Глава 1
Пепперони
Рассвет – одно из самых прекрасных явлений в мире. Логичное начало дня, сопровождающееся восхождением главного светила всего человечества. Словно самый большой прожектор на футбольном поле, солнце воцаряется над городом и уведомляет все живое о наступлении утра.
Проворные лучи света пробрались в спальню Абрахама Фримена, чья квартира располагалась на пятом этаже десятиэтажного здания. Конечно, не жильё искушенного богатой жизнью аристократа, а простая однушка, со всеми удобствами. Та единственная комната, где спал парень, вся была залита солнечным светом. Всё из-за тонких белых штор. Возле штор у правой стены между двух тумбочек стояла классическая деревянная двуспальная кровать, на которой, под одеялом нежно-зелёного цвета, что и всё бельё вместе с подушкой и простыней, спал Абрахам. У той стены, что напротив окна, была дверь светло-зелёного цвета. Над дверью висели круглые стрелочные часы с красным ободком. Сами стены были желтовато-белыми с некоторыми выцветшими серебристыми узорами на уровне колен. На полу, таком же деревянном, как и кровать, расстилался синий шерстяной ковёр, напоминающий море. На тумбочке стоял стакан воды и фотография родителей в рамке. Где же будильник? Парню он был не нужен. Оставалось пару минут, чтобы понять почему.
Абрахаму было двадцать два года. Пару лет назад он твердо решил, что станет поваром. Год назад парень переехал от родителей в Великобританию. 6 месяцев назад Абрахам начал работать в пиццерии под названием «В начале была Пицца». Теперь он жил один, имел хорошую работу, поддерживал связь с мамой и папой, а также со старыми друзьями еще со школы. К слову в последние дни они особенно часто созванивались по видеосвязи и планировали встретится все вместе на выходных. Что касалось планов в принципе, Абрахам подумывал над тем, чтобы через несколько месяцев переехать во Францию и наконец начать учиться по специальности. До этого он учился самостоятельно. Парень мечтал о том, чтобы стать лучшим шеф-поваром в Европе и участвовать в разных кулинарных шоу.
Часовая стрелка на циферблате целилась прямиком в пятерку. Абрахам проснулся. Единожды зевнув, он уже был полон сил и энергии. Жаворонок. Обычно так называют людей, просыпающихся раньше самого слова «утро», в привычном для всех смысле. Парень быстро вскочил с кровати, запрыгнул в свои домашние голубые штаны и натянул розовую футболку. Абрахам допил оставшуюся воду из стакана на прикроватной тумбочке и отправился совершать утренние рутинные дела. Он зашел в ванную и начал умываться. Теплая чистая вода, бегущая из крана, маленькое зеркальце размером с ладонь, полочки со всякими гигиеническими средствами.
Абрахам был стандартного для своего возраста роста, обычного телосложения и немного бледноватым. У него были пышные светлые волосы блондина, почти до плеч. Тонкие еле заметные брови, голубые глаза, маленький нос, светло-розовые губы. У Абрахама были длинные пушистые волосы усы и борода как у большинства европейских парней двадцати лет.
Он завершил свое пребывание в ванной комнате чисткой зубов. К бритве он даже не притронулся. Абрахам, пройдя через кухню вышел на балкон.
На улице была чудесная летняя погода. Птички свистели, как будто еще с зимы заучивали разные мелодии и теперь с начала весны и до самой середины лета хвастаются своими способностями. Веяло приятным запахом лаванды, растущей под окнами.
Парень через нос вдыхал свежий теплый воздух полной грудью, в то время как во рту все еще оставалось легкое послевкусие мятной зубной пасты.
У Абрахама было спокойное хорошее настроение. Он сам часто прибывал в спокойствии и каком-то неземном удовлетворении. Любой прохожий, обратив на парня внимание, подумает, что у него в жизни все хорошо. Так и было. Пожалуй, для Абрахама идеально бы подошло определение «нормальнейший», – человек, в отличии от других, не страдающий от каких-либо психических проблем. Очевидно ко всему прочему он был добродушным и дружелюбным. Также, парень был далеко не глупым, в меру целеустремленным, нередко шутливым. Помимо этого, была в нем долька эгоистичности, ребяческого самолюбия и зачастую поведение его было пассивным, на грани лени и банального отсутствия интереса.
Постояв минут пять на балконе, Абрахам зашел обратно на кухню. Он включил радио, а потом подошел к календарю и поменял число.
17 июля, среда.
Кухня была чуть меньше комнаты. Цвет стен варьировался между сизым и небесным. На полу был стандартный деревянный паркет. Слева от входа на балкон стоял белый холодильник. У левой стены ничего не было, кроме того, что на ней висел большой пестрый плакат с персонажем Реми из мультфильма Рататуй, в шутку подаренный друзьями перед тем, как Абрахам уехал в Британию. У правой стены были столешницы, микроволновка, газовая плита, шкафчик и раковина. Напротив балкона, стоял маленький обеденный стол светло-оранжевого цвета, над которым висел календарь.
Радио вещало о разных новостях, произошедших за последнее время. Абрахаму всегда было важно знать, что происходит в мире. Новости были о разном: о панде Венере, сбежавшей из зоопарка в Колорадо, о лесном пожаре в Гейдельберге, о кошке-роботе, изобретенной в Boston Energetics, о фестивале мороженного в Мадриде, о девочке гении из Японии, о картине, проданной за рекордную сумму в пятьсот тысяч долларов на аукционе в Вашингтоне и о многом другом.
Кухня была самым уютным местом для Абрахама. Настало время готовить завтрак. Парень зажег одну из конфорок, залил чайник водой и поставил на огонь.
Затем он достал из холодильника два яйца, бекон, сыр и молоко. После Абрахам достал из ящиков сковороду, миску, венчик, нож и терку.
Звук хруста скорлупы от четкого, резкого удара ножом. Сначала белок, после, чуть труднее, желток, медленно вытекали из скорлупы и падали прямо в миску. Также и со вторым яйцом. Далее, молоко, волнистой струей с характерным бульканьем, спускалось прямо из бутылки в миску. Щепотка соли, словно снежинки, приземлялась в ту же емкость. Венчик, быстрыми движениями, перемешивал, взбалтывал, превращал смесь в однородную массу. Сковородка на второй зажженной конфорке. На нее упало пару капель подсолнечного масла. Содержимое из миски медленно и аккуратно разливалось по сковородке. Бекон, нарезанный маленькими квадратиками, по одному, падал в общую смесь, жарящуюся на медленном огне. Мягкий сыр легкими движениями скользил по терке и словно конфетти, стружкой летел на сковороду. Щепотка паприки туда же. Готовился омлет.
Абрахам снова вышел на балкон. Достав из кармана телефон, парень зашел в чат группы в которой состоял он сам и его друзья. Подумав, что можно написать, Абрахам напечатал: «Полечу к вам в пятницу вечером, сразу после работы. Ждите!!!»
Нажав на кнопку «отправить», Абрахам положил телефон обратно в карман, зная, что ответят ему еще не скоро.
Чайник засвистел. Парень выключил газ под ним, достал из шкафчика чашку, чайную ложку, баночку с растворимым кофе и коробку с сахаром.
Две ложки кофе, кубик сахара, кипяток, молоко и размешать. Приятный аромат дешевого кофе с еле уловимыми, не менее приятными нотками почти готового омлета.
Новости закончились. По радио начался подкаст, в котором полицейский рассказывал об интересных случаях из своей жизни.
Спустя пять минут завтрак был готов. Абрахам достал вилку, столовый нож и тарелку, на которую он положил омлет. Нож слева, вилка справа, так как парень был левшой. Рядом чашка с кофе.
Абрахам отрезал кусочек от омлета, наколол на вилку и положил в рот. Пережевав и проглотив, он в очередной раз убедился в том, что еда – лучшая вещь на земле.
Парень ел медленно, с наслаждением. Кофе пил по глотку после каждого кусочка омлета. Смена Абрахама начиналась только в 8:00, к тому же работа была недалеко от дома. Он закончил завтракать в 6:35. Помыл посуду, разложил все по местам и выключил радио. Парень вынес стул на балкон, достал из шкафа в своей комнате большую толстую книгу рецептов «Готовь, как в последний раз», и сев на тот стул, начал ее читать.
Страница 58. Тальята с сыром грюйер. Ингредиенты, шаг первый, второй, третий, четвертый, пятый, шестой, и готово.
Абрахам читал также медленно, как и ел, вчитываясь в каждое слово и визуализируя написанное.
– Здравствуйте, мистер Фримен! – вдруг крикнул мальчик с улицы.
Он жил в соседнем доме и постоянно выходил гулять рано утром.
– Привет, дружок! Подожди секунду! – ответил Абрахам и вышел на кухню. Открыв холодильник, он вытащил яблоко из зоны свежести и вернулся на балкон.
– Лови! – крикнул Абрахам и кинул мальчику фрукт.
– Спасибо, мистер Фримен! – ответил он, ловко поймав угощение, и убежал.
Абрахам продолжил читать.
В 7:20 он закрыл книгу и пошел собираться на работу. Парень надел синие джинсы и белую футболку с флагом Британии, купленную в лавке сувениров еще месяц назад. Положив ланч-бокс со вчерашним винегретом в бежевый рюкзак, Абрахам был готов. Он вышел из квартиры, спустился по лестнице на первый этаж и взяв из подъезда свой велосипед нежно-голубого цвета, вышел на улицу.
Резкий свежий воздух, ослепляющее солнце, светло-голубое небо с плывущими облаками, пьянящий запах лаванды в двух шагах от парня.
Абрахам ловко вскочил на велосипед и поехал на работу.
Ровная велосипедная дорожка, ряды клумбы слева, дорога с припаркованными по бокам автомобилями справа.
Погода была самая что ни на есть летняя. Теплая, немного даже жаркая, со спасающим прохладным ветерком. Все живет, бурлит. Если бы экстаз можно было показать в виде погоды, он был бы именно такой. Настоящий рай.
Затем, разные дома в старинном стиле слева, широкой трассой с постоянными красными двухэтажными автобусами справа, мост через реку.
Машины гудели повсеместно. Люди кругом спешили по делам. Звуки разговоров, лай собак вдалеке, еще дальше играла музыка, то ли поп, то ли джаз. Мимо проехала пара велосипедистов, их педали крутились также легко и колеса ехали как по ровной прямой линии.
После, парк со столетними соснами, скамейками и фонтанами. Некогда ровная асфальтированная дорога сменилась на земляную тропинку.
В мыслях Абрахама крутилась фраза полицейского из того радио-подкаста: «Сейчас, я вспоминаю людей не которые нашлись или не нашлись, а тех, которых я запомнил». Что-то в этих словах зацепило парня, но впрочем он сам не понимал, что именно. Быть может интонация, с которой была произнесена эта фраза, звонкая, с отголоском грусти и отчаяния. Абрахам повторял ее про себя, лишь робко шевеля губами.
В конце парка, прямо через дорогу, стояло красивое здание из белого кирпича, с деревянной вывеской, сделанной под средневековый стиль, с надписью: «В начале была пицца…».
Абрахам зашел на кухню через вход для сотрудников, вымыл руки, надел перчатки, фартук и специальную шапочку. Прямо за парнем зашел Барни, друг и коллега Абрахама, который был на год младше его.
Он был одет в светло-бежевую рубашку, темно-бежевые брюки и белые кроссовки. Низкий, немного полноватый. Волосы его были короткие, черные и блестящие от лака. Брови также черные, мохнатые. Глаза карие, нос большой, как картошка, губы обычные, но вечно улыбающиеся.
Барни тоже вымыл руки и надел все, что нужно. Парни пожали друг другу руки и обменявшись парой слов, они уже были готовы к работе.
8:00. Пиццерия открылась. Появились первые посетители.
Кухня была самая стандартная для таких заведений. Белые стены, белый плиточный пол. От входа для сотрудников располагался маленький коридор, в котором стояло четырнадцать шкафчиков, по семь в два ряда. Напротив них был санузел, в котором не редко пахло хлоркой. У левой стены по середине было две раковины. Справа от выхода в коридор была дверь в морозильную камеру, где хранились все продукты. На правой стене по середине висел большой телевизор, использовавшийся как табло. По середине кухни стояли ряды специальной техники. Столы, со всеми нужными приборами, печи, тестомес, фритюрницы. У стены прямо напротив выхода в коридор был выход в зал, а слева продолговатое окно, чтобы можно было передавать заказ прямо на кассу. В этих четырех стенах постоянно стоял приятный запах пиццы.
Через окно прекрасно было видно молодую пару, стремительно направлявшуюся к кассирше. Барни уже шел доставать продукты. На табло высветился номер заказа и сам заказ: «Одна средняя пепперони».
– Давай, приступай, – сказал Барни глядя на Абрахама с улыбкой до ушей и искрящимися глазами.
– Стой, подожди, почему я? – озадаченно спросил Абрахам.
– Я вчера первый начинал… – протянуто ответил Барни.
– Ладно, справедливо, – подытожил Абрахам и принялся за работу.
Абрахам залил воду в тестомешалку, включил ее и начал потихоньку засыпать туда муку. Пока машина быстро и с характерным механическим звуком перемешивала всю эту субстанцию, парень подготовил стол к работе. Он принес из камеры моцареллу, оливковое масло, пепперони, помидоры, орегано, сушеный базилик, сахар и соль. Чтобы все было под рукой.
Абрахам начал готовить соус.
Большой, слегка мягкий помидор буквально рвался на терке, пуская сок и сочную мякоть прямо в кастрюлю. Душистый измельченный орегано, словно осенние листья при сильном ветре, летели все в ту же емкость. Ароматный, пряный базилик падал в лавовую смесь, придавая ей красок. По одной чайной ложке блестящего сахара и морской соли, в момент сваливались в кастрюлю, как куча снега с крыши дома.
Кастрюля была поставлена зажженную конфорку. Смесь перемешивалась, медленно, по часовой стрелке, деревянной лопаткой. Начав кипеть, содержимое кастрюли все больше и больше напоминало бурлящую лаву. Огонь потух. Соус должен был остудиться.
Тесто было готово. Предварительно, Абрахам посыпал рабочее место мукой. Парень выключил машину, вытащил ведро, в котором происходил весь процесс, вытянул оттуда часть липкой, тягучей как жвачка, массы и бросил на стол. Тесто он также обильно обсыпал мукой. Далее, парень достал скалку и начал ловко раскатывать будущую основу для пиццы.
– Тебе бы рекорды ставить, – подметил Барни, наблюдая за тем, как быстро Абрахам выполняет свою работу.
Сам он был позитивным, в меру. Добрый, энергичный и обаятельный. Иногда бывало Барни приходил с резко плохим или просто буйным настроением и складывалось ощущение, что парень сошел с ума.
Он ходил из стороны в сторону, ожидая нового заказа на табло.
Раскатав тесто и вырезав круг, Абрахам смазал его оливковым маслом, а после и томатным соусом.
Барни включил печь, чтобы она начала разогреваться.
Нежная моцарелла проходила сквозь терку распадаясь на маленькие кусочки, градом падающие на лепешку. Кружки пепперони сваливались из пачки и звучно шлепались об соус с сыром. Расположившись на лопатке, пицца отправилась прямиком в печь, где приобретала красивый, аппетитный вид.
– Ждем-с, – сказал Абрахам с удовлетворенным вздохом.
Барни походил взад-вперед, а потом выглянул в окошко выдачи заказов и спросил кассиршу:
– У нас еще клиенты будут?
Молодая пара, заказавшая пепперони, сидела вдалеке за столиком.
– Если тебе нечем заняться, иди, наведи порядок в морозильной камере, – с частичкой некой раздраженности ответила кассирша.
– Привет, Вайлет! – воспользовавшись моментом сказал Абрахам. – Как дела?
– Хорошо. Знаешь, даже очень хорошо. Сегодня на завтрак съела тирамису, выпила миндальный латте и начала смотреть «Рассказ служанки».
Вайлет была скорее просто худой, чем стройной, высокой, с прямой осанкой. Брюнетка, длинные пышные волосы, стандартные брови, голубые глаза, обычный нос, пухлые губы. Она была одета в светло-фиолетовую легкую кофту, черную мини-юбку и белые туфли.
Вайлет была упрямая, высокомерная, иногда грубая, болтливая, но невероятно привлекательная.
Абрахам давно бы позвал ее на свидание, если бы она была свободна.
Пицца готовилась, Барни все отчаянно глядел на табло, Вайлет просматривала социальные сети в телефоне.
В пиццерию зашли новые клиенты. Четверо огромных мужчин в черных ботинках, черных джинсах, черных зимних куртках с ярко-красным мехом на капюшонах, черных масках на ртах и с очками авиатора.
– Ну наконец-то! – воскликнул Барни, заметив посетителей.
Абрахам следил за пиццей в печи.
– Здравствуйте, что буде… – не успела договорить Вайлет, как раздался выстрел.
Что-то с грохотом упало на пол. Барни резко замер от страха, не пошевелив даже глазами. Абрахам, не поняв, что произошло, обернулся в сторону окна и отошел от печи на пару шагов в сторону. За кассой больше никто не стоял.
Открылась дверь на кухню. Зашли четверо мужчин. Обстановка накалялась, воздух вокруг стал, будто, напряженным.
– Извините, сюда нельзя! – сказал Абрахам с долей страха и пятясь назад. Один из бугаев шел прямо на парня.
– Какого хрена? – закричал Барни, заметив у одного из них пистолет.
Тот поднял на него оружие, где-то на уровне груди и сделал выстрел. Пуля прошла сквозь тело Барни, по всей видимости через сердце, и застряла в стене, оставив за собой большой кровавый след. Парень быстро начал падать назад, с уклоном влево, но на пару секунд успел ухватиться за стол и сделав свой последний вздох, сполз на пол.
Абрахам, с широко открытыми глазами от увиденного, хотел было крикнуть, но забыл издать звук. Пятясь назад он врезался в стену, отчего подумал, что попал в тупик. Закрыв глаза, Абрахам ожидал смерти. Тот громила, что шел к нему, достал тряпку, пропитанную хлороформом и закрыл ею рот парня. Абрахам уснул.
Глава 2
Гавайская
Абрахам очнулся от громкого звука рядом с ухом. Открыв глаза, он увидел над собой того же мужчину, в маске и очках. Рядом с ним стояли его напарники. За ними было темное вечернее небо и вообще стало заметно холоднее. Солнце и облака исчезли. Спросонья все казалось странным.
«То, что произошло, было лишь сном? Это не могло быть взаправду…» – подумал Абрахам, смотря на небо за теми, кто перед ним стоял.
Рукой он почувствовал шершавый коврик, который обычно стелют в багажник. Посмотрев то в левую, то в правую сторону, парень убедился в том, где находится. Жертв часто перевозят в багажниках.
Спустя десять секунд Абрахам наконец опомнился. Его похитили. Лицо парня сменилось с сонного и нечего непонимающего, на испуганное и еще больше ничего не понимающего. Его взгляд сфокусировался на мужчинах и дыхание стало тяжелее. Похитители просто стояли над парнем и пялились, пока один из них не сказал сухим холодным голосом:
– Давайте.
Мужчины начали хватать Абрахама и вытаскивать его из багажника.
– Нет! Не трогайте меня! – Вырвалось у парня, и он начал брыкаться.
Похитители брали Абрахама мертвой хваткой, сильно сжимая его руки и ноги. Выбраться было невозможно. Парня вытащили и поставили на ноги. Они все стояли на дороге рядом с тротуаром.
Все вокруг было немного туманным. Воздух казался через чур свежим, от чего, с непривычки, начинали слезиться глаза. Машина, седан, такая же черная, как куртки мужчин, была припаркована прямо по середине дороги. На стороне, ближе к которой стояли Абрахам и люди в масках, находился старый магазин, вывеска которого давно стерлась, окна были разбиты, свет не горел, внутри все было разломано. Справа была черная железобетонная дверь. За магазином было множество разрушенных деревенских домиков, доходящих до самого горизонта. С другой стороны дороги расстилалось зеленое поле с деревянными крестами в разных местах. Еще дальше – лес, бескрайний и беспросветный. Что сзади, что спереди, была бесконечная дорога.
Тот, кто сказал то злополучное слово, обошел машину, заглянул в салон и вытащил оттуда автомат Калашникова. Той же спокойной походкой он вернулся к остальным и встав в трех шагах от Абрахама направил на него оружие.
– Прошу, не надо! – от страха закричал парень.
– Будешь делать все, что тебе скажут, или схватишь пулю. Усек? – с невероятно грубой надменностью сказал мужчина с автоматом.
– Д-да, – проглотив ком в горле, с ужасным волнением ответил Абрахам.
– Откройте дверь! – приказным тоном крикнул главарь.
Один из похитителей кивнул головой, подбежал к черной двери, вытащил из кармана белый ключ и вставив его в замочную скважину, повернул три раза. Раздался короткий глухой гудок. Дверь открылась. Показались лестничные перила. Откуда-то били лучи белого света. Мужчина, что вставлял ключ, не оборачиваясь, мигом переступил порог и спустился в неизвестность. Двое безоружных побежали за ним.
– Шагай, – громко сказал главарь и дулом автомата указал на вход.
Абрахам потупил взгляд, затем посмотрел на свечение из той комнаты и начал идти. Похититель шел за парнем, держа его на мушке. Шаг за шагом, в медленном темпе, немного пошатываясь от волнения, Абрахам шел ко входу. Все ближе и ближе.
«Что со мной сделают? Меня убьют? Господи, они ведут меня на расстрел!» – Думал Абрахам, бегая глазами по окрестностям.
Наконец он переступил порог, взялся рукой за перила и начал аккуратно спускаться вниз. Железная лестница, цвета присущему материалу, с характерным звенящим звуком. Первая ступень, вторая, третья. Становилось теплее, чем было на улице. Все ниже, ниже и ниже. Волнение продолжалось, незнание чего ожидать. Главарь спускался за парнем и не переставал держать дуло на уровне его головы. Виднелся желто-серый пол. Оставалось несколько ступенек. Уже было пройдено пятьдесят метров. Предпоследняя ступень, последняя ступень, пол. Впереди длинный широкий коридор, конца которого было не видно. Некоторые повороты то вправо, то влево, каждые двадцать метров. Где-то топали люди, хлопали дверьми, но не разговаривали. Слева и справа были светло-серые бетонные стены, с длинными, в виде палок, светильниками, наверху с обеих сторон.
– Вперед, – сказал главарю, спустившись с лестницы.
Абрахам пошел.
«Сколько придется идти? Куда я приду? Есть ли шанс выжить?» – задавался вопросами парень, боясь так и не узнать на них ответ.
– Налево, – сказал похититель, подходя к первому повороту.
Абрахам повернул налево. Там стоял один из напарников главаря.
– Иди, запри дверь, – приказал ему мужчина с оружием.
Тот кивнул головой и побежал к лестнице. Парень и главарь пошли дальше. Слева и справа были дубовые двери с номерами: «1, 2, 3, 4, 6, 7». На седьмом кабинете коридор заворачивал направо.
«8, 9, 10, 11».
– Стой, – сказал главарь, – нам сюда.
Он открыл дверь в кабинет номер 11.
Это оказалась парикмахерская. Абсолютно точно. Кресло с накидкой, стол с ножницами, расческой и всякими другими атрибутами цирюльного дома. Конечно же зеркало. В этом месте было довольно много света, буквально, с лампочками где только можно. Теплый воздух в комнате, холодок от шеи до поясницы у Абрахама.
В помещении на диване горчичного цвета слева от двери сидел мужчина, лет пятидесяти, в клетчатой черно-белой рубашке, белых брюках и зеленых ботинках.
Лысый, бельмо на правом глазу, козлиная белая бородка. Выражение лица толи не выспавшееся, толи усталое.
– Садись в кресло, – сказал главарь и подтолкнул Абрахама вперед.
Парень замялся на пару секунд, затем неохотно выполнил приказ. Парикмахер встал с дивана, подойдя к Абрахаму и его место занял главарь. Мужчина накинул на парня пеньюар, заклеил его и начал работу.
– Попытаешься убежать или хотя бы дернешься, то поймаешь пулю, – сказал главарь, повертев автоматом.
«Какого черта? Что происходит? Они собираются меня стричь? Зачем им это? Я нужен им? Для чего? Видимо, меня не убьют. По крайней мере, если я не попытаюсь спастись. Я бы мог… Нет. Нельзя рисковать. Меня застрелят. У меня нету шансов», – подумал Абрахам, смотря через отражение в зеркале на не закрытую дверь.
Парикмахер, причесав и обрызгав волосы парня, включил машинку и начал стричь. Волосы падали на пол, все в большем и большем количестве.
«Мои волосы! Он состригает мои драгоценные волосы! Что он творит?! Я не давал своего разрешения, я так беспомощен! Черт! Главное – это выжить. Терпеть все, что придется. Но почему? Почему я? За что мне все это? Мои волосы!» – продолжал думать Абрахам.
Волосы все падали и падали прямо на пол. Главарь, внезапно, снял маску, очки и показал лицо.
Черные волосы, причесанные на бок, зеленые глаза, маленький рот.
Он размял шею и развалился на диване. Поймав в зеркале удивленный взгляд Абрахама, без того злое выражение лица главаря стало еще злее.
«Он показал себя. Выдал. Почему? Потому что это уже не важно. Я никому и никогда не смогу рассказать. Вернусь ли я домой? Вернусь ли я живым? Что будет?» – все еще думал парень.
Машинка жужжала, брызгалка пшикала, ножницы щелкали. Абрахам все больше становился похож на кого-то другого, чем на самого себя. Былые длинные, почти до плеч, волосы превратились в прическу какого-то панк-рокера без особого пафоса. Небольшой ирокез. Благо волосы не стали красить.
Казалось бы, когда хуже быть уже не могло, Абрахаму сбрили бороду и усы.
«Ладно, небольшая плата за свободу, но… ведь они меня не отпустят. Это еще не все. Черт. Вот черт. Все, чтобы выжить. Может… стоит поговорить с главарем? Хотя бы попытаться. Или он сразу меня застрелит. Хотя бы начать», – поразмышлял парень и начал говорить:
– Пожалуйста…
– Заткнись! – перебил его главарь громким протяжным словом.
Парикмахер достал тату-машинку.
«Черт», – подумал Абрахам и закрыл глаза.
Он дернулся от неожиданности, когда прибор зажужжал возле его лица.
– Не дергайся, – сказал парикмахер чуть добрее, чем главарь.
Особо это не успокоило. Иголка начала бить ему в лоб. Безумно неприятное ощущение, которое, казалось, никогда бы не закончилось. Однако, спустя пять минут все прекратилось. Легкая боль не уходила. Абрахам открыл глаза и увидел на своем лбу, прямо по середине, рисунок парусника.
«Зачем?» – первый вопрос который пришел парню в голову.
Вдруг он заметил, как в дверях стоит мужчина.
На вид лет сорок с чем-то. Черные блестящие ботинки, черные гладкие брюки, черная рубашка с оранжево-золотыми запонками, матово-черный галстук. Рыжие волосы, пышные и стоячие, рыжие мохнатые брови, красно-карие глаза. Мужчина стоял прямо, уверенно, всем своим видом показывая свое могущество. В его лице читалось «я тут главный».
Судя по всему, он был настоящем главарем или вернее сказать, главарем главаря, боссом. У мужчины во рту можно было заметить сухую палочку спагетти, которая была у него вместо соломинки. Он пристально смотрел на лицо Абрахама, будто бы тот был ему знаком. В один момент он резко убрал взгляд с парня и посмотрев сначала на пол, затем на главаря, сказал:
– Ну? Все готово?
Голос его был хриплым, мерзким, с чистой серьезностью и странной легкостью.
Главарь изменился в лице, напрягся и покорно ответил:
– Да, все готово.
– Ну, так давайте, езжайте на место, – сказал босс и начал уходить.
– Хорошо, Геракл! – крикнул ему в след главарь.
«Неужели его и правда зовут Геракл? Или…» – не успел додумать мысль Абрахам как дуло автомата вновь оказалось возле его головы.
– Вставай, – все в том же тоне сказал главарь и ударил рукой по спинке кресла.
Парень встал, и они вернулись наверх. Все та же команда уже сидела и ждала их в машине, но уже без масок.
– Откройте багажник, закройте дверь! – крикнул главарь уже заметно более раздраженным голосом.
Один вылез из машины и метнулся к двери, второй открыл багажник.
«Нет. Вы же не хотите, чтобы я залез туда…» – подумал Абрахам и как на зло главарь сказал:
– Полезай.
Выбора не было. Парень молча залез в багажник.
Кромешная темнота. Машина движется, не понятно куда. Тесно. Абрахам всем своим телом чувствовал каждую кочку, каждый лежачий полицейский, каждую ямку и лужицу, слыша брызги воды.
«Меня похитили, – внезапно, будто отойдя от шока, осознал парень, – меня похитили! Господи! Это все взаправду! Все было хорошо. Еще сегодня утром. Еще сегодня утром! Что произошло? Я был на работе, затем очнулся в багажнике. Меня вырубили. Я готовил пиццу, а они меня вырубили. В какой момент? Сначала зашла молодая пара, потом… четверо мужчин. Боже. Они убили Вайлет. Они убили Барни. Я слышал выстрел, видел смерть. Сегодня. Они умерли сегодня! Убиты!»
В и без того темном месте стало еще темнее. Сердце забилось, вновь с той критической скоростью, с которой уже не раз билось за этот день. Абрахам медленно вдыхал и выдыхал ртом воздух. Носом он улавливал запах апельсина от елочки-ароматизатора, висящей на внутрисалонном зеркале. На полминуты парню удалось отстраниться от мыслей.
«Могли ли Вайлет и Барни знать, что сегодня они лишатся своих жизней? – продолжил Абрахам свои размышления. – Один лишь выстрел уничтожил душу и оставил тело пустым. Я видел, как исчез Барни, видел каждое его последнее движение. Хуже ли это смерти Вайлет, чьей кончины не видел никто из знакомых? Чем они заслужили убийства своих душ? Чем заслужили их тела лежать на полу, истекая кровью и становясь бледнее и холоднее? За что им все это?! А я жив. Я сейчас здесь. Меня похитили».
Вернувшись к изначальной мысли, будучи измотанным и опечаленным от воспоминаний, Абрахам перевернулся на другой бок, лицом к сидениям и закрыл глаза. Парень не хотел думать о том, куда его везут и что с ним сделают. Он не хотел думать не о чем, лишь бы скорее все кончилось.
– Кто-нибудь видел сегодня Диану? – вдруг спросил один из похитителей заметно более спокойным и добрым голосом.
– Нет, – быстро ответил другой похититель, когда остальные промолчали.
– Где она? – спросил первый, но в ответ услышал лишь мычание второго.
– Кстати ее идея ведь была. Проект «М», – подметил первый, но его заставил замолчать главарь, своим излюбленным словом:
– Заткнись.
Вернулось прежнее молчание.
«Кто такая Диана? – начал вновь размышлять Абрахам. – Какая еще идея? Что за проект «М»? Похитить любого человека из любого заведения, обрить его чуть ли не налысо и сделать ему татуировку на лбу? Я хотя бы успею понять какой в этом смысл до того, как… черт. Я не заслужил всего этого. Я не заслужил так бояться. За что мне все этою при ином раскладе я бы мог посчитать это все розыгрышом. Теперь, как бы я не хотел, я не могу поверить в это. Убедить себя в этом, хотя бы чтобы успокоиться. Сколько еще ехать?»
Абрахам глубоко вздохнул, перевалился на спину, затем перевел взгляд с потолка, на дверь багажника.
«Я бы мог попробовать открыть эту дверь. Нет. Нельзя рисковать. Будет шумно и меня застрелят».
Машина затормозила. Багажник открылся, и парень увидел свет. На улице стало еще темнее. Абрахама вновь вытащили на улицу и поставили на ноги.
Глушь, самая настоящая. Кругом лес. Сплошные деревья с фонарями. Там, где остановилась машина, судя по всему, был жилой участок. Маленький дом без окон, цвета грифеля простого карандаша, с того же цвета дверью, светло-серой старой крышей, классическим деревянным крылечком.