– Тебе разве было недостаточно, того что произошло. В этом состоянии он совершенно неуправляем. Если не слышишь Грома, это не значит что гроза прошла – Нефела взяла меня за локоть – поэтому давай побыстрее покинем это место.
Мы пересекли залитый ярким светом совершенно пустой зал.
Я не знаю, сколько времени у меня осталось, поэтому приходится спешить, из-за этого получается скомкано и непоследовательно. Но для правильного понимания всего того, что произошло, и моей роли в этих событиях необходимо описать предшествующий день, а точнее вечер.
…
Гроза миновала. По крайней мере, пока. На улице говорят, что следующую долго ждать не придется. Еще говорят, что она не за горами. А еще говорят: “Жди грозы”.
Так вот, услышав такое, я поспешил в то единственное место, которое у меня еще осталось, где я снимаю свои одежды и становлюсь человеком. Нет, одежды не подходит. Пока зачеркну. Вот так думаю, будет правильнее – снимаю свои маски и становлюсь человеком.
Вдруг: “Разрешите, пожалуйста”.
В это время такую лексемную конструкцию я бы назвал манерной. Однако в голосе практически отсутствовали нотки жеманности.
Глаза большие настолько, что создавалось впечатление, будто они круглые, плюс голос, со своеобразной лексемной конструкцией – это все что у меня было до вечера.
Вечер особо не отличался от других, которые были раньше. Чистый хрусталь и фарфор, насыщенные соком цвета от красного до фиолетового, который в изобилии стекали по пальцам, спокойные звуки, убаюкивающие мысль. И когда последние лучи дня уже были готовы отправиться сквозь непроглядную черноту небосвода в мир вечного покоя, я посмотрел на нее.
Передо мною было лицо совершенно мне не знакомое.
Я в полной растерянности рассматривал глаза, нос, губы, овал лица. Она что-то говорила. Я закрыл глаза в надежде, что мозг увидит общие черты между обыденным и непознанным. Образ таял, но за ним, ни чего. Она спросила: “Так что ты там будешь делать? “. Сил что-либо сказать у меня уже не было.
За огромной и с трудом открывающейся дверью оказалась изысканно обставленная комната со слегка приглушенным светом.
Очень изящно несколько раз Нефела похлопаем ладонью по свободному пространству дивана рядом с собой, и, откинувшись на спинку, закинув ногу на ногу, органично вписалась в готический участок интерьера.
– Вероятно, это слово присядем – я не стал озвучивать свою догадку.
Не слишком ли много знаков и жестов? Не слишком ли мало слов. Правда, как первое, так и второе может дать мне понять, что я оказался здесь не зря. Теплые цвета, приятная текстура и удобная форма, вот она формула Сирены. Говорят, что правда находится не в ногах. В моей ситуации, правда – это атрибут не тщетности того, что было и того, что еще не произошло.
– Кажется, все обошлось. Ну, пока тихо и спокойно.
– А что, бывает и хуже? – сгоревший стол, поломанная мебель, разбитые кружки и кувшины, как последствия спонтанного выброса эмоций – это значит, мне повезло?
Нефела и Сирена, которую мы оседлали, заодно, иначе не объяснить то, что Нефела ответила: “Везение если ты свидетель, злой рок для очевидцев. Очевидцы молчат – говорят свидетели”.
– Да знаю я эту историю!
– Но я хотел пояснить мораль этой истории.
– Нам много раз рассказывали, что на самом деле это был не акт истовой веры в своего хозяина, а его молчаливый отказ от воды и пищи в самом центре центральной площади, был актом протеста!
– Нууу… В целом…
– А еще – уже шепотом и быстро проговаривая слова – что Солнцу безразличны те, кто ему служат, для него имеет значение только он сам!
– Все верно, сегодня это истинная трактовка того, что было так давно. Однако почему этот послушник пришел в этот город?
Вдох, выдох и все упорядочено: звуки, из которых исчезла острота момента, тени, утратившие амплитуду изменений. Стационарность – это фитиль к бочке с порохом.
– Так что же ты здесь делаешь? – фитиль выгорел уже на половину – подожди – Нефела замерла – будь здесь, я сейчас.
Она практически мгновенно скрылась за дверью. Я не знаю что за этой дверью.
Чтобы выжить, Минотавр выработал хитроумную стратегию: он соорудил непостижимый нашему разуму лабиринт. Лабиринт – это его защита. Если разум вовремя не остановится, в стремлении найти и победить Минотавра, то он навсегда останется блуждать в нем. От безумия нет лекарства. Минотавру нужна еда, как и всему человеческому, Мы, боясь его власти, раз в год преподносим ему дары: лжем, крадем, убиваем.
Сирена своим мягким пением постепенно начала убаюкивать меня.
– Может откроешь дверь, пока эта Сирена тебя окончательно не усыпила? – спросил я сам себя.
– Зачем? – опять спросил я сам себя.
– Ты же здесь не для того, чтобы ждать – ответил я сам себе
– Так ты предлагаешь искать ее, или выход? – я задал себе очередной вопрос.
Возникла крайне неловкая пауза.
– Только честно – сразу предостерег я сам себя.
Сирена почувствовала что-то неладное. Что бы удержать почти поддавшуюся ее влиянию жертву, она превратилась в нечто неприятное, а ее пение – это липкая слизь от которой я не могу оторваться.
Началась борьба правды и желания.
Я не долго размышлял о том, что сильнее: то зачем я здесь оказался, или то, что сделало бы большинство, находясь здесь.
Сирена подавленно скрипнула. Я начал обретать себя. И у дверей стал практически прежним.