разгромлена правоверными языковедами.

Интуитивно чувствуя какую-то взаимосвязь между различными языками и распознав в великом множестве некоторые опорные точки, Н. Я. Марр назначил (и надо сказать совершенно бездоказательно) несколько корневых образований и объявил (также бездоказательно), что от них, дескать, и происходят все языки. Откуда они взялись, и почему именно они, и как они связанны между собой, и со всем остальным языковым множеством? Этого он не мог, ни объяснить, ни доказать. Собственно поэтому его теория и была обречена на неудачу.

Собственно предложив новую теорию в языкознании, академик Марр сам оставался на позициях традиционного языкознания. Интуитивно угадав несколько общих корней в различных языках, он пытался объяснить суть вопроса с поверхности современного ему языкового поля, пытаясь заглянуть в его глубину, то есть как традиционный и правоверный языковед. А язык, как и океан, нужно изучать из глубины.

Чтобы закончить вступительное слово, следует сказать, что корневых образований с которыми связано происхождение языков на нашей земле – гораздо больше того количества, которое было названо академиком Марром. В настоящее время назвать окончательное количество изначальных корневых образований, от которых пошли все языки мира невозможно (да откровенно говоря и не нужно). И задача здесь состоит совершенно в другом. Окончательное количество изначальных корневых слов возможно будет установлено в процессе разработки этой теории, а возможно и не будет установлено никогда. В настоящее время лишь можно сказать (и то, с возможной степенью приближения), что количество изначальных корней приближается к 80.

В этой связи интересно назвать несколько иные сведения, из совершенно иной области знания. Я прошу обратить внимание на результаты исследований современных антропологов. Я говорю об исследовании всех возможных форм человеческих черепов на земле. От этого количества собственно и зависит количество народов и рас, живущих на нашей земле. А следовательно мы можем, хотя бы ориентировочно, представить себе и количество языковых групп, участвовавших в процессе словотворчества.

Так вот, это количество форм черепов, тоже приближённо равняется 80. Только не нужно эти цифры принимать за какие-то директивные, обязательные или ещё, спаси бог, что-то доказывающие. Просто это говорит о том, что количество людских сообществ на земле, изначально принимавших участие в формировании членораздельной человеческой речи, гораздо больше. А соответственно и изначальных смыслонесущих корней, от которых пошли развиваться все языки мира, тоже значительно больше. Во всяком случае не 2 и не 3, как это предполагал академик Марр.

Все изначальные смысловые корни в данной работе (в отличие от произвольно назначенных Марром) имеют вполне конкретное происхождение и вполне определённый смысл. Они никем не назначались прежде, не назначаются и теперь. Они образовались в своё время, в условиях формирования членораздельной человеческой речи, и в своём появлении опирались на вполне конкретные, и объективные законы развития общества.

Эти законы открыты и описаны здесь, в этой работе и публикуются впервые. Все необходимые пояснения будут даваться в процессе изложения материала. Несмотря на большое количество изначальных групп, принимавших участие в формировании членораздельной речи, объективные закономерности, на которые они опирались, были одинаковыми и незыблемыми для всех без исключения. Как одинаковы и незыблемы законы влечения полов, продления рода и все остальные природно – объективные закономерности жизни и взаимоотношения людей.

И поэтому, несмотря на изолированность всех этих групп, смысловое содержание всех изначальных корней были одинаковы и незыблемы. Ты либо мужчина, либо ты женщина и ваши половые признаки вполне конкретны, и недвусмысленны. А как уже это всё будет названо, в каждой конкретной и даже изолированной группе – «ур», «кур» или как-нибудь ещё в другом роде, принципиально не имеет никакого значения. Смысл, заложенный в них, будет один и тот же. И это главное. Здесь все эти «ур» и «кур» взяты совершенно произвольно, лишь для демонстрации сути излагаемой теории.

Ниже перечислим четыре закона древнейшего словообразования, о которых упоминалось выше по тексту. Законы эти открыты в процессе данной работы и публикуются впервые. Они позволяют принципиально по-новому взглянуть на вопросы древнейшего словообразования. В конце книги, в её Заключении будут даны ещё два закона словообразования Пятый и Шестой. Но они будут даны уже как заключительные, как выводы к данной книге. И тут я должен пояснить последовательность изложения материала в этой книге.

Все необходимые пояснения будут излагаться вплоть до седьмой главы. Начиная с седьмой главы, будут даны конкретные примеры, подтверждающие правильность этих законов. Последняя, двадцать первая глава, посвящена Заключению. В ней будут подведены итоги данной работы. Пятый закон там даётся в виде Первого вывода, а Шестой закон изложен в Пятом выводе.

Законы древнейшего словообразования

Первый закон древнейшего словообразования:

«Первоначальное наименование мужчин и женщин, а также животных, в древности, было исключительно по половым признакам».

Второй закон древнейшего словообразования:

«Все древние названия предметов окружающего мира, на всех языках земли, идут от названия мужских и женских половых органов, акта их совокупления, а также от свойств и явлений связанных со всем этим, таких как: твёрдость, мягкость, жёсткость, пластичность, текучесть, скольжение, пульсация, быстро, медленно и так далее».

Третий закон древнейшего словообразования:

«Мужские и женские половые органы, а также акт их совокупления – в древности, изначально, назывались одинаково».

Примечание к Третьему закону словообразования:

«В некоторых языковых группах происходили незначительные отклонения в наименованиях мужского и женского естества. Следы этих отклонений можно проследить на основании анализа современных слов. Например, в русском языке: мужчина – „он“, а женщина уже не „он“, а – „она“. В английском: не „he и he“. А „he и she“. В испанском: не „el и el“. А „el и ella“. А вот в казахском, хакасском, тувинском и многих других языках: „он“ и „она“ называются одинаково – „ол“. Но эти отклонения никоим образом не влияют на формулировку и применение Третьего закона древнейшего словообразования».

Четвёртый закон усложнённого словообразования:

«Дальнейшее усложнённое словообразование в древности, происходило в основном с помощью пояснительных и указательных дополнений и приставок к древним смысловым корням. А также путём создания двух- и трёх-корневых слов, где один корень дополнял или пояснял другой».

Первое примечание к Четвёртому закону усложнённого словообразования:

Древние приставки подтверждали, дополняли или уточняли смысловые значения древних корней. Иногда, правда, всё было намного проще: приставленные к древним корням приставки, просто создавали новое слово, которым и назывался новый предмет, или что-либо иное, например какое-либо ранее не обозначенное действие. Эти приставки не имеют ничего общего с приставками современных слов. Современные приставки ставятся в начале слов (поэтому они и «приставки»). А древние приставки приставлялись, как перед корнем, так и после него, и количество этих приставок могло быть гораздо больше двух, (их вообще могло быть столько, сколько нужно).

Второе примечание к Четвёртому закону усложнённого словообразования:

Слова, которые обозначали что-то неясное, непознанное или неконкретное, могли вообще не иметь корневых составляющих. Они в сплошь могли состоять из набора указательных или пояснительных приставок, как например, в словах подобных слову «естество»: «Есте Се Тово» (есть это «То»). То есть, слово «естество» означает, что в нём «есть некое – То». Среди частиц, составляющих подобные слова, может вообще не быть частиц, которые могли бы представлять из себя имена существительные. В составе слова «естество» ещё можно допустить, что в качестве имени существительного здесь выступает – некое «То». А вот в слове «осязание»: «Осе Зане Е» (это потому что есть), с именем существительным уже будет похуже. Нет, можно конечно сделать смысловой упор на этом самом – «осе», и вроде как сделать его именем существительным. Но можно ведь и придать этому самому «осе» некую неконкретность, или неопределённость, и имя существительное растворится, как призрак.

Третье примечание к Четвёртому закону усложнённого словообразования:

Много-корневые и много-приставочные слова, как правило, были результатом объединения разных языков и народов. Когда один из корней начинал терять свой смысл. Это был, как правило, смысловой корень слова, которое принадлежало побеждаемому в языковой борьбе языку. Для пояснения его смысла, в слове появлялся второй корень (или необходимая пояснительная приставка). Это были: корень или приставка, которые относились к языку, побеждавшему в этой языковой борьбе. Таким образом и создавались все эти много-корневые слова.

Два заключительных закона древнейшего словообразования: Пятый и Шестой – смотрите в 21-й Главе. Пятый закон даётся там в виде Первого вывода, а Шестой изложен в Пятом.

Глава 1. Небольшой экскурс в древность

Членораздельная речь человека начала формироваться в глубокой древности. Факторов, повлиявших на становление человеческой речи, много. Но первый из них – наверное тот, что человек, скорее всего, всегда был существом мыслящим. То есть, он всегда был человеком, а не обезьяной, вне зависимости от того, как он при этом выглядел. Содержание его черепной коробки с самого начала, с момента своего возникновения, напрочь отделяло его от всего прочего животного мира. Он изначально, от природы, мог думать и анализировать окружающий его мир. И именно это явилось залогом того, что он стал развиваться интеллектуально.

На пустом месте ничего не вырастает. Человекообразные обезьяны миллионы лет назад были человекообразными. И что? Они и миллионы лет тому назад не проявляли никакого желания общаться с себе подобными, не проявляют и сейчас. У них никогда не появлялось желания членораздельно и осмысленно общаться с кем бы то ни было. Рёв, рык, мычание – да, но осмысленное слово – никогда, потому что животное не может логически мыслить.

Это подтверждается всем многовековым существованием животного мира, многовековым существованием класса человекообразных обезьян. Будучи во многом подобными человеку, они никогда не проявляли желания осмысленно объясняться с помощью знаков или членораздельной речи.

И даже обучение их общению с помощью знаков (язык глухонемых), не даёт никаких результатов. Обученные, они по требованию человека делают это на всевозможных исследовательских сеансах, в лабораториях или в популярных шоу, но никогда не делают попыток какого-либо общения сами, между собой. Они никогда не делали никаких попыток внедрить этот цивилизационный инструмент в свою обезьянью практику.

Да будь они существами разумными! И получили в свои руки такой инструмент! Да они бы ухватились за него, использовали, развили, усовершенствовали и пошли бы дальше. Будь у них в том, хоть какая-нибудь потребность. Но у них нет этой потребности! Хотя здесь, эти животные уже явно подведены к разумному обмену. Но обмена этого у них – нет!

Нелепые попытки некоторых учёных объяснить выделение человека из среды приматов, какими-то особыми условиями жизни в древности, не выдерживают ни какой критики. Ни радиация, ни питание тут – ни при чём. Осмысленная человеческая речь, членораздельная или в виде отдельных, но осмысленных звуков – это всего лишь результат – внешнее, так сказать, проявление внутренней мыслительной работы.

А если мыслительная работа есть, то это уже человек. Принципиальная ошибка историков языкознания, что первобытное существо стало думать и мыслить после того, как оно взяло в руки палку, и стало использовать её как орудие – это глубокое заблуждение! На самом деле, говорить мог начать только человек! При этом, будучи уже человеком! Зверь произносящий звуки на основе инстинктивных, а не мыслительных побуждений, не может осознанно общаться с помощью этих звуков. И эти звуки не могут никогда развиться в членораздельную речь. Этого не было в древности, нет сейчас и никогда не будет в будущем.

Человек изначально был существом мыслящим. Он был мыслящим до появления членораздельной речи. До появления речи, он уже имел какие-то навыки совершенствования мыслительного аппарата. И вполне вероятно, что до возникновения звуковой речи, человек уже имел какие-то иные средства общения: знаковые, телепатические или какие-то ещё, (которые со временем утратил). Но он имел их и был на момент возникновения звуковой речи уже человеком.

Во всяком случае, утверждения современных учёных, что человек впервые стал человеком, когда обезьяна взяла палку и сбила плод – нелепо по своей сути. Современные обезьяны не только берут в руки палки, но и составляют их из нескольких частей, изготовляя таким образом орудия производства. Они с помощью этих орудий добывают плоды, но людьми после этого не становятся. И ни каких попыток изъясняться между собой, никаких попыток передать свой опыт молодому поколению или другим своим собратьям, не делают.

Ещё более нелепо утверждение о том, что после того как обезьяна взяла палку и сбила плод, у неё начал развиваться речевой аппарат. Дескать необходимость обмена мнениями, в процессе изготовления орудий, и привело к звуковому общению. Следует сразу сказать, что «трудовые процессы» в возникновении звуковой речи, вообще занимают самое последнее место. А правильнее сказать, что они вообще никакого места в этом процессе не занимают. В вопросе дальнейшего совершенствования – может быть, но в вопросе возникновения – нет!

Не нужно путать два совершенно разных процесса, которые до сих пор даже не разделяют. А их нужно разделять. Это возникновение членораздельной речи и дальнейшее её развитие и совершенствование. Это совершенно два разных процесса, у них совершенно разные побудительные мотивы. Труд, во всяком случае, в вопросе возникновения звуковой речи, участия не принимал.

Прежде чем взять в руки палку и сбить плод обезьяна должна была осмыслить этот процесс и мысленно промоделировать его. Уж как она называла бы, при этом, про себя эти предметы и действия: «у», «гу» (или «ху») неизвестно. Да сейчас это большого значения и не имеет. Но она изначально мысленно должна была взять это самое «у» и представить возможность сбить вот то, висящее на дереве, «гу», а уже потом проделать всё это физически.

Так что, когда эта обезьяна (или то, что мы до сих пор называем обезьяной) взяла в руки палку, господа учёные, то она уже была человеком и человеком мыслящим, в прямом смысле этого слова, и без всяких оговорок, и допущений. Если это вообще была обезьяна.

Наверное всё-таки человек составлял какой-то особый класс в животном мире. Класс, который изначально обладал мыслительными способностями, а ещё обладал каким-то (необязательно звуковым) аппаратом общения, например, знаковым. Коим прочие животные никогда не обладали и не обладают.

В дальнейшем, мы докажем, что на момент возникновения звуковой, членораздельной человеческой речи, человек уже имел знаковый способ общения с себе подобными. Это лишний раз доказывает, что на момент овладения звуковой речью, человек уже был мыслящим существом, а не обезьяной. Так что, господа учёные! Забудьте про обезьяну, которая взяла в руки палку!