Buch lesen: «От рассказа до рассвета»

Нина

Отпуск на Луне

― Позвоню как долечу, Вик, ― Нина убрала телефон в сумку.

Самолет взлетел, унося девушку в двухнедельный отпуск. За стеклом иллюминатора появились разноцветные квадратики и овалы, напоминающие по цвету ее любимое зеленое вино «Винью Верде». Нина сразу вспомнила его острый привкус с ароматом болгарского и белого перца, зеленой фасоли и лайма. Португальцы определенно знают толк в правильных сочетаниях.

Нина попросила стюардессу принести бутылочку воды. За окошком искрилось солнце, как молодое невыдержанное в бочках вино, красиво, но неприятно.

Всего через пару часов она прилетит домой. Еще ни разу за десять лет этот факт не приносил ей удовольствия. Встреча с матерью была ей неприятна и мучительна. Эта женщина напоминала ей то время, когда Нина чувствовала себя ничтожеством и нищебродкой, донашивала одежду за старшей сестрой и питалась жидким бульоном на костях.

Все, что ей пригодилось из прошлой жизни ― это любовь к винам и умение приспосабливаться к абсолютно любым обстоятельствам.

Нина сбежала из дома, лишь только ей исполнилось шестнадцать. Познакомилась в баре с хозяином столичного ресторана и уже на следующий день, взяв с собой лишь документы и пару комплектов белья, они вместе вылетели в Москву.

Давид устроил ее к себе в ресторан официанткой, а уже через полгода Нина стала сомелье. Она разбиралась в винах, как музыканты разбирают произведение по нотам. Жизнь с Давидом не сложилась, но они остались друзьями. Недавно он женился на молоденькой студентке―переводчице, а Нина до сих пор находилась в активном поиске своей второй половины.

Этот отпуск она планировала посвятить отдыху и хорошенько развлечься. Столичная жизнь не давала как следует расслабиться.

О своем приезде она никого не предупредила. Решила устроить друзьям сюрприз, а мать поставить перед фактом.

Самолет благополучно совершил посадку, и Нина почувствовала, как сердце в груди предательски стучит. В этом городе даже воздух был другой, наполненный запахом прокисшего портвейна и горьким смогом от табака. Проклятые флешбеки тут же напомнили о себе.

Нина вызвала такси. Чертов город. Провести здесь отпуск было плохой идеей, надо было соглашаться лететь с Викой в Рим. Нина проезжала мимо стареньких стрекавшихся по швам домов и сжималась от ненависти к этим трущобам. Ничего, покажется матери и уедет в гостиницу. Оставаться в доме с крысами и клопами она была не готова.

Дверь ей открыли сразу. На пороге стояла женщина лет пятидесяти с усталыми глазами и отечными веками:

– Нина? ― только и сказала она.

Девушка отодвинула ее плечом и прошла в комнату. Резкий запах чего―то тухлого ударил в нос. Нина зажала его рукой и только потом увидела на кровати лежащую мать. Или кого―то отдаленно ее напоминающую.

– Доча, ― прошептали с кровати, ― ты…

– Не надо, мам, ― Нина отвернулась к двери, где стояла чужая женщина, ― что с ней?

– Рак, неделю назад выписали после операции. Насовсем.

Нина снова посмотрела на лежащую на кровати женщину. Почему же она не испытывает к ней никаких чувств? Девушка достала из кошелька деньги. Много. Все что хотела потратить в отпуске.

Оставила их на грязном столике у кровати.

– Здесь должно хватить на все, ― тихо сказала она и вышла из квартиры.

***

– Нинка! Вот это сюрприз! ― Анжела соскочила со стула и кинулась на шею подруге, расцеловала, ― давно прилетела?

– Утром! ― прокричала ей в ответ Нина. Музыка в баре заглушала все вокруг, ― пошли отсюда?

Анжела взяла сумочку и девушки вышли на улицу.

– Как я рада тебя видеть, малыш! Завтра у Новиных свадьба, кстати, тебе непременно нужно пойти, там все наши будут. Покажешь им как выглядят столичные сомелье, а не местные дегустаторы.

– Здесь звезды всегда такие яркие. И близкие. В Москве небо совсем другое.

– Ага, смог там у вас, заводы. Нин, как на личном у тебя?

– Одна. Может к Набережной пойдем? Хочется к воде.

Анжела кивнула, и они направились в сторону реки. Нина достала из сумки открытую бутылку «Лефкадии Резерв»:

– Лучшее что нашла здесь. Отвратительный вкус, никакой сложности букета, ― отпив из горлышка несколько глотков она протянула ее Анжеле, ― попробуй. Столичный сомелье рекомендует.

Анжела попробовала вино и вернула подруге бутылку:

– Ничего так, вкусное. Вот серьезно, Нин, ты просто пьешь вино и тебе за это платят?

– Ты, когда попробовала ― что почувствовала?

– Ну вино как вино. Сладкое какое―то.

Нина улыбнулась и села на бетонную плиту возле берега:

– У него медовая текстура. Подходит к лобстерам и креветкам. Я не пойду к Новиным на свадьбу завтра. У меня утром обратный самолет. В Рим полечу.

– Ну ты даешь, на день всего прилетела! А что я всем скажу?

– Так и скажи: Нинка на звезды приезжала посмотреть да за бульон на костях расплатиться.

– Какой бульон? ― не поняла Анжела.

Нина будто не услышала ее вопрос:

– Смотри, какая луна сегодня огромная. Так красиво в реке отражается рябью.

Она скинула с себя туфли и подошла к реке. Вода еще не успела остыть и теплой волной накрыла ее ступни. В правой руке Нина держала «Лефкадию Резерв», а левой махала подруге:

– Смотри, смотри ― я на Луне!

Рим

Утром, после ночной прогулки по «Луне», Нина приземлилась в Риме.

Аэропорт Фьюмичино встретил ее, как встречают друг друга возлюбленные после долгой разлуки: жаркими солнечными объятиями и сладостным поцелуем ветра.

В Рим она прилетела во второй раз. Он манил ее пьянящим воздухом свободы и сытой жизнью, красивыми улочками и роскошью витрин. Нина чувствовала себя здесь хозяйкой своей судьбы, девочкой, которая имеет право на счастье.

Вика встретила ее около отеля. Огромная шляпа и красные, наполовину лица очки говорили Нине о том, что отпуск подруга проводит с блеском. Девушки поднялись в номер и открыли шампанское:

– За лето, плавки, рок-н-ролл!

– Урааа! ― крикнула Нина и в несколько глотков выпила содержимое бокала, ― ну, кто он, рассказывай!

– От тебя ничего не скроешь, ― Вика рассмеялась, словно нашкодивший ребенок, на ее лице тут же ожила россыпь мелких веснушек, ― бизнесмен, москвич, холост.

– Fortuna sorride a te babe*! ― рассмеялась в ответ Нина и подмигнула подруге, ― надеюсь он с другом здесь?

– Вечером я тебя с ними познакомлю! ― Вика налила в бокал еще шампанского и увлекла подругу рассказом о своем новом приятеле.

***

Когда на римских улочках зажглись фонари, девушки спустились в бар. За одним из столиков их ожидали двое мужчин. Вика подтолкнула Нину вперед и представила своим новым знакомым:

– Знакомьтесь ― Нина, а это ― Владимир и Егор, ― подруга села рядом с Владимиром, и Нина поняла, что ей предстоит общаться с Егором. Она сразу же оценила его красивые глаза, цвета недозрелой груши, ровный изгиб чуть полноватых губ и загорелое тело, которое манило ее своей безумной энергетикой. К тому же, у него на пальце не было кольца. Существенное преимущество.

Егор очаровал Нину своим обаянием. Она растворилась в его глазах и объятиях. Весь вечер они провели вдвоем на Пьяцца Навона, у фонтана четырех рек. Пили вино и рассказывали друг другу веселые истории. Егор кружил Нину на руках и называл «моя девочка». Нина закрывала глаза и громко смеялась. Счастье переполняло ее, как переполняет бокал только что открытое шампанское.

Вика с Владимиром быстро пропали из поля их интересов: им достаточно было общества друг друга.

Расставались они под утро, Егор слегка коснулся ее щеки и прошептал:

– Это самая лучшая ночь в моей жизни.

Нина погладила его волосы и шепнула в ответ:

– И моя.

Всю следующую неделю Нина и Егор провели вместе. Катались на машине по ближайшим окрестностям Рима, купались в Тирренском море голышом и даже пообещали друг другу никогда не расставаться.

– Хочу от тебя детей, ― сказал он ей однажды утром, ― ты такая искренняя, настоящая. Мне с тобой спокойно и хорошо.

– Я могу, ― засмеялась Нина и притянула его к себе. Маленькая девочка внутри нее кружилась в безумном счастливом танце ― она больше не одинока. Она нужна ему! И так будет всегда!

Егор будет замечательным отцом. Она даже не сомневалась в этом.

***

– Вик, я не верю своему счастью, ― Нина стояла перед подругой в новом купальнике от ARMANI, ― он все для меня делает! Смотри какую красоту подарил!

Вика оглядела Нину с ног до головы:

– Обалденно! Предлагаю сегодня устроить ему сюрприз! Я незаметно возьму ключи у Вовчика. Мы с ним пойдем в ресторан, а ты тайно проникнешь к ним в номер и …, ― Вика засмеялась, ― да что я тебе советую, ты сама прекрасно знаешь, что делать!

***

Нина осторожно открыла дверь в номер, предвкушая, как Егор обрадуется ее сюрпризу. Девушка разлила по бокалам цитрусовый Пино Гриджо, красиво расставила тарелки с морепродуктами на столике. Затем включила прикроватный ночник, разделась до маленьких трусиков и легла на кровать Егора. Незаметно для себя она тут же уснула.

***

– Я в последний раз спрашиваю ― кто это?! Почему она лежит на твоей кровати голая? ― Нина слышала сквозь сон истеричный женский крик. Но сон был такой сладкий, что она мысленно материла нарушительницу ее покоя. Вдруг кто―то сильно схватил ее за волосы.

Нина подпрыгнула на кровати и в ужасе замерла: вокруг нее стояли Вика, Владимир, Егор и какая―то женщина с огромным животом. Явно глубоко беременная. Именно она и была источником крика.

– Володь, ну договаривались же, что ты сюда никого водить не будешь! Тамара все не так поняла, ― Егор глядел на друга жалким щенком, затем повернулся к истеричке с большим животом ― клянусь, любимая, я не знаю кто эта женщина!

Он показал пальцем в сторону Нины.

Тут же что―то тяжелое оборвалось внутри нее, сдавило грудь, стало трудно дышать. Слезы одна крупнее другой выкатились из глаз. Лица присутствующих слились в одно пестрое пятно. Нина встала с кровати, чуть пошатываясь, смахнула со столика всю сервировку и молча вышла из номера.

– Постой! ― доносился, как из глубокого колодца, голос Вики. Сил оборачиваться не было. Нина, как была топлесс, так и вышла на улицу, села на лавку.

Безмолвная луна смотрела на нее сверху с укором.

– Знаю, ― тихо сказала ей Нина, ― на Луне не бывает никаких отпусков… Никаких.

Знак вопроса

― Прикрути себе маленькие колеса.

– И?

– Будет легче все вывозить. И не ставить в конце знак вопроса, и на отдых сможешь катить.

– Ты давно в рифму говоришь?

– Извини, не заметил. Я серьезно. Завязывай с кофе. В Макдаке он дерьмовый.

– Знаю.

Помолчали. «Все я знаю. И кофе отстой, и музыка твоя отстой», ― Нина выключила радио в машине.

Еще полчаса в его присутствии, и она сойдет с ума. Нравоучения – это не лучшая терапия.

– Прикинь, ты, когда прилетела, Маринку по скорой сразу увезли. Сердце.

Нина кивнула. Сестра стала очень впечатлительной в последнее время. В последние тридцать лет точно. Нина вспомнила как они пятилетние прятались за старым диваном от пьяного отца. Маринка прижимала к груди огромный топор, а Нина слышала стук ее сердца. Отец кричал, что они предательницы и получат свое, когда он их найдет. Сестра не издавала ни звука, а Нина боялась, что он тоже услышит такой громкий стук их сердец. Но им повезло. Тогда на себя приняла удар мать…

– Мы думали ты с парнем своим приедешь. Чего одна?

– Не твое дело, ― Нина отвернулась к окну. Из правого глаза по щеке тоненькой струйкой скатились слезы. Очень удобно плакать одним глазом. Особенно, когда он не видим для собеседника.

– Угу, ― Олег закатил глаза, ― ты имей ввиду что в квартире ничего нет твоего. Маринка все расходы на себя брала. Мать не вставала совсем.

Нина молчала. Гребаные формальности. Они бояться, что она будет претендовать на квартиру матери. Муж ее сестры выглядел жалким стервятником.

– Остановись.

– Ты чего? Обиделась что ли? ― машина остановилась, ― я ж так просто, мысли вслух.

Нина вышла из машины. Он не возражал. Серые вороны громко поприветствовали ее. Зачем она здесь? Зачем она снова вернулась в этот город?

Олег ждал. Не бросит же он ее в лесу. Нина закурила. Почему―то вспомнила, как в детстве она клялась сама себе, что никогда не будет курить. А еще вспомнила, как вот так вот как сейчас выходила на улицу, смотрела в небо. Она тогда верила, что там сверху на нее смотрит Бог. Маленькие ручки складывались ладошками друг к другу, и Нина мысленно просила его помочь им с сестренкой. Просила за мать, за отца. Взамен обещала быть хорошей и послушной девочкой. Обещала учиться на пятерки и никогда не курить. Почему―то тогда это казалось самым страшным грехом.

Нина выкинула сигарету в траву и вернулась в машину. Олег снова включил радио.

– Не жалеешь ты себя, Нинка.

– Заверни в Макдак, я возьму кофе.

***

– Два чизбургера и капучино, ― Нина прищурила глаза и смотрела на табло с ценами. Пора покупать новые очки, зрение становилось только хуже.

– Оплата картой или наличными? ― в ее мысли ворвался голос продавца, словно теплый Эгг Ног с элем, заполнил внутри все трещинки и согрел. Нина на несколько секунд забыла, что она находится в придорожном кафе. Перед ней стоял голливудский киноактер, не меньше, только что сошедший с красной дорожки. Его синие глаза вопросительно смотрели на нее, и Эгг Ног снова растекся по всему телу:

– У вас карта или наличные?

Нина тут же спохватилась, что неприлично долго рассматривает его губы, и заикаясь кивнула:

– К―карта.

Расплатившись, она вышла на улицу и села за столик. Сердце тревожно билось в груди, пропуская через себя снова и снова его голос. Разве бывает так? Почему она так отреагировала на него? Растерялась, расплавилась… Он всего лишь какой―то мальчишка. Нужно собраться!

Нина с трудом запретила себе думать о красавчике―продавце, допила безвкусный кофе и отправилась на остановку. После отпуска в Риме ей совершенно не хотелось впускать в свое сердце никаких синеглазых мачо с рождественским голосом―элексиром.

***

Квартира встретила ее тишиной и покоем. Нина бросила на пол сумку, стянула платье и в одном белье прошла на кухню. Сначала нужно приготовить мюсли и налить кофе с ромом. Душ она оставила на потом, слишком устала.

Неожиданно завибрировал мобильный ― пришло уведомление в фейсбук. Хм, новый запрос в друзья. Марк Долинский. На фото ― облака. Нина смотрела на экран мобильного и уже хотела заблокировать запрос, как получила сообщение: «Привет, Нина, вы забыли в кафе очки. Хотел вам их вернуть».

Нина села на пол и отчего―то улыбалась во весь рот, как пятилетняя девочка. Ну, конечно! Это он! Это синеглазый бариста! Но… как он нашел ее?

Нина подползла к сумке и вытряхнула содержимое на пол. Очков действительно не было. Она купила их в Риме. На самом деле, она и не расстроилась бы, если бы и потеряла эту покупку. Может это было бы и к лучшему. Вспоминать лишний раз о том отпуске ей не хотелось.

Нина потянулась к мобильному и написала Марку: «Спасибо. А как ты меня нашел? Можем встретиться завтра в 12 на Новокузнецкой».

Ответ пришел быстро: «Отлично! Увидимся завтра в 12». И больше ничего.

Нина сидела на полу и никак не могла оторваться от фото с облаками: разве так бывает? Но все―таки ― как он ее нашел?

***

Следующим утром Нина на всякий случай предупредила подругу Вику, что едет на встречу с неким Марком Долинским за очками. Сказала место и время. Мало ли, вдруг он маньяк.

Она вышла из дома с ощущением, что едет на свидание, а не за очками. Нина надела свой лучший костюм, заплела волосы, и волновалась как школьница перед экзаменом. «Я просто заберу очки и поеду домой. Мне нужно всего лишь забрать очки», ― успокаивала себя она и оттого волновалась еще больше. Ее тревожила сама мысль, что судьба снова играет с ней по неведомым правилам. Нина как марионетка вынуждена подчиниться ее задумке. И в глубине души она была искренне этому рада.

Нина вышла из метро и растерянно смотрела по сторонам. А вдруг она ошиблась? Вдруг ей написал кто―то другой, а не тот синеглазый бариста? За фото с облаками мог скрываться кто угодно.

– Привет! ― услышала она знакомый голос, и Эгг Ног снова опьянил ее. Нина не решалась повернуться и посмотреть ему в глаза. Колени предательски задрожали, и она никак не могла понять отчего так перед ним волнуется.

– Привет, ― Нина повернулась к нему и тут же утонула в бескрайнем синем море, ― спасибо, что вернул очки.

– Если бы не они, мне пришлось бы придумывать другую причину, чтобы встретиться с тобой, ― сказал Марк совершенно серьезно.

Нина удивленно смотрела на него.

– Со мной впервые такое. Не подумай, я не маньяк, ― он улыбнулся, ― просто с тех пор как я увидел тебя, я не мог думать ни о чем. А потом вечером увидел очки на столике. Твои очки. Я даже не думал о том, возвращать их или нет. Я понял тогда, что это знак.

Они не сговариваясь пошли по Пятницкой улице к набережной. Нина слушала его и боялась остановить.

– Но… как ты нашел меня?

Марк посмотрел на Нину и засмеялся:

– Может оставим это в секрете?

– Нет, я хочу знать! ― Нина серьезно смотрела на него и не понимала почему же ей так важно это знать. Ей вполне достаточно было просто смотреть на него, идти рядом и наслаждаться беседой. Может и ни к чему эти детали?

Марк вздохнул и сказал:

– Все банально. У тебя очень редкая фамилия, а я с 7 лет умею читать.

– Чек? ― Нина засмеялась. Ну, конечно! Как она не догадалась раньше? Она же расплачивалась картой, и ее фамилия и имя вывелись на печать.

Марк достал из кармана чек и протянул Нине:

– Я рад, что у тебя не оказалось наличных. Тогда искать тебя пришлось бы намного дольше!

Амалия

Розовое блюдце с нежными лепестками роз летит в стену. По гостиной тут же разносится звук разлетающихся во все стороны осколков. Они шумно падают на паркет и, кажется, заполняют собой все пространств на полу.

В руках Амалия держит второе блюдце и готовится отправить его в полет по той же траектории. Воздуха не хватает, кажется все здесь пропитано алкоголем и грязным бельем. Только розовое блюдце ярким пятном выделяется среди серости и пыли. Щеки Амалии раскраснелись и раздулись от тяжелых вздохов.

Неожиданно она кладет блюдце на пол и садится рядом на рассыпавшиеся розовые осколки. Белоснежные ноги касаются их острых краев, но она не замечает этого.

– Ненавижу! Ненавижу! ― кричит Амалия и закрывает лицо руками. Слезы смешались с тушью и черными пятнами размазались по коже.

Плач плавно переходит в стон и голос Амалии становится похожим на утробный. Все вокруг расплывается. Коньяк действует на нее мгновенно. Она больше не в силах подняться на ноги.

– Ты…ты… ― Амалия захлебывается слюной и слезами, слова застревают в горле комком. Ползет к двери. Она еще помнит, как эта самая дверь разделила ее мир на до и после. Если бы у нее в этот момент был в руках топор или бензопила ― дверь разлетелась бы точно так же как несколько минут назад разлетелось блюдце.

Он ушел через эту дверь. Он переступил порог, как переступают через мусор на дороге, даже не обернулся. Ушел к ней. Каждый раз как в последний. Каждый раз как чертов последний раз!

Амалия опирается на стену руками и поднимается вверх. С трудом проходит в ванную и долго рассматривает свое лицо в зеркале. Она никогда не станет такой как та. Ее лицо не создано для быта или забот. Он говорит, что ее лицо создано для любви. Амалия проводит пальцем по губам, как проводил по ним он. Что он чувствовал в эти секунды? Знал ли он какая тонкая и чувствительная кожа на них? Как она вся покрывается мурашками от его прикосновений?

Амалия стягивает резинку с волос, и они рассыпаются по ее плечам. «Золотой шелк», вдруг вспомнила она его слова. Ладонью пригладила пряди, и снова взглянула на себя в зеркало. Ей всего тридцать три. Всего.

Каждый раз после встречи с ним она становится старше на несколько лет. Из зеркала на нее смотрит старуха. Уставшая и с морщинами.

Амалия отворачивается и медленно идет в гостиную. На столике она видит его банковскую карту. Забыл?

В дверь кто―то настойчиво звонит. Амалия оживает и бежит в ванную. Холодная вода обжигает кожу. Она трет ей лицо и руки. Сейчас, сейчас она откроет эту чертову дверь.

Голова продолжает гудеть, но Амалия уже видит в зеркале лицо, созданное для любви.

– Представляешь, заехал на заправку и понял, что карту забыл у тебя. Пришлось вернуться. Но я думаю ты не против приютить меня еще на пару часиков, малыш? ― он осторожно просовывает свою руку к ней на талию и притягивает к себе. Тело Амалии расслабляется, и она пломбиром тает в его объятиях. Губы касаются его шеи, и она чувствует его парфюм. Он здесь. Снова с ней. Сейчас он полностью принадлежит ей.

– Люблю тебя, ― шепчет она, ― люблю.