Час! Удар отдаленного колокола еще не успел замереть, как дверь у входа захлопнулась с перекатистым гулом. В коридоре раздались шаги; дверь библиотеки сама собою отворилась настежь и Стукальщик – да Стукальщик – медленно вошел в комнату. Человек протер рукою глаза, – нет! невозможно было ошибиться, – это было лицо Стукальщика, посаженное на туманное, едва приметное туловище. Медный прут был перемещен изо рта в правую руку, державшую его как дубину.

– Очень холодный вечер, – сказал человек.

– Да, – сказал домовой резким, металлическим голосом.

– Должно быть, на дворе довольно прохладно, – сказал человек, стараясь быть учтивым. – Пьете ли вы – не хотите ли выпить кипятку и вина?

– Нет, – сказал домовой.

– Может быть, для перемены вы хотите выпить холодного? – продолжал человек поправляясь, вспомнив температуру, к которой, вероятно, привык домовой.

– Время летит, – сказал холодно домовой. – У нас нет времени для пустой болтовни. Пойдем! Он протянул свой жезл по направлению окна и положил свою руку на руку того, у кого был. При его прикосновении тело человека, казалось, сделалось такое же тонкое и бестелесное как сам домовой, и они вместе исчезли в окне в ночном мраке и буре.

Так быстро они неслись, что человек, казалось, потерял сознание. Наконец, они вдруг остановились.

– Что ты видишь? – спросил домовой.

– Я вижу зубцы средневекового замка. Храбрые воины в кольчугах переезжают цепной мост и пальцами рук, одетых в стальные рукавицы, посылают поцелуи красавицам-дамам, которые в ответь машут им лилейными руками. Я вижу сражение, бой и турнир. Я слышу, как герольды выкрикивают похвалы прелестям хорошеньких женщин и бесстыдно провозглашают имена их любовников. Остановись. Я вижу, как жидовка хочет соскочить со стены башенки. Я вижу рыцарские подвиги, насилие, грабеж и реки крови. Я видел почти то же самое в Астлее.

– Смотри опять.

– Я вижу пурпурные степи, долины, женщин с видом мужчин, босоногих мужчин, подлых книжных червей, еще более насилия, физическое превосходство и кровь. Все кровь, – и господство физической силы.

– А как ты теперь себя чувствуешь? – спросил Гоблин.

Человек пожал плечами. – нисколько не лучше от того, что меня вернули назад и хотят, чтобы я сочувствовал временам варварства.

Домовой улыбнулся и стиснул его руку; они снова быстро полетели в ночном мраке и снова остановились.

– Что ты видишь? – спросил домовой.

– Я вижу барак и артельный стол, группу пьяных кельтских офицеров, рассказывающих смешные истории и делающих вывозы на дуэль. Я вижу молодого джентльмена-ирландца, способного совершить чудеса храбрости. Я случайно узнаю, что высшая степень героизма, это быть корнетом драгунского полка. Я слышу много разговоров по-французски! Нет, благодарю вас, – сказал поспешно человек, останавливая движение руки домового: – я бы не хотел отправляться на полуостров, и нисколько не ищу частного свидания с Наполеоном.