Buch lesen: «Миссия: Когтишкин»

Элиот Шрифер

Schriftart:

Eliot Schrefer. Daniel Duncan (ill.)

ANIMAL RESCUE AGENCY #1: CASE FILE: LITTLE CLAWS

* * *

Эрику

Пролог

Когтишкин зевнул и в первый раз за месяцы открыл глаза. Что же разбудило его?

Капель.

Снег таял, и вода просачивалась в берлогу.

Весна!

Он подскочил в воздух и приземлился прямо на мамину морду. Она буркнула, смахнула его в сторону и прикрыла глаза большущей белой лапой, безмолвно говоря: «Рано ещё. Засыпай обратно».

Когтишкин прикус ил её ухо и потянул. «Я знаю, как звучит весна! Пошли наружу!»

– Нет уж, нет, – проворчала его мать Когтина. – Мы ещё хорошенько и долго поспим.

– Спи, если хочешь. Я иду наружу. – Это было его второе весеннее пробуждение, и он знал, что к чему. Он подскочил и принялся загребать лапами снег. Кусочки наста посыпались в берлогу.

– Когтишкин… – предостерегающе протянула Когтина.

Но было слишком поздно. В своде появился круг света, и внутрь пахнуло морозным воздухом. Когтишкин глубоко втянул его носом. Он чуял запах водорослей, нежной молоденькой птицы, солёной арктической рыбы. Он выпрыгнул вон из берлоги.

Когтина застонала. «Я, наверное, единственная мать, которая позволяет своему детёнышу такие выходки!» – подумала она.

– Идём же! – позвал её снаружи Когтишкин.

Когтина знала, что её детёнышу может грозить опасность от самцов белых медведей. Ворча, она поднялась и села, вытянув так давно не используемые лапы. Готова она или нет, но весна пришла.

– Тут потрясающе, мама! – воскликнул Когтишкин.

Когтина высунула голову из берлоги и потрясла ею, сгоняя сон. Она увидела широкий простор ледовой целины, сделавшейся толще, ровнее и чище с тех пор, как они залегли в спячку в начале зимы.

Но где же её медвежонок? Она позвала Когтишкина и встревоженно втянула воздух.

Что-то со свистом летело к ней. Она дёрнулась и повернулась, чтобы как раз получить в нос снежком.

– Счастливой весны, мама! – крикнул Когтишкин, выскакивая из-за сугроба. – Твоя очередь! Попробуй попади в меня!

– Не смей кидаться в мать снежками! Никогда, – прорычала она.

Второй снежок ударил её, отскочил от головы и разлетелся в ледяную пыль. Когтишкин вытаращился на мать, азартно приоткрыв пасть и выжидая, что она сделает.

Зарычав, Когтина поднялась на задние лапы.

Когтишкин испуганно сжался. Наверное, он зашёл слишком далеко.

Когтина отвернулась на мгновение, кажется чтобы смирить свой гнев, а затем медленно повернулась к сыну. Только теперь у неё в лапах был большущий снежок. Он был размером как раз с Когтишкина.

Его глаза округлились.

– Мама? Нет. Ты же не бросишь…

– Ещё как брошу. – И она бросила.

Вскоре он был весь, от носа до хвоста, запорошен снегом.

– Ха-ха! – сказал он, бросившись вприпрыжку сквозь снежные заносы. – Отличный бросок! Но я с тобой за это поквитаюсь!

Засмеявшись, его мать пошла за ним сквозь сугробы, уворачиваясь по возможности от снежков и изредка посылая свой собственный снаряд. Скоро у них заурчит в брюхе, но пока нет вреда в том, чтобы немного повеселиться.

Она набросилась на Когтишкина, рыча. Тот, хохоча, прыгнул в сторону и кувырком полетел по заснеженному склону. Он превратился в белый меховой ком, с каждым мгновением набирающий скорость.

Внизу была полоса льда, а дальше холодное море. Вода выглядела серой и стылой, но даже если Когтишкин свалится в неё, серьёзная опасность ему не грозит – толстый мех защитит его от мороза. Пускай он пока не научился как следует плавать, догрести несколько футов до берега ему не составит труда.

Сердце занялось в груди Когтины из-за другого. На горизонте совершенно неподвижно стояла тёмная фигура. И Когтишкин летел прямо к ней.

Когтишкин плюхнулся на брюхо на лёд у подножия снежного холма и захихикал:

– Спускайся сюда, мама! Это так здорово!

Она стояла на задних ногах, всматриваясь в фигуру. Она видела их на палубах кораблей, но на своих двоих люди не бывали в этих дальних северных регионах. Эта земля принадлежала одним только животным. Когтина хотела позвать своего медвежонка, но не хотела привлекать внимания незнакомца. Она начала спускаться по склону.

Когтишкин, кажется, не замечал человека. Он усердно бороздил пушистый снег, проделывая в нём туннели и поднимая облака белой снежной пыли.

Фигура не двигалась, не пыталась приблизиться. Это был определённо человек. Высокий человек, как теперь видела Когтина, подойдя поближе. И странное дело – на нём была шапка, сделанная из белого меха. Она никогда ничего подобного не видела.

Шапка была того же цвета, что мех полярного медведя.

По-прежнему ничего не подозревая, Когтишкин кувыркался и играл. Он понёсся к воде, подняв на крыло стаю арктических птиц. Как только они сели, он снова погнался за ними.

Он всё быстрее и быстрее удалялся от Когтины.

Она вприскочку пустилась с холма за своим сыном. Снег осел под ней, и она начала скользить. Всё, что она могла сделать теперь, – пытаться устоять на ногах.

Когда она спустилась до самого низа, арктические птицы слетели на воду. Когтишкин повернулся и посмотрел на неё.

– Ты видела? Я одну почти поймал, мама!

– Вернись сюда! – велела Когтина, спеша по льду. Она заметила, что что-то странное отделяет её от Когтишкина. Чёрная линия. Это была не трещина, а что-то выложенное поверх льда. И эта штука тянулась к приспособлению, стоявшему у ног человека в белой шапке.

– Ты переживаешь, что лёд может разломиться? – крикнул Когтишкин. Он подпрыгнул в воздух и снова приземлился на лёд, да так, что края окатило морской водой. – Я проверил, как ты меня и учила. Он держит меня!

Когтина повела мордой в сторону, где стоял человек в белой шапке.

– Мы не одни.

– Правда?! – воскликнул Когтишкин и, покачиваясь на задних лапах, огляделся. – Я никого не вижу.

– Это потому, что ты слишком маленький, – рыкнула Когтина, продолжая идти к своему сыну. – Но ты должен поверить…

Человек в белой меховой шапке согнулся над своим приспособлением, и вдалеке что-то щёлкнуло. Тёмная линия, выложенная поверх льда, взревела и загорелась. Воздух взорвался, рассылая вихрь снега и льда вокруг Когтины. Она заслонила глаза и едва выстояла под порывом. Когда же она убрала лапу с морды, то увидела, что взрыв взметнул столько снега и льда в воздух, что ничего не было видно на расстоянии нескольких футов.

Медведица взревела и бросилась к своему детёнышу, не обращая внимания на ледяную взвесь, висевшую в воздухе, коловшую ей нос и язвившую лёгкие.

Лишь когда снежная муть немного рассеялась, Когтина смогла увидеть, что случилось с Когтишкиным. Она встала и застонала.

Взрывом его сбило с ног. Он пытался встать на лапы, глаза у него были круглые от ужаса.

– Мама!

Из-за устроенного человеком взрыва между ними пролегла громадная трещина. Она расширялась прямо у неё на глазах.

Когтишкина уносило в море.

Он лежал посреди своей плавучей льдины, распластавшись лапами и вцепившись в лёд когтями, и отчаянно пытался удержать равновесие на зыби волн.

– Помоги мне! – завопил он.

– Я иду! – крикнула Когтина. Её малыш ещё не пробовал плавать – обучение плаванью было в числе первых дел, которые она запланировала на эту весну. Ей самой придётся подплыть к нему, а не наоборот. Когтишкин вонзил когти в лёд, его вело всем телом из стороны в сторону всякий раз, как волна покачивала льдину. Когтина прыгнула в воду, подняв новые огромные волны. Она принялась отфыркиваться, когда ледяная вода попала ей в нос и принялась есть глаза.

Она плыла к Когтишкину, не сводя с детёныша глаз. Сильная пловчиха, она легко взрезала волны. Но арктические течения сильны. Всякий раз, как медведица поднималась на гребень волны и могла увидеть плавучую льдину, она – и Когтишкин вместе с ней – оказывалась всё дальше и дальше.

Её сын исчезал в море.

Морские течения утягивали его в открытое море, и голос его доносился всё тише.

– Мама, мама, помоги мне, мама! – звал он.

Когтина не сдавалась и плыла, несмотря на жгучую боль в мускулах. Она была готова скорее умереть, чем позволить сыну пропасть. Но плавучую льдину всё быстрее уносило в море, и медведице нужно было принять решение. Она могла погнаться за льдиной и, вполне вероятно, утонуть или же вернуться на твёрдый лёд и отыскать другой путь.

– Я спасу тебя, обещаю! – крикнула она вслед своему сыну. – Держись крепко, родной мой!

С тяжёлым сердцем Когтина развернулась и начала грести в сторону берега.

Почти без сил она выкарабкалась обратно на сплошной лёд. Что могла она сделать, чтобы спасти Когтишкина?

Тяжело дыша, отплёвываясь от солёной воды и хватая ртом воздух, она вскоре оправилась достаточно, чтобы отметить, что мужчина в белой шапке так и стоит на горизонте. Он смотрел в море, именно туда, где её медвежонок попал в ловушку на плавучей льдине.

Эта беда, приключившаяся с ними, – дело рук этого мужчины. Зачем он устроил это?

Когтине хотелось помчаться к человеку и покарать его за то, что он сделал. Но она была измотана, и все мысли её были о Когтишкине. У малыша во рту не было ни кусочка еды с тех пор, как он проснулся от спячки, и вот он затерян в море. Если его не спасти в течение нескольких дней, он умрёт от голода. И это лишь часть грозящей ему опасности: если он упадёт в воду, то утонет. И если его отнесёт слишком далеко к югу и лёд растает, он утонет.

Когтина никак не могла доплыть до открытого моря. Она знала, что сама не в силах спасти собственного сына.

Ей нужна была помощь.

А когда зверю всерьёз необходима помощь, он может обратиться лишь в одно место.

Агентство спасения животных.

Глава 1

– Что тут нарисовано? – спросила Эсквайр, постукивая коготком по экрану компьютера.

– Не делай так. Ты же его сломаешь! – недовольно проклёкотал мистер Пеппер. – Компьютеры – дорогая штука, и они не предназначены для лисиц.

– И это говорит тот, кто целый день клюёт себе, – фыркнула Эсквайр. Они уже не первый год обменивались подначками о когтях и клювах. У славного антикварного стола лисицы были покоцаны все ножки – там, где мистер Пеппер по нечаянности клевал их, прибираясь.

Замахав крыльями, петух вскочил на подлокотник кресла Эсквайр, чтобы лучше видеть экран.

– Это же очевидно, пустоголовая ты лисица. Это совершенно очевидно… э…

– Это совершенно очевидно… и?.. – переспросила Эсквайр.

– Как что… гиппопотам, которого похищает космическая амёба!

– Прости, что ты сейчас сказал? – поинтересовалась Эсквайр, склонив голову набок. Она приглаживала лапкой усы, чтобы скрыть улыбку, игравшую у неё на губах. – Ах да. Теперь я вижу. Это абсолютно бесспорно бегемот, которого похищает космическая амёба. Благодарю тебя за эту глубокую мысль, мистер Пеппер.

– Счастлив помочь, – ответил мистер Пеппер, спрыгнув на ковёр и возвращаясь к подметанию. – А теперь будь добра, убери лапы с кофейного столика.

Эсквайр оставила лапы ровно там, где они покоились, и, подёргивая хвостом, принялась рассматривать картинку. Хотя она и поддакнула мистеру Пепперу, она искренне сомневалась, что это гиппопотам, которого похищает космическая амёба. Уж точно не в Арктике, а именно её звери именовали Крачками-Полярными-Медведями-Моржовыми-Детёнышами. Северный полюс – весьма необычное обиталище для бегемота. (Или для космической амёбы, если уж на то пошло.)

Принадлежавшее Эсквайр Агентство спасения животных имело сеть агентов по всему миру, и они отлично знали своё дело – ведь она не могла помочь зверям, попавшим в беду, ничего не зная об их беде! И поскольку большинство созданий были слишком малы, чтобы добраться до неё за один перегон, они передавали весточку – зверь зверю и птица птице, – пока известие не достигало лисицы Эсквайр. Изображение, сделанное художником, могло быть вручено зайцу, который пересказал его тупику, который передал его альбатросу, который перелетел на Большую землю и описал его волчице, которая бежала со своей стаей, пока не нашла лося, который сумел вычертить его рогами на земле, чтобы кроты, почувствовав вибрацию почвы, перерисовали его и переслали по своим подземным ходам тараканам в местной библиотеке, а через пару часов тараканы прикрепили к электронному письму собственнолапное изображение и переслали его в Агентство спасения, где мигающий световой сигнал оповестил Эсквайр о новом входящем сообщении. Оригинальное изображение могло претерпеть в ходе этого путешествия серьёзнейшие изменения. Откровенно говоря, даже при удачном раскладе художники из тараканов были аховые.

Эсквайр наклонила свою узкую лисью мордочку к самому экрану, так близко, что у неё засвербело в усах. Попавший в беду бегемот (или кем уж было это создание) выглядел крайне встревоженным. Уже этого одного вкупе с примерным местоположением было довольно для начала.

– Я еду на Север поездом в четверть седьмого, мистер Пеппер! – бросила Эсквайр. Она закрыла окно на компьютере и встала, вытирая лапы о жилет. – Где мой чемодан? Тот новый красавчик из Сенегала с латунными защёлками?

Петух возник на пороге кухни, зажав в клюве метёлочку для пыли. Он всё же умудрился произнести:

– Ты же не собираешься на самом деле броситься в бой с космической амёбой?

– Ну, как сказать, – проговорила Эсквайр, натягивая свои мягкие мокасины. Она носила их только на задних лапах, как человек. – Я не вполне убеждена, что это космическая амёба, мистер Пеппер.

– Ума не приложу, что ещё это может быть, – фыркнул мистер Пеппер. – Но, полагаю, бегемот попал в беду и мы не можем закрыть на это глаза. Мы оба сядем на вечерний поезд.

– Боюсь, ты не можешь отправиться на это дело, – заметила Эсквайр. – Там будет полно волков и белых медведей. И даже если тебе повезёт не достаться им на обед, там будет слишком холодно. Заполярье – это не место для кур.

Большинство зверей придерживается невыносимо примитивного именования регионов по типам обитающих там животных. Крачки-Полярные-Медведи-Моржовые-Детёныши должны находиться далеко-далеко на Севере – в самых ледовых регионах вблизи Северного полюса. Будучи лисой, Эсквайр могла рассчитывать на то, что мех её станет гуще, когда она отправится на Север, но перья мистера Пеппера на такое не способны.

– Что ты хочешь сказать, как так я не еду? – закудахтал мистер Пеппер, от возмущения выронив метёлочку. – Я всегда езжу с тобой! Ты что, думаешь, я позволю, чтобы твой хвост достался какому-нибудь охотнику? А кто проследит, чтобы ты правильно питалась? А кто напомнит тебе, чтобы ты не забыла получить плату? Разумеется, я еду с тобой. Скажешь тоже! – Он продолжал негодующе квохтать и когда открывал шкаф, и когда вытягивал клювом чемодан. Чемодан с грохотом упал на пол. – Вот твой клятый сенегальский чемодан с латунными защёлками.

Лисица Эсквайр прикинула, имеет ли смысл спорить, но до сего дня ей ни разу не удалось ещё переспорить мистера Пеппера. Уж если он пришёл к определённому решению, его никак не переупрямишь. Вот и сейчас он сердито вышагивал по комнате, бормоча «ох уж эти лисы!» себе под нос.

Странная штука жизнь, как Эсквайр этого не знать: вот лисица делит дом со старым петухом. Но она уже много лет работала вместе с мистером Пеппером. И Эсквайр была не какая-нибудь обыкновенная лисица.

Дом был очень славный, и, находясь в отлучке по делу, Эсквайр будет скучать по нему. Искусно выдолбленные каменные стены украшали произведения искусства, собранные ею по всему свету. Пол был устлан половиками, а самый большой ковёр выткали в Гималаях сами овцы в знак благодарности за то, что Эсквайр спасла их от схода лавины. Мистер Пеппер каждое утро дочиста вычищал ковры, выбирая клювом все до единой пылинки. Лисица Эсквайр выросла в доме, которому до этого было далеко, как до луны. Даже будучи крохотным лисёнком, она считала семейную нору жутким местом, где в грязи валялись утиные кости и пахло мочой. Делом её жизни стало обустройство головного офиса действующей на законных обстоятельствах всемирной организации. Агентство началось с первого спасённого – мистера Пеппера собственной персоной.

А теперь перед ней стоял важнейший вопрос: что надеть в Арктику? Не годится же приехать дурно подготовленной! Она определённо возьмёт свой шерстяной шарф молочного цвета, который так славно оттеняет её рыжий мех, а вдобавок послужит камуфляжем среди ледяных полей. И башмаки с мягкими стельками – куда же без них!

Когда Эсквайр аккуратно сложила свои фланелевые рубашки и положила их в чемодан, она услышала у себя под боком кудахтанье, и мистер Пеппер подбросил курьего размера тёплые наушники. Вообще-то это были ватные шарики, посаженные на резинку, но ни один из них не упоминал об этом. Петушиные уши и так закрыты перьями, так что неважно, что мистер Пеппер использовал в качестве наушников.

– Мистер Пеппер, я на самом деле считаю, что тебе не стоит… – начала было Эсквайр.

– Ничего не желаю слышать. Речи быть не может, чтобы занялась этим в одиночку, – отрезал мистер Пеппер. – Давай-ка поторапливайся, и глазом не моргнёшь, а вечерний поезд уже прибудет на вокзал.

Эсквайр выбрала именно это место в качестве штаб-квартиры Агентства спасения животных как раз потому, что отсюда было всего несколько сот футов¹ до железной дороги, по которой люди переправляли грузы. Если они с мистером Пеппером запрыгнут на вечерний товарный поезд, то смогут пересесть в Сиэтле на корабль и к этому же времени завтрашнего дня другим поездом прибудут в Анкоридж². И тогда она сможет мобилизовать свою агентурную сеть, чтобы переправиться как можно дальше на Север.

– Если ты едешь со мной, тебе не обойтись одними наушниками, – вздохнула Эсквайр. – Где твоё пальто?

Она доложила в чемодан пару новых шерстяных перчаток, тех самых, что предложил ей в оплату дружелюбный ягнёнок с фермы неподалёку. Кончики пальцев срезали, чтобы она могла держать в лапах отмычки. Мистер Пеппер закинул своё тёплое пальто – вообще-то лоскутного шитья бабу на чайник (в форме петушка) с отрезанной макушкой, чтобы можно было просунуть в дырку голову.

Эсквайр могла носить одежду, предназначенную для самых маленьких людских детёнышей, но мистер Пеппер был бентамским петухом, а значит, едва доходил Эсквайр до колена. Он никогда не расставался с передником с оборкой по подолу и вышитыми на грудке клубничинами. И как бы мистер Пеппер ни раздражал Эсквайр, ей стало бы не по себе, если бы, оторвавшись от книги, она вдруг не увидела, как он хлопочет по хозяйству в своём фартуке с клубничками.

– Так, – сказал мистер Пеппер. – И что гиппопотам может предложить в оплату наших услуг?

Эсквайр застыла без движения.

Как и мистер Пеппер. Затем он нахохлился так, что стал вдвое больше, чем был минуту назад. Это определённо недобрый знак.

– Ты же собираешься брать плату, так? – спросил он, и голос его дал петуха. – Ты же понимаешь, как устроен бизнес, так?

Мистер Пеппер вечно шпынял Эсквайр, чтобы она брала хоть какую-то плату со спасённых клиентов. Шерсть, семена, поделки и всякое тому подобное.

– Я тут решила, что с условиями определюсь уже по прибытии. Как и положено благородной лисице. Нет необходимости утрясать всё прямо сразу, сам понимаешь.

– Но у нас баланс не сходится! – взвизгнул мистер Пеппер. – Мы не можем вести бизнес, не выставляя счетов!

Эсквайр прикрыла глаза, пасуя перед натиском соратника, и открыла их, только когда он замолк. А открыв глаза, она увидела, что он аккуратно переправляет клювом шерстяные носки из её ящика в чемодан, штучка за штучкой.

– Спасибо тебе за помощь, мистер Пеппер, – Эсквайр подмигнула ему.

– Даже представить не могу, в какие неприятности ты вляпаешься без меня, – фыркнул он. – Мне делается нехорошо уже при одной мысли!

Глаза Эсквайр скользнули к консоли Агентства спасения – на ней мигал огонёк. Дело обещает быть непростым и ответственным – на повестке дня ничего, кроме неприятностей.