Buch lesen: «Афанадор»
Глава первая
Странная находка
Нельзя сказать, что Дима Галкин очень любил ходить пешком. Занятие это ему порядком надоело – попробовали бы вы несколько раз в неделю пройти десять километров по степи в одну сторону, до порога школы, и десять в другую, к дому. Да еще когда по дороге то и дело встречаются всякие странные, а то и страшные вещи.
Но и оставаться в общежитии интерната – удовольствие маленькое. Скучно, противно, постоянно приходится слушать глупое ржание Толика Ряхина и его дружков. Все вечера они играли в фишки или включали на полную мощность пищащий радиоприемник Коли Мордовцева с дребезжащей музыкой. Приемник скрипел и кряхтел, не желая играть громко. Компанию Ряхина его жалобы не смущали. Время от времени Мордовцев стучал по корпусу маленького приемника кулаком, что на качестве звука никак не сказывалось, но приводило дружков в буйный восторг.
Конечно, не каждый раз приходилось идти домой пешком. Часто Диму подвозил рабочий автобус или знакомый продавец молока из соседнего хутора, дядя Ваня. Тогда ему нужно было преодолеть только полтора километра вдоль заросшей терновником и шиповником балки, на дне которой бежал маленький ручеек. Такое расстояние разделяло асфальтовую дорогу, ведущую из Синегорска в Углерод, и деревню Ковалевку, где жили Галкины. Чтобы переночевать дома, а не в интернате, Дима был готов пройти и больше.
Дома стоял компьютер, купленный отцом. Там можно было бродить, где хочешь, играть с друзьями в прятки и в мяч, а если не хочется – спокойно почитать книгу. Дома было уютно и хорошо. В Ковалевке даже дышалось приятнее и легче, чем в городе.
В пятницу вечером Дима вышел из интерната поздно, часа в три. Впрочем, это было скорее не поздно, а позднее, чем обычно. Вот путешествие неделю назад, когда он шел домой под ночным небом, он забудет не скоро. Дорогу освещала луна, за кустами мелькали длинные тени. А примерно на середине пути Дима увидел в небе два огненных шара, которые пронеслись по направлению к городу. Было так страшно, что Галкин решил прекратить ночные походы. Интересно, конечно, но и опасно. Да и от мамы он получил хороший нагоняй.
Ряхинские дружки, топтавшиеся перед школой, не собиралась переодеваться с физкультуры. Толик и его компания вознамерились гонять мяч до вечера, а сейчас по неизвестной причине околачивались у ступенек.
– Галкин, в футбол не хочешь играть? – не слишком заинтересованно спросил Мордовцев.
– Я домой иду, – буркнул Дима на ходу. В футбол он играть любил, только не в такой компании, где каждый пасует только Ряхину, или без всякой надежды на успех пытается заколотить в ворота сам – лишь бы не отдавать мяч другому.
– Он к мамочке спешит, – хихикнул Толик. С небольшим опозданием к его хохоту присоединились Грызлов, Табловин и Мордовцев. Они, как всегда, тормозили.
– Ну и спешу, – не стал спорить Дима. – Не с вами же все выходные сидеть?
– Ему с нами скучно… – протянул Грызлов противным голосом. Маленький Петя жил далеко, за тридцать километров от школы, и тому, кто мог уйти домой, завидовал. – А по чайнику он не хочет?
Табловин и Мордовцев заинтересованно ожидали, что будет дальше.
– Сам получишь, Петя, – равнодушно ответил Галкин. Ехидный Грызлов был слабее его, хотя с Ряхиным и Мордовцевым он предпочел бы не связываться. Те, ясное дело, вступятся за дружка, в случае чего. Не потому, что очень любят Петю – сами разминают на нем кулаки чуть ли не каждый день. Был бы повод задраться…
Маленький злобный Грызлов попытался пнуть Галкина, но тот увернулся, и Петя только зацепил ногой его сумку. Дима стоял и размышлял, стоит ли наподдать Грызлову, или пора убираться под свист и улюлюканье ряхинской компании, когда на порог вышла Клавдия Афанасьевна, учительница физики. Увидев ее, хулиганы сразу присмирели.
– Галкин, у меня для тебя приятная новость, – громогласно заявила учительница. – Ты хорошо справился с заданием на городской олимпиаде. Может быть, поедешь в область. Так что занимайся больше!
– Дима у нас умненький! – скорчил противную физиономию Мордовцев.
– Учись, Митяй! Ты это любишь! – проревел Ряхин, давясь хохотом.
– Ну-ка быстро на занятия! – грозно приказала Клавдия Афанасьевна. И, хотя никаких занятий у Толика и его дружков не было, они поспешно убрались в школу. С физичкой лучше было не связываться.
Радуясь, что легко избавился от приставаний Ряхина, Дима быстро пересек школьный двор и через дыру в заборе выбрался на тропинку, ведущую прямиком в степь. Интернат стоял на краю города. Отсюда к Ковалевке, где жил Дима, шла проселочная дорога, петляющая по полям. В погожие дни лучше было идти напрямую, а не ехать через весь город к асфальтовой трассе, по которой курсировал переполненный междугородный автобус.
Погода стояла прекрасная. Грязи не было, солнце светило не жарко. Сухие травинки едва колыхались, когда налетал порыв легкого ветра. Идти и идти. Можно даже остановиться где-то на привал, полежать на траве и посмотреть в небо… Жалко, что Артем Смирнов, сосед Галкина, давно уехал домой. Он учился в пятом классе и занятия у него закончились два часа назад. Все-таки вдвоем не так скучно!
Двадцать минут ходьбы, и город полностью скрылся из вида. Дорога спускалась в балки и поднималась на пригорки. Людей на ней не было. Только фыркала неподалеку мусорная машина. Она ехала на городскую свалку – любимое место отдыха Ряхина и его друзей. Пару раз на свалку выбирался и Галкин, но скоро понял, что ничего хорошего там найти нельзя. А Толик, Коля Мордовцев и Петя Грызлов бежали на городской мусорник, как только выдавалась возможность. Они тащили оттуда всевозможные трофеи: расплющенные алюминиевые тарелки и медную проволоку, коробки из-под бытовой аппаратуры, куски пенопласта, ржавые железки, пуговицы, сломанные часы, разорванные мячи, доски, куски шифера, облысевшие покрышки и старые засаленные тряпки, к которым и прикасаться-то было противно. Лом цветных металлов мальчишки сдавали в пункты приема за несколько рублей. Остальным менялись между собой и, в конце концов, приводили в совершенно негодное состояние и разбрасывали по двору школы.
Справа от дороги, на небольшом холме, Дима заметил кучу досок и свисающие с них цветные лохмотья. Наверное, именно эта картина заставила его вспомнить походы Ряхина на свалку. Любопытно, что на прошлой неделе никаких досок на холме не было. Этой дорогой мальчик ходил много раз, знал каждый холмик, каждый куст и каждое дерево вокруг. И уж доски с разноцветными тряпками он бы приметил. Может быть, они появились здесь после того, как по небу летели шары? Обломки упавшей с неба космической станции? Но разве на космических аппаратах бывает дерево? Там только металл, да и он должен был сгореть…
Не то, чтобы сломанные доски были Диме сильно нужны. Но кто пройдет мимо, когда рядом появилось что-то новое и необычное, причем неизвестно, откуда оно здесь взялось?
Мальчик взбежал на холм. Доски беспорядочно валялись на земле. Некоторые из них были красноватого оттенка, полированные, очень красивые. Узор древесных колец словно проступал изнутри. Ряхин бы непременно притащил такие доски в школу. Даже Диме захотелось прихватить досочку к себе домой. Он вытащил из кучи дерева отполированный брусок с замысловатым рисунком. Круги и волнистые линии на нем наплывали друг на друга, образовывали причудливые фигуры. Следов грузовика, выгрузивших мусор, на траве видно не было.
Дима еще раз внимательно осмотрел груду обломков, нагнулся и достал из-под обгоревшей доски тяжелый металлический шар желтоватого оттенка размером с кулак. Пожалуй, шар был бронзовым. Но Галкин не собирался сдавать находку на переплавку, а решил оставить ее себе. Он сунул шар в сумку, повесил сумку на доску, положил доску на плечо и, срезая изгиб дороги, пошел через степь.
В сухой траве ползли последние осенние жуки-навозники, уже полусонные. К джинсам приставали мелкие колючки, и Дима пожалел, что сошел с дороги. Перепрыгивая через очередную ветку бурьяна, мальчик едва не наступил на маленькую прогалинку перед норой размером чуть больше бутылочного горлышка. Перед норой сидел какой-то зверек.
– Мышь! – понял Дима. – Неужели она не услышала моих шагов?
Он осторожно нагнулся, чтобы разглядеть зверька поближе, и понял, что ошибся. Перед ним была вовсе не мышь. На травяной полянке рядом с норкой стоял игрушечный бегемот в блестящем белом ошейнике. Размером он был, действительно, чуть крупнее мыши. Но то, что он был игрушечным, Диме только показалось.
Бегемот поднял голову и внимательно посмотрел на Галкина. Видно, русоволосый мальчик с высоким лбом и серыми глазами зверьку понравился. Он совсем не испугался. Внимательно рассмотрел его лицо, куртку и рубашку. Потом тихо фыркнул, повернулся к мальчику спиной и неспешно залез в норку – причем протиснулся в нее с трудом.
Дима замер, не отрывая глаз от дыры в земле. Наверное, ему показалось. Может быть, перед норкой и правда сидела мышь? Нет, мышь и бегемота, даже маленького, трудно спутать. Это был самый настоящий бегемот. На маленьких боках трясся жир, влажные ноздри поднимались, лапки тяжело опускались на землю… Все это мальчик успел хорошо рассмотреть и запомнить. Вокруг не было ни души. Машина с мусором уже скрылась из вида.
Ряхин, конечно, схватил бы первую попавшуюся острую палку и начал бы разрывать нору. А Дима не собирался причинять вред живому существу – будь то безобидная мышь или загадочный маленький бегемот – ради удовлетворения собственного любопытства. Он постоял перед норкой, ожидая, не вылезет ли странный зверек наружу, но, конечно, ничего не дождался. Тогда мальчик нашел в траве обломок ветки, воткнул его в землю неподалеку от прогалинки, запомнил место и побрел дальше, размышляя над странными находками.
Когда Дима добрался домой, мама еще была на работе. Мальчик вытащил тяжелый шар из сумки и спрятал его в углу сарайчика, где они складывали сено. Почему-то показывать свою находку матери и рассказывать об увиденном Дима не хотел. Брусок из красного дерева он бросил там же.
Потом мальчик сел за компьютер и на время забыл и о странных досках, и о маленьком бегемоте, и даже о том, что ему нужно готовиться к олимпиаде по физике.
Глава вторая
Неожиданная встреча
В понедельник, нагруженный пирожками, бутербродами, банками с домашними компотами и учебниками, Дима вышел на асфальтовую дорогу, по которой ходил автобус в город. Мама приказала сыну не бегать домой среди недели, а учиться и готовить уроки. О том, что в интернате делать это не так просто, она не подозревала. Дима не имел привычки жаловаться родителям, когда у него случались какие-то неприятности.
Никакой остановки в поле не было. Просто выходила к асфальту грунтовая дорога из деревни, возле которой и ожидали автобуса жители Ковалевки. Этим туманным утром Дима стоял на дороге один. Артем Смирнов заболел и лежал в постели, а Галкину, который тоже с удовольствием остался бы дома, пришлось вставать чуть свет, завтракать, собирать сумки и в одиночестве брести к трассе.
У Димы оставалась слабая надежда на то, что дядя Ваня еще не проезжал на рынок со своим молоком. Когда он услышал вдали шум двигателя, надежда окрепла. Но из тумана вынырнул не мотоцикл дяди Вани, а красивый серебристый автомобиль. Он резко затормозил возле Димы. Пассажир, сидевший на переднем сидении, опустил стекло и спросил:
– Подвезти?
Худой, светловолосый, с тонкими белыми усиками мужчина был одет в темный костюм и светлую рубашку.
Конечно, стоять на дороге и ждать переполненного автобуса Диме не очень хотелось. Но садиться в такие вот подозрительные автомобили тоже было боязно.
– Спасибо, я постою, – вежливо ответил Дима.
– Да ты не бойся, – оскалившись, заорал мужичок. – Ты ведь Галкин? Я отца твоего, Колю Галкина, знаю. Мы с ним в школе вместе учились. А сам я из областного департамента образования. И еду, между прочим, в вашу школу. По твоему делу….
Дима с недоверием посмотрел на водителя автомобиля. Он был одет в черную футболку, на шее болталась массивная золотая цепь. Да и пассажир, представившийся знакомым отца, не внушал ему больших симпатий.
– А как вас зовут? – спросил мальчик.
– Семен. Семен Кондрашкин, – объявил представитель областного департамента, высовывая в окно руку.
Обалдевший Галкин влажноватую руку Кондрашкина пожал и решил все-таки в машину сесть. Если бы этим двоим нужно было его увезти куда-то насильно, они вполне могли запихать его в машину и не уговаривая – вокруг не было ни души. Одно удивило Диму – что учитель (а кто еще может работать в департаменте образования?) не назвал своего отчества.
– Здравствуйте, – вежливо сказал мальчик водителю, устраиваясь на заднем сидении.
– Здоров, – буркнул тот. – Так что, в школу, босс?
– Да, – бросил Кондрашкин. – Нужно мальчика отпросить. На тестирование поедем. И еще одного мальчугана там заберем.
За пять минут домчались до школы. По дороге Кондрашкин равнодушно спросил об отце Галкина – каково ему работать на золотых приисках? Дима повторил рассудительные слова мамы о том, что деньгами их отец не обижает. А от себя добавил, что лучше бы все-таки папа приезжал домой не раз в год, а чаще. Но билет на самолет стоит очень дорого…
Около ступенек водитель лихо затормозил, едва не сбив Машу Иванову, явившуюся в школу ни свет, ни заря. Маша испуганно заверещала, заметила на заднем сидении Галкина, состроила многозначительную мину и юркнула в школу. Следом за ней, гордо расправив плечи, туда вошел малорослый Кондрашкин. Диме он велел ждать его в машине.
Мальчик развалился на удобном кожаном сидении и размышлял о том, что бы все это значило. В таком роскошном автомобиле он ездил в первый раз. О каком тестировании говорил Кондрашкин? Очередной экзамен? Почему туда приглашают именно его? Следующий тур олимпиады? Но почему так быстро?
В окно Дима увидел, как к по школьному двору не спеша идет его одноклассница, Лера Лазеева. Несмотря на то, что было еще тепло, она одела ярко-красную болоньевую куртку и такую же алую бандану с черным узором. К ее темным волосам такая одежда очень подходила. Галкин уже хотел выйти из машины и, небрежно захлопнув дверцу, спросить у Леры, как дела, когда из общежития вывалили Ряхин и его компания. Все были здесь: и Грызлов, и Табловин, и Мордовцев, и даже вечный прогульщик Харченко. Дима захлопнул дверь, которую уже начал открывать – не хватало, чтобы вся эта братия начала издеваться над ним на виду у Леры…
– Что ты ерзаешь? – пробурчал водитель. – Приспичило – выходи, нет – сиди…
– Сижу, сижу, – успокоил его Дима.
Но ряхинская компания, заметившая шикарный автомобиль у порога школы, с радостным гомоном бросилась к нему. Увидев на заднем сидении Галкина, Ряхин изменился в лице. Такого поворота событий он явно не ожидал.
– А ты того, чо здесь делаешь? – спросил он Диму. Тот сначала сидел, словно бы и не заметил Толика. Потом равнодушно перевел взгляд на прилипшие к стеклу лица ряхинских дружков и нарочито тихо ответил:
– Друг отца подвез.
– А чо не выходишь?
– Дальше сейчас поедем.
Ряхин задумался.
– А отец твой, того, скоро вернется?
Куда поедет Галкин, его, видимо, не заинтересовало. Толик всегда гордился тем, что его отец, фермер и бизнесмен, живет дома и уезжает в лучшем случае дня на три. Каждый раз после отлучки он привозил Толику разные подарки. Теперь Ряхин в глубине души опасался, как бы вернувшийся отец Галкина не оказался “круче” его папы. Ишь, на каких машинах ездят его друзья…
– Скоро, скоро, – ответил Дима, чтобы отвязаться.
– А, ну, ну, – промямлил Ряхин. Больше сказать ему было нечего.
Тут из школы выпорхнула директор, Зинаида Петровна. Она все время улыбалась и оборачивалась. За ней шел недовольный Кондрашкин.
– Хорошая у вас школа, хорошая, – повторял он в нос, почему-то кривясь. – И ребята хорошие.
– Спасибо Вам, Семен Иванович, – расплылась в улыбке Зинаида Петровна.
Следом за Кондрашкиным шествовал Андрей Носиков. Он победоносно поглядывал по сторонам, но, кроме Ряхина и его компании, никого во дворе не было. Следовательно, хвастать было не перед кем.
– Так вот кого мы с собой возьмем, – понял Дима и огорчился. Носиков был противным малым. Учился он хорошо, даже очень хорошо, и всегда стремился это показать. Задавал сложные вопросы тем, кто отвечал у доски, задирал нос и ехидничал, когда кто-то неправильно выполнял задание учителя.
Перед Ряхиным и его дружками Андрею задаваться было неинтересно. Он их и за людей не считал. Отношения Носикова и Ряхина были сложными. Бывало, грубый и вспыльчивый Толик бил не в меру заносчивого Носикова, но часто списывал у него контрольные, и тогда становился едва ли не лучшим его другом. Галкин, как и большинство одноклассников, Андрея не слишком любил.
Носиков уселся в машину и только тогда заметил Диму. Лицо у него разочарованно вытянулось.
– Галкин? – полувопросительно пробормотал он.
– Я, – кивнул Дима. – Не узнал?
– И тебя пригласили? – разочарованно спросил Носиков.
– Вроде бы, – ответил Дима.
Кондрашкин раскланялся с директрисой и прыгнул на переднее сидение.
– Поехали, – приказал он водителю.
Машина помчалась по улицам, а Дима подумал, что нужно было оставить банки с консервами в общежитии. Хотя к его приезду компоты и варенье могли слопать Ряхин и его дружки. Так что пусть уж провизия будет в машине. Надежнее.
– Скажите, Семен Иванович, что это будет за тестирование? – спросил Дима.
– Хорошее тестирование, – ответил Кондрашкин. – Полезное. На месте все узнаешь.
Глава третья
Тестирование
В областном департаменте образования Дима ни разу не был, и как он должен выглядеть, даже не представлял. Здание, в которое привез мальчиков Кондрашкин, поразило их воображение. Огромный десятиэтажный дом со стеклянными дверьми, открывающихся с помощью фотоэлементов, когда кто-то только подходил к порогу, блистало вымытыми стеклами и полированным мрамором. Во дворе было припарковано множество автомобилей. В широкие двери постоянно входили и выходили мужчины в строгих костюмах.
– Сила, – прошептал Носиков. Он, наверное, представил себя одним из деловых людей, приходящих сюда каждое утро. А Дима, мысливший практически, задумался: на самом ли деле они попали в департамент образования? Школ в области, конечно, очень много, ими нужно руководить, контролировать работу. Но такой огромный дом? Учителя постоянно говорили что-то о нехватке средств…
Кондрашкин между тем выскочил из машины, едва ли не силой вытащил оттуда раскрывших рты ребят и повлек их за собой: через широкие двери, мимо вахтера и охранников, по широкой марморной лестнице в несколько ступенек к лифту. Лифт был огромным, пассажиров на пятнадцать. Все вокруг было каким-то странным.
На пятом этаже мальчики наконец увидели, что они – не единственные дети в этом здании. В широком коридоре перед большими дверьми, ведущими или в кабинет большого начальника, или в зал, ожидали человек двадцать мальчиков и девочек. Внешне они делились на две группы – тех, кто испуганно жались к стенам, и тех, кто стоял группой и что-то горячо обсуждал. Ребята в группе были одеты получше. На них были костюмы и галстуки, в руках – папки и кожаные портфели. Одиноких детей в джинсах и свитерах, как видно, привезли сюда так же, как и Галкина с Носиковым. Многие из них держали в руках школьные и спортивные сумки.
Оставив мальчиков у входа, Кондрашкин юркнул в незаметную дверь рядом с большой. Галкин прислонил к стене сумку с учебниками и с банками (оставить ее в машине он не решился), а наглый Носиков сразу же подошел к беседующим ребятам.
– Что тут ожидается, пацаны? – деловито спросил он.
Дима прыткости Носикова подивился. Мальчики прервали свой разговор и, как один, внимательно оглядели незнакомца.
– Тестирование, – равнодушно бросил один из них после длинной паузы и отвернулся.
– А что, типа, тестировать будут? – не смутился Носиков.
– Пахалец ты, или нет, – бойко ответил самый младший паренек. Остальные посмотрели на него с явным неодобрением и повернулись к Носикову спиной.
– Это что такое? – переспросил Андрей, предполагая, что ему сказали сейчас что-то не слишком вежливое, но решивший разобраться до конца.
Мальчики ничего ему не ответили.
– Уроды, – тихо буркнул Носиков, вернувшись к Галкину. Дима с ним внутренне согласился, но вслух ничего не сказал.
В коридор вышел солидный седовласый мужчина – наверное, профессор – и тихо объявил:
– Прошу вас пройти в зал.
Ребята бросились к большим дверям, торопясь занять места поудобнее – подальше от доски и учительского стола. Мальчики в костюмах не спешили.
Зал оказался большой аудиторией, столы в которой поднимались к потолку по мере удаления от доски. Они стояли длинными рядами, наверх вело только два прохода.
– Портфели и сумки оставьте на столе у входа, – приказал профессор. – Бумагу и письменные принадлежности вам выдадут.
– Половины вещей потом не досчитаешься, – проворчал Носиков, кладя свою сумку на широкий преподавательский стол. – Личности вокруг трутся ненадежные… Ты, Галкин, садись рядом со мной. Может, вместе что сделаем? Эти бобры вон, стаей держатся, – кивнул он на группу мальчиков в галстуках.
Дима не успел ответить, когда профессор добавил:
– Садимся через ряд, каждый по одному.
Расселись, причем ребята, стоявшие в коридоре группой, постарались занять места поближе к доске.
– Вам будет предложено тридцать задач по физике и по математике, – объявил профессор. – Необходимо выбрать и выполнить десять из них. Можно сделать и больше, но в зачет пойдут только десять лучших. Для тех, кто посещал подкурсы, пять дополнительных задач по теории относительности. Из них необходимо решить одну. На выполнение задания – три часа.
– Эти бобры – местные, – громким шепотом сообщил со своего ряда Носиков. Так громко, что некоторые из “бобров” оглянулись.
По рядам прошел молодой парень в красном свитере, который роздал ребятам несколько листов бумаги, ручку и отпечатанные задачи.
Дима просмотрел задание. Некоторые задачи были совсем простые, к некоторым даже непонятно было, как подступиться. Он выбрал десять самых легких и быстро решил их, потом начал работать над тяжелыми – теми, что его больше всего заинтересовали. Решая задачи, Дима размышлял, зачем вообще их здесь собрали. Седой преподаватель, ходивший между рядов и приглядывающий за тем, чтобы никто не списывал, не объяснил этого. Если они участвуют в олимпиаде, то олимпиада какая-то странная. Если экзамен – то для чего они его сдают?
Два часа пролетели незаметно. Дима неожиданно для самого себя поднял руку и спросил:
– А где задачи с теорией относительности?
Профессор с удивлением посмотрел на Диму.
– Разве вы занимались на наших подкурсах? Я вас почему-то не помню.
Дима удивился, что преподаватель говорит ему “вы”, и объяснил:
– Мне дядя рассказывал о релятивистских эффектах. А я сам потом прочитал в учебнике. Там ничего сложного нет.
– Вот как? – усмехнулся профессор. – Кирилл, выдайте молодому человеку дополнительное задание.
Ребята с первых рядов – видимо, посетители подкурсов – окинули Галкина долгими, не предвещающими ничего хорошего взглядами.
Из задач по теории относительности Дима решил только одну. То, что рассказывал ему дядя, и то, что он прочел потом в школьном учебнике, мало подходило для решения задач. Но, по крайней мере, Дима попытался.
Когда истекло три часа, профессор объявил:
– Теперь попрошу вас не расходиться. Вас проводят в столовую, а затем вы должны будете пройти медицинское обследование.
Уже знакомый ребятам Кирилл собрал листки с решениями и повел ребят в столовую на восьмом этаже. Нагруженный книгами и банками Дима чувствовал на себе насмешливые взгляды местных ребят. С такими сумками – и туда же, теорией относительности интересуется…
В столовой, украшенной зеркалами во всю стену, наполненной аппетитными запахами, Дима понял, как он проголодался. На каждом столе лежали чистые белые скатерти, стояли цветные графины с водой и расписные солонки.
– Да это просто ресторан какой-то – пробурчал Носиков, вновь появившись рядом с Галкиным. В коридоре он старался держаться от него и от его сумок подальше. – Дорого, наверное, все…
– Заказывайте, что хотите, – предложил Кирилл. – Если не можете выбрать, попросите стандартный обед. Платить не нужно. Вы – наши гости, все за счет департамента.
– Стандартный обед! Как бы не так, – заговорщицки прошептал Андрей на ухо Диме. – Посмотрим, что будут заказывать местные – они тут, наверное, уже бывали. Не спеши.
Дима решил, что такое предложение не лишено смысла. В практических вопросах Носиков ориентировался хорошо. Мальчики встали в очередь следом за троицей ребят в галстуках.
Дети впереди заказывали стандартные обеды, получали капустный салат, суп, картофельное пюре с бифштексом и зеленым горошком, компот и сладкую слойку.
– По-моему, неплохой обед, – обратился Дима к однокласснику.
– Ты подожди, – яростно дернул его за рукав Носиков.
Он оказался прав.
Первый мальчик, самый старший – ему было лет пятнадцать – заказал уху, жареного осетра с картофелем фри, кофе с молоком и мороженое. Второй попросил отбивные с горошком, морковный салат и два пирожных с чаем. Третий выбрал котлеты с гречневой кашей, дымящийся густой суп со странным названием и три цветных шарика мороженого в большой металлической вазочке.
– А ты говоришь – стандартный, – усмехнулся Андрей. – Заказывай.
– Можно отбивные с жареной картошкой и горошком? – спросил Дима.
– Конечно, – улыбнулась девушка, стоящая на раздаче. – Две отбивные, картофель фри и горошек, – объявила она куда-то вглубь помещения, где булькала, свистела и пузырилась еда. Что еще?
– Салат, кофе и мороженое, – попросил Галкин.
– Первое не будете?
– Лучше мороженого побольше, – заявил Дима.
– Большую порцию мороженого-ассорти, – крикнула девушка молодому человеку за стойкой. Тот кивнул и за полминуты соорудил в глубокой вазочке что-то невообразимое: шоколад, сироп, орехи, и много-много мороженого…
Носиков тяжело вздохнул и попросил:
– Мне то же самое, только вместо мороженого – пирожные. Слоеное, эклер, картошку, бисквитное, шоколадное и ореховое.
Девушка тут же горкой выложила на тарелочку заказанные сладости, хотя Дима ожидал, что она спросит Носикова, осилит ли он все это, а проще говоря, не треснет ли у него физиономия…
– Ты почему мороженого не хочешь? – тихо спросил Дима.
– Нельзя. Горло болит, – признался Андрей.
К концу обеда, когда мороженого в вазочке осталось только на дне, Дима понял, что и мороженого можно переесть, хотя до сих пор с ним этого не случалось. Он сильно опасался, что горло заболит и у него.
В дверях между тем снова возник Кирилл.
– Абрамов, Бутиков, Галкин и Дворецкая – идите со мной, – пригласил он. – Остальные могут посидеть здесь или вернуться в Большой зал – там профессор Землянин разберет решения задач.
Все мальчики в костюмах тут же вскочили с явным намерением не упустить ни одного слова профессора. С трудом поднялся и Галкин. Он подхватил сумки и пошел к Кириллу.
– Я еще здесь посижу, – бросил вслед ему объевшийся сладостей Носиков. – Что не решил – то не решил. И нечего заранее расстраиваться. Интересно, еще пирожных дадут? С собой?
Дима следом за Кириллом побрел по переходам, уводящим в другое крыло огромного здания. Проводник был не слишком разговорчив, ребята, которые шли с ним – тоже.
За белой пластиковой дверью обнаружился словно бы больничный покой. Вдоль стен стояла электронная медицинская аппаратура, посреди комнаты – кушетки и ширмы.
Властная пожилая женщина в белом халате, ни слова не говоря, взяла Диму за руку и подвела к кушетке. Куда повели других детей, Галкин не заметил. Пока женщина-врач прилаживала ко лбу и рукам Димы электроды, молодая медсестра засыпала его вопросами:
– Фамилия? Имя? Возраст? Чем болели? Какие сны видите: цветные или черно-белые? Боитесь ли темноты? Случались ли травмы головы?
Не переставая удивляться, что ему все время говорят “вы”, Дима невпопад ответил на вопросы. Тем временем засветились экраны мониторов, зажужжали самописцы, рисующие цветные линии на глянцевой бумаге. Пожилая женщина удовлетворенно хмыкала и бормотала что-то на непонятном языке. А потом жужжание одного из приборов перешло в высокий свист, вверху загорелась красная лампочка. Медсестра испуганно ахнула, врач впервые сурово посмотрела Диме в глаза.
– Махалец? – жестко спросила она.
– Я не знаю, – тихо пробормотал Дима. – Что такое махалец?
– Ты или уже знаешь, или не узнаешь никогда, – неприятно улыбнувшись, ответила женщина.
