Мы бредем по жизни, как слепые котята, беспомощные и полностью зависимые от судьбы. А думаем, что много знаем и умеем, что мы всё контролируем, что наш прогресс дал нам власть над жизнью. Знаете, что? Гроша ломаного не стоит наш прогресс, и наши силы, и наши знания, уж это я могу утверждать с полной ответственностью. Будь по-другому, я не проторчала бы на Луне 15 лет и не летела бы сейчас в никуда, коротая эти переходные сутки между старой и новой жизнью написанием всякой чуши.
15 лет прошло, а я помню свой первый день на Ковчеге Селены до мелочей. Когда корабль с предыдущей командой скрылся из виду, мы начали самостоятельное путешествие по базе. Помню, как тогда она показалась мне настоящим лабиринтом, а сейчас кажется чем-то вроде родной квартиры, в которой всё можешь найти с закрытыми глазами. Технари, т.е. те, кто прилетел следить за приборами и обслуживать их, тут же заняли свои места, а мы, простые смертные, гуляли по базе, улыбаясь как сумасшедшие и стараясь хоть что-то запомнить. Все мы были молодыми, не старше 35, и все впервые покинули Землю.
Мы со второй медсестрой и хирургом сразу влюбились в оранжерею. Только представьте, гигантский прозрачный купол, над вами черное звездное небо, сама Вселенная, а вокруг вас – райский сад, земные растения, стремящиеся к этому чужому небу. От этого вида просто дух захватывало. Здесь мы выращивали овощи и зелень, даже фрукты на карликовых деревьях. Да, Ковчег Селены – просто скопище чудес. И хоть нам говорили, что самое чудесное – это прогулки к кратеру, для меня всё равно нет ничего лучше вида земли в черном небе и той оранжереи. Это как в старой сказке про русалочку, одна сестра вынырнула на закате и сказала, что нет ничего прекраснее заходящего солнца, вторая увидела шторм в северном море и заявила, что именно это – самое красивое в мире, ну и так далее, что кому по душе – в этом вопросе нет одной истины.
Я была у кратера, даже поднималась к его жерлу, когда мы добывали воду, но никакого особенного впечатления на меня это не произвело. Помню, что мы дурачились, как дети: отключали стабилизаторы гравитации и прыгали по Луне, как те первые космонавты, смеясь при этом как безумные. А Йен – он всегда был на связи – своим голосом дворецкого «настоятельно рекомендовал нам включить двигатели во избежание непредвиденных инцидентов», от этого нам было только смешнее. Я буду скучать и по этому нудному сукину сыну… хотя вряд ли у него могла быть мать, он ведь компьютер.
В общем, что я хочу сказать, в те первые дни на базе мы были как дети, попавшие в страну чудес, все было новым, необычным и таким интересным. Медицинский блок, наше рабочее место, был просто восхитительным, старший врач Ашот Кари даже пошутил – а это с ним бывало редко, наверное, поэтому его и поставили старшим – сказав, что с таким оборудованием человек точно может быть бессмертным. Понимаете, настроение у всех зашкаливало, даже Сянь Пэн порхал как бабочка и не думал закрываться в кладовке с баночкой снотворного. Хотя в Луну он точно не влюбился, просто делал свое дело и строил планы, как вернется домой и заживет счастливой жизнью. А когда понял, что не вернется, и не домой – это его и подкосило. Так сказал Андрей, наш психолог.
Когда мы прибыли, был день, и до темноты оставалось еще 5 земных суток. Вот тогда-то и кончилась наша эйфория. Если постоянный свет мы еще нормально переносили, отгородившись ставнями, то с темнотой сделать ничего не могли. Жизнь, к которой мы только начали привыкать, опять резко изменилась. Температура опустилась до -145 градусов по Цельсию, на базе стало холодно, а с непривычки мы не сразу поняли, как регулировать термостат. Это первое. Второе: с наступлением ночи все передвижения вне базы запрещались, так что мы просто сидели, как мышки в норе, что, наверное, было и к лучшему, потому что в темноте Луна уже не казалась очаровательным местом, она обретала свой истинный облик чужой и неизведанной планеты, где нас никто не ждал. Это третье.
Конечно, мы не сидели в темноте, всю территорию базы и возле нее освещали мощные прожектора, но этот белый свет не мог заменить нам солнца. Прозрачные купола на ночь тоже закрывали и включали искусственное освещение, так что я больше не могла любоваться видом земли или растений на фоне звездного неба. Это тоже, как вы понимаете, настроения не улучшало.
А потом, примерно на 3-й день темноты, пошел первый метеоритный дождь. По всей базе завыли сирены, этот звук в сочетании с чернотой вокруг уже наводил панический ужас, а потом стали опускаться ставни, отрезая вид двора, вышек и прожекторов. Невозможно было сидеть в этой огромной консервной банке, всем было страшно, для нас всё это было впервые. Я и еще несколько человек пошли в Северную вышку, там были специальные особо прочные стекла, так что мы могли видеть, что творилось снаружи. И это было жутко. Из черноты на серую поверхность сыпались камни, большие и маленькие – самый маленький размером с кулак – они гремели по металлическим поверхностям над нашими головами, бомбили грунт, прямо в середину двора приземлился настоящий космический валун, подняв облачко серой лунной пыли. И в тот момент я вдруг пожалела, что прилетела сюда, в тот момент я бы отдала всё, чтобы вернуться на Землю.
Всё здесь было чужим, враждебным, и я корила себя за глупость и безрассудство.
Конечно, это прошло, за 15 лет таких дождей было больше тысячи, но именно первый я помню, помню очень хорошо. А когда на следующий день мы вышли убирать весь этот «мусор», мы даже радовались – хоть какое-то спасенье от каждодневной рутины. А работа на базе, особенно ночью, была именно рутиной. Даже самое интересное и необычное приедается от ежедневного повторения. А на Луне, как вы понимаете, не было большого спектра занятий, как и возможности уехать на пару дней, если тебя всё достало. Нет, словосочетание «сменить обстановку» нам пришлось забыть. Но я всё равно любила Луну, и то, что я здесь любила, становилось только прекраснее от того, что каждые 14 дней я этого лишалась.
Рутина приедалась, так я написала, и это правда, но мы любили свое дело, потому что самое ужасное для человека – безделье, бесцельная жизнь в ограниченном пространстве. Именно поэтому никто не отлынивал, просто ничем другим себя занять никто из нас не мог, так что все мы находили любую возможность занять руки. И голову. Не знаю, как остальные – но, думаю, у всех у нас была одна проблема, это так, из наблюдений – но меня на Луне просто одолевали мысли. И не всегда приятные. Старые обиды, не сбывшиеся мечты, пустые надежды – всё это каким-то магическим образом оживало на Луне, набирало силу, и эти призраки высасывали силы, высасывали саму жизнь. Об этом нам никто не сказал, о таких вещах не говорят, но я точно знаю, что на Земле ничего подобного мне в голову не лезло. Да, мы построили здесь отличную базу, но мы всё еще практически ничего не знали о самой Луне, и я думаю, эти мысленные призраки – одна из ее загадок, еще одна темная сторона, которую она никогда не покажет людям.
Луна. Она как живое существо, пробыв здесь 15 лет, я имею право на такое мнение. Она как женщина, которую нельзя приручить, полная загадок и тайн, кто-то влюбляется в таких и теряет голову, другие – бегут без оглядки. Я влюбилась в Луну, как уже писала не раз, но, если любишь, хочется повторять это снова и снова. Постепенно я справилась с этими мысленными атаками, время и желание сглаживают всё, и того, и другого у меня было предостаточно. Ничего серьезного эти призраки не представляли, поэтому никто нам о них и не говорил. Хотя лично я думаю, именно они приложили свою ментальную руку к поступку Сянь Пэна. Но ведь он справился, даже не будучи так влюблен в Луну, как некоторые из нас, он выжил.
Всё это так сложно, жизнь и смерть, судьба и выбор, желание и долг. Не знаю, почему это так, и, наверное, нам знать не положено, мы просто… просто 50 последних представителей человечества, великой расы землян. Мы – последний крохотный островок жизни в этом холодном бескрайнем космосе. Лично я думаю, что в этой бесконечности мы не можем быть единственными разумными или просто живыми существами, но хочу сказать, что за все эти столетия, что человечество бороздит космос, мы так и не встретили никого. Совсем никого. С другой стороны, масштабы Вселенной так велики, они недоступны нашему маленькому мозгу, нашему маленькому миру, нашим крошечным расстояниям. Это для нас полет до границ солнечной системы что-то запредельное, а если посмотреть со стороны – так мы просто котята, вылезшие из коробки, добравшиеся до ближайшей стены и думающие, что изведали мир.
На нашей базе были котята, так что это тоже из наблюдений. Сейчас они уже большие жирные коты и кошки, и в эту секунду я им завидую, потому что они наверняка сладко спят в своем отсеке, даже не подозревая, что станут Адамами и Евами нового мира. На Луне мы берегли жизнь, мы ее хранили, такова была наша задача, и, как пошутил Тим – наш микробиолог – вода здесь слишком ценна, чтобы топить в ней котят.
Там всё было слишком ценным, может, за это и я любила Луну, там жизнь становилась концентрированной. Каждую секунду там я чувствовала себя живой, настоящей… не знаю, это не описать словами или я просто слишком устала. Приведу простой пример: на Земле мы не просто ели фрукты и овощи, мы кидались ими, и это называлось «Фестивалем урожая», мы выбрасывали яблоко, если на шкурке была хоть точечка, или оно было кисловато на наш вкус. А здесь мы боролись за каждое малюсенькое кислючее яблочко и смаковали каждую дольку – да, нам не всегда доставалось по целому яблоку – и на Луне это была высшая роскошь. В оранжерее работали в основном те, кто по основной профессии не был занят каждый день – то есть, мы с Айшей, второй медсестрой, иногда нам помогали младший доктор и кто-нибудь из инженеров, база-то работала как часы, так что работы у них тоже было немного. Мы пропалывали грядки и собирали урожай под черным небом, лунные яблоки, груши, перец и огурцы. Сейчас, когда я пишу об этом, это кажется и мне самой чем-то фантастическим, а там это была просто каждодневная обязанность, ничего сверхъестественного. Остальные члены команды тоже не сидели без дела, помимо обслуживания базы и нашей жизни, они делали то, для чего и прилетели – ставили свои эксперименты и писали научные работы. И кому теперь всё это нужно?
У всех у нас хватало забот, база была большой, а нас всего 50 человек, так что каждый совмещал по несколько должностей. Только технари – так мы называли тех, кто сидел за приборами, они следили за метеоритами, связывались с Землей и т.д. – работали только по своей профессии посменно, но когда у кого-то был выходной, он тоже просил найти ему занятие. Как я уже говорила, безделье на Луне каралось.
Раз в неделю каждый из нас мог связаться с Землей и поговорить с родными, увидеть их, а они могли увидеть тебя. Я редко пользовалась этим правом, из-за постоянных переездов друзей у меня не было, личной жизни – тоже, а родители мои носились по миру, как пушинки, гонимые ветром, так что я и сама не всегда знала, куда им звонить. А теперь я так жалею обо всём. Может, это опять те самые призраки, хотя мы уже далеко от Луны, но мне вдруг стало так грустно, когда я вспомнила про эти сеансы связи. Эту маленькую комнату с огромным экраном, мы заходили туда по одному и проводили там не больше 15минут, но этого времени хватало, после первых 3-х недель нам не о чем стало рассказывать, ничего нового там не случалось, а новости родственников обычно укладывались в 15 минут в неделю. Некоторые из нас даже шутили, что ограничение в 15 минут – лучшая семейная терапия. У меня таких проблем не было, если мои родные оставляли в ЦУПе свои координаты, я связывалась с ними, но бывало, что старые адреса и номера не отвечали, а новых я не знала. И не потому, что они были плохими родителями или им было наплевать на меня, просто мы так жили, я уже говорила.