Zitate aus dem Buch "Иметь или быть?", Seite 3

Цель обычной школы -- снабдить каждого учащегося определенным объемом "культурной собственности" и в конце обучения выдать документ, удостоверяющий, что его владелец обладает по крайней мере минимумом этой собственности. Студентов обучают читать книгу так, чтобы они могли повторить основные мысли автора. Платона, Аристотеля, Декарта, Спинозу, Лейбница, Канта, Хайдеггера, Сартра студенты "знают" именно таким образом. Разница между уровнями образования в средней школе и аспирантуре заключается главным образом в величине приобретаемой культурной собственности.Учащиеся, которые способны наиболее точно повторить мнение каждого из философов,-- это так называемые отличники. Их можно сравнить с хорошо информированными экскурсоводами в музеях. Они учат только то, что не выходит за пределы такой суммы знаний, которая составляет некую собственность. Оптимальное знание по принципу бытия -- это знать глубже, а по принципу обладания -- иметь больше знаний.Цель современной системы образования, как правило, заключается в том, чтобы научить людей приобретать знания как некое имущество, в той или иной степени соразмерное с той собственностью и тем общественным положением, которые они, скорее всего, будут иметь в будущем.

Мы представляем собой общество заведомо несчастных людей: одиноких, снедаемых тревогой и унынием, способных только к разрушению и постоянно ощущающих свою зависимость - людей, которые радуются, если им удалось как-то убить время, которое они так усиленно стремятся сэкономить.

Быть - означает раскрыть таланты и дарования, которыми наделён каждый из нас.

Потреблению присущи противоречивые свойства: с одной стороны, оно способствует уменьшению ощущения беспокойства и тревоги, поскольку то, чем человек владеет, не может быть у него отобрано; но с другой -- оно вынуждает человека потреблять все больше и больше, так как всякое потребление со временем перестает приносить удовольствие. Нынешние потребители вполне могут определять себя по такой формуле: я есть то, чем я обладаю и что я потребляю.

В современном обществе начиная с XVIII века такие понятия, как "история" и "будущее", заменили традиционно бытовавшее христианское представление о царстве небесном: сейчас известность, слава, - пусть даже и дурная - всё то, что гарантирует хотя бы коротенькую запись в анналах истории, - в какой-то мере является частицей бессмертия. Страстное стремление к славе - это не просто выражение мирской суеты; оно имеет религиозное значение для тех, кто больше уже не верит в традиционный потусторонний мир. (Это особенно заметно в среде политических лидеров.)

Предположим, например, что 20% американцев, покупающих автомобили, решили бы больше не покупать их, потому что считают, что в сравнении с отлично организованным общественным транспортом личный автомобиль экономически невыгоден, экологически опасен, а с психологической точки зрения действует как наркотик, искусственно создавая ошущение власти, усиливая чувство зависти и способствуя бегству от самого себя.

Так называемые отличники - это учащиеся, которые способны наиболее точно повторить мнение каждого из философов.

Из-за машин время становится нашим повелителем. Только в свободное время человек имеет некоторую возможность выбора. Но даже здесь мы встречаем стереотипное поведение: мы чаще всего организуем свой досуг так же, как и работу, или восстаем против тирании времени, предаваясь абсолютной лени. Однако безделье, если не считать делом бунт против времени, - это только иллюзия свободы. На самом деле это лишь условное (на одно воскресенье) освобождение от тюрьмы.

Если я это то, что у меня есть, то кем я буду если потеряю все это?

Но человек, живой человек – это не плоский образ, не фотография, не портрет, его нельзя описать как вещь. По сути дела, живое существо вообще не поддается описанию. Можно многое рассказать обо мне: о моем характере, о моей жизненной позиции. Эти замечания могут помочь разобраться в психической структуре моей личности и других людей. Но в каждом случае мое целостное «я», моя индивидуальность во всех ее проявлениях, моя самость так же единичны, как и мои отпечатки пальцев. Никого нельзя охватить полностью, даже приблизиться к этой полноте, ибо нет двух людей, которые были бы совершенно идентичны. Только в процессе живой двусторонней связи я и другой человек преодолеваем пропасть разобщенности, лишь пока мы оба в паре исполняем танец жизни. И все же полной идентификации мы не достигаем никогда.