Легенда о Снежном Волке

– Конечно, он оставил тебе деньги! Он же не вор и не разбойник, как Бешеный Детберт! Он сын великого конунга! А стало быть, благородный человек!

Если б Олсандр услышал эти слова, он бы долго хохотал над этой шуткой.

Юноша развернулся на пятках и поспешил к городским воротам. Там, за каменными стенами, у реки Веска, жила прекрасная Туули. Молодой человек был так счастлив, что не заметил, как за его спиной мелькнули серые тени и быстро скрылись за углом дома.

Олсандр встретил утро в бухте на берегу моря. Он сидел на песчаном пригорке, поджав под себя ноги, и смотрел на горизонт, чуть прикрыв веки. Прогнав все мысли прочь, мужчина медленно погружался в себя. Достигнув состояния покоя, моряк долго разглядывал мутные образы, мелькавшие в подсознании, а потом по старой привычке выполнил специальные дыхательные упражнения, которым много лет назад научил его друг по имени ШиШенгШэн. Этот воин востока родился на другом краю земли, где правил грозный император Чжангона, и много лет был учеником у монахов в Великих Священных Горах.

Однажды Ши открыл Олсандру тайну восточного Учения. Он рассказал, что там, в поднебесье, монахи столетьями практикуют Созерцание и Дха – Дыхание Бога. Самым трудолюбивым ученикам открывается Великая Истина, и тогда достигнувшего Просветления принимают в свои ряды Мудрецы. ШиШенгШэн провел в Великих Горах большую часть жизни, но так и не добился своей мечты, а потому впал в отчаянье и отправился в Мир, рассчитывая посетить как можно больше городов и земель. Ши все еще надеялся, что Истина однажды откроется ему, и тогда он вернется в Горы и с достоинством примет почетный сан.

К сожалению, он так и не нашел то, что искал, зато встретил девушку по имени Ки – прекрасную волшебницу и предсказательницу будущего. Он поклялся защищать ее до последнего вздоха от всех, кто мечтает пленить красавицу и заставить Божественный Дар Прорицательницы служить своим низменным интересам.

Олсандр и ШиШенгШэн стали друзьями, когда освобождали из плена жестокого шахиншаха прекрасную Ки и ее подругу, принцессу Вааравии. За время этого приключения Олсандр успел перенять у восточного воина Учение Великих Гор, и теперь он с удовольствием практиковал Дха и Созерцание. Как мы уже говорили, хаттхаллец был любопытен, а потому он тоже хотел познать Истину, как и Мудрецы Востока.

После Дха Олсандр вновь погрузился в Созерцание, но и тогда образы, мелькавшие в подсознании, не стали более четкими и понятными. Вначале пропал шум моря, потом появилось ощущение, что он сидит в сосновом лесу. Совсем рядом вдруг пробежала лисица и спряталась за деревьями. Спустя мгновенье появилась вновь и подошла к нему вплотную, чуть склонив голову набок. У нее были очень странные ярко-синие глаза. Умные и совсем не похожие на звериные. Какой-то посторонний шум отвлек его, и образ лисы, превратившись в облако, растаял.

Прошло много лет с тех пор, как он начал свои занятия, но, как и раньше, Истина была сокрыта от сознания моряка. Иногда он видел что-то, что стремительно проносилось мимо его внутреннего взора, иногда нечто похожее на сегодняшнее видение, но понять их до конца ему еще ни разу не удавалось.

Сегодня море было спокойно и безмятежно. Лишь небольшие волны с тихим шипением набегали на белый песок и со стоном, словно напуганные чем-то, возвращались обратно. Не меньше сотни малых и больших кораблей, подобрав паруса и весла, плавно раскачивались на воде и ожидали вместе с Олсандром восхода солнца. Едва показавшись на горизонте, светило окрасило мир в розовый цвет, предвещая городу хороший ясный день, и благословило его на удачную торговлю.

Как и во всех приморских городах, жители просыпались здесь рано и уже суетились на узких каменных улочках Оденруга. Хозяйки, проводив своих мужчин на заработки, распахивали на окнах деревянные ставни и принимались за домашние дела. Торговцы спешили к рынку, толкая перед собой груженные разнообразным товаром тяжелые тележки. Дети зажиточных горожан неохотно выполняли наказы родителей, а беспризорники с диким свистом носились по улицам, дразня прохожих. Они выглядывали в толпе зазевавшихся горожан и виртуозно крали у них разнообразные мелочи.

Вскоре корабли из залива выстроились в один ряд у пристани и терпеливо ожидали своей очереди, чтобы пришвартоваться к берегу и выгрузить товар из переполненных трюмов. Страдающие от безделья моряки толпились у бортов кораблей и, наперебой перекрикивая друг друга, заигрывали с женщинами, идущими на рынок. Мужчин не смущал ни возраст, ни внешность местных красавиц. Они жаждали как можно быстрее спуститься на сушу и истратить все свои деньги на пиво и доступных девок.

Нужно было собираться в дорогу, но Олсандр все сидел на песке и оттягивал момент, когда ему придется подняться и начать долгий путь в Хаттхаллу. Место, где он не был много лет и которое давно перестал считать своим домом.

Его взгляд упал на мавританское судно, рядом с которым собралась небольшая толпа зевак. Люди смеялись и что-то громко кричали. Олсандр встал и не спеша направился к кораблю. Он был уже совсем близко, когда мореплаватели попытались спустить на берег настоящее чудо природы. Это был невероятно рослый мускулистый конь иссиня-черного цвета с длинной седой гривой и хвостом. Видимо, это была не первая попытка, потому что по кораблю то и дело проносились истошные крики, стук копыт и громкое лошадиное ржание. Когда животное всеобщими усилиями удалось подвести к трапу, оно укусило конюха, взбрыкнуло и разбило головы двум мавританцам.

Горожане с удовольствием потешались над купцом, незадачливыми заморскими моряками и старательно давали им советы.

– Путай ему ноги, растяпа! Чего стоишь?

– Заходи сбоку! Сбоку! Сейчас лягнет! Ах-ха-ха!

– Во имя всех светлых Богов! Осторожней! – громче всех орал на мавританском языке заморский купец и утирал пот, стекавший рекой по его толстощекому лицу. – Если сломаешь ему ногу, я прикажу отрубить тебе голову!

– Вяжи его! Да не так! Сильней! Проклятье!

– Не иначе как сотня злых демонов вселилась в это гадкое животное! Будь проклят тот день, когда я решил привезти эту скотину на продажу! Через два моря перебрались, и такая беда! – громко жаловался купец и всхлипывал, словно ребенок.

Наконец, кто-то додумался опутать ноги коня не веревками, а рыболовными сетями, и усилиями десяти мужчин им удалось сгрузить взмыленное животное на берег. Торговец утер слезы, посмотрел на свой товар, трепыхающийся на земле, словно огромная рыба, и, заламывая руки, запричитал:

– Я так надеялся выручить за тебя не меньше восьми монет золотом, дурное ты животное! Но кто теперь тебя купит, если всем, кто решит осмотреть тебе зубы, ты оттяпаешь пальцы?! Боги! Что мне теперь делать? Что?!

Олсандр приблизился к тяжело дышавшему, фыркающему животному и восхищенно уставился на него. Конь тоже заметил человека и вглядывался в лицо моряка то одним, то другим черным глазом.

«Какой красавец! Просто чудо! Мне под стать, – думал Олсандр. – Будешь ли ты верно служить мне?»

«Человек, – как будто ответил ему конь, – я буду служить тебе!»

Моряк протянул руку и осторожно погладил длинную морду. Жеребец дернул губой, обнажил крепкие зубы, но не укусил, а несколько раз качнул головой, словно здороваясь с ним.

– Пойдешь со мной? – спросил его моряк, и тот ответил тихим ржанием. – За сколько отдашь? – заговорил он тогда с торговцем на чистом мавританском языке.

Толстяк встрепенулся, подобрал круглое брюшко, и, словно не желая поверить своему счастью, торопливо ответил:

– Это не простой скакун! Это птица! Видишь, да? Тебе, моряк, я отдам его за двенадцать монет золотом! Бери, не пожалеешь! Э?!

– Не дорого ли просишь?

– Э-э, как дорого?! Совсем не дорого! На ваших землях только маленькие лошадки родятся, а этот конь самый рослый, что я за всю свою жизнь видел. К тому же он молодой! Еще в прошлом году молоко матери сосал! – воскликнул торговец и, забывшись, потянулся показать нежданному покупателю конские зубы. – Смотри!

Но едва он ухватил животное за челюсть, как раздалось громкое клацанье. Купец, прижав к груди окровавленные пальцы, замычал, сдерживая рвущиеся наружу ругательства.

– Йа-ай, вот же… ах ты дрянь!

Толпа, все еще стоявшая у корабля, радостно загоготала.

– На вот! – Олсандр вытряхнул из кошеля все, что в нем было. – Пять золотых монет и три серебряные. Что скажешь? По рукам?

Купец жадно глянул на блестящие кругляшки и нервно облизнулся. Начался долгий и изнурительный торг, на который способны только торговцы с востока. Моряк скрепя сердце добавил к монетам еще свой нож, один из тех, что он украл несколько лет назад с джангонского судна, но зато получил к прекрасному коню та-каметское седло дивной работы и две уздечки. Одна уздечка была простая, а у второй были широкие длинные поводья, к которому были прикреплены железные щитки для защиты морды и шеи животного от стрел и мечей противника. В конечном итоге, хаттхаллец и мавританец разошлись вполне довольные собой и совершенной сделкой.

Глава 2

Олсандр сидел в новом удобном седле и почти не придерживал своего коня за уздцы. Ичан, такое имя дал ему торговец, оказался на удивление покладистым животным и после недолгих уговоров позволил своему новому хозяину себя оседлать. Теперь, мерно качая головой, он горделиво и неторопливо переступал по широкой дороге длинными мускулистыми ногами. Моряк не торопил его. Он тоже не хотел слишком быстро завершить свое неожиданное путешествие. У городских ворот мелькнула знакомая одежда и, спрыгнув на землю, Олсандр поспешил к своему знакомому.

– Эй! Я вижу, ты не слишком торопишься посвататься к своей красавице Туули? – воскликнул Олсандр и хлопнул его по плечу.

Человек оглянулся и испуганно втянул голову в плечи. Это был не помощник Сборщика Налога, как поначалу решил Олсандр, увидав столь вычурное платье из синей парчи.

– Гу-гук! – радостно произнес недоумок. Олсандр узнал в нем охранника Олли и оторопел.

– Где ты взял это платье? – воскликнул он и крепче ухватил Рюху за шиворот. – Что ты сделал со своим хозяином?

– Гу-гук! – Рюха ткнул волосатой лапой налево, потом направо, а потом и вовсе скосил маленькие глазки в кучу и пустил по подбородку слюну.

– А ну, отвечай! Где Олли?! – он со злостью встряхнул недоумка.

– Ату его, ребята! – вдруг заорал на всю улицу Рюха.

В тот же миг Олсандра обстреляли камнями. Снаряды летели со всех сторон, и один из них угодил моряку прямо в голову. Рюха не упустил удобный момент. Он извернулся, словно змея, и, выскользнув из платья, побежал вниз по улице, размахивая длинными ручищами, словно мельница крыльями. Моряк бросился было за ним, но один мерзкий мальчишка подставил ему подножку, и он кубарем покатился в торговые ряды.

– Уходим, ребята! – прокричал Рюха где-то внизу улицы. С крыш домов, словно горох, посыпались мальчишки. Они нагло корчили моряку рожицы и, радостно гогоча, быстро разбегались в разные стороны.

Олсандр грязно выругался, разглядывая оставшуюся в его руках одежду.

– Видимо, не судьба тебе, дружище, обрести счастье с любимой женщиной!

Скорее всего, Олли был ограблен или даже убит. Возможно, сейчас его бездыханное тело валяется где-нибудь в городской канаве или в лесу за городом.

– Мне очень жаль тебя, парень! – посочувствовал юноше моряк. Он аккуратно сложил дорогое платье в свой дорожный мешок. – Так всегда бывает! Стоит только подумать, что мечта сбылась, как на дороге появляется такой вот недоумок Рюха и портит все, что только можно…

Выйдя за стены города, Олсандр с облегчением вздохнул. Он не любил суету каменных городов и толпы любопытных зевак. Теперь на его пути встречались лишь редкие путники или запоздавшие торговцы. В одиночку они опасались откровенно рассматривать дивного коня и его хозяина, ведь благодаря своим размерам и физиономии хаттхаллец не располагал к расспросам и мог спокойно без задержки продолжить свой путь.

Природа, а позже и жизненные перипетии одарили Олсандра на редкость эффектной внешностью и эксцентричной манерой одеваться. Высокий, загорелый и широкоплечий, он воинственно завязывал свои густые черные волосы в хвост высоко на затылке, как истинный хаттхаллец, но заплетал его на две косицы, как это делали моряки севера. В его ушах блестели крупные золотые серьги, украшенные огромными белыми камнями, что крепче гранита. Это был подарок от вождя дикого племени берберов за один его отчаянно смелый поступок. Небольшую бородку он завязывал в узелки, но не по традиции или обычаю какого-то народа, а в память о светловолосой голубоглазой принцессе Вааравии Ингэ. Он выкрал ее из плена жестокого шахиншаха, и перед разлукой она подарила ему одну незабываемую жаркую ночь на песчаном берегу Южного моря. В сладкой дреме он до самого рассвета слушал, как она пела ему песни своего народа и, завязав эти узелки, произнесла:

– Это знак Анке, а это знак Морены. Я заплету их вместе вот так… и Смерть не сможет призвать тебя к себе ни на море, ни на земле…

Олсандр брал у разных народов и племен понравившиеся ему детали одежды и дорабатывал их на свой вкус. Оттого он и выглядел так странно и вычурно по сравнению с простыми моряками. Из всех других одеяний он предпочитал носить длинную юбку северных народов сконишей, но привязывал ее к ногам кожаными ремешками, как воины земли Элама свои шаровары. Это давало возможность при стремительной атаке легко передвигаться, отражать удары и не цепляться юбкой о седло коня или щепы на бортах корабля. На талии Олсандр носил двойной довольно потрепанный широкий пояс, по бокам которого крепились два боевых ножа работы неизвестных восточных мастеров. На его спине через плечо крепился широкий длинный меч и колчан со стрелами, за пояс был заткнут хлыст со съемным железным наконечником. Моряк с легкостью превращал его как в инструмент для наказания, так и в смертельное оружие. Спереди висели кошель и карман для мелочей, украшенные самоцветами и вышивкой чернооких женщин мавританской земли. Он берег свои рубахи и, чтобы не перепачкать их в дороге, спрятал в дорожный мешок, а потому та-каметский хитон, пошитый из кожи верблюда, он надел прямо на голый торс, открыв миру свои многочисленные шрамы, густо покрывающие шею, грудь и руки. Ступни его были босы, но у седла болталась пара изящных сапог, пошитых кожевниками островов Квирита.

– Папа, смотри, какой смешной чужеземец! – крикнул звонким голосом проходящий мимо него мальчишка и невежливо ткнул в Олсандра чумазым пальцем.

Его отец, тоже с любопытством рассматривающий моряка, подпрыгнул от неожиданности и грозно зашипел на сына:

– Обычный себе чужеземец! А ты иди, поспешай, шалопай! Да без дела помалкивай!

Мужчина поправил за спиной объемный мешок, прижал руку к груди, где, по всей видимости, припрятал деньги, и поспешил прочь. Олсандр весело подмигнул малышу, а потом, скроив зверскую физиономию, зарычал. Мальчишка тоненько пискнул, развернулся и, сверкая голыми пятками, побежал за отцом.

Едва поднявшись в небо, жаркое южное солнце нещадно нагрело воздух и, переживая за Ичана, который провел несколько дней в морском путешествии, Олсандр поспешил скрыться в прохладной тени леса у неширокой бурной речки. Он вдоволь напоил своего жеребца и оставил пастись на тенистой лужайке. Сам моряк направился вверх по течению, чтобы искупаться самому.

Не успел он снять с себя пояс, как услышал женский плач и, торопливо вернув оружие на место, поспешил на голос. Такой у него был «заскок», как говаривал про Олсандра Бешеный Детберт. Он, конечно, не был благородным героем, спасавшим всяких дурех от их обидчиков, а просто не переносил сам звук женских рыданий, и сам вид слез мгновенно выводил его из себя.

Моряк прошел больше пятидесяти шагов и, выйдя к тихой заводи, прислушался. Лес тихо шелестел густой листвой, птицы пели виртуозные трели. Ничто не говорило о том, что здесь были люди или опасные животные. Женских рыданий тоже больше не было слышно.

Он собрался было вернуться к Ичану, как из реки вынырнула щуплая фигурка паренька. Он шумно отфыркнулся, потер глаза и невыносимо жалостливо и странно запищал. Не успел хаттхаллец его окликнуть, как человек несколько раз глубоко вздохнул и вновь погрузился под воду. Прошло довольно много времени, прежде чем он опять появился на поверхности.

– Ты ни на что не годен! Ты слабак! Ты даже покончить с собой не можешь! – с отчаяньем закричал молодой человек, раздраженно ударил кулаками по воде и, словно тюлень, подняв вокруг себя высокие волны, исчез в воде. В этот раз он пробыл там совсем недолго и уже через мгновенье вынырнул.

– Чего это ты тут делаешь? – с любопытством спросил его Олсандр и склонил голову набок.

Олли подпрыгнул от неожиданности и оглянулся.

– Ты?!

– Ага! – радостно подтвердил моряк.

– Что ты тут делаешь?

– Э-э, нет! Я первый тебя спросил! – заулыбался Олсандр, скидывая с себя одежду и осторожно входя в ледяную воду.

– Не видишь?! Купаюсь!

– Ага! – кивнул моряк и с шумом плюхнулся в невысокую волну. Тоненько взвизгивая, он быстро переплыл речку и вернулся назад.

Олли все еще стоял в воде и исподлобья смотрел на отвратительно счастливое лицо хаттхалльца.

– Неужто Туули вновь тебе отказала? Даже после того, как ты стал таким богатым? – спросил Олсандр и, выйдя на берег, отряхнулся от капель воды, словно огромная собака.

Паренек печально покачал головой, и его лицо сморщилось, словно печеное яблоко. Он всхлипнул и стал тереть глаза кулаками, как маленький ребенок. Олсандр скривился. Без парадного платья Олли казался ему еще совсем юным мальчишкой, не старше пятнадцати лет. Его темные кудри и крупный нос с горбинкой указывали на квиритских предков, а лопоухие уши придавали выражению лица наивность и беззащитность.

– Не реви! – нарочито грозно прикрикнул он на паренька. – Если не отказала, чего тогда сопли по щекам размазываешь?

Он, конечно, догадался, что произошло, но решил дать юноше возможность рассказать свою печальную историю самому.

– Выходи из воды.

– Не выйду! – упрямо замотал головой Олли.

– Выходи – простудишься!

– Нет!

Олсандр свистом подозвал к себе Ичана и достал из мешка парчовое платье, расшитое золотой ниткой.

– На вот, возьми! – он аккуратно разложил на берегу реки платье Олли. – Все будет хорошо! Вернешься в город с достоинством, через главные ворота, в своем великолепном наряде, которому могут позавидовать даже завзятые модники галлы.

– Не вернусь я.

– Глупости! Место помощника Сборщика Налога у тебя еще никто не отбирал! Вернешься в город, приступишь вновь к своей работе, пройдет пару лет, и ты сможешь скопить немного денег, чтобы жениться. Конечно, скорее всего, это уже будет не Туули, но я уверен, что тоже неплохая…

– Как же мне теперь вернуться?! Наверное, в городе уже все знают, что меня ограбили! Сплетни в нашем городе разлетаются быстрее ветра! Тем более все только и ждут, чтобы я оступился, и тогда они опять вдоволь позубоскалят надо мной!

– В грабеже нет позора, Олли! Всякого хоть раз грабили, и ничего! Бежать на реку топиться что-то никто не спешит!

Озябший юноша вылез на берег и спешно натянул на себя платье. Он совсем не удивился тому, что его одежда оказалась у Олсандра, но он даже не подумал поблагодарить его за то, что тот ее вернул, не потребовав ничего взамен.

– Ты не понимаешь! – воскликнул Олли. – Не успел я отойти от стен города на сто шагов, как меня окружили мальчишки! Маленькие, мерзкие, грязные мальчишки! А с ними этот недоумок – Рюха! Обобрали меня до нитки…

– Да я уж вижу! – хмыкнул моряк.

Олли злобно глянул на Олсандра, покраснел и торопливо продолжил, словно оправдываясь:

– Вот что я тебе скажу, Олсандр! Он никакой не недоумок! Этот урод поумней многих будет! Я ему кричу: «Лучше убей меня!», а он злобно так загогочет и говорит мне: «Вот в городе потеха будет, когда узнают, что тебя сопливая малышня обставила!» Ты представляешь, каков подлец?!

– Ну и что? – пожал плечами сын конунга, но, не сдержавшись, рассмеялся. – Нет, серьезно?! Ты что им даже не сопротивлялся?!

– У них был огромный нож и дубинки!

– Ну, хорошо! Нож – это серьезно, против ножа кулаками особенно не помашешь, но убежать-то ты мог? Ноги-то у тебя бегают?

– Мог, конечно! Я быстро бегаю, ты не думай! Но ты не представляешь, как это неудобно делать в длинном платье!

– Гы-гы! – осклабился Олсандр, но, увидав, что лицо его знакомого вновь принимает плаксивое выражение, торопливо добавил: – Во-первых, это были не мальчишки! Вернее, не только мальчишки, а мальчишки во главе со здоровенным Рюхой. Во-вторых,…

– Олсандр! Возьми меня с собой!

– С ума сошел? – поперхнулся от удивления моряк. – Кто в здравом уме и по доброй воле отправится в проклятую Богами землю? В Хаттхалле тебе все эти неприятности смешным приключением покажутся! Поверь мне! Уж я-то знаю!

– Мне все равно! Я не хочу снова терпеть насмешки! Сколько я себя помню, они смеялись над моим отцом, а теперь, когда его не стало, я стал главной мишенью для глупых шуток всего Оденруга. И хуже всего эти маленькие разбойники! А после сегодняшней истории… Знаешь, как они будут меня называть?!

– Никак не будут!

– Растяпа Олли или Олли Лопух… Ты знаешь, мальчишки самые большие мастера на обидные прозвища!

– В Хаттхалле тебе такие же мальчишки легко перережут глотку и не поморщатся! И потом, ты совсем забыл о красавице Туули?

Плечи Олли печально опустились, и он зашмыгал носом. Они направились к небольшим домам, видневшимся в долине, где и жила избранница паренька. Всю дорогу он уговаривал своего знакомого не рубить с плеча и хорошенько подумать, прежде чем покинуть богатую и щедрую землю Оденруга. Только ему показалось, что он достиг цели, как из-за кустов, расположенных у самой деревни, высунулись чумазые лица маленьких сорванцов и начали наперебой кричать:

– О! Олли! А мы думали, ты к нам с голой задницей явишься!

– Олли, а Сборщик Налога знает, что тебя сопливые карапузы ограбили?

– Остался Олли Без Штанов! Тра-ла-лу!

– Лопух Олли, Которого Малыши Разули! Лу-ли-ло-ли-лу!

Несчастный парень развернулся и, не оглядываясь, кинулся прочь из деревни и с земли Оденруга.

Надо сказать, что путешествие до Хаттхаллы выдалось нелегким, и вспоминать об этих днях Олсандр впоследствии очень не любил. Впрочем, напишу обо всем по порядку.

Внешность оденружца не обманывала окружающих. Он и впрямь оказался очень образованным, но при этом неимоверно наивным и доверчивым молодым человеком. При этом он ни на мгновенье не замолкал. К удивлению Олсандра, его это не раздражало, а наоборот, только помогало отвлечься от мрачных мыслей.

Первые неприятности начались на следующий же день путешествия. Вечером они остановились на ночлег, не дойдя двух сотен шагов до Дормундского леса, где начиналась земля галсов. Олсандр знал, что дальше им понадобится вся сила и ловкость, чтобы преодолеть засады и ловушки дикого племени. Галсы никогда не выращивали хлеб и не разводили скот, а промышляли лишь грабежом соседних племен, торговых поездов и странствующих путников.

Утром Олсандр проснулся от того, что что-то нещадно светило ему в глаза. К его удивлению, это было не солнце. Источник сияния располагался недалеко от него на невысоком пригорке и, подняв руку над глазами, разглядывал дорогу, петляющую у подножья Спайругских гор. В свете утренней зори парчовое платье Олли сияло всеми цветами радуги и отбрасывало на землю яркие блики и солнечные зайчики.

– Эй! Ты что делаешь? – крикнул он. – А ну-ка живо спускайся сюда!

– Олсандр, смотри! – воскликнул юноша. – Там какие-то люди приветствуют меня. Наверно, они приняли меня за знатного господина! – и он приветливо помахал кому-то рукой.

– Сюда! – заорал Олсандр, вскакивая на ноги.

Не понимая, почему хаттхаллец так злится, Олли широко заулыбался и помахал рукой и ему тоже.

– Проклятье! – зарычал Олсандр, спешно запихивая разбросанные у костра вещи в мешок. – Беги сюда, глупец несчастный!

Едва он успел прикрепить мешок к седлу Ичана и закинуть в седло растерянного Олли, как грозный окрик дал понять, что у них больше нет времени для побега. Тогда Олсандр достал из-за пояса свой хлыст и, подняв круглый деревянный щит к подбородку, медленно повернулся к неприятелям. Мужчин было шестеро, и все они были вооружены до зубов. Одежда и воинственные прически выдавали в них диких галсов. Самый крупный из мужчин вышел вперед и, вытянув руку, поведал Олсандру, что им от них понадобилось.

– Это мне! – рыкнул он, тыча пальцем в Олли. – Это мне! – в этот раз его палец указал на Ичана. – Это мне! Это мне! – палец направился на меч и ножи, висящие на поясе у Олсандра. – Это нам! – неожиданно закончил галс, указывая на вещевой мешок, висевший на седле у его коня.

– Что ему нужно? Он хочет взять меня в рабство? – испугался Олли.

– Одежду! Твое распрекрасное платье он хочет, придурок! – злобно прорычал Олсандр.

– Давай сюда! Давай! Давай! – загрохотали дикие воины, стуча копьями и мечами по своим щитам и делая недвусмысленные знаки, понятные каждому. Пришло время отъема ценностей.

– Хорошо! Хорошо! – попытался их успокоить Олсандр. – Берите все! – и прошептал своему товарищу: – Слезай с коня, раздевайся и ползи в кусты! И если все повернется не в мою пользу, возвращайся домой!

– Дай мне нож! – зашептал Олли, послушно слезая с Ичана.

Олсандр незаметно протянул ему оружие и, взяв под уздцы коня, повел к дикарям.

– Нищт пфэрд одр мэрщен! – радовались грабители, хватая скакуна за длинную гриву.

Тут Ичан облегчил задачу Олсандру и провернул то, что и в бухте Оденруга. Он встал на дыбы и по своему обыкновению брыкнул обидчиков копытами. Пара дикарей тут же свалились на землю с раскроенными пополам черепами. Хаттхаллец метнул нож в глаз одного из галсов и, несколько раз ударив хлыстом, вывел из строя еще трех.

– Олли, все кончено! – крикнул моряк, но, обернувшись, не обнаружил того поблизости. Олли нашелся гораздо позже, под густыми ветками ивы.

– Ты зачем у меня нож взял? – поинтересовался у него моряк.

– Помочь хотел…

– Что ж не помог?

– Прости! – парень смущенно покраснел. – Одолело меня постыдное чувство страха, и поддавшись ему на миг, я не заметил, как очутился здесь.

Следующие дни Олли старался изо всех сил загладить свою вину и показать хаттхалльцу, что он хоть на что-то годен. Едва они останавливались на отдых, как через несколько мгновений у ног Олсандра уже возвышалась гора хвороста, на огне кипела вода, и был готов лежак из веток деревьев, чтобы сын конунга мог прилечь и немного вздремнуть.

Через два дня они зашли в небольшой городок под названием Беерлан, чтобы заработать немного денег на теплую одежду для оденружца. Уходя все дальше от Арагвудского моря, он стал с трудом переносить холодные ночи. Ведь кроме великолепного, но совершенно не греющего платья, на нем ничего не было, а делиться с ним своей одеждой Олсандр не собирался.

С раннего утра Олли бродил по городскому рынку, горланя во все горло:

– Напишу весточку для любого желающего за доступную цену! Девице – записочку для любимого, парню – письмецо для невесты, купцу для торговли, родителям для сына, ждущего от них новостей! Всего грош за строчку! Ну?! Кому писарь требуется? Беру недорого! Грош за три строчки…

Весь день он выводил на кожаных лоскутах, пергаментах и берестах заковыристые строки для всех желающих, сидя прямо на каменных ступенях у божьего Храма. Олли с гордостью посматривал на хаттхалльца, и весь его вид говорил: «Видишь, я и сам не промах, смогу прокормить обоих!» Олсандр только хмыкал и со скучающим видом бродил поблизости, отгоняя воришек, так и норовивших утащить у этого растяпы оплату за писарскую работу.

К вечеру люди с рынка разошлись по домам, и товарищи тоже отправились искать место для ночлега. Им удалось собрать только тридцать три медных гроша, что в пересчете было чуть больше трех монет серебром, а потому на постой они устроились в невзрачном доме на самой окраине Беерлана.

– Эй! Хозяин! Найдется ли у тебя что-нибудь выпить и поесть?

– Только вчерашний хлеб и вода! – буркнул в ответ угрюмый мужик.

– А что-нибудь покрепче?

– Кислое вино.

– Тащи! – весело воскликнул Олли. Он был благодушен, весел и с оптимизмом взирал в будущее.

Хлеб оказался не вчерашним, как убеждал их хозяин. Выпечка давно покрылась зеленой плесенью, но утомленные долгой дорогой путешественники были не привередливы. Они разделили черствую лепешку пополам и быстро проглотили ее, запив кувшином отвратительнейшего пойла. Устроившись на куче сырого сена в старом сарае, путешественники погрузились в крепкий сон, совершенно не обращая внимания на недовольное мычание старой коровы и блеянье небольшого стада коз, разместившихся по соседству.

Ночью Олсандр проснулся от того, что Ичан тревожно ржал и стучал по земле копытами. Он с трудом смог открыть глаза и поднять голову. Перед глазами все вращалось и кружилось в бешеном танце, грудь и живот раздирала острая боль, а тело не желало слушаться. Мелькающие синие и красные всполохи мешали разглядеть окружающие вещи. Он долго тряс головой, пока наконец-то смог разглядеть, как хозяин дома грабит Олли, время от времени отвешивая ему тумаки.

– Стой! Паршивец! – пробормотал Олсандр и потянулся к оружию, которое сложил вечером у своего изголовья. Пояс с ножнами и мечом куда-то пропали, как и его дорожный мешок.

– Заткнись! – раздался над ухом грубый голос, и в тусклом свете луны мелькнул нож. Он едва успел отбить удар и схватился с убийцей в рукопашной драке. К ярости Олсандра, сил его оказалось недостаточно, и кулаки наносили слишком незначитеьный урон разбойнику.

Вино не могло так подействовать на могучий организм моряка, а это значит, что их нерадушный хозяин отравил напиток каким-то ядом. Ему следовало спешить. Пройдет еще немного времени, и тогда яд подействует в полную силу. Сжав огромные кулаки, Олсандр все-таки смог несколько раз крепко приложить мужика и превратил его лицо в кровавое месиво. Пока злодей приходил в себя, Олсандр засунул два пальца в рот и вызвал рвоту. Стало немного легче.

– Эй! Олли! Просыпайся! Ну же! – он попытался растолкать Олли, но тот лишь глухо мычал в ответ и не желал двигаться с места. – Нас отравили! Слышишь? Вставай!

Олсандр ненадолго отвлекся, и за спиной послышался неясный шум. Хозяин дома выбежал из сарая и что есть мочи громко заголосил на улице:

– Караул! Люди добрые! Убивают! Сюда! Все сюда!

– Вот же подлая собака! – выругался Олсандр. Он грубо поднял Олли с земли и, засунув ему в рот свои волосы, заставил опорожнить желудок. – Давай, дружище! Приходи в себя! А то не сносить нам головы!

Олли мутно огляделся и прошептал: