Buch lesen: «Хорошо темперированный дневник»

© Елена Новожилова, 2020

ISBN 978-5-0051-4266-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Давным-давно – а на самом деле это только так кажется, потому что мир еще не был связан воедино, не знал интернета, мобильных телефонов, социальных сетей, чатов, зума и блокчейна, – так вот, давным-давно в России тоже жили люди. И, как и мы сейчас, они верили, что даже самая трудная судьба дается и проживается не зря.

В 1986 году на Южном Урале, в Челябинске был основан детский музыкальный коллектив (позже он по естественным причинам стал молодежным). Педагоги задались вполне безумной по тем временам целью: собрать не «зайчиков», а полноценный гастрольный хор с академическим вокалом и репертуаром для лучших сцен страны. Органное первое отделение: Stabat mater Перголези, Бах, Глюк, Букстехуде, Шуберт, Гуно, восьмиголосная Regina coeli, зажженные свечи на Ave Maria Каччини. Фортепианное и акапельное – второе: русская духовная музыка, фольклор, Эшпай, Таривердиев, а затем и Дунаевский, и Гершвин… Этот коллектив просуществовал восемь лет, успев дать концерты в Домском соборе и зале Вагнера в Риге, в Малом зале Московской консерватории и (до возвращения РПЦ) храме Зачатия праведной Анны в Зарядье, в Капелле Санкт-Петербурга и на многих других концертных площадках в России и за рубежом, выступить в Останкино. Регулярно он собирал слушателей на творческие отчеты в челябинском Органном зале. В 1992 году (верна ли эта дата?) в одной из столичных студий была записана пластинка.

В это время за стенами филармонии рушилось государство. Гастроли в Уфе совпали с техногенной катастрофой и выбросом фенола в реку Белая – вода в городе была отравлена на полгода. Провозгласила суверенитет Латвия: границы закрылись, и из Риги пришлось уезжать спешно, на последнем поезде. Повсюду звучало слово «танки». Инфляция отменила гастроли в Германии накануне выезда – и в итоге стала причиной развала самого хора. (Позже чуть ли не треть хористок уехала в США и Израиль.) Где-то хранится так и не увидевшая свет студийная запись – на студии? на складе погибшей в 2002-м «Апрелевки»?

В 2013 году перестал существовать Органный зал. И, возможно, единственным артефактом остался написанный в августе 1995-го «Хорошо темперированный дневник». Он никак не воспроизводит тогдашние суровые времена – политику, экономику, содержание прессы (что неудивительно, ведь для подростка все это дело десятое). Но он в малой степени отражает и быт самого хора. Он обращен к предметам метафизики и показывает ежедневные, на протяжении нескольких лет, речевые усилия и их результат – рождение первичной речи, еще не делимой на текст, мелодию и молитву.

Время – это белесый густой туман. За ним все дальше и дальше от нас уходит строгая и искренняя пора конца 1980-х – начала 1990-х. Она последней ускользнула из мирового невода Интернет. Но кое-что от нее осталось в памяти – это и предлагается сейчас читательскому вниманию.

Первая часть

– Где розы мои,

фиалки мои,

где мой светлоокий месяц?

– Вот розы твои,

фиалки твои,

вот твой светлоокий месяц.

Народная песенка, Древняя Греция, Х век до н.э.

• Иногда интересно бывает порассуждать о каком-нибудь человеке из числа моих знакомых. Например, наша литераторша Ирина Николаевна. У нее, как мне кажется, не очень красивая фамилия – Шишкина. Такому явлению, как наша Ирина, нужно что-нибудь более звучное.

Ирина привыкла говорить резко и грубо, исключительно правду-матку, то есть обзывать и унижать нас. Похоже, ей это доставляет удовольствие. Учеников она не ставит ни во что. Она красивая жена нового русского, чересчур красивая для учительницы литературы. Но сколько меду, столько и яду.

Сегодня на День учителя наш класс читал стихи, над которыми мы с Маринкой и Серым бились неделю. Было стихотворение и для Ирины. Она смеялась от души и искренне, первый раз мы видели ее беззлобный смех. Привела в школу маленького сына.

А стишок у нас неплохо получился. Особенно концовка, ее придумала Маринка:

«Свет мой зеркальце, скажи

да всю правду доложи:

кто же в школе всех милее,

всех румяней и белее?

Что же зеркальце в ответ?

– Отгадай сперва, мой свет:

и стихи она читает,

и с урока выгоняет,

и красива, и умна.

Отгадайте, кто она?»

Ну тут, конечно, все оглушительно кричат: «Ирина Николаевна!!!»

Хотя если честно – в этой школе всех милее Лера.

• У меня три подруги и один друг. Двое в школе – Маринка и Серый, двое на хоре – Юля и Аделя. Много? Мало?

• Все мечтаю, как я приведу Маринку на репетицию хора: она учится в музыкальной школе, но хочет бросить ее и петь просто так, для души.

Это будет пятница (в пятницу приходит Лера) и сводная репетиция (в сводную приходит наша прима Наташка Масловская). Мы сядем слева от фортепиано, там, где на стене заканчивается ряд афиш, а рядом со мной Лера, а перед нами сядет Ольга Кораблева, когда будет петь сопрано в трехголосье. Маринка будет хлопать длинными ресницами и спрашивать у меня: «А это кто? А это что?» И Лера попросит познакомить ее с Маринкой. В это время Дашка Тарасенко скажет что-нибудь смешное до чертиков, как она умеет, и Маринка будет смеяться громче всех.

Когда репетиция закончится, когда почти все уйдут, Кира Львовна будет прослушивать Маринку. И Юлька с Аделиной, как самые любопытные, останутся посмотреть. Кира будет довольна Маринкиным голосом и скажет: «Приходи к нам, если захочешь». Маринка согласится. И когда совсем все уйдут и останется одна Лера, мы втроем пойдем на остановку домой.

• Я слышала однажды, что сны с четверга на пятницу – вещие. Решила их записывать, чтобы проверять, насколько они сбываются.

Сегодня мне снилось, что я иду на день рождения к моей подруге по хору Юле. На улице легкий снежок. В доме у именинницы уютно и светло. Собрались все Юлькины друзья. Тут же и Лера. Мы садимся за праздничный стол, и Аделя желает имениннице здоровья и «пусть пошлет тебе Аллах мальчишку в джинсовых штанах».

Но вот уже гости расходятся. Мы с Лерой стоим в коридоре возле кухни. Мои волосы распущены, и Лера плетет мне косу.

• Куранты бьют. Вот и кончился год… Каким он был для меня? Гастроли хора «Росинка» («Керосинка» по-нашему) в Ганновере, в Петербурге и Риге. Загранпаспорта, марки и латы, мощеные улицы, голуби в Эгидиенкирхе, лебеди в Юрмале и утки в Даугаве. В промежутках между поездками – школа. Друзья. Серый. Маринка. Я помню Леру десятого апреля. Дай Бог, чтобы она всегда оставалась такой. Дай Бог ей здоровья. И дай Бог (тише, тише, шепотом) нам с Лерой любви друг к другу. Аминь.

Вторая часть

…Старик влюбился бы

в ту грудь, в те миррой пахнущие волосы.

Архилох, VII век до н.э.

• Снова был сон с четверга на пятницу. Я, Аделька, Зоя Коптеева, другие знакомые из хора идем на день рождения к Лере. Мы идем по дороге от моей дачи в сторону города и уже поднимаемся на виадук. На дороге нет ни одной машины. Лето, ярко светит солнце… Справа от дороги рощица, и березки подступают к самой насыпи.

Мы с Аделей идем взявшись за руки. Под одной из берез растет огурец величиной в полметра, я показываю на него Адельке. Мы заходим в рощу и видим, что под деревьями растет множество арбузов, очень крупных, огромных. Я хочу сорвать один и подарить Лере, но арбузы не совсем созрели, и я оставляю.

Но вот мы добрались до места: Лера живет в центре города, у «Детского мира». Нас человек пятнадцать, мы все вошли в дом. Через некоторое время, после угощения, мы с Аделей рассматриваем книги, стоящие в шкафу. Вдруг мне попадается тетрадка в красной обложке: это тетрадь с моими рисунками, мой прошлогодний подарок Лере.

Когда мы выходим от именинницы, на дворе уже осень. Небо затянуто облаками, падают сырые листья, моросит мелкий дождь.

• Сегодня на репетиции в Органном зале я сидела с Тарасенкой. Между прочим, у меня на листке с партией Quando corpus Перголези Ольга Кораблева когда-то написала: «Тарасенко опухла». Это было в декабре: Дашка ходила в солярий и сожгла себе лицо. Ну а Кораблева не упустила случая приколоться над Тарасенкой, которая всегда смеется первая. Сегодня же Дашка была не в настроении и не обратила внимания на кораблевский автограф.

Ксения по-прежнему в своем репертуаре, а теперь еще и Масловская ведет себя как пятилетняя. Кораблева с Коптеевой целый вечер над чем-то хохотали… Ну так и есть, все посходили с ума. А Лерочка сегодня такая лапочка! Прилетела в Органный зал в пятом часу вечера (притом что репетиция начинается в три), еле пролепетала Кире «извините». Кира ей тут же сказала, что ее потеряли дома и звонили уже сюда, и она отпросилась на вахту позвонить. Потом взяла стул и подсела к нам, все стали снова петь. Не прошло и пяти минут – Лера делает несчастное лицо и говорит: «Кира Львовна, можно мне в одно место выйти?» Вот такая она у нас артистка.

• Наталья Масловская – примадонна, «гордость хора», как говорит Кира. И эта гордость хора непомерно капризна и хитра. А мне это известно как никому другому, ведь мы с ней и Лерой учимся в одной школе.

Чего стоит один только скандал на вильнюсских гастролях, когда ее фамилия появилась в программке с опечаткой: Наташка закатила истерику и пригрозила, что откажется выступать. А сегодня она не явилась на репетицию – третью по счету. Кира стала звонить ей домой – десять утра – и напоролась на ответ, что Наташка там «не одна», отстаньте, мол.

• А вчера было десятое апреля. Вы не знаете? Ну хорошо, маленький намек на это можно увидеть в записи от первого января. Прошел год, как… Надо ли все объяснять снова?

Хотя этот день у меня для того, чтобы помнить. Мы разделили праздничный обед с Маринкой, больше никто не знал. И больше других ничего не знала и не догадывалась виновница этого импровизированного торжества.

Но это не навсегда, я надеюсь. Когда-нибудь она узнает все. И ты ей в этом поможешь, бэби. Да-да, именно ты. Я не знаю, какой ты будешь через год, два, десять, сто, но то, что ты поцелуешь ее хоть раз живую, а не на группенфото – это точно. И я желаю тебе в этом успеха.

• Который день, который уже месяц я не нахожу покоя. Я хочу написать замечательное стихотворение: с помощью слов нарисовать тебя.

Неделю назад я видела сон. Мы с тобой лежали в постели. Мы вдвоем. Я не знаю, что это была за комната, но нам там было хорошо. В комнате рассвело. Я приподнял голову с подушки и смотрел на тебя. Ты проснулась. Твое лицо не было ни радостным, ни грустным; твои глаза смотрели на меня и – это слово пришло сейчас – отражали небо.

Потом я пошел в ванную. Что я там делал – не помню. Я вернулся в спальню, тихо лег, стараясь не потревожить тебя. Ты смотрела на меня прекрасными своими глазами. Я осторожно, опасаясь, что от моих рук может плохо пахнуть, обнял тебя и зашептал в твое левое ухо (а я лежал справа от тебя) что-то деловое и совершенно неуместное. А ты коснулась моей щеки губами (или мне это показалось?). И твои глаза – эта фраза неотделима от сна – отражали небо.

Это видение преследует меня уже неделю. Я жду не дождусь сентября, когда начнутся репетиции и мы с тобой вроде бы должны встретиться. А пока мечтаю о тебе. Пытаюсь воскресить тебя в памяти. Но твой облик недоверчив: я в состоянии вспомнить отдельные детали – профиль, фигуру, кудряшки; всю же тебя – не могу.

…

…

…

Завещание

В случае моей смерти передайте, пожалуйста, моим дорогим

Кире Львовне,

Аделине Петровне,

Юлии Александровне,

Марине Александровне,

Ольге Александровне,

Зое Николаевне,

Валерии Михайловне,

Сереже,

папе и брату Диме,

что я их очень, очень и очень люблю.

…

Открытое письмо

Дорогая Лера! Я не знаю, когда ты прочтешь это письмо; не знаю, когда я наберусь смелости отправить его тебе. Знаю лишь, что ты очень удивишься. Скорее всего, более странного послания тебе не приходилось еще держать в руках.

Знаешь, с некоторых пор я очень хочу быть рядом с тобой. Как это открылось и на какие хитрости я пускалась, чтобы приблизиться, – это отдельный большой разговор. Сейчас же – о тебе.