Buch lesen: «Слепой мачо»

Пролог

– Пошла вон отсюда!

– Дядя, а ты не охренел часом?!

Ещё какой-то придурок будет разговаривать со мной в таком тоне! Ну, да, забрела на частную территорию. Но я не думала, что в этой трухлявой избушке кто-то может жить. Хотя, для бомжа в самый раз.

Я вообще хотела жарков нарвать. Из леса бабушка не разрешает их носить, говорит, они в Красную книгу занесены. А тут заросший сад, и весь в этих оранжевых солнышках.

Только наклонилась над цветами, как вылетел этот неадекват. Бородатый, грязный, в какой-то заношенной безразмерной одежде. Смотреть страшно. Глаза дикие… Орёт, чтоб уходила.

– Кто здесь?! – кричит безумный в ответ на "дядю".

А то меня не видно! В своём красном платье меня издалека можно разглядеть.

– Извините, а можно немного жарков нарвать? – решаюсь, всё-таки, быть вежливой девочкой.

– Нахрен пошла!

Это что такое вообще?! Точно идиот! Лучше с такими не связываться. А то, может, у него оружие есть. Или накинется и своими грязными ручищами меня придушит.

Потихоньку отступаю в сторону открытой калитки. А он двигается за мной. Да как-то странно. Рывками какими-то. Смотрит непонятно куда. Пьяный что ли?

Оказавшись за перекошенным забором, я всё-таки оглядываюсь. Непонятный тип остановился. Смотрит сквозь меня. Тут явно не в алкоголе дело. А что-то посильнее.

Мельком удаётся рассмотреть его. Худой и высокий. Кожа загорелая и вся в укусах от комаров. Светлые глаза. Голубые. Если бы не его борода и обросшие сальные волосы, он мог быть довольно красивым. Голубоглазым блондином. Но его образ жизни напрочь вытравил из него всё хорошее.

От исходящей от него ненависти становится страшно. Делаю несколько шагов к дороге и слышу вслед грубый голос:

– Ещё раз явишься сюда, ноги оторву!

Вздрагиваю и несусь сломя голову подальше от этого дома. Ну, их, эти жарки! Обойдусь. Направляюсь к единственному человеку, способному меня защитить от всех невзгод. Двадцать пять лет, а я всё ещё бегу к бабушке, когда страшно…

Глава 1. Ксюша

В начале июня я приехала из мегаполиса в деревню. Куда обычно люди едут в отпуск? На моря, озёра, в горы, в санатории… А я вот в деревню к бабушке.

Работа у меня скучная и малооплачиваемая. Вроде, и не глупая я, но смогла найти себе местечко только офис-менеджером. Да, и не искала я шибко. Как в восемнадцать лет прибилась к одной компании, так и осталась там. Умудрилась университет закончить на юридическом факультете. Можно было работать по специальности, но целых семь лет уже я пашу в одном бесперспективном месте. И уйти не могу. Есть причины… Лучше не думать об этом, только настроение в отпуске себе портить.

Начало июня выдалось тёплым. Но в мегаполисе это тепло меня не радовало. Гулять по пыльным загазованным улицам не было желания. Единственной идеей времяпровождения моего отпуска было отправиться в деревню. Ну, а куда я ещё могу поехать с моей зарплатой? Спасибо, что хоть такой вариант есть…

Толик не хотел меня отпускать. Толик – это мой… Хм, сама не знаю уже, кто он для меня. У нас запутанные отношения. Пора бы их заканчивать. Но всякий раз не тороплюсь. Привыкла к этому всему, наверное. Да, и страшно…

Я живу в его квартире, готовлю ему, убираюсь и выслушиваю его бесконечные претензии, а также недовольства мной… У нас давно не было близости. Мне и не хочется. А у него, наверняка, есть любовницы… Моя подруга Марина говорит, что Толик – абьюзер. Отчасти с ней согласна, но не могу это остановить. У него есть особое влияние на меня… Да, мой сожитель та ещё сволочь!

– На недельку съездишь и вернёшься, – после моих уговоров снизошёл этот царёк.

– Ты же знаешь, что бабушка ждёт меня минимум на месяц, – пыталась вразумить его.

– Я же могу и отозвать тебя из отпуска, – нервно ответил он мне. – Не забывай, что я ещё и твой начальник!

Вздохнув, я согласилась. Да, внутренне я всегда негодую и протестую, но всё равно соглашаюсь.

Раньше я была бойкой и даже дерзкой, но этот тиран сделал меня безвольной и мягкой. Сама себя раздражаю. Я всегда нахожусь в состоянии настороженности. Когда Толик уезжает в командировки или задерживается на работе, то сразу чувствую себя значительно лучше.

Иногда он ездит на мотогонки. Он вообще любитель экстрима. В такие моменты я ловлю себя на мысли, что желаю ему угодить в аварию. Похоже, только так он оставит меня в покое.

Однажды, когда я всерьёз решила разорвать отношения, он мне сказал:

– Ксения, только смерть может нас разлучить…

И говорил он это очень даже серьёзно с каким-то безумным выражением на лице. В этот момент мне по-настоящему стало страшно. Я поняла, что он одержим мною. Вот только не как объект любви, страсти или привязанности. Я нужна ему как жертва, за счёт которой можно самоутверждаться.

– Зачем тебе купальник? Мужиков соблазнять? – он стал рыться в моём чемодане, выкидывая оттуда те вещи, которые он считал неподходящими для отдыха в деревне.

– На речке плавать…

– Обойдёшься без речки. А это платье очень короткое. Надо бы выбросить его. Для меня всё равно не надеваешь!

Я убрала платье в шкаф, но затем, пока Толик не видел, положила обратно в чемодан…

Я часто думаю, как меня угораздило вляпаться во всё это? Хотя поначалу ничего не предвещало беды. Всё было идеально. Во всяком случае, мне неопытной студентке, тогда так казалось.

Мне было восемнадцать лет, и я оканчивала первый курс юридического факультета. Именно тогда появился в моей жизни Анатолий Сергеевич. Ему нужны были практиканты. Это выглядело, как жест доброй воли. Богатый бизнесмен помогает бедным студентам и приглашает в свою крутую фирму. Это потом я узнала, что таким образом, он просто экономил средства на содержание нормального штата сотрудников.

Так как я отлично училась, Анатолий сразу взял меня к себе на летнюю практику. С этого момента моя жизнь поменялась.

Почти сразу он намекнул, что я понравилась ему не только, как хорошая работница. Стал делать комплименты, дарить цветы… Ну, в общем, стандартно всё. Только вот для меня это казалось чем-то новым, необыкновенным.

Бабушка воспитывала меня строго. Мама умерла, когда я ещё была совсем маленькая. Отца никогда не знала. Так получилось, что до окончания школы бабушка не пускала меня гулять в компании, где были парни.

Потом я поступила на юриспруденцию. Мне нужно было все силы прикладывать к учёбе, ведь я училась бесплатно. У меня просто не было времени на отношения.

Вот так Толик стал для меня единственным, кого я подпустила к себе настолько близко. Он подвозил меня из общежития на работу и обратно, водил в кафе… Он долго завоёвывал моё расположения, не давил. Я ещё тогда думала, какой он замечательный. Эх, знала бы я…

После нашей первой ночи Толик сказал, что я теперь должна переехать к нему. Теперь мы пара. Именно тогда я попала в ловушку…

Тревожные звоночки появлялись постепенно. Вот он сорвался на меня после неудачной сделки. Обозвал. Было обидно, но я решила, что сама виновата. Не стоило лезть с расспросами.

Вот он уже делает мне замечания по поводу непоглаженной рубашки. Вот сравнивает с подругами его коллег. Причем, не в лучшую сторону. Вот на меня летит первая пощёчина. Я в слезах собираю вещи. И тогда он спокойно говорит мне, что никуда я от него не денусь. Он угрожал, что спалит дом моей бабушки, превратит мою жизнь в ад, сделает так, чтобы я не смогла никуда устроиться. Прекрасно понимала, что с его влиянием, он смог бы это всё легко провернуть. Я просто оказалась в западне.

Так прошло семь долгих лет. Я успела окончить институт, но так и работала секретарём у Анатолия. Бабушка и не подозревала о тайнах моей жизни. Толик производил на неё исключительно положительное впечатление. Она, хоть и скептически относилась к нашей картинке идеальных отношений, но не лезла ко мне в душу. Её лишь волновало, почему мы ещё не поженились, и не подарили ей внуков.

– Всё будет, обязательно, – говорил ей всегда Толик и переводил тему разговора.

Ещё он делал так, чтобы возле меня не находилось никаких мужчин. Видимо, очень боялся, что у меня появится тот, кто может защитить от его тирании. Толик перевёл всех мужчин из моего отдела в другие. Всегда везде возил меня на машине, даже в поликлинику на медосмотры. Только в деревне я могла находиться без его полного контроля…

Зайдя в автобус, следующий до Васильевки, я выдохнула с облегчением. Сразу почувствовала, будто с меня сняли наручники. Дышать даже стало лучше, хоть и в автобусе было душно. Толик и в деревню бы меня не пускал, но это бы стало сразу подозрительным в глазах бабушки.

Приехав в родной дом, все мои тревоги ушли на последний план. Так всегда бывало. Здесь хорошо, уютно. У меня великолепная бабушка. Можно сказать, классическая. С пирогами, блинами, вязаными тапочками, огромными грядками на огороде и бесконечной опекой ко мне.

Всё было замечательно. Я полностью расслабилась. Стала общительной, весёлой. Той, кем я была раньше. Бабушка причитала, что я всё ещё не замужем, что нет детей.

– Это я виновата, – с досадой сказала она. – Была с тобой строга. Вот ты и уцепилась за этого Толика, как в город попала…

"Это он за меня уцепился", – мрачно подумала я.

– Ты отлично меня воспитывала, – успокаивала её я. – Мне в школьные годы никто не нужен был…

– Ну, как же! У нас в деревне хорошие парнишки были. Они и до сих пор бросают на тебя восхищённые взгляды.

Это была правда. Местные мужчины засматривались на меня, пытались завести разговор, но мне было не до этого.

Не буду лукавить, я – довольно красивая. У меня правильные черты лица, я голубоглазая брюнетка. Не толстая, не тощая, не сутулая. Стандартная, наверное. Но себе я нравлюсь в отражении, и, кажется, представителям противоположного пола тоже. В последнее время, правда, подзапустила себя. Надеваю бесформенные вещи, хоть и есть, что подчеркнуть. Походка стала тяжелее. И мой усталый взгляд делает лицо старше.

Но здесь на родной земле, я становлюсь самой собой. Словно, я снова озорная девчонка. Мне хочется улыбаться, вставать рано утром, ходить на пробежку, кататься на велосипеде, делать маски из огурца, есть варенье и просто кайфовать от жизни.

Вот только сегодня, на второй день моего пребывания здесь, мне подпортили настроение. Надо же было оказаться возле этого заброшенного дома. Хотя, откуда же было знать, что оттуда выскочит этот псих?

Сижу и думаю об этом. Всё никак не выходит из головы образ человека, который меня прогнал. Сначала мне однозначно казалось, что это какой-то прибившийся к дому бомж. Но сейчас это выглядит не таким уж очевидным…

Решаю подойти к бабушке. Уж она всех тут знает. Вкратце рассказываю сегодняшнюю историю.

– Угловой дом, говоришь? Да, живёт там один тип… Ну, как "живёт"…

Бабушка задумывается, отбросив спицы.

– Что за тип? Он, вроде, молодой…

– Да, Олег не старый… Никто его здесь не любит, вот он как отшельник и живёт.

– Почему не любит? – любопытствую я.

Мне кажется это странным. В Васильевке жители добрые, обязательно бы помогли человеку в беде. Даже бабушка постоянно раздаёт мои старые вещи нуждающимся, а ещё любит угощать детей из одной неблагополучной семьи…

– Раньше он был богат, выпендривался тут. Приезжал к родителям, и на всех свысока смотрел. А как родители умерли у него, то деньги быстро исчезли. Вернулся сюда и сидит постоянно дома. Не знаю, как он там живёт. Даже в магазин не ходит!

– Куда же он деньги дел так быстро?

– Да, шут его знает! – восклицает бабушка. – Пропил, наверное…

– Странно… Может, у него проблемы? Психические, например? – не унимаюсь я.

– Ой, Ксюшка, хватит тебе. Ты – добрая душа у нас. Уж не жалеешь ли его? Так я тебе говорю, не стоит. Он нашу деревню болотом называл, а сейчас сам сюда пожаловал! Хватит про него! Пошли, давай, чай пить…

Ночью мне становится неспокойно на душе. Я всё мысленно возвращаюсь к этому дому. Да, мне, действительно, жаль этого мужчину… Почему-то теперь кажется, что вовсе он и не пьяница. Перегаром от него уж точно не разило. А вдруг, у него после смерти родителей помутился рассудок, и он не может никуда пойти и ни к кому обратится? Ещё и худой такой. Голодный, наверное…

Утром просыпаюсь, как всегда, рано. Хотя мою бабушку всё равно не переплюнуть. На кухне уже пахнет выпечкой, а на плите греется чайник. Умывшись, я усаживаюсь за стол и беру в руку горячий пирог. Откусываю. Мои любимые – с яблоком.

– Вот, ещё с творогом бери, – бабушка подкладывает мне на тарелку пирожок.

Как я люблю эти моменты. Утренний чаёк. Можно сидеть и глядеть в окно. Не думать ни о чём.

Бабушка собирается на улицу – нужно вести козу Милку на луг. Я остаюсь одна и задумчиво смотрю на пирожки. Тут целая гора их на большом подносе. Если я немного возьму, то бабушка не заметит…

Накладываю в пакет пирожки, быстро переодеваюсь и выхожу на улицу. Сажусь на велосипед и качусь по неровной дороге в самый конец переулка…

Глава 2. Олег

Тяжело дышу, словно после марафона, и никак не могу остановиться. Я так отвык от человеческого присутствия, что повёл себя просто неадекватно.

Чем виновата эта девчонка, которая случайно оказалась на моём участке? За что я на неё орал? Ну, с другой стороны, больше она здесь не появится. Ни к чему мне чужие глаза…

А вот мои собственные глаза меня подвели. Да так, что я практически полностью утратил связь с внешним миром и с нормальной жизнью.

Мне тридцать два года, и я слепой. Вот уже почти полгода, как не вижу, что происходит вокруг меня.

Всё началось с коронавируса. Анализ показывал положительный результат, но чувствовал я себя хорошо. Поэтому не прекращал работать удалённо. У меня был небольшой бизнес, связанный с автозапчастями. Нужно было контролировать, чтобы магазины работали, как надо.

Всё случилось внезапно. В один из дней стало трудно дышать. Пришлось обратиться в больницу. Посмотрев мои анализы и измерив сатурацию, врачи взялись за голову. Всё было запущено. Огромное поражение лёгких. Меня срочно определили в реанимацию. Я стал задыхаться. Делал вдох, но не мог сделать выдох. Всё горело в груди.

На следующий день подключили к ИВЛ. При этом я был ещё в сознании. Это было так странно. Мои лёгкие не могли сами дышать, и я с маской на лице лежал и смотрел на обшарпанный потолок палаты.

В этот момент я узнал, что мой отец тоже получил положительный результат, и его доставили в эту же больницу.

Возможно, сказалось ещё и волнение за отца, но мне стремительно становилось всё хуже. И ещё через день меня ввели в искусственную кому…

Так я провалялся больше месяца. Мои показатели были на грани, но я всё-таки выкарабкался.

Когда меня выводили из комы, я словно вынырнул из глубокого сна. Я снова слышал звуки, мог двигаться, но я ничего не видел… Темнота. Шок.

Врачи сначала успокаивали, что это временный эффект, что всё восстановится. Но время шло, а ничего не менялось. Когда спросил своего лечащего врача напрямую, он ответил, что я таким останусь навсегда. Произошёл необратимый процесс…

Ужасная новость была не единственной. Пока я лежал в коме, мой отец скончался в реанимации от лёгочной недостаточности. Когда мать узнала об этом, у неё случился инфаркт. Спасти не смогли. Мне не сказали сразу о гибели родителей, так как нельзя было волноваться после комы. На тот момент их уже похоронили. Без меня.

Это был просто непередаваемый кошмар. Услышав эти известия, я чуть не свихнулся. Лежал и плакал, как мальчишка…

Это меня, здоровенного мужика, сломало. Я больше не хотел жить.

Врачи твердили, что нельзя унывать, что я чудом выжил. А я думаю, что уж лучше бы сдох там, не выходя из комы.

Меня ещё долго держали в больнице, так как я был зависим от кислородного аппарата. Постепенно учился дышать самостоятельно.

Я мог видеть только очень яркий свет и движения пятнами. Но это не относилось к зрению, а была лишь минимальная светочувствительность.

Пришлось что-то решать с бизнесом. Мне нужно было доверенное лицо. Я назначил своего близкого друга. Он был моей правой рукой. В итоге его стараниями мой бизнес прогорел. Нас объявили банкротами. Но я уверен, что мой так называемый друг просто вытянул деньги на свой счёт. Только доказать я это никак не мог. Мой дорогой автомобиль конфисковали за какие-то долги по кредитам. Этот предатель ещё и набрал кучу денег на мое имя.

Я так жалел, что доверился ему. Нужно было просто распродать всё имущество и жить на эти деньги. Нанял бы сиделку. Но что теперь думать…

Квартира у меня была съёмная в элитном районе. Собирался купить большой загородный дом. Думал, перевезти родителей. Но так и не успел. Поэтому идти мне было некуда. Только в родительский деревенский дом…

Потратил последние деньги на такси. Меня высадили в деревне у дома, и я наощупь зашёл на участок. Входная дверь была выломана, окна побиты, обшивка ободрана. Я водил руками по стенам и не верил, во что превратился родительский дом. Видимо, постарались подростки. Решили, что дом никому не нужен, и лазили здесь по ночам…

Это была весна. Основные холода уже прошли. Выживал, как мог. Ел соленья и варенье из погреба. От такой еды постоянно хотелось пить. Собирал дождевую воду в бочки. Даже кружки ставил под навес.

Пенсию я не получаю. Не прописан я здесь. Мне и не надо. Сдохну от голода, и конец. Местные ко мне не заходят. Сначала пытались, но я всех послал. Они и не знают, что я ослеп.

Сейчас могу только представить, на кого я стал похож. Весь зарос, наверняка плохо пахну и костлявый стал. Лето и осень переживу. Зимой придёт конец. Кому я нужен. Да, и мне просто стыдно к кому-то обращаться. Я ведь был заносчивым. Деревню эту не любил. Меня здесь ненавидят. Суициднуться не решился. Живу, как могу.

Большую часть времени я либо сижу на диване, либо сплю. Бесцельно провожу время, в своих мыслях и воспоминаниях.

И вот сегодня припёрлась эта дурочка. Перевернула моё состояние.

В этот день я также сидел в гостиной, пытаясь уловить свет с улицы. Вдруг из разбитого окна стали доносится какие-то звуки. Тихое напевание. Молодое, нежное, но не детское…

Первое, что мне хотелось сделать, это бежать на этот восхитительный голос. Подойти поближе, и слушать, слушать, слушать…

Но не мог я этого сделать. Кажется, во мне не осталось ничего доброго и светлого. Я выскочил и стал орать, как безумный. Уже не помню всё, но я её прогнал. Скорее всего, даже испугал.

Успел лишь уловить едва заметный запах. Цветов и ещё чего-то. Сладкого, женственного… После потери зрения моё обоняние стало заметно лучше. И этот запах напомнил мне о чём-то далёком, из детства.

До конца дня я всё думал об этой встрече. Зачем я так поступил? Ну, нарвала бы она цветов и ушла. Откуда во мне столько злобы? Похоже, я просто возненавидел весь мир…

Ночью плохо спал. Вертелся на грязной кровати. Дошёл до того, что стал представлять внешность названной гостьи. Образы менялись. А потом я не заметил, как погрузился в сон. И там я тоже продолжал слышать нежный звонкий голосок…

Утром просыпаюсь от стука в дверь. Мне это точно не снится? Может, почтальон пришёл. Но тот никогда не стучится, а оставляет почту у порога. Эти конверты так и валяются на крыльце.

Снова стук. Более настойчивый. Прямо становится интересно, кто такой смелый. Встаю с кровати и иду вдоль стены к выходу.

Перед шатающейся выбитой дверью я вдруг замираю. Теперь я почти уверен, что знаю, кто находится снаружи. Я снова чувствую её запах. Это точно она!

Пытаюсь успокоиться, потому что ловлю себя на мысли, что где-то внутри меня появляется радость. Совсем непонятное чувство…

Идиот! Чему ты так радуешься? Нужно прогнать её.

– Что надо? – резко спрашиваю я.

– Эмм… Я просто хотела… – она замолкает, а потом дёргает на себя дверь.

Пытаюсь хоть немного уловить её силуэт на фоне свечения. Я "вижу" лишь размытое пятно…

Наступает тишина. Понимаю, что она сейчас рассматривает меня. Наверняка, уже пожалела, что вернулась.

– Так что ты хотела? – нарушаю неловкую паузу.

– Я пришла извиниться.

Чего?! Интересный поворот. Вроде, это я должен извиняться за свою грубость.

– За что же?

– Простите, что без спроса зашла к вам на участок и рвала цветы…

Вот оно что. Интересно…

– Только вот ты сейчас снова нарушила моё пространство, – отмечаю я.

– Извини…те. Вот, в качестве компенсации возьмите пирожки. Только что из печи.

Она начинает чем-то шуршать. А я зависаю от услышанного. Как будто нахожусь в параллельной реальности. Что это за девушка такая, которую посылают, а она приносит пирожки? Не верю я в такое добродушие. Может, у неё что-то с головой?

Между тем, моих сложенных на груди рук касается что-то тёплое. Видимо, она протянула мне свою стряпню. Неловко хватаю руками пакет с пирожками, а потом выкидываю его подальше куда-то в заросший сад.

– Не нужны мне твои подачки. Вали отсюда, пока можешь!

Девушка затихает. Она явно не ожидала от меня такой реакции.

– Придурок! – кричит с обидой и убегает прочь.

Я так и остаюсь на месте, пока не наступает тишина. Не знаю, что опять на меня нашло. Мне стыдно принимать от неё что-то. С досадой пинаю и без того разрушенную дверь. Тут же матерюсь из-за острой боли в босой ноге.

Отдышавшись и придя немного в себя, аккуратно спускаюсь с крыльца и начинаю ходить по участку. Периодически натыкаюсь на всё-подряд: садовые инструменты, старую обувь, какой-то пластиковый мусор… У меня уходит больше получаса, чтобы разыскать принесённый девушкой пакет. Сразу же разрываю его и принимаюсь чуть ли не проглатывать их.

Опомнившись, что меня могут увидеть, нахожу вход в дом и там продолжаю свою трапезу. Не останавливаюсь, пока всё не съедаю. Я был настолько голоден, что даже не смог насладиться пищей. А ведь вкус этих пирожков такой знакомый, всё также родом из детства… А их запах…

Внезапно мне становится мерзко от своей беспомощности, от того, какой я жалкий. В подавленном состоянии ложусь на кровать. Впервые за несколько месяцев обо мне кто-то позаботился, но я чувствую себя ещё хуже от этого. И я уверен, что теперь эта девушка больше никогда не появится на моём крыльце…