Buch lesen: «Стихи»

© Эдуард Гайдай, 2018

ISBN 978-5-4485-9217-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

 
…Из этих виршей
многое бы вышло,
 
 
                           Когда б писать ты лишнее устал…
 

пальцем по смартфону

Скрипач

 
В руки скрипку он взял,
И она осторожно запела.
И прекрасней мелодии
Ты ещё не слыхал.
Только город услышал,
И зависть его одолела,
Что какой-то скрипач
Лучше города шум издавал.
И завыли машины,
Забили на башнях куранты.
Город шумно вздохнул,
Начиная привычный денёк.
И в потоке тех звуков
Исчезла игра музыканта,
И казалось, что он
Победить уже город не мог.
Долго длилась борьба,
Но скрипач и не думал сдаваться —
За искусство своё
Не жалел ни таланта, ни сил.
Город долго шумел,
И когда уже стало смеркаться,
Город понял,
Что наш музыкант победил.
Холодная ночь опустилась на город усталый.
Уснули дома, тротуары и улицы спят.
Погасли уже и глаза городские – рекламы.
И даже вокзалы не так уже сильно шумят.
Оконные ниши
            темнеют на жутких громадах,
Лишь в этом окне
            до утра не погасит он свет.
Случайный прохожий
            увидит на светлом квадрате
С уставшею скрипкой
            Твой, музыкант, силуэт.
 

1984

Ушло

 
Я не заметил
        тот момент,
                когда ушло.
И как-то стыдно
                стало удивляться.
И важных дел,
        как ни вертись,
                полным-полно.
И перестали
                песни сочиняться.
Нет больше песен —
        это знак:
                пора взрослеть,
Жить не тужить,
                пить молоко коровье…
А что ушло —
        о том забыть
                и не жалеть,
Всё наживём,
                хватило бы здоровья!
На детский бред
        давно пора
                махнуть рукой,
Ведь сам себя
                пустой тоскою донял,
Взглянуть серьёзно —
        так проблемы
                никакой!
А что ушло,
                я, собственно, не понял…
 

Вечер

 
Вечер грохочет.
Искрятся трамваи.
Лёд на канавке,
Нет лебедей.
Спичка упала.
Дымит в тротуаре.
Дым размывает
Огни фонарей.
Окна без крыши,
А облако выше.
Облако светится
Только себе.
Где-то меж ними,
В промоченной люльке
Сосульки растут,
Угрожая судьбе.
Ветер навстречу.
Всё время навстречу.
Хмурые лица.
Пот на виске.
Мечется вечер
И противоречит
Мыслям беспечным
И глупой тоске.
 

1995.

Как ни странно

 
И как ни странно, нам бывает грустно,
Когда и к нам злой приходит рок.
Тогда вокруг становится так пусто,
И даже средь  друзей ты одинок.
И как ни странно, нам бывает жутко
И горько от потери этих дней.
И не прожить нам дважды ни минутки
А годы вдаль несутся всё быстрей.
И как ни странно, мы уже не дети,
Хоть нам не так уж много этих лет.
Но незаметно сладкие конфеты
Ты променял на пачку сигарет.
И как  ни странно, мы грустим всё чаще
И вспоминаем прожитые дни.
И понемногу остывают страсти,
Которые недавно сердце жгли…
А мы живем, не думая об этом.
Среди всех этих странностей живём.
А мы всё верим – будет час на свете,
Когда мы эти странности поймём.
 

1983.

Экскурсия в Михайловское

 
Я посетил места святые,
Где цепи на дубах златые,
Где бесконечно молодые
Рождались строки —
Чудо света, творенья дивные поэта.
Здесь островок уединенный,
Где чувством нежным опьяненный
Под мелодичный шелест лип
Творил незлобливый пиит.
Здесь всё им полно:
Воздух, воды,
Брега, волшебный дивный сад,
И ясный день, и непогода —
Весь этот драгоценный клад,
Где правит мудрая природа,
Что некогда в уединеньи
Души внушала вдохновенье
Певцу великому свободы…
 

1983.

«Сквозь чащу всех лет…»

 
Сквозь чащу всех лет,
Сквозь мелькание дней,
Сквозь нагроможденья минут,
Вдали от больших и иных путей
Лежит этот долгий путь.
То кочки обид, то ухабы мук,
Где каждый вираж незнаком.
За взлётом здесь часто бывает спуск,
И реже за спуском – подъём.
Вокруг – ни двора,
Всё поля, да леса.
И реки впадают в моря.
Всех выше гора под названьем «мечта»,
Всех глубже расщелины зла.
То счастья асфальт, то кольцо забот,
То щебень и гравий от бед.
И каждый, кто здесь только раз пройдёт,
Оставит навечно след.
 
 
Здесь часты развилки,
И как нам идти
Решают ни бог и ни чёрт.
И странно – на всём протяженьи пути
Увы, запрещён разворот…
 

1985.

Гуманоид

 
Шар Земной разбил окошко дня.
Созвездия осколков режут взгляд.
И кажется, не будет никогда
Над нами Солнца, как пути назад.
        Астероид мне спать не даёт,
        Рубероид на крыше поёт,
        Гуманоид на ухо орёт
                                   песню о любви…
 
 
Опять с утра встаёт-поёт заря,
Но мне порою кажется – мы спим.
У тысячи людей вокруг меня
Открытые глаза – это грим.
Но, оторвавшись на мгновенье
От серьёзнейших проблем,
Мы понимаем, что всё время
Были просто ни у дел.
И жаль, что всё имеет свой предел.
        Астероид над крышей поёт,
        Рубероид свернулся и ждёт,
        Гуманоид на помощь зовёт
                                   песней о любви…
 
 
Лишь слабый свет в окне увидит глаз.
Лишь слабый след в душе среди зимы.
Не стоит ждать, что день разбудит нас.
Настанет день, когда проснёмся мы.
        Астероид закончил полёт,
        Рубероид растаял как лёд,
        Гуманоид уже не живёт,
        Осталась лишь песня
                                               о любви…
 

1986.

Армейские

Восход

 
Пернатым посвистом крича,
Неспешно Солнце выплывает.
Лучом, как саблей палача
От неба Землю отсекает.
И растекается заря
Как кровоточащая рана.
И просыпается Земля,
Зевая утренним туманом.
Потея едкою росой,
Превозмогая боль и вялость,
Встречает проклятый судьбой
Свой новый день, пустую радость.
И, расставаясь с телом сна,
В бреду и шоке голубея,
Едва шевелится Земля
С кровавой раною на шее.
Лучи – геены провода —
Кромсают мир пустых мечтаний,
И звёзды нервных окончаний
Покорно гаснут. Без следа.
 

1986.

из тетради по политзанятиям 1986—1988 г.

Сон

 
В итоге обычных, но столь утомительных танцев,
На белом холсте появляются длинные тени.
И я улетаю навстречу с Летучим Голландцем,
Где в пене морской скачет зеркало дум и сомнений.
Улыбок, подвешенных к носу, та заводь не знает,
Там розы не прячут шипов и всегда пахнут розой,
Там если горит, то и светится и согревает,
И жить можно вовсе без тела, а значит без позы.
От бренного мира остались лишь память и мысли.
Над снежной равниной
                                       стервятники чёрные кружат.
И кажется, ждёт нас весна, пробуждение жизни,
Но тают снега, а на смену им – грязные лужи…
 

1987.

«В электрическом свете…»

 
В электрическом свете
                              ночного холодного «солнца»
Я иду по засыпанной
                              утренним снегом тропе.
А метель продолжает крутить
                              свои снежные кольца,
И мне снова мучительно
                              путает ноги шинель…
 
 
Скуку, мысли о доме опять
                               прогоняю я прочь.
Отчего, почему и за что —
                               осознать не могу.
Я иду и пронзаю собою
                               полярную ночь,
Но мой взгляд не проходит сквозь эту
                                холодную тьму.
Я иду по пустыне, в которой
                                не хочется пить.
Ветер жжёт мёрзлым снегом меня,
                                 как горячим свинцом.
Если б ты захотела обнять,
                                 я б не смог ощутить.
От мороза слезятся глаза
                                 и немеет лицо.
Над тропою моей
                                 опускаются тучи всё ниже.
В стуже грусти и бурях забот
                                 мне идти нелегко.
Я читаю письмо, и гражданка
                                  мне кажется ближе,
Но, взглянув в календарь,
                                  понимаю – ещё далеко…
 

1986.