Buch lesen: «Луна и Стрелок»

AN ARROW TO THE MOON

By Emily X. R. Pan

Эта книга является художественным произведением. Упомянутые в ней имена, герои, места и события являются плодом авторского воображения или же используются исключительно в художественных целях, либо их нашептала автору Луна урожая. Любое совпадение с реальными событиями, местами или людьми, ныне живущими или умершими, случайно (если, конечно, вы не родом из слегка волшебного городка Фэйрбридж, и тогда вам доподлинно известно, что странности не имеют смысла, но смысл постигается только через странности и все выдуманное есть правда).

Все права защищены. Любое воспроизведение, полное или частичное, в том числе на интернет-ресурсах, а также запись в электронной форме для частного или публичного использования возможны только с разрешения правообладателя.

© Анна Логинова, перевод на русский язык, 2024

Popcorn Books, 2024

Copyright © 2022 by Emily X.R. Pan

Cover Art © zsjun

* * *

Когда я писала эту книгу, мне казалось, что я никогда не выберусь из леса. Но я выбралась. И не без помощи этой книги

Давным-давно

На Луне жила девушка – и была ее хранительницей.

Ее сердцем, ее дыханием.

Как-то раз она встала на цыпочки, чтобы посмотреть на юношу, который управлял падающими звездами. И потеряла равновесие, и свалилась за край. И стремительно полетела вниз, как летит в воду камень. И ось Вселенной сдвинулась с места.

Медленно, медленно все пошло трещинами.

1974
Сельская местность близ Сианя

Пахло свежевскопанной землей и невероятным. Птицы стремглав бросались вниз против солнца, точно хлопья тлеющего пепла с палочки благовоний. Фермер утер пот со лба и оторвался от сеялки, чтобы глотнуть воды. Выплюнул изо рта травинку – и ощутил, как по коже бегут мурашки: он отчетливо понял, что за ним наблюдают.

На расстоянии в несколько шагов из земли на него смотрели немигающие глаза. Голова мужчины. Цвета глинистой земли. Хорошо сохранилась. Кто это – изголодавшийся призрак решил показаться людям и донести до них свою нужду?

Нет. Не живой человек и не призрак. Статуя? Фермер решил, что она, должно быть, сделана из такой же глины, что и чайник, в котором он заваривал чай. Дал голове пинка, и она покатилась; тут же он наткнулся на полузакопанный черепок из того же материала.

– Что это ты делаешь? – крикнули фермеру. – Колодца здесь не будет.

– Я что-то нашел, – ответил тот. – У тебя есть лопата?

– А зачем тебе лопата?

Вокруг стали собираться люди. Они наблюдали, как копает фермер, как отчищает находки от земли. К нему присоединились еще рабочие руки и инструменты; и, когда солнце закатилось за горизонт, на поверхности уже оказалась груда терракотовых черепков. На целую тачку. Их решили отвезти в город и выяснить, сколько можно за них выручить.

– Смотрите! – воскликнул кто-то.

И все увидели яркий свет на самом дне только что выкопанной ямы. Он делался все ярче – люди закрывали глаза ладонями. Земля затряслась; кто-то из фермеров закричал: «Осторожно, землетрясение!»

К тому моменту мир стремительно поглощала тьма. И в этой наступившей слишком рано ночи все увидели, как в небеса поднимается серебристый свет – будто падающая звезда, только наоборот, – вскоре он исчез, и никто из фермеров не мог с уверенностью сказать, что ему не пригрезилось.

Звезда описала в небе дугу. Падая в другой части земного шара, она раскололась надвое. Один из обломков упал сразу, другой пролетел чуть дальше.

В момент их падения родились двое детей – и получили имена.

Хантер И.

Луна Чанг.

1991
Фэйрбридж, где все и случилось

Луна Чанг

Луна Чанг собиралась принять неверное решение.

Дверь цокольного этажа распахнулась, и ребята постарше высыпали в ночь. Рыбки гуппи, смытые в унитаз, пытались обрести свободу.

– Что это вы делаете? – ни к кому особенно не обращаясь, спросила Луна.

– В соседнем доме один парень из Фэйрбридж-Хай устроил вечеринку, – ответила одна из девочек.

– Вот прямо вечеринку? – уточнила Луна.

Девочка замялась:

– Правда, наша обувь осталась в прихожей.

Будто бы в ответ сверху донеслось саксофонное интро, а следом – усиленное микрофоном вибрато чьей-то тетки. Как же Луне это надоело. В округе, в основном населенной «очень белыми», родители Луны любили сборища таких же, как они, говорящих на мандарине, – что ж, их можно понять. Вот чего она не понимала – зачем тащить ее с собой.

Пока родители наверху орали китайские шлягеры под акустическую систему, все дети – в возрасте от четырех до восемнадцати – отправлялись на цокольный этаж. Там-то малышня и громила всё подряд, ломая кии на миниатюрном бильярде. Подростки же откровенно скучали и делали вид, что не слышали от чужих родителей, как их чада сдали итоговый тест и пойдут ли учиться дальше. Раньше Луне составляла компанию Рокси… Вот только теперь Рокси уехала в колледж.

– Праздник середины осени!¹ – воскликнул отец, уговаривая упиравшуюся Луну. И улыбнулся чересчур широко: – Там будут лунные пряники, какие хочешь!

Но он ошибся: пряники оказались только одного сорта, со сладкой бобовой пастой. И даже соленого желтка не положили. Отстой, а не вечеринка.

Луна могла и дальше сидеть в углу дома очередной тетушки и хмуро смотреть, как шестиклассники неуклюже крутят на пальцах «кошкину колыбель». Периодически слушать несмешные шутки, лениво подумывая о тех, кого не узнала и вряд ли когда-либо встретит снова.

Или могла сделать нечто совершенно другое.

Она тут же услышала стук собственного сердца. Она была не из тех, кто идет против правил.

– А обувь нам не понадобится, – сказала Луна и поднялась.

Подростки большей частью ушли. Остались совсем малыши.

– Я все расскажу! – надулся маленький мальчик. Он со страхом смотрел на распахнутую дверь, в которую влетали порывы ветра. Это он переломал бильярдные кии.

– Только попробуй, – огрызнулся кто-то из старших.

Мальчишка сник.

Луна быстренько пробежала по колючей траве, дрожа в одной футболке и джинсах. Собранные в конский хвост волосы болтались на позднем сентябрьском ветру.

В мгновенье ока она очутилась на задней веранде соседнего дома и открыла дверь на еще один цокольный этаж. В воздухе стоял густой дух сигарет, а может, и еще кое-чего.

Музыка пульсировала, кажется, в самом нутре дома. Если бы пьяные голоса не подпевали Losing My Religion, в этом шуме было бы и не разобрать, что именно играет. Такие вечеринки показывают в кино, о них ходят слухи. Такие вечеринки были не из тех, куда ходила Луна, которую не пускали даже на школьные танцы.²

Может, это плохая идея. И надо вернуться.

Прямо рядом с ней располагался диванчик, на котором оставалось место ровно для одного.

– Если ты сядешь к нам, тебе придется играть, – сказала незнакомая рыжая девушка.

– Во что играть? – спросила Луна.

– В «Семь минут в раю»³, – лукаво ухмыльнулась та.

Луна никогда в нее не играла, но знала, в чем суть. Внутри все защемило. В свои семнадцать она ни разу еще не целовалась. Да и где, если учесть, что родители запрещали ей ходить на свидания.

И на самом деле Луне было любопытно попробовать и куда больше, чем просто поцелуи.

Рыжая подалась к ней и начала объяснять:

– Все по очереди крутят бутылку, и тот, на кого она покажет…

– Да давай уже! – закричал кто-то.

Парень, к которому это относилось, сидел на полу и мотал головой. Луна сразу поняла: он пришел вместе ней и с остальными. Его она тоже не видела до сегодняшнего вечера.

– Я просто посмотрю, – сказал он.

Поднялся некто с бледной кожей и в самых мешковатых джинсах в мире:

– Не, ты играешь. Я покручу за тебя.

Бутылка из-под колы завращалась, как колесная спица. Луне показалось, что ей на коленку прилетела капля: наверное, бутылку только что выпили. Она вращалась и вращалась, описывая на столике круги и отражая разноцветные блики лава-лампы.

Пока не начала замедляться и дергаться, а потом и вовсе не остановилась. Точно притянутая взглядом Луны, бутылка указала прямо на нее.

Все восторженно завопили, и девчонка, которая объясняла правила, потянула ее за запястье, заставляя встать. Сердце забилось чаще, точно она переключила его скорость.

Луна могла бы сопротивляться, если бы захотела. Или вообще отказаться от игры – штуки вроде давления сверстников на нее не действовали.

Но внутри, точно электричество, заискрилось некое чувство: приключения начинаются.

Хантер И

Хантер И не собирался присоединяться к играющим – но вот его вытолкали в центр незнакомой комнаты в незнакомом доме. Дверь за ним захлопнулась – точно опустился стеклянный колпак. Будто кто-то залпом втянул в себя весь шум, и он тотчас же утих.

Хантер огляделся: серые стены, украшенные «современным искусством». Безупречно чистая постель, застеленная покрывалом, множество подушек. В углу – маленький комод. Все это озарял слабый свет двух ламп.

И вот эта девчонка, на которую указала бутылка. Она отвернулась от него и смотрела на сновавших туда-сюда рыбок в ярко освещенном аквариуме.

Странно все это.

Хантер дернул дверную ручку. Тот, кто стоял с той стороны, держал крепко. И как следует постучал, будто ему в укор.

Сунув руки в карманы, Хантер двинулся к аквариуму. Наверное, неплохо будет поговорить. Ладони его вспотели. И чего он так разнервничался – он же не собирается ничего делать?

– Ничего так рыбки, – начал он. Рыбки?

Девчонка не ответила. Кажется, она вообще не заметила, что он что-то сказал. Хантер не успел как следует рассмотреть ее, пока бутылка вращалась. Но у нее были такие черные волосы, так собранные в хвост… Она явно откуда-то из Восточной Азии. И определенно не из школы Стюарт.

Одета в футболку и джинсы, а ноги босы. То, что на ней не было обуви, навело его на мысль. Интересно, подумал Хантер, она, как я, пришла из соседнего дома?

Тут-то он и заметил, что рыбки следовали за девочкой. Она протянула руку к аквариуму, и рыбки тут же ринулись за ней. Вода осторожно перекатывалась из стороны в сторону, пока она не опустила руку.

– Ого, – сказал Хантер. Когда он протянул руку, чтобы тоже попробовать, рыбки бросились врассыпную. – Как ты это делаешь? – спросил он.

Она мотнула головой:

– Понятия не имею. Со мной такое впервые.

Ее отражение в аквариумном стекле наблюдало за ним. Взгляд темных глаз встретился с его взглядом. На мгновение он даже дышать забыл.

Она обернулась – теперь их разделял лишь воздух. Подняв указательный палец, она стала водить им у его лица.

– Кажется, фокус работает только с рыбками, – улыбнулась она.

Хантер обнаружил, что с трудом подавляет смешок.

Девочка улыбнулась, и он почувствовал, как с него свалилась огромная тяжесть. Волосы конского хвоста рассыпались по плечам. От нее пахло свежевыстиранным бельем и чем-то сладким. Вроде меда.

– А ты, – спросила она, – раньше пробовал?

– Что пробовал? – Он ощутил, как подгибаются коленки.

– Зайти в незнакомый дом, чтобы сыграть в «Семь минут в раю» с заклинательницей рыбок?

Он посмотрел на ее губы.

То, что он знал об игре, или, вернее, о чем догадывался, подслушивая разговоры в кафетерии школы Стюарт, предполагало, что эти семь минут они проведут целуясь и, может, сняв с себя часть одежды. Будет горячо, потно и очень быстро…

Когда он снова вздохнул, начало происходить всё и сразу.

Кто-то закричал: «Время! Давайте уже!», распахнулась дверь, и в спальню ворвалась какофония звуков.

Луна обернулась на шум и случайно задела руку Хантера костяшками пальцев. Там, где их кожа соприкоснулась, вспыхнули искры света.

Пол загрохотал и затрясся, и из другой части дома раздались крики.

Хантер разобрал слова: «Землетрясение!»

Он и пошевелиться не успел, как девочка растворилась в толпе выбегавших из дома. В его уши, подобно порывам ветра, влетел грохот снаружи.

Луна Чанг

Луна опрометью бросилась из дома, огибая пьяные тела и опасно накренившиеся пластиковые стаканчики. Рамы картин с дребезгом стучали о стены. Когда ей удалось выбраться на воздух из комнаты на цокольном этаже, дом еще ходил ходуном.

Выглядело это так, словно все случилось ей в наказание. Прежде у Луны никогда не возникало мысли о том, чтобы нарушить правила. Не то чтобы что-то ей строго-настрого запрещалось – скорее молча подразумевалось, что родители не оценят такой эскапады и если узнают, где она была, то сильно рассердятся.

Оказалось, она как раз вовремя успела добежать до нужного цокольного этажа.

– Луна! – позвала мать, стоя у лестницы. – Мы едем домой!

Стены больше не тряслись, но ее родители порядком перетрухнули.

– Не похоже на землетрясение, – заявил папа. – На Тайване были не такие.

– Ай, глянь-ка на свои ноги! – воскликнула мать. – И чем это пахнет? – И тихо, чтобы слышала только Луна: – Как же у них грязно!

На обратном пути родители сплетничали о семьях, с которыми встречались, а Луна пыталась унять разносившееся по венам чувство вины. Что на нее нашло? С трудом верилось, что ей вздумалось улизнуть. Родители чудом не заметили ее отсутствия. Понюхала кончик хвоста – он вонял сигаретами. Надо бы сразу в душ, как приедут.

С передних сидений раздался смех, и это помогло успокоить пульс. Кто-то пошутил, а она не расслышала шутки. Луна наблюдала, с какой нежностью папа смотрит на маму, – и тут загорелся зеленый.

Она выдохнула. Пройдет время, и этот день останется лишь искоркой в дальнем углу памяти. Постучала по коленке пальцем – тем самым, которым приманивала рыбок в аквариуме. Это было странно. Но она чувствовала, что так и должно быть.

И по поводу того мальчика она почему-то явственно ощущала то же самое.

Луна не понимала, как так вышло. Будто бы нечто внутри подкрутило настройки и прибавило громкости. И откуда в ней взялась неслыханная прежде дерзость? При мысли о нескольких минутах в той комнате Луна покраснела и поежилась. Его глаза – чернильные озера. А губы выглядели такими нежными. Она едва не подалась вперед и не поцеловала его, потому что – а почему нет? В этом смысл игры, так ведь?

А медлила она потому, что их тянуло друг к другу тем же странным магнитом, каким притягивало рыбок к ее пальцам. И когда с шумом открылась дверь, они на долю секунды коснулись друг друга. Ее кожа соприкоснулась с его – и между ними вспыхнула искра.

Даже не так. Больше, чем искра, – у нее даже дыхание перехватило. Она вспомнила, как вспыхнуло свечение – и не сразу погасло.

А потом пол задрожал и заходил ходуном – если бы не это, она бы осталась.

Луна снова и снова задавалась вопросом: встретятся ли они еще?

Хантер И

Встретятся ли они еще? Весь остаток вечера он не мог избавиться от воспоминаний о том, как она исчезла в толпе, – и от сожаления, что не спросил, как ее зовут. Он было подумал, что сможет увидеть ее там, где они все собрались, но, когда он добежал, в доме все качалось и родители, будучи уже порядком на взводе, всюду его искали. А младший брат притих, что значило – он ужасно расстроен. Хантер догадался: это потому что он бросил Коди и один ушел на вечеринку.

Он никак не мог заснуть. Хантер пялился в потолок, вспоминая до мельчайших деталей, какая у девочки была прическа и какими нежными казались ее губы. И то, как она повела себя в тот неловкий момент – точно нарочно нажала пальцем на мыльный пузырь, и он лопнул.

* * *

На следующее утро его ждал ад. Все потому, что Хантер оказался беспутной падающей звездой.

«Не ищи неприятностей», – снова и снова твердила мать.

Он честно пытался. Но согнутую стрелу, обреченную уклоняться от намеченной цели, уже не выпрямишь. Даже тогда, когда все шло более или менее хорошо, родители все равно находили к чему придраться.

Вот почему он даже не удосужился объяснить: это он сам нарочно подстроил так, чтобы его выгнали из школы Стюарт. В их глазах это выглядело бы еще хуже. Варианта развития событий, при котором они замолчали бы и выслушали его, попросту не было. Они думали то, что им хотелось думать.

До него долетали обрывки фраз:

безответственный

негодный

неуважение

позор

Слова, пущенные наугад, как стрелы. Такие слова никак не могли задеть его.

Родители Хантера пребывали в уверенности, что крошечная полутемная кухонька, где они сейчас разговаривали, – самое уединенное место в доме. Там-то всегда и случались шум и крики – чтобы с улицы не услышали, даже когда они орали во всю глотку. И, глупо сердясь, они соблюдали осторожность.

Конечно же, из школы Стюарт позвонили и сообщили, что, когда Хантер станет поступать в колледж и ему понадобятся выписки из ведомости, вместе с ними отправятся и материалы личного дела – где, разумеется, особое внимание будет уделено неподобающему поведению.

Он закатил глаза. Могло быть много хуже. Но его родителей, кажется, заботило лишь одно: их старший сын в очередной раз облажался. Неужели нельзя оправдать их надежды? Неужели он не понимает, что ставит их в ужасное положение?

Хантер огрызнулся в ответ. Вообще-то это они разозлили какого-то типа, о котором теперь не хотят говорить. И сами поставили себя в ужасное положение, а Хантер и Коди стали невольными жертвами.

Что оставалось делать? Только стоять, будто холодное каменное изваяние, пока родители надрывают глотки. Младшего брата нигде не было видно. Хантер был готов поклясться, что Коди забился в домик из одеял в углу их общей спальни, крепко зажмурился и слушает через стену.

– Если это нас погубит, ты всю жизнь будешь жить с грузом вины! – отец тяжело дышал – так он себя накрутил.

– И как же это нас погубит? – спросил Хантер. Он едва не ляпнул: «И как же это вас погубит?» – но вовремя спохватился.

– Люди узнают о твоих выходках! – сказал отец. – Начнут задавать вопросы. «Кто такой этот Хантер И? Что у него за семья?» Ты не только навлек на нас позор. – Это слово он практически выплюнул, а потом перевел дух. – Из-за тебя мы не только потеряем лицо, но – если кто-то поймет, где мы? И скажет кому надо? Думаешь, мы столько лет прячемся шутки ради?

Хантер знал, что именно, багровея на глазах, силится проговорить отец. У него и самого при мысли об этом пробегал холодок между лопаток, глупо было бы это отрицать. Вместе с тем ему надоело жить в постоянной паранойе. Надоело, когда все в итоге сводилось к одному и тому же страху.

Мать покачала головой: и без того маленького роста, она совсем поникла.

– Он понимает. Теперь, когда он пойдет в другую школу, он начнет заново. – Она обернулась, чтобы говорить с ним напрямую. – Правда ведь, ты будешь лучше себя вести? Больше не будешь попадать в неприятности. Ведь по тебе будут судить всех китайцев!

Голос ее звучал устало.

– Мы разочарованы, Хантер, – сказал отец. – Не такого поведения я ждал от своего сына. Если будешь продолжать в том же духе, может, ты перестанешь им быть.

Мать сдавленно вскрикнула.

– Это как это? – удивился Хантер.

– Ты хочешь пойти в бандиты? Стать неудачником? Знаешь, как часто мать плачет из-за тебя? А начинаешь с тобой говорить – в одно ухо влетело, в другое вылетело! Ты вообще слышишь, что мы говорим? Если мы тебе не семья, то что ж.

– Не надо, Давэй. – Мать определенно вознамерилась быть его рупором. – Хантер будет стараться. Он исправится.

Отец отвернулся:

– Посмотрим.

– Можно попросить госпожу Чжань отвозить его в школу и забирать.

– Я отлично могу сам ездить на автобусе, – громко заявил Хантер.

Но отец уже вышел из комнаты, а мать бросила на него красноречивый взгляд: не спорь.

Замечательно. Его будут возить в школу, как маленького.

Вернувшись в свою комнату, Хантер нашел Коди именно там, где предполагал: в крепости, с головой, обернутой старой простыней. Хантер лег на живот, протискиваясь между стеной и каркасом кровати, пока не добрался до одетых в носки ног.

– Коди!

Брат размотал простыню: его волосы наэлектризовались, и прядки торчали в разные стороны.

– Прости, что мы так орали, – с сожалением сказал Хантер.

Коди потер глаза:

– Почему они всегда такие сердитые?

Хантер сказал ровно столько правды, сколько нужно, чтобы не совсем соврать:

– Взрослые – они такие.

– Ты тоже почти взрослый. Но ты не злишься, как они.

Хантер невесело хмыкнул:

– Ну конечно. – Он всегда был зол. На самом деле практически взбешен. Порой он полночи лежал без сна, размышляя, почему родители приняли то или иное решение. И наматывал гнев на палец, точно нитку: интересно, когда он перетянет палец так сильно, что туда перестанет поступать кровь?

Иногда Хантер думал, что лучше бы взять и уйти из дома. Он был уверен, что прекрасно проживет и один, и уже несколько лет копил на случай, если до этого все же дойдет.

Но не мог бросить младшего брата. Вот что его держало.

– Когда я вырасту, я никогда-никогда не буду злиться, – заявил Коди.

– Отличное желание, – ответил Хантер. – Попробую быть как ты.

Коди скрестил руки на груди:

– Я никогда не буду сердиться.