The Purloined Letter

Однажды некий богатый скупец задумал получить от Абернети врачебный совет,

ничего за него не заплатив. И вот, заведя с Абернети в обществе светский

разговор, он описал ему свою болезнь, излагая якобы гипотетический случай.

"Предположим, - сказал скупец, - что симптомы этого недуга были такими-то и

такими-то; что бы вы рекомендовали сделать больному, доктор?" - "Что

сделать? - повторил Абернети. - Обратиться за советом к врачу, что же еще?"

Существует игра в загадки на географической карте, - продолжал Дюпен. - Одна сторона должна найти слово, задуманное другой, - название города, реки, области, государства, - стоящее на пестрой, испещренной названиями поверхности карты. Новички стараются обыкновенно затруднить своих противников, загадывая названия, напечатанные самым мелким шрифтом, но опытный игрок выбирает слова, напечатанные крупным шрифтом от одного края карты до другого. Эти названия, как и вывески или объявления, написанные чересчур крупными буквами, ускользают от внимания, ибо видны слишком ясно. Эта физическая слепота вполне аналогична духовной, в силу которой ум опускает слишком очевидное, слишком осязательное.

Однако префект остался в дураках. Главная причина его ошибки в том, что он считает министра сумасшедшим, зная, что тот поэт. Все сумасшедшие - поэты, об этом наш префект догадывается; только он нарушил правило non distributio mendi, сделав обратный вывод: что все поэты - сумасшедшие.

Когда я хочу узнать, насколько мой противник умен или глуп, добр или зол и какие у него мысли, я стараюсь придать своему лицу такое выражение, как у него, и замечаю, какие мысли или чувства появляются у меня в соответствии с этим выражением.

Математика

- это наука о форме и количестве, и математическая логика - это всего лишь

логика, прилагаемая к наблюдениям над формой и количеством. Предположение,

будто истины даже того, что зовется "чистой" алгеброй, являются абстрактными

или всеобщими истинами, представляет собой великую ошибку. И эта ошибка

настолько груба, что мне остается только изумляться тому единодушию, с каким

ее никто не замечает. Математические аксиомы - это отнюдь не аксиомы

всеобщей истины. То, что справедливо для взаимоотношений формы и количества.

часто оказывается вопиюще ложным в применении, например, к морали. В этой

последней положение, что сумма частей равна целому, чаще всего оказывается

неверным. Эта аксиома не подходит и для химии. При рассмотрении мотивов она

также оказывается неверной, ибо два мотива, из которых каждый имеет какое-то

значение, соединившись, вовсе не обязательно будут иметь значение, равное

сумме их значений, взятых в отдельности. Существует еще много математических

истин, которые остаются истинами только в пределах взаимоотношений формы и

количества. Однако математик, рассуждая, по привычке исходит из своих

частных мыслей так, словно они обладают абсолютно универсальным характером -

какими их, бесспорно, привык считать свет.