Легенда о золотых драконах. Часть 1

Глава 5. Тень времён

Красивая, но печальная легенда о золотых акильфийских драконах пришла из тех далёких времён, когда на огромном острове Сеар и других островных землях ещё не было королевств. Здесь жили драконы – красные, чёрные, жемчужные, изумрудные, серые… Но золотых в природе никогда не существовало, их создала другая магия. Магия любви.

В те времена людей на островах было совсем мало, но их поселения постепенно разрастались. Кланы делились, расселялись по равнинам и предгорьям. Разные виды драконов постоянно сражались между собой за территории и добычу, и люди, почитавшие крылатых чудовищ как богов, делали то же самое. Мира не было ни на земле острова, ни в небе над ним.

Единственный клан, который никогда не знал войны и потерь, жил на маленьком полуострове, отделённом широкой горной цепью от земель Сеара. Это был клан зеленоглазых колдунов и провидцев, которых почитали не меньше, чем драконов, потому что считали детьми богов. Каждый из воинственных вождей считал высочайшей честью заполучить в свою большую семью человека с зелёными глазами и магией в крови. Колдуны были неприкосновенными. Они могли прийти в любой из кланов и остаться там по доброй воле, но никто не смел удерживать их силой и обижать словом или делом – суеверные островитяне боялись кар, которые разгневанные боги могут ниспослать за это на обитаемые земли.

Однажды в один из южных враждующих кланов пришла маленькая зеленоглазая девочка с чудесными золотистыми волосами. Зима в тот год выдалась суровой, и вожди даже не помышляли о набегах на соседей, потому что пытались уберечь своих людей от стужи, а малышка пришла босой и в одной тонкой рубашке, словно ледяной ветер не причинял ей никакого вреда. На подходах к селению девочке преградили путь два суровых, продрогших до костей воина. Она прикоснулась к каждому из них, каждому заглянула в глаза, и мужчины почувствовали, что холод сразу отступил. «Я принесла тепло», – только и сказала она, и воины без лишних вопросов пропустили её дальше.

Малышка шла узкой тропой между хижинами, прикасалась маленькой ладошкой к стенам, и все, кто находился за этими стенами, сразу же согревались. Обойдя все хижины, она подошла к дому вождя, который с крыльца наблюдал за происходящим и сурово хмурился.

– Я принесла тепло, Кадан, – повторила девочка, бесстрашно глядя ему в глаза.

– И что ты хочешь взамен? – недоверчиво уточнил вождь.

– Остаться.

Суровый вождь не только позволил девочке остаться, но и перед всеми людьми клана назвал её дочерью. Она не сказала своего имени, поэтому её нарекли Фадия – огненная. Пламя повиновалось малышке с покорностью прирученного зверя, и поэтому её побаивались, но все знали, что колдуны не могут использовать магию против людей, поскольку это противоречит законам природы.

В клане Кадана сражаться умели не только мужчины, но и женщины, и дети. Обучение военному ремеслу начиналось сызмальства. Сначала это были просто драки, чтобы дети учились терпеть боль и защищаться. Дальше – больше. Фадия тоже училась. Она не могла использовать людям во вред магию, но никто не запрещал колдунам брать в руки оружие.

К тому возрасту, когда юные девушки начинают привлекать мужское внимание, на зеленоглазую красавицу Фадию заглядывались все холостяки клана, но заявить о своих чувствах, желаниях или намерениях так никто и не решился. Она была как живой огонь – и в жизни, и в бою. Завораживающе прекрасная и изящная, но безжалостная и скорая на расправу. В крови девушки бушевало пламя её колдовского рода, и она не признала бы власти над собой, а мужчины привыкли повелевать.

В набеги на другие селения Фадия не ходила, хотя к семнадцати годам считалась одним из лучших воинов клана.

– Это варварство, – заявила она Кадану, когда вождь предложил ей присоединиться к походу. – Мне не нравится эта сторона вашей жизни, и навязывать свою точку зрения мы друг другу не вправе. Я буду защищать клан, но нападать ни на кого не стану.

И защищала. Она управляла кланом, когда приёмный отец уводил воинов в походы. В его отсутствие приказам Фадии подчинялись беспрекословно, поскольку знали, на что способна юная колдунья ради людей, которых считала своей семьёй.

В набеги никогда не уходило больше четверти воинов, и в селении оставалось достаточно тех, кто мог сражаться – это было непреложное правило. Но однажды Кадан не вернулся из очередной вылазки, вождём стал его старший сын Ясар, и в клане многое изменилось. Новый вождь принимал осторожные решения, но не смог удержаться от опрометчивого поступка, когда земли острова сковала зимняя стужа.

– Они сидят в своих норах и мечтают только о том, чтобы дожить до весны. На нашей стороне сейчас такое преимущество, какое нам никогда и не снилось, – убеждал Ясар старейшин клана. – Мы оставим здесь только детей, стариков и женщин на сносях, а остальных разделим на три больших отряда и выдвинемся одновременно в трёх направлениях – на север, северо-восток и вдоль южного побережья. Фадия даст нам достаточно тепла своей магии, чтобы его хватило до конца зимы, а сама останется здесь. Мы уничтожим всех, кто способен держать в руках оружие, и к весне весь этот остров будет принадлежать нам.

– Жадность застит тебе глаза, – прямо заявила ему юная колдунья. – Так ты потеряешь всё. Наши соседи умеют защищаться даже в такую стужу. Есть ещё и горные кланы, которые привыкли жить в снегах, и эта зима для них не намного суровее прочих.

Но Ясар был вождём, мужчиной, воином, и он всегда недолюбливал Фадию, потому что отец считал приёмыша-колдунью лучшей из всех своих детей. Ей удалось выторговать у него десять крепких воинов для защиты селения на случай нападения, но этого оказалось слишком мало. Когда спустя месяц остатки разбитого отряда привезли своего раненого вождя домой, они не нашли на месте деревни ни одного уцелевшего жилища. Ни одного живого человека из тех, кого здесь оставили – только присыпанные снегом тела родных и врагов. Два других отряда из этого похода тоже не вернулись.

Едва оправившись от ранения, Ясар заявил своим воинам, что колдунья предала клан. Это ведь она сказала, что он потеряет всё, и её слова сбылись. «Это было проклятие, а не пророчество», – уверенно прорычал он и сделал месть колдунам смыслом дальнейшего существования остатков своего клана.

Ясар не видел, как отчаянно сражалась Фадия, защищая вверенных ей людей. Он не мог знать, на что она пошла ради них. Магию природы нельзя использовать против человека, но когда речь идёт о спасении хотя бы нескольких жизней, своя собственная не кажется такой уж великой ценой. Юная колдунья выжгла своей магией сердца всех нападавших, когда поняла, что они никого не оставят в живых. Она обрекла себя на скорую мучительную смерть ради того, чтобы спасти хоть кого-нибудь. Увы, к тому моменту практически все беспомощные селяне уже обрели вечный покой. Выжил только один молодой воин Акиль, но и он был серьёзно ранен, а у Фадии больше не было магии на то, чтобы хотя бы согреть его.

Но у этого воина ещё оставался шанс на спасение – тайная горная тропа в земли колдунов начиналась всего в одном дне пути от уничтоженного селения. Зимой без магии соваться в горы было рискованно, но Фадия сочла, что это лучше, чем смотреть, как юноша умирает, и умирать рядом с ним. Она соорудила носилки, погрузила Акиля на них и потащила его к горам. Лечила, как умела и могла. Согревала горячим питьём и теплом своего тела.

Их путь лежал через земли трёх кланов – того, из которого пришли разрушившие деревню враги, и два горных. Нигде Фадия не встретила препятствий. Вождь враждебного клана узнал колдунью, и она честно рассказала ему о том, что никто из его воинов не вернётся, но умолчала о том, как именно эти люди погибли. Её ясные зелёные глаза из-за утраты магических сил потускнели, и вождь сам всё понял. Эта девушка потеряла свой колдовской дар, жить ей оставалось не больше года, а раненый воин не подавал признаков того, что доживёт хотя бы до следующего утра, поэтому вождь их отпустил. В знак верности богам и уважения к колдовскому роду он дал обречённым путникам лошадь, сани и немного еды.

Лошадь не пройдёт по горной тропе, и Фадия это понимала. Остаток пути по Предгорью им удалось проделать быстро, но дальнейшее продвижение было таким медленным, что девушка начала падать духом. Акиль слабел, да и сама она выбилась из сил. Надежду на благополучный исход этого путешествия оставляло только то, что зимой с равнины в горы никто не суётся, обитатели горных кланов не слишком тщательно охраняют границы своих владений, и их воины не создадут лишних препятствий.

Ей снова повезло – помех на чужих землях она не встретила, а там, где заканчивались известные тропы и начинались тайные, Фадию ждала провидица Лилейла с небольшим отрядом сильных людей из клана колдунов.

– Ты ведёшь за собой смерть, девочка, но так и должно было случиться, – ласково сказала женщина, которая уже тогда знала, чем всё это закончится.

Все знали. Для Фадии из последствий её возвращения секрета тоже никто не делал. Отравленный жаждой мести вождь соберёт под свои знамёна бесчисленную армию и приведёт её в горы, чтобы навсегда положить конец существованию магии – таким было пророчество, а провидица, сделавшая его, никогда не ошибалась.

Целительная магия спасла жизнь Акиля, но Фадии она помочь уже не могла – таково было наказание за использование природных сил против людей. Колдуны создали зелье, навсегда изменившее необычно-зелёный цвет их глаз на присущие обычным людям цвета, и постепенно покидали свои горные владения, чтобы на равнинах острова найти спасение от неминуемой гибели. Вместе с ними уходила и магия. Семья, когда-то подарившая Фадии жизнь, приняла и обречённую дочь, и спасённого девушкой воина, но и они ушли ещё до того, как опустевшие колдовские земли согрели первые лучи весеннего солнца. Остались только те из колдунов, кто был слишком стар, и те, кто не захотел с ними расставаться.

– Я не для того спасала твою жизнь и обрекла свой род на изгнание с родных земель, чтобы теперь ты умер здесь, – прогоняла Фадия и Акиля. – Уходи. Не нужно умирать из благодарности за спасение. Это глупо.

Тогда она ещё не понимала, что молодым воином движет не благодарность, а любовь. Акиль был влюблён в неё ещё до того, как погиб Кадан, и Ясар своей непростительной ошибкой уничтожил собственной клан. Юноша любил зеленоглазую колдунью всем сердцем, но не решался сказать об этом, а потом она спасла ему жизнь, и взамен он без тени сомнений готов был пожертвовать своей. Акиль знал, что Фадия умирает. Целители сказали, что ей не дожить до следующей зимы. Её чудесные золотистые локоны постепенно тускнели, нежная кожа становилась всё более бледной, а с приходом весны начались боли, от которых девушка часто стонала во сне.

– Мы можем потратить остаток отпущенного нам времени на споры, но я никуда не уйду и никогда не перестану тебя любить, – решился наконец-то на признание Акиль.

Свадебные венки из весенних цветов на головы обречённой пары надела та самая провидица, которая в начале зимы вышла встречать Фадию и Акиля на горную тропу. Она тоже осталась в селении, хотя знала, что погибнет. Праздника не было, а единственным подарком молодожёнам стали последнее пророчество Лилейлы и необычный клинок с двумя тонкими лезвиями по краям и инкрустированной золотом рукоятью в середине.

– Символом нашего клана всегда были зеленоглазые золотые драконы, поэтому по моей просьбе на рукояти изображены именно они. Этот клинок выкован специально для вас двоих, и в нём нет магии, но у него есть имя – Последний Поцелуй. Любите друг друга каждое мгновение, потому что для вашей любви есть только эта весна. С приходом лета магия покинет эти земли вместе с нами, но когда-нибудь она обязательно вернётся в эти края на крыльях зеленоглазого золотого дракона и останется здесь навсегда. Я знаю, что так будет. Я это видела.

И они любили. Пусть медленно ухудшающееся состояние девушки и не позволяло сделать этот брак полноценным, но им хватало и нежности. И Акиль, и Фадия сразу поняли назначение клинка. Провидица не сказала, что спятивший от ненависти и жажды мести Ясар готовит жестокие мучения каждому из колдунов, который попадётся ему на пути, но она позаботилась о том, чтобы влюблённые избежали этой участи – два золотых дракона, два лезвия, два любящих сердца. И последний поцелуй.

Она позаботилась обо всех. Когда в один из первых дней лета Ясар привёл в земли колдунов своё войско и жестоко расправился с целителем, под пытками выдавшим тайную тропу, он не нашёл здесь ни одной живой души – только тела, которые ещё не успели остыть. Фадия и Акиль лежали в объятиях друг друга на краю утёса, и они тоже были мертвы. Ясар приказал сбросить тела в море и разбить лагерь – он намеревался остаться в этих землях, поскольку их было легко защищать. Добровольно расставшихся с жизнью влюблённых он сам спихнул ногой вниз со скалы – хотел порознь, но разнять тела не получилось, поэтому сбросил сразу обоих.

Бушующее под утёсом Грязное море приняло эту жертву и унесло её в свои глубины, чтобы спустя несколько мгновений выпустить из пенных волн двух восхитительно прекрасных драконов, чешуя которых сверкала на солнце чистым золотом, а глаза сияли зеленью луговых трав. Драконы взмыли вверх, обняли друг друга крыльями и сплели хвосты, а потом разделились, ринулись вниз и обрушили на владения исчезнувшего клана колдунов пламя, которое выжгло каждую пядь земли до самого камня.

Акиль и Фадия были первыми золотыми драконами, и их любовь неоднократно давала жизнь прекрасным крылатым существам, которые обитали в этих краях много сотен лет. Никто не знает, почему природа сжалилась над этой парой и позволила им жить, пусть и в другом облике. Все верят, что природная магия ни при чём, и дело только в любви.

Золотые драконы никогда не нападали на драконов других видов и не охотились на людей, но они ревностно охраняли принадлежавший когда-то клану колдунов полуостров за границей Лунных гор. По именам Акиля и Фадии эта маленькая часть острова Сеар получила сохранившееся по сей день название Акильфадия. Магии здесь не осталось, и земли стали совершенно непригодными для жизни человека, поэтому золотых драконов долгое время никто не беспокоил – крылатые хищники быстро поняли, что соваться за лунные горы себе дороже, а людям в этих гиблых, пустынных краях делать было нечего.

* * *

– Продолжение я знаю, – вздохнула Вея, выслушав провидицу. – Люди научились убивать драконов и постепенно из жадности истребили всех золотых, как и многие другие виды. Остались только чёрные, которые живут в северных горах Сеаркаты, и речные, обитающее на востоке острова в другом королевстве. Всё это, безусловно, очень печально, но я-то здесь при чём?

– Твои глаза, – напомнила ей Иола. – Они зелёные. После того, как колдуны покинули Акильфадию, такой цвет глаз оставался только у тех, кто ушёл на равнины раньше и не пил зелье. От союза колдуна и обычного человека зеленоглазые дети не рождаются – так заведено природой. Я с самого твоего рождения знаю, кто ты такая.

– У Элеота тоже глаза зелёные, – возразила девушка. – У Амри, у Сита, у Мельны… Это не редкость.

– У твоих глаз цвет особенный, – покачала головой провидица. – И в тех, кого ты перечислила, ни капли магии нет.

– И что? Во мне её тоже было с ячменное зёрнышко, а теперь нет и этого, – пожала плечами Вея. – В любом случае, это всё вообще сейчас никакого значения не имеет. Легенда говорит о том, что золотой дракон принесёт сюда магию, которая останется в этих краях навсегда, а ты пророчишь, что мы через пару дней все умрём. В чём смысл?

Иола посмотрела на неё долгим взглядом, а потом вынула из-под плаща тканевый свёрток длиной в две ладони и протянула его девушке.

– Разверни. Я нашла это на утёсе в день твоего появления на свет.

Вея положила свёрток на стол, развязала стягивающую его бечёвку и развернула ткань.

– Нет, – замотала девушка головой. – Я поняла, к чему ты клонишь.

– Это единственный способ спасти клан, – упрямо сдвинула брови провидица. – Не драться с чёрным драконом, а сдаться на милость его хозяина. Полюбить мужчину. Неважно, кем он будет, нужна только искренняя взаимная любовь. А потом ты выпустишь золотых драконов, чтобы навсегда положить конец власти людей над теми, в чьих жилах течёт магия.

– Эту идею тебе тоже видение подсунуло? – сухо осведомилась Вея и повернула клинок так, что отблески огня от факелов заплясали в изумрудных глазах золотых дракончиков, вплавленных в рукоять. – Легенду ты знала с детства, клинок нашла двадцать лет назад, бой драконов привиделся тебе сегодня, а я должна сиюминутно уверовать, что всё это взаимосвязано, заставить себя влюбиться, а потом покончить собой и убить возлюбленного в надежде, что это спасёт мой народ. Попахивает сумасшествием, не находишь? Конечно же, это всё нужно хранить в строжайшей тайне, чтобы хозяин дракона не догадался о наших намерениях, да? И клинок выглядит как новенький, хотя ему уже больше тысячи лет. Хм… Почему мне кажется, что так ты хочешь просто отыграться на мне за годы, которые Тангур Ког потратил на свои странные чувства к моей матери? Давно придумала этот гениальный план мести, и просто ждала подходящего случая его реализовать, да?

Девушка подняла глаза и встретилась с холодным, но совершенно спокойным взглядом провидицы. В нём не было ни обиды, ни злости, ни страха. Возможно, печаль, но эта женщина всю жизнь умело скрывала свои истинные чувства, поэтому гадать о том, что она испытывает после такого обвинения, было бессмысленно. И голос, которым Иола произнесла ответ, тоже был совершенно бесцветным.

– Когда люди из северного селения, которые придут сюда в надежде спастись, начнут умирать на твоих глазах один за другим, ты придёшь ко мне и спросишь, нет ли среди выживших хоть кого-нибудь, кто в тебя влюблён. Таких достаточно, ты просто никогда их не замечала. Ты попытаешься полюбить в ответ, но тогда уже будет слишком поздно. Если хочешь подарить своим людям жизнь, подумай хорошенько над моими словами и приходи до того, как сюда заявится чёрный дракон. Я буду там же, где была всегда.

Провидица осторожно забрала у девушки острый клинок, бережно обернула его тканью и ушла, не сказав больше ни слова. В замке к этому времени почти никого не осталось, но всё же он не был пуст – возле одной из колонн, подпиравших потолок главного зала, Вея увидела старика Элеота, который отправил людей из своей деревни на юг и зачем-то вернулся. Возможно, он хотел спросить девушку о чём-то, дать совет или просто попрощаться, но теперь не сказал ничего. Посмотрел на неё со щемящей душу тоской, отвернулся и тоже ушёл, а Вея с грустью подумала о том, что даже если Иола и права, клан всё равно обречён. Любовь – это особая магия, которая не подчиняется человеческой воле. Она сама выбирает, к кому и когда прийти.

Но с другой стороны, легенда о золотых драконах не говорила о том, что Фадия любила Акиля до того, как он признался ей в своих чувствах. Взаимная любовь пришла к ним чуть позже. Если так… Две жизни в обмен на четыре сотни – не такая уж и высокая цена.

Глава 6. Справедливость короля

Чёрный Ветер вернулся в лагерь с первыми проблесками рассвета – уставший, но сытый. Громким рычанием и недовольным сопением он прогнал людей из своей клетки, забрался внутрь, немного повозился там, устраиваясь поудобнее, и уснул.

– Чего это он? – сонно поинтересовался Олаф, кутаясь в одеяло, которое пришлось очень кстати, поскольку ночью действительно стало холоднее.

– Он очень умный, – улыбнулся Маркус. – И после охоты ленивый. Понимает, что мы не останемся здесь, а лететь ему не хочется. Закрывай клетку, пусть спит. Откроешь, когда попросит.

Ночью они долго говорили о драконах. Всего сразу не расскажешь, и юноше в обозримом будущем вряд ли предстояло приручать других крылатых хищников, поэтому Колехорт начал обучение с основ безопасности. Вводный инструктаж Маркус провёл ещё до того, как впервые подпустил Олафа к Ветру, но тогда дракон сидел в клетке, а его поведение корректировали зелья, добавляемые в пищу. Травы использовались разные, и парнишке нужно было знать их все, а он уснул раньше, чем Колехорт закончил объяснять свойства первого растения из очень длинного списка.

– Как думаешь, он летал туда? – поинтересовался Олаф, закрывая сложный замок на клетке.

– Куда? – не понял Маркус.

– В Акильфадию. Если проводники полетели к людям, то и Ветер должен был отправиться туда же.

– Слишком много времени прошло, – отрицательно покачал головой Колехорт. – След проводников в течение двух часов пропадает. Они утром улетели, а Ветра мы только вечером выпустили. Да и не полетит он туда по своей воле.

– Почему?

– Земля хранит магию своих хозяев. Золотые драконы были единственным магическим видом из всех. Остальные – просто большие хищники. Чёрные продолжают драться с речными за территории на востоке и сейчас, потому что чёткой границы нет, а бывшие владения золотых драконов для них будто невидимой стеной окружены. Хозяев давно нет, а граница и память о том, что туда соваться нельзя, остались.

– Но проводники-то летают, – возразил Олаф.

– Летают, – согласился Маркус. – Но они не драконы, и им на эти границы наплевать. Они просто выбирают тот из прямых путей к разным источникам добычи, который самый короткий. Я начал выпускать проводников, когда акильфийские селения оказались к нам ближе других.

– А зачем это вообще было нужно?

– Чтобы предупредить акильфов, что скоро у них будут гости, – прямо ответил Колехорт. – И чтобы дать понять, что в случае сопротивления я могу обрушить на Акильфадию тысячи таких тварей. Их внутренняя магия рассеивает любую природную, и колдунам это вряд ли пришлось бы по душе, но теперь это уже никакого значения не имеет.

Колехорт замёрз, проголодался и снова начал злиться, поэтому предложил Олафу продолжить беседу за скромным завтраком у костра. В лагере в этот ранний час не спали только Эдлер, поскольку была его очередь охранять сон товарищей, и слуги леди Эгри – они всегда вставали с первыми лучами рассвета, чтобы позаботиться о комфорте своей избалованной хозяйки. В котелке над костром закипала вода для каши, рядом суетилась закутанная в тёплый дорожный плащ пухленькая служанка Ана, а однорукий воин делал вид, что не замечает её, хотя при этом разве что не облизывался, бросая короткие жадные взгляды на женщину.

«Таирия ему и вторую руку оторвёт, если Эдлер вздумает лапать её служанок», – нахмурился Маркус, снова подумав о невесте, из шатра которой несло жжёным конским навозом так, что пора было начинать беспокоиться, не задохнулись ли там наречённая и её сторож. Но стоило ему подумать об этом, как из-под плотного полога вынырнул вполне бодрый Микенор и присоединился к компании у костра.

– Она там жива? – хмуро поинтересовался Маркус.

– Более чем, но, к счасть, спит, – поморщился молодой человек. – Ты серьёзно намерен жениться на этой гарпии?

– Король думает, что да, но если очень хочешь, я с радостью уступлю эту честь тебе, – предложил Колехорт боевому товарищу, изувеченное лицо которого сразу же вытянулось, а в глазах мелькнул неподдельный ужас.

– Нет уж, спасибо. Себе оставь, – отказался от щедрого предложения Микенор и предупредил: – Если ты сейчас велишь мне вернуться в её палатку, рискуешь остаться вдовцом до свадьбы. Я терпеливый, но предел есть всему.

– Не велю, – широко улыбнулся Маркус. – Я её наказать хочу, а не тебя. Вымойся и переоденься. После завтрака выдвигаемся к переправе.

Круглолицая Ана, только что закинувшая в котелок меру крупы, выпрямилась и удивлённо посмотрела на лорда своими большими оленьими глазами.

– Но леди Эгри не встаёт так рано, – сообщила женщина растерянно. – И ей тоже нужно принять ванну, а на то, чтобы нагреть воду…

– Хватит, – мягко прервал Колехорт объяснения служанки. – Я на протяжении десяти дней терпел капризы твоей хозяйки. Она не встаёт рано, ей нужна исключительно вкусная пища, подушки, горячая ванна, три сундука дорожных платьев, и мы таскаем за собой два воза всего этого барахла, делая неоправданно долгие привалы, чтобы леди Эгри не намозолила в жёстком седле свой нежный зад. Вы разбудите её сейчас. Никаких ванн, причёсок, макияжа и всего остального. Мы завтракаем и снимаемся с места, а от переправы вы все четверо отправитесь прямым трактом обратно в столицу и прихватите с собой весь этот походный будуар, который в горы я точно тащить не собираюсь.

– Четверо? – непонимающе сдвинула брови женщина. – Нас же шестеро.

– Леди Эгри и её гувернантка останутся, – пояснил Маркус.

– Но Хильда не умеет готовить, – ещё сильнее растерялась служанка.

– Значит, уедет она, а останешься ты, – отрезал молодой лорд, заметив, как при этих его словах лицо Эдлера растянулось в довольной улыбке.

В том, что Ана нравилась однорукому воину, не было ничего предосудительного, но у Таирии на всё имелось собственное мнение, и решение Маркуса оставить пухленькую служанку могло оказаться ошибкой. Ему и так предстояло выслушать возмущение невесты относительно того, что её лишают привычного комфорта. Колехорт с радостью избавился бы и от её общества тоже, но оставлять девчонку без присмотра после того, что она натворила, точно было величайшей глупостью. Кто знает, на какие ещё подвиги сподвиг её король? Для неё, возможно, и честь выполнить тайные просьбы повелителя, но эта честь уже один раз обернулась бедой, и повторения Маркусу не хотелось. Если Таирии не понравится, что её служанка приглянулась Эдлеру, то и Ана тоже отправится домой, а леди Эгри будет варить себе кашу сама – всё, вопрос исчерпан. На путь к озеру из-за её капризов и так уже было потрачено вдвое больше необходимого времени.

Через полчаса после того, как благоухающая горелым навозом и взбешённая наглостью будущего супруга леди Таирия выскочила из своего шатра, Маркус был готов придушить её собственноручно. Ей сказали, что дракон заперт в клетке, поэтому она не опасалась нападения хищника и, распространяя повсюду аромат горелого навоза, с воплями носилась по лагерю, требуя уважения к своему благородному происхождению. За это время отряд Колехорта успел позавтракать и убрать палатки, а сам лорд выслушал от боевых товарищей несколько советов относительно того, как поступить дальше: отправить несносную девчонку домой; связать её, приторочить к седлу и заткнуть рот кляпом; бросить в озеро, чтобы остыла, и так далее. Он и рад бы, да только опасался, что невеста по глупости совершит ещё что-нибудь непоправимое, за что отвечать придётся именно ему.

– Мы готовы выдвигаться, – сообщил Хьюдрик, когда леди Эгри наконец-то угомонилась и приступила к завтраку у костра, потому что не хотела возвращаться в зловонный шатёр.

– Отлично, – кивнул Маркус. – Едем.

Таирия уронила ложку в кашу и устремила на него возмущённый взгляд.

– Я завтракаю!

– Перекусишь по пути хлебом и сыром, – небрежно бросил ей Колехорт. – Вставай, у меня нет времени с тобой нянчиться.

– Значит, я поеду домой.

– Перебьёшься. Мы оставляем здесь всё твоё барахло и слуг, и едем дальше налегке.

– Но ты говорил, что они тоже поедут к переправе, – попыталась выдавить из себя слезу Таирия, но это не сработало.

– Я передумал, – сообщил Маркус. – А если продолжишь препираться, я ещё и дракона выпущу, чтобы повозка с клеткой нас не задерживала.

Сработало. Бывшие вояки знали о выходке глупой девчонки и тепреь злорадно посмеивались, наблюдая за тем, как Колехорт пугает свою невесту несуществующей опасностью. В ответ на его угрозу девушка гневно сузила глаза, швырнула миску с остатками каши в костёр, но продолжать спор не рискнула – встала, гордо выпрямила спину и пошла к лошади, которую уже приготовил для неё кто-то из слуг.

Пришлось потратить ещё немного времени на то, чтобы заставить девчонку отдать остатки зелья, предназначавшегося Ветру. Пять маленьких флакончиков в узкой бархатной коробочке – она хранила эту гадость в ридикюле, практически на виду. Два из пяти пузырьков были пусты, чего и следовало ожидать. Маркус вынул плотную пробку из одного пустого флакончика и осторожно принюхался, но никакого запаха не почувствовал – это означало, что дикий лук в зелье не добавлялся, и Чёрному Ветру всё же пришлось пережить два долгих приступа невыносимой боли, но он, бедолага, только стонал и обижался на людей.

Отличалось зелье и цветом – оно было не бледно-коричневым, а тёмным и мутным. Так выглядит концентрированная вытяжка из цветков подгорника, которую изготавливают алхимики для последующего использования в растворах. В состав наверняка было добавлено ещё что-то, но после пятого флакона этой жижи Чёрный Ветер точно испустил бы дух.

Земли без людей, отравленный дракон – всю дорогу до переправы Маркус пытался понять, в чём именно заключался коварный план короля. Эгдан Справедливый пожаловал Колехорту Акильфадию, вернул родовой титул, подарил дракона и навязал невесту. При этом владыка высказал только одно желание – вернуть Сеаркате власть над полуостровом. По мнению Маркуса, это должно было выглядеть так – законный лорд отбивает у мятежного вождя земли, которые тот себе присвоил, и берёт власть в свои руки, подчиняясь при этом короне. Лорд женится и обзаводится наследниками, которые тоже верны своему королю. Всё. Все довольны и счастливы. А что получается на самом деле? Таирия знала, что её выходка закончится гибелью сотен жителей в Акильфадии, и выполнила эту часть поручения короля. Она очень неохотно отдала остатки зелья – значит, должна была убить и дракона. Что дальше? Какой шаг следующий? Смерть Колехорта от руки невесты? До свадьбы или после? Акильфадия пуста, пугающий своими способностями род Колехортов оборвался, леди Таирия Эгри свободна… Но ведь король не настолько глуп, чтобы не понимать, что Маркус заметит состояние дракона после первых же попыток девушки использовать зелье. И Эгдан вряд ли стал бы подставлять под удар честь и доброе имя своей внучатой племянницы.

– Леди Эгри желает сделать привал, – с кривой усмешкой сообщил Колехорту Микенор, с самого начала этого путешествия питавший к невесте друга взаимную неприязнь.

– Леди Эгри может засунуть свои желания куда подальше, – мрачно отозвался Маркус.

Они оставили в лагере пожитки Таирии и предоставили её слугам право самим выбирать обратный путь в столицу, но продвижение от этого не ускорилось из-за тяжёлой повозки с клеткой, которую тянули по бездорожью две выносливые лошадки. Снега было немного, и мороз крепко сковал землю, поэтому животные не вязли в грязи, но им всё равно приходилось несладко, поскольку пузо Чёрного Ветра после охоты увеличилось в размерах чуть ли не вдвое, и он стал намного тяжелее. Ветер был не самым крупным из боевых драконов – всего в пару раз больше лошади. В гарнизоне содержались и куда более крупные чудовища, и Маркус радовался, что не выбрал одного из них – даже этот не слишком большой дракон имел приличный вес из-за чешуи и многочисленных рогов на голове и вдоль хребта. Тяжёлых костей в его гибком туловище было слишком много, и даже дополнительные верховые лошади, впряжённые в повозку, не давали желаемого результата.