Buch lesen: «Вековые тайны живописи. Ключи к великим шедеврам»

Schriftart:

Памяти моей мамы, неповторимой, незабываемой, непонятой

Вводное слово автора
Очень важное начало, или зачем говорить об искусстве

Если вы думаете, что перед вами очередная книга об искусстве, то вы ошибаетесь.

Вы держите в руках книгу о самопознании.

Это модное ныне слово как нельзя лучше подходит к тому, что будет происходить на ближайших трех сотнях страниц. Ведь говорить мы будем не о «цветных картинках», как порой называют произведения искусства, вернее, их иллюстрации, от которых данная книга, кстати, избавлена (и не без умысла).

Речь пойдет о большом пути – через эпохи, страны и души. О пути человечества, движущегося сквозь страхи и беды, отчаяния и удары судьбы на поиски всеобщего счастья. Путь этот называется историей. Всеобщее счастье оказалось настолько далеким и недоступным, что человечество, не в силах достигнуть его, научилось создавать восхитительные произведения, призванные хотя бы на время его заменить. Ведь при взгляде на них зрители наполнялись таким восторгом и благоговением, что вера в возможность абсолютного благоденствия уже не казалась им столь фантастичной. Эти произведения и называются искусством.

Так и идут они рука об руку – История и Искусство, поиск вселенского счастья и попытка создать его здесь и сейчас. По моему убеждению, в познании жизни и мировоззрения людей прошлого искусство проникает даже глубже, чем история. Ведь изучает оно исключительно субъективный предмет – произведение, созданное человеческим гением. Иными словами, – то новое, что не существовало и не может существовать вне человека, абсолютный продукт человеческого творчества. Таким образом, искусство можно смело назвать посредником между миром идей и миром людей, мостиком, через который идея приходит в наш мир и находит тут свое материальное воплощение.

Вы недоуменно спросите: при чем же здесь самопознание, обещанием которого я так лихо щегольнула в начале?

А дело вот в чем.

Давайте признаемся себе в весьма нелицеприятном, но все же имеющем место факте: чем бы человек ни занимался, интересует его только одно – он сам. Через понимание других людей, как прошлого, так и настоящего, мы можем приблизиться к нашей основной цели – самопознанию. А что лучше произведения искусства, созданного человеком там, где еще недавно ничего не было, расскажет нам о ви́дении мира нашими предками, об их понимании добра и зла, истины и лжи, красоты и безобразия, добродетели и порока?!

Ведь если внимательно приглядеться, почти все, что нас окружает, кроме природы, было задумано и создано человеком, а значит, сперва было изображено на плоскости средствами изобразительного искусства.

«Мы живем в так или иначе предварительно нарисованном мире», – сказал мне однажды современный российский художник Александр Смирнов.

Поспорить с этим сложно.

Так как же поместить в столь небольшую книгу все произведения человечества на протяжении его большого пути?

Это невозможно. И не нужно. Придется выбирать.

От страницы к странице мы будем двигаться по четырем векам – от начала XVI до середины XIX, переживая каждую эпоху через десять великих картин западноевропейской живописи, созданных десятью великими мастерами. Отбирала я их долго, размышляя и колеблясь. И сейчас, когда выбор сделан, я могу с уверенностью сказать, что после более близкого знакомства с этими произведениями ваш мир – как внутренний, так и внешний – уже никогда не будет прежним.

Как не будет прежним и уровень вашего самопознания. Ведь искусство, по словам современного нам ученого и популяризатора науки Татьяны Черниговской, «отвечает на еще не заданные вопросы». Стоит лишь раскрыть ему ваше сердце и научиться читать на его языке, чтобы проникнуть в глубину живописного произведения, а через него – и в глубины человеческой души, вашей души.

Чем я и предлагаю заняться на страницах этой книги.

Глава первая
Гениальный и дерзкий XVI век

Искусство не существует само по себе и не рождается в вакууме. Оно всегда является отражением человека в эпохе. Поэтому прежде, чем перейти к подробному рассказу о ярчайших произведениях того или иного столетия, нам стоит покинуть пространство картины, выйти за пределы мастерской художника и оглянуться по сторонам, чтобы понять тот мир, что окружал создателей шедевров, которым было суждено бессмертие.

Шестнадцатое столетие стало поистине переломной эпохой в истории. По силе изменений, которые претерпело европейское общество с 1500 по 1600 год, его можно сравнить разве что с XIX веком, о колено ломавшим устои и судьбы. Жизнь менялась настолько быстро и радикально, что угнаться за этими изменениями удавалось не всем.

Для того чтобы не только поспевать за устремившейся вперед историей, но и стать ее действующим лицом, требовалось два качества – гениальность и дерзость. Гений – вот главный герой этого времени. Дерзость – вот его главный девиз.

Ведь что, если не дерзость, толкало мореплавателей на экспедиции по бескрайнему и неизведанному океану практически «в никуда»?! А ведь именно такие экспедиции увенчивались открытиями новых континентов и цивилизаций! Что, как не дерзость, повелевало правителям распахнуть перед этими смельчаками свою казну?! Северная и Южная Америка¹, Япония² и Индия³ – все новые и новые территории начали появляться на составляемых европейцами картах. Европа осознала, насколько велик и необъятен мир.

Кто, как не гении, давали миру одно открытие за другим?! Коперник и его гелиоцентрическая модель мира, Джордано Бруно и его учение о бесконечности Вселенной – только этих двух ученых было бы достаточно, чтобы полностью перевернуть привычную картину мира человека XVI века. А сколько было менее ярких, но не менее ценных открытий, из года в год потрясавших основы, на которых стояло общество!

Книгопечатание⁴ дало возможность тиражировать и распространять новые знания с невиданной до того быстротой. Образование стало более доступным, чтение вошло в привычку не только у высшего, но и у среднего класса общества.

Даже климат XVI века претерпел значительные изменения. В 1560-е годы в Европе начинается период, растянувшийся на 250 лет и получивший название «малого ледникового периода⁵». Иными словами, Европа узнала настоящие холода. Конечно, со временем люди адаптировались к морозным и снежным зимам, но шок первых холодных лет был страшен, особенно для стран Центральной и Северной Европы, чьи замерзшие реки перестали служить транспортными артериями на несколько месяцев в году.

И наконец, в 1517 году случилось событие, роль которого в истории сложно переоценить, хотя с первого взгляда оно могло показаться незначительным, не слишком важным и частным. 31 октября немецкий монах и богослов Мартин Лютер вывесил на дверях церкви в городе Виттенберге «95 тезисов», суть которых сводилась к тому, что христианская религия в том виде, в каком она существует, губит истинную веру.

Казалось бы, мелочь! Что может один безвестный монах против огромной мощи авторитета и богатства папской власти?! Но мы же с вами помним про век гения и дерзости, верно? И в этом случае, как в сотнях других, гений и дерзость победили! Европа взорвалась. Город за городом, а затем и страна за страной воспользовались предоставленной возможностью – и дерзость нового мира встала против стабильности старого. Реформация церкви, как назвали колоссальный процесс по выходу целых государств из католичества, привела к появлению новой версии христианства, получившей название протестантизма⁶.

Германские государства, Франция, Швейцария, Англия, Голландия, Фландрия были охвачены кровопролитными войнами, развернувшимися вокруг главного вопроса человечества: как правильно верить в Бога? В каких-то странах победили католики, в каких-то – протестанты, и от победы или поражения в этих войнах зависели судьбы не только государств и народов, но и произведений искусства. Никогда картина художника-протестанта не будет похожа на картину художника-католика. Между ними – пропасть. И пропасть эта пролегла именно в дерзком и гениальном XVI столетии.

Догма перестала доминировать над человеком и тем более над Мастером. Человек осознал свою значимость в мире, который отныне воспринимает крутящимся вокруг себя⁷. И осознание это станет одним из главных идейных стержней того мировоззрения, что найдет свое отражение в произведениях искусства, о которых пойдет речь в этой главе.

Став с помощью книгопечатания более доступным, знание отныне неотделимо от человека: он требует его во всем, ищет везде, в том числе и в произведениях искусства. Так художник становится еще и пророком, мыслителем, носителем и транслятором знания о мире внешнем и внутреннем, своего рода сакральным хранителем некой тайны, раскрытия и отражения которой ждут от его произведений.

Роль и значимость художников в этом новом мире не имеет аналогов ни в прошлом, ни в будущем: они превращаются в небожителей, творцов, их обожествляют и превозносят сильные мира сего. Монархи не гнушаются перепиской с Тицианом, борются за честь видеть при своем дворе Леонардо да Винчи⁸ или Бенвенуто Челлини⁹, «не замечают» насмешек Веронезе¹⁰ и покорно ждут, пока художники, в нарушение всех сроков, закончат заказы, призванные увековечить не только самих мастеров, но и заказчиков.

Мы же помним, что гении – герои этого времени, не так ли? И гении XVI века до безрассудства дерзки.

Именно о них, о дерзнувших гениях, мы и поговорим в этой главе.

Божественный образ у Дюрера

Знакомьтесь: Альбрехт Дюрер¹¹, художник, творец.

Хороший художник? А об этом уже вам судить: для этого у вас есть написанный им автопортрет!

Великий творец? Об этом тоже вам судить: автопортрет ведь у вас перед глазами!

А что думает о своем творчестве сам художник? Он доволен своими работами? А вы взгляните на автопортрет – и все поймете сами: в нем скрыты ответы на все ваши вопросы, а также на вопросы тех, кто был до вас, и тех, кто будет после.

https://images.eksmo.ru/images/vekovye-tayny-zhivopisi/durer.JPG

Альбрехт Дюрер

Автопортрет в одежде, отделанной мехом

1500, Старая Пинакотека, Мюнхен

Потому что этот автопортрет – не зеркало, он гораздо больше: это рентгеновский снимок, ведь с его помощью мы видим не только то, что снаружи, но и то, что внутри.

А внутри находится человек, уже признанный современниками великим, который сам ощущал в себе присутствие божественного вдохновения и стремился создать произведения, которые бы превосходили все те, что были созданы до него. Потому что чувствовал в себе силы на это.

Автопортрет, выполненный Дюрером в 1500 году, когда ему было 28 лет, без преувеличения можно назвать самым знаменитым автопортретом в истории мировой живописи. И самым скандальным, ибо нет на свете человека, хоть немного знакомого с иконографией, кто не увидел бы в позе, жесте и самом облике художника отсылок к образам благословляющего Христа. «Богохульным» назвал этот портрет один из величайших историков искусства Кеннет Кларк¹². «Высокомерным и тщеславным» именуют его менее строгие к Дюреру искусствоведы. Откровенно говоря, иного анализа этой картины я и не встречала: все, кто берется о ней рассказывать, копируют высказывания друг друга о неслыханной дерзости художника, буквально уподобившего себя Христу.

В самом деле, при взгляде на «Автопортрет в одежде, отделанной мехом» сложно не провести параллелей с образом Иисуса как Спасителя мира¹³: изображение – строго анфас, прямой взгляд как будто сквозь нас, жест руки, напоминающий благословение. Да и внешность Дюрера может ввести в заблуждение. Но его внешность действительно такова, нравится нам это или нет!

Дюрер был красив, обаятелен и образован, он нравился и женщинам, и мужчинам, и с благосклонностью принимал восхищение собой.

В своем родном городе Нюрнберге Дюрер пользовался уважением, даже почетом, водил дружбу с первыми людьми города, имел большой дом и много заказов. Он много тратил и много зарабатывал.

Все это мы видим на его автопортрете – и красоту, и богатство, и статус. Видим мы и талант живописца. Иными словами, все то, ради чего в основном автопортреты и создавались, являясь своеобразными «визитными карточками» художников, по которым новый заказчик, еще не знакомый с живописцем и, возможно, сомневающийся, сделать ли заказ, мог бы судить о мастерстве и об успешности мастера. Не стоит забывать, что Дюрер пишет эту картину в 28 лет, когда он еще не столь знаменит и востребован. Ему еще надо «продавать и подавать» себя. Этот факт непременно нужно учитывать, анализируя любой автопортрет любого художника.

А теперь давайте посмотрим на автопортрет Дюрера «свежим взглядом», то есть так, словно мы никогда и ничего о нем не слышали. И параллельно с разглядыванием портрета почитаем теоретические произведения самого художника, а также попытаемся увидеть эту его работу глазами современников.

В своих теоретических трудах «Руководство к измерению» и «Четыре книги о пропорциях», над которыми Дюрер работал несколько последних лет жизни, он много размышляет о ремесле и таланте художника. И слова его крайне интересны в свете обвинений в тщеславии и богохульстве.

«Не воображай никогда, что ты можешь сделать что-либо лучше, чем творческая сила, которую Бог дал созданной им природе, – пишет Дюрер, обращаясь к воображаемому молодому художнику. – Ибо твои возможности ничтожны по сравнению с творением Бога… Лишь одному Богу известно все это, а также тому, кому он это открывает»¹⁴.

Лишь одному Богу известно все это, а также тому, кому он это открывает, – в этих словах ключ к тому, что мы видим на портрете молодого Дюрера!

В эпоху Возрождения талант начинает цениться настолько высоко, что может показаться, будто восприятие таланта как божественного дара исчезает и в нем видят исключительно заслугу самого человека. Но думать так – большое заблуждение! Ренессансный художник религиозен и богобоязнен. Он ощущает себя наделенным даром свыше и чувствует ответственность за реализацию этого дара посредством своих произведений. Если папа римский провозглашает себя наместником Бога на земле, то художник уровня Дюрера воспринимает себя исполнителем воли Творца и посредником между Богом и людьми. Иными словами, Бог говорит с людьми через образы, созданные теми, кому он «это открывает».

В этом – и только этом – смысле художник является воплощением Бога на земле и становится проводником божественной благодати в мир смертных посредством бессмертных образов.

На «Автопортрете в одежде, отделанной мехом» слева стоит монограмма Дюрера (AD) и дата создания картины (1500), а справа – весьма любопытная надпись: «Я, Альбрехт Дюрер, нюрнбержец, написал себя так вечными красками в 28-й год». Вот слово и произнесено: ВЕЧНЫМИ красками! Потому что художник оставляет нам ВЕЧНЫЕ образы! И образы эти не появились бы на свет без его, художника, посредничества, ибо не может человек создать лучше, чем природа, сотворенная Богом. Если только он не наделен даром, через который Бог открывает ему возможность творить в вечность.

Вот о чем говорит людям Дюрер своим знаменитым «Автопортретом». Он ни в коем случае не подменяет собой Христа, а напротив, указывает на себя как на избранного воплотителя Его воли. Но люди, видя силу его таланта, сами наделили художника атрибутами божественного воплощения. Дюрер всего лишь смотрит на себя в зеркало, стоящее прямо напротив него (отчего, кстати, взгляд его уходит чуть левее нас, не встречаясь с нами глазами), но мы уже видим в нем «бесстрастную маску божества», как пишут некоторые исследователи. Он всего лишь придерживает длинными изящными пальцами рисовальщика меховую оторочку своего кафтана, а мы уже подмечаем у него «благословляющий жест». Мы, зрители, сами признали в художнике Христа, сами обожествили его и сами же затем обвинили в честолюбии и богохульстве.

А Дюрер всего лишь написал свой автопортрет.

И наконец, очень важная деталь, о которой мы почему-то часто забываем. У современников «Автопортрет в одежде, отделанной мехом» не вызвал никаких подозрений насчет «богохульного тщеславия» автора. Он не был подвергнут критике, не стал предметом осуждения или даже упрека. Напротив, занял достойное место в стенах мэрии Нюрнберга, где оставался вплоть до конца XVIII века как гордое напоминание о том, что Альбрехт Дюрер, художник и гравер, жил и работал во славу Божью в стенах доброго города Нюрнберга, прославив его в веках.

Коварная Ева у Кранаха

В мире искусства, как и в мире истории, есть герои и антигерои. Перед нами Ева – одна из главных антигероинь христианства. Она же – самая сексуальная и обворожительная женщина религиозной живописи. Она же – если и не источник, то однозначно проводник абсолютного зла в наш мир. Ведь именно она, соблазненная змеем, первой сорвала и вкусила плод с древа познания Добра и Зла в Эдемском саду, чтобы затем уговорить Адама также нарушить запрет. Она стоит у истоков того самого первородного греха¹⁵, что изгнал людей из Рая на землю, заставил терпеть невзгоды и наполнил мир грехами. Этот первородный грех затем придет искупать своей кровью Христос.

https://images.eksmo.ru/images/vekovye-tayny-zhivopisi/kranah.jpg

Лукас Кранах Старший

Адам и Ева

После 1537, Королевские музеи изобразительных искусств Бельгии, Брюссель

Иными словами, Ева – пренеприятнейший персонаж.

И в то же время – персонаж чарующий, олицетворение соблазна (в том числе и плотского), красоты и изящества, образ сильной женщины, перед обаянием которой не может устоять мужчина. Ведь не силой, а уговорами и умелым искушением она всучила Адаму злополучный плод, ставший причиной стольких несчастий!

Стоит ли после этого удивляться той притягательной власти, которую образ Евы имел над художниками, начиная с эпохи Возрождения! Тем более что христианство предоставляло так мало возможностей для изображения прекрасного женского тела во всем его великолепии. Ева же давала к тому отличный повод, которым не преминули воспользоваться многие и многие великие живописцы.

Но обратиться к образу коварной искусительницы я хочу именно через картину немецкого живописца и гравера, современника и земляка Дюрера Лукаса Кранаха¹⁶.

Сосчитать количество написанных им картин под условным названием «Адам и Ева» – дело сложное, так как немалое их количество находится в частных коллекциях. Поэтому ограничимся удобным и ни к чему не обязывающим выражением «несколько десятков», иными словами – много, реально много для одного сюжета одного мастера. Мы с равным успехом можем взять для анализа любую из них: они очень похожи и эстетически, и символически. Но надо сделать выбор.

Выбор мой пал на диптих¹⁷, написанный Кранахом после 1537 года и хранящийся сейчас в Брюсселе. Это простой и довольно понятный образ. Таким он и задумывался – простым и понятным, поскольку создатель его был не только последователем Реформации церкви и адептом учения Мартина Лютера, но и близким другом самого Лютера, крестным одного из его детей и иллюстратором переведенной им на немецкий язык Библии. Картины Кранаха на сюжеты Священного Писания должны были разговаривать со зрителем, рассказывать историю через образы так, чтобы она была понятной всем без исключения слоям общества.

Однако при всей своей кажущейся простоте диптих «Адам и Ева» может сказать нам чуть больше, чем буквальная иллюстрация истории грехопадения.

Сначала давайте разберемся, одна перед нами картина или две? Находятся ли персонажи Адама и Евы в едином пространстве и временном промежутке или это разные моменты действия?

Мы видим дерево. Оно действительно ровно посередине и композиционно разделяет, но в то же время соединяет персонажей, показывая, что они находятся в одном и том же пространстве. Здесь все вроде бы ясно. Теперь обратим внимание на время действия и на само действие.

Кокетливо улыбаясь, Ева смотрит перед собой. На Адама ли направлен ее взгляд? Нет! Она смотрит на змея! С ним она вступает в общение. Он уже совершенно убедил ее, что не будет беды, если она попробует сладкий плод, и она настолько поддалась соблазну, что схватила сразу два. Левой рукой она прячет за спиной второе яблоко. Не Адаму ли оно предназначается? Мы знаем по Книге Бытия, что плоды с древа познания Добра и Зла по наущению змея сорвала Ева и затем уже дала их Адаму¹⁸. То есть змей общался исключительно с Евой. В сцене угощения плодом Адама он уже не присутствовал. И Кранах буквально следует тексту Писания: в левой части диптиха Адам стоит у дерева, на котором никакого змея нет. В отличие от Евы, общающейся с рептилией на правой картине.

Ева Кранаха не только совершенно обнажена, что было ново для Северной Европы в первой половине XVI века, она еще и крайне соблазнительна, причем соблазнительна дьявольски. Посмотрите сперва на ее тонкую обольстительную улыбку, а затем переведите взгляд на змея – и вы уже не сможете отделаться от ощущения, что очертания губ Евы зеркально отражают тонкую линию рта дьявольского создания. Помните, с чего мы начали разговор о Кранахе? Ева – проводник зла, вошедшего в наш мир через нее. Фактически Ева и есть тот змей-искуситель, что через несколько минут погубит Адама и тем самым вынесет приговор человечеству.

А что же Адам? Он существует в своем пространстве отдельно от Евы. Мы видим его также с яблоком в руках, взгляд его устремлен вверх, словно он замер на мгновение в задумчивости. Его поза скромна, даже безвольна. Контраст с уверенной в себе торжествующей Евой-соблазнительницей разителен. Он сомневается? Чувствует недоброе?

По тому, как Адам прикрывает свою наготу, можно было бы заключить, что яблоко он уже отведал и вместе со знанием о Добре и Зле к нему пришло чувство стыда¹⁹. Но эта красиво выстроенная логическая цепочка разбивается, увы, о канон изображения обнаженных фигур в благочестивом XVI веке: прикрыть наготу Адама требовал от Кранаха не сюжет, а правила приличия его эпохи и страны. Так что яблоко еще не откушено – грех пока не совершен.

Но он совершится. Первые люди будут изгнаны из Рая на землю, которая превратится в обитель греха до тех пор, пока Спаситель не явится к людям и не искупит своей жертвенностью все грехи человеческие и прежде всего первородный грех первых людей.

Это говорю вам не я, а Лукас Кранах – посредством изображения оленя, присутствующего безучастным зрителем в правой части диптиха. Олень в христианской традиции является одним из символических изображений Христа (наряду с рыбой или ягненком). Чаще всего олень топчет копытами змею, символ дьявола. На картине Кранаха есть змея и есть олень. Однако время оленя еще не пришло, и потому в пространстве Евы царит змей. Но спасение будет обязательно! – напоминает нам художник через изображение этого животного.

Помимо соблазнительных образов коварной Евы, Лукас Кранах создает десятки образов Венеры, античной богини красоты и любви. Создает он их, конечно, по заказу придворных саксонского курфюрста, на службе у которого состоял без малого полсотни лет. Количество подобных заказов говорит об огромной популярности изображений прекрасных обнаженных женщин в германских землях в первой половине XVI века.

Глядя на Венеру Кранаха, невольно вспоминаешь его Еву и поражаешься сходству этих двух образов. Яблоко же как неизменный атрибут каждой из них только усиливает впечатление и невольно наталкивает на мысль о том, что Ева в христианской изобразительной традиции XVI века начинает подменять собой Венеру, сливаться с ней, приобретая ее черты и характеристики. Только если образ коварной искусительницы Евы имеет негативную окраску, то Венера, в силу принадлежности к античной, иначе говоря – светской традиции, является образом исключительно положительным, транслируя идеал женской красоты.

1.В 1498 и 1502 годах Христофором Колумбом, испанским мореплавателем, были открыты Южная и Северная Америка соответственно.

2.В 1543 году европейцы впервые высадились на берегах Японии.

3.В 1498 году Васко да Гама, португальский мореплаватель, открыл морской путь из Европы в Индию.

4.Способ книгопечатания подвижными литерами был создан Иоганном Гуттенбергом в 1440-х годах и к XVI веку прочно вошел в практику.

5.Название, которое историки дали периоду с середины XVI по начало XIX вв., когда на Европу обрушились особенно суровые и снежные зимы.

6.Протестантизм – одно из направлений христианства, возникшее из религиозного и общественно-политического движения Реформации церкви в Западной и Центральной Европе в XVI – начале XVII веках. Разделяя общие представления христианства о Триединстве Бога, оно имеет существенные отличия от католичества и православия в том, что касается организации церкви, обрядов, а также ряда догм. Своей целью протестантизм провозгласил достижение идеалов первых христиан.

7.Эпоха Возрождения в Италии еще в XV веке провозгласила человека «мерой всех вещей».

8.Леонардо да Винчи (1452–1519) – итальянский живописец, скульптор, архитектор и ученый (анатом, естествоиспытатель), изобретатель, мыслитель, музыкант, один из крупнейших представителей искусства Высокого Возрождения, яркий пример «универсального человека».

9.Бенвенуто Челлини (1500–1571) – выдающийся итальянский скульптор, ювелир, живописец, гравер, историограф и музыкант, оставивший после себя богатейшее культурное наследие и проживший полную приключений жизнь.

10.Паоло Кальяри, называемый Веронезе (1528–1588) – итальянский художник-монументалист, один из виднейших живописцев венецианской школы эпохи Позднего Возрождения, известный своими огромными полотнами с роскошными пирами венецианцев, в которых скрывались религиозные сюжеты.

11.Альбрехт Дюрер (1471–1528) – немецкий живописец и гравер, ярчайший представитель Северного Возрождения, одним из главных достижений которого было превращение гравюры из ремесла в искусство.

12.Кларк К. Цивилизация. М.: КоЛибри, 2021. С. 165.

13.Спаситель мира – термин, используемый для обозначения образа Христа, на котором его правая рука приподнята в благословляющем жесте.

14.Цит. по: Мастера искусства об искусстве: В 7 т. М.: «Искусство», 1966. Т. 2. С. 342.

15.Первородный грех – первый грех в человеческом роде, совершенный в Эдеме прародителями Адамом и Евой, когда они, искушаемые дьяволом, вкусили от запретного Древа познания Добра и Зла. Последствиями нарушения запрета стали изгнание их из Рая, утрата доступа к дереву жизни и смерть.

16.Лукас Кранах Старший (1472–1553) – немецкий художник и гравер, полстолетия состоявший на службе курфюрстов Саксонии и оказавший огромное влияние на эстетику Северной Европы XVI века; друг и последователь Мартина Лютера, а также иллюстратор его трудов.

17.Диптих – парное изображение (картина, фреска или гравюра), объединенное общей идеей или сюжетом.

18.Бытие, 3:6.

19.Бытие, 3:7.

Der kostenlose Auszug ist beendet.