Три желания Мэйв

Мермер убрал склянку с мазью обратно в пояс.

– Ничего ты не знаешь. Когда ты поймешь хотя бы это своим недоразвитым женским мозгом? Ты не знаешь ничего.

Я вскочила с койки и посмотрела ему в глаза.

– Я уже многое разузнала о джиннах и желаниях, так-то вот!

В глазах его сверкнул лукавый огонек.

– Есть и то, чего ты не знаешь, – заявил он голосом таким бархатным, что у меня мурашки поползли по коже. – Твои желания тебя и сгубят.

– Ты с ума сошел, – засмеялась я.

Очи джинна загорелись ядовитым пламенем.

– Они станут тебе погибелью. Еще до того, как ты закончишь, дух твой станет умолять тебя избавиться от меня, но это будет не в твоей власти. Жадность одержит верх. Тебя поглотит страсть к золоту. Раковой опухолью проникнет в твое тело и душу и доведет до безумия и смерти.

Я сделала глубокий вдох, потом еще один. Горячие возражения, что рвались из меня, бог знает почему застыли на губах, сердце гулко ухало в груди.

Мермер нес какой-то вздор, так с чего мне об этом переживать?

Наконец я взяла себя в руки и выпалила:

– Если думаешь, что такова моя судьба, ты меня совсем не знаешь. Ты вообще меня не знаешь, даже имя мое тебе неизвестно. Уж я не настолько глупа, чтобы дать желаниям себя поработить, превратить в жадного и мерзкого человека. Догадываюсь, что другие могли дать слабину, но со мной ничего подобного не случится.

Губы Мермера растянулись в улыбке от одного зеленого уха до другого. Шипя, как спущенный резиновый мяч, он уменьшился в размере и втянулся в свою жестянку.

– Все так говорят, – ухмыльнулся джинн на прощание.

Он закрутил за собой крышку и с тихим свистом плотно ее закрыл. Высвободившийся ключ перевалился за борт и ерзал там, пока тоже не встал на место.

Мермер вернулся в свое обиталище, оставшись наедине с собственными мыслями.

Я уселась на койку в темном подвале и тоже призадумалась.

Глава 9

Страсть к золоту поглотит тебя.

Доведет до безумия и смерти…

Слова Мермера эхом отзывались в моих ушах. Язык отравляла горечь, будто я только что хлебнула ядовитого снадобья.

Жадность? Безумие? Что за вздор, это же я! Страсть к золоту… Мама бы решила, будто речь идет о чем-то непристойном. Хотя уж кто испытывал к золоту страсть, так это маменька. Она всегда намекала, что отцу следует больше зарабатывать.

Жадность одолевает всех. Только не меня. Этому случиться не суждено. Я не позволю! Никакое желание, ни что-то другое не заставят меня стать тем, кем я не хочу…

Но этот взгляд джинна…

За столько лет он чего только не насмотрелся, возможно ли, что Мермер научился предсказывать будущее?

Не лучше ли зарыть эту банку сардин где-нибудь, где ее никто не найдет, и зажить по-прежнему? Покориться чопорной мисс Саламанке и чванливой Терезе? Стать скучной самодовольной леди и тем самым умилостивить семью?

Нет.

Вот уж дудки!

Я нашла джинна.

Среди полчищ жителей Лондона, даже всей Британии, джинна нашла я. Я, Мэйв! Раз выпал один шанс на миллион, нельзя же от него отказываться. У меня осталось два желания, и я распоряжусь ими с умом. Пожелаю себе свободной жизни, полной приключений, которых не знала ни одна английская девчонка. Объеду весь мир, буду сама решать, во что играть, что говорить и носить. И ни за какие богатства не продам душу, что бы там ни болтал зеленый старикашка.

Да, точно. Я решительно кивнула, хоть в темном подвале никто и не видел. Умойся, Мермер.

Хм, Мермер… Вот еще одна загадка. Я постаралась вспомнить все, что о нем узнала.

Итак, он младший из трех братьев. Был принцем в великолепной и могущественной стране. Чародей превратил его в джинна. Что же ты натворил, Мермер, чем так разозлил колдуна? Судя по обаятельному характеру джинна – кучу всего.

Что еще мне известно? Он сказал, ему пять тысяч лет. Проклятье! Неужели Мермер – самое старое на земле существо? Наверняка так. За исключением остальных джиннов. У него перед глазами пронеслась почти вся история человечества. Зарождались и погибали империи.

Как он там описывал собственную страну? Прекрасная и могущественная?

Значит, в руинах его древнего дворца или гробницах спрятаны ценности. Газеты пестрели статьями об археологах, которые на раскопках в дальних странах обнаружили бесценные сокровища античного мира.

Наверное, кроме как загадать желание, существовали и другие способы обзавестись богатством, чтобы оплачивать свои мечты. Мне представлялось скучным просто попросить денег. Лучше пожелать указать, где находится древний клад.

К тому же мне хотелось больше узнать о Мермере. Он родился принцем, затем стал джинном, получил невероятную власть и проклятие жить до скончания веков.

«Ты сам по себе загадка, Мермер», – подумала я, поглаживая банку сардин. Загадка, которую я намереваюсь разгадать, пока буду совершать набеги на гробницы твоих предков… И это пойдет тебе только на пользу!

Но когда осуществить свои планы? Пока что нельзя. Они требуют подготовки. Но скоро, очень скоро.

Чем же заняться? Время ползло медленно, как слизень по листу капусты. Ночь предстояла долгая, а я была слишком взволнована, чтобы уснуть.

Поэтому я решила осмотреть ближайшее окно.

Поблизости нашлось несколько старых ящиков. Мне они показались достаточно прочными, чтобы на них вскарабкаться. Изнутри окно было оснащено железными прутьями. Похоже, меня не первую заточили в этой тюрьме. Я передвинула ящики к другому окну и увидела то же самое. Выхода нет.

За дребезжанием створок и решеток я сначала не замечала прочих звуков. А потом мне послышались ужасные шорохи и чавканье. Я повернулась.

Прямо на моей койке сидела гигантская крыса! На заостренной мордочке влажно поблескивали зубы, омерзительный хвост хлестал туда-сюда. Она быстро расправилась с моим хлебом и принялась за леденец.

Я спрыгнула, ящики рухнули, крыса зашипела, моя нога подвернулась… И что самое ужасное, я закричала.

Ненавижу крыс!

На койку вскочила вторая крыса и выхватила лакомство у товарки. Застряв в обвалившихся ящиках, я не шевелилась и наблюдала, как крысы зубами и когтями вырывают друг у друга леденец. Я рассудила так: пожалуй, если не двигаться, через какое-то время грызуны, сожрав все что можно, уберутся восвояси.

Развязалась кровавая и писклявая война за леденец. Наконец одна крыса сшибла другую с койки, порылась в моем узелке и заметила банку сардин. Не успела я завопить еще раз, как зверь сжал страшными челюстями жестянку и умчал добычу во мрак.

О нет!

Я бы все сейчас отдала за свою крикетную биту. И лампу, и голодную бродячую кошку! Осмелюсь ли я погнаться за омерзительной прыгучей крысой и отнять свою жестянку? Бог знает, куда крыса может ее утащить. Я содрогнулась: ох и достанется мне от ее когтей и зубов…

Способна ли крыса убить человека? Клянусь, я слышала, что они нападают на арестантов. Но как же мои желания? Моя крикетная команда, мое кругосветное путешествие – все исчезло в крысиных зубах.

Нельзя терять время. Я отбросила ногой сломанный ящик, оторвала с рамы крепкую перекладину и отправилась за крысами в темноту.

Было темно хоть глаз выколи. Где-то там, по волглому полу подвала, скребли когти. Тьма удушала. Что-то коснулось моей ноги, я взмахнула самодельной битой, и…

Мрак прорезал ужасающий стон, будто охнуло привидение. Я отшвырнула биту, крысы запищали. Что-то пронеслось прямо передо мной: я это скорее почувствовала, нежели увидела. Сжавшись от страха, я закрыла лицо руками.

На пол упал какой-то предмет. Маленький, твердый и металлический. Моя банка! Я принялась шарить по грязному полу, но вместо жестянки пальцы наткнулись на скользкую крысиную шерсть. Я принялась хватать ртом воздух.

Крысиный мех не шевелился. Крыса дохлая! И все еще теплая. Меня чуть не вырвало. Одолев тошноту, я вытерла руку об юбку, сделала глубокий вдох и продолжила поиски.

Вдруг на пол упала крошечная искра. Я повернулась: позади вспыхнула спичка. Из тьмы возникло лицо, а потом свеча.

Это был Том, приютский мальчишка. А передо мной, закусывая теплой крысой, расположилась на ужин большая серая сова.

Глава 10

Том! Что он здесь делал? Как попал сюда?

Несомненно, задумал добраться до Мермера.

В панике я развернулась и поползла по грязному полу к жестянке. Что-то блеснуло в мерцании свечи Тома: это была она, моя банка, точно! Вот только сжимала ее ужасная когтистая лапа совы. Птица сочла банку своей добычей.

Я не раз видела чучела сов в чужих гостиных, но живого хищника – никогда. Огромные глаза уставились на меня, а я вытаращилась на смертоносный изогнутый клюв.

Отпрянув в сторону, я схватила перекладину и встала.

– Что ты здесь делаешь? – требовательно вопросила я Тома.

Его брови удивленно приподнялись.

– А ты что тут забыла? – Он указал на койку и мои разоренные пожитки. – Это твоя новая спальня?

Я промолчала: слишком злилась на него и слишком волновалась о жестянке. Он ведь явился за ней! Сначала мое сокровище стащила одна крыса, а теперь зарится другая! Не сегодня, благодарю покорно.

Я так ничего и не ответила, а Том присел на корточки и заухал, обращаясь к сове.

– Вижу, ты познакомилась с Моррисом.

Большая птица повернула голову к Тому, а потом неуклюже поскакала к нему. Одним крылом сова помогала себе, другое, шаркая, волочилось по земле. На нем не хватало нескольких длинных перьев.

Жестянку сова оставила. Как только птица удалилась на безопасное расстояние, я бросилась к своему сокровищу и крепко его схватила.

– Моррис? – переспросила я.

– В честь забавного танца, который он исполняет, когда передвигается, – объяснил Том.

Ни за что бы этого ему не сказала, но имя сове подходило. Дома, в Лутоне, на майской ярмарке часто плясали «моррис» – народный танец. Мне нравилось любоваться танцорами в белом, которые дружно прыгали и скакали, размахивая платками.

Правда, Моррис размахивал только крысиным хвостом, зажатым в клюве.

Фу!

– Как ты сюда попал? – спросила я Тома.

Казалось, отвечать ему не хочется, и все же мальчишка указал в глубину подвала:

– Через заднюю дверь. Прошлым летом, когда мы нашли Морриса, я догадался, как вскрыть замок.

– «Мы»? – прищурилась в темноте я.

– С Джеком, моим другом из приюта. Мы наткнулись на Морриса в парке. Он был еще молодой, а крыло сломано. Он бы умер.

Я снова посмотрела на сову.

Птица заглотила крысиный хвост, посмотрела на меня и моргнула.

– Как это мисс Саламанка еще не пронюхала, что здесь живет сова?

– Сюда редко кто-нибудь спускается, – ухмыльнулся Том. – А Моррис в основном ведет себя тихо.

– Значит, вы с Джеком приходите сюда, чтоб ухаживать за совой?

Том покачал головой.

– Джек уехал. Его услали на север, на ткацкую фабрику.

– Наконец получил свободу?

Том помрачнел.

– Туда всех отсылают, кому пятнадцать стукнуло. Каждые три месяца они приезжают за новой партией сирот.

Партия. Будто скот. Я вспомнила, как отец рассказывал об условиях на тех фабриках. Ткачи круглый год, больные или здоровые, трудились с раннего утра до поздней ночи. Выходной полагался только один – воскресенье. Фабрики часто нанимали детей, ведь платить им можно было мало – лишь бы хватало на еду и жалкий кров. В воздухе в цехах было столько шерсти, что многие рабочие начинали страдать легочными заболеваниями в самом юном возрасте.

Из открытой двери повеяло холодным воздухом.

– Сколько тебе лет, Том?

Из-за отблесков свечи у него залегли глубокие тени под носом и бровями.

– Четырнадцать.

Всего на год старше меня, но времени осталось совсем немного. Я не знала, что сказать.

– Так тебя наказали? – спросил Том. – Ты поэтому тут торчишь?

Я кивнула. К чему отрицать очевидное?

– Наказали за то…

– Да меня все время наказывают. – Мне не хотелось объяснять, как сильно я рисковала, чтобы ему помочь. Чего доброго, решит, будто мы друзья. Никакой дружбы! Мы конкуренты, которые соперничают за право обладать Мермером. Слава богу, джинн опять у меня, благодаря совенку Моррису.

Я вернулась к койке, расправила постель и уселась на нее, стараясь не думать о том, как здесь дрались крысы. Том опустился на колени, достал фляжку и налил воды в плоскую посудину, которую я прежде не замечала. Пока он отвлекся, мне удалось быстро накрыть банку сардин юбками.

– Моррис пьет из чашки? – спросила я.

Том покачал головой.

– Поплескаться иногда любит. А жажду совы утоляют кровью своей добычи. Когда мы выбирали, где его спрятать, не знали, сможет ли он одолеть местных крыс.

– Неплохо бы ему охотиться шустрее. На мой взгляд, грызунов здесь все еще слишком много.

Том закрутил крышку на фляге и поднялся.

– Забавно, что мы тут встретились. После кормежки Морриса я как раз собирался идти к вам в сад и дожидаться тебя.

Я отвернулась.

– Долго же тебе пришлось бы ждать. Даже если бы меня не заперли в подвале, я бы не пришла. Мне-то это зачем?

– Еще как пришла бы, – ухмыльнулся Том.

Честно говоря, скорее всего, я бы и впрямь пришла, но признаваться в этом не хотелось.

– Зачем?

Том плюхнулся прямо на грязный пол и заухал Моррису. Совенок допрыгал к нему и уселся на колено хозяина. Казалось, хищные когти вот-вот пронзят ногу мальчишки. Но, возможно, на его длинных тощих конечностях не наросло плоти, потому он не чувствовал боли от острых кончиков.

Том накапал на пол воска и водрузил в центр лужицы свечу.

– Так как, говоришь, тебя звать?

А я и запамятовала, что он не знает.

– Мэйв, – отозвалась я. – Мэйв Меррит.

– Мэйв, – эхом повторил Том и почесал спинку Морриса пальцем. – Что ж, Мэйв, есть у меня к тебе предложение.

– Не интересует.

– Предлагаю перемирие.

Я молча ждала. Самоуверенная физиономия рыжего так и просила заехать по ней кулаком, но следовало соблюдать правила игры: не лезть на рожон, пока тебя не разозлят по-настоящему.

– Говори.

– Ладно. – Том снял кепку. В мерцании свечи полыхнули огненно-рыжие волосы. – Итак, вот что я думаю. У тебя есть джинн.

– Гениальное наблюдение.

– Выходит, ты получила три желания. Правила-то все знают.

– Похоже, ты ужасно уверен в себе.

– Разве я не прав?

Не было смысла затевать ссору из-за ерунды.

– Прав.

Том кивнул.

– И сколько ты успела потратить?

– С чего это я должна тебе все рассказать?

Том примирительно поднял руки.

– Ладно, забудь. Представим, что ты не потратила ни одного. Допустим, все три при тебе. И вот я заявляю: хочу, мол, стащить твоего джинна. Но зачем мне так поступать? Это ведь нечестно. Может, не стоит враждовать?

Мало кому следует доверять меньше, чем врагу, который предлагает дружбу.

– Так вот что я придумал. Ты поделишься желаниями со мной.

– Что?! – Я так и знала! Жадный щенок! – И не мечтай.

– Поделишься со мной, – не отступил Том, – то есть позволишь поучаствовать в твоих приключениях. А когда твое время закончится, передашь джинна мне, и я поделюсь с тобой.

Я молча уставилась на него.

– И тогда у нас будет шесть желаний. Мы станем союзниками, а не врагами.

Моррис тихонько ухнул. Похоже, совенку нравилось, когда Том почесывал ему спину.

– Так что скажешь?

Поделиться желаниями… Тогда Том перестал бы все время рыскать вокруг, пытаясь стащить мою банку. Разумеется, если он предлагал всерьез. Если был честен.

Хотя вообще-то звучит правдоподобно. Пожелай Том меня ограбить, он бы уже попытался. В подвале мы одни. У него преимущества: рост, знание помещения и свеча.

Вот только не выйдет передать ему Мермера, ведь после третьего желания джинн исчезнет неведомо куда. Я не могла ничего обещать, даже если бы хотела.

Однако Том об этом не знал.

Хм-м-м…

Нужно потянуть время.

– С чего ты взял, что я захочу приключений? А вдруг я пожелаю… нарядов и всего такого?

Том рассмеялся, и смех стер с его лица ехидное выражение.

– Такая девчонка, как ты? Вот уж вряд ли.

Я выпрямилась.

– В каком смысле «такая, как ты»?

Том все еще улыбался.

– Знаешь, как прозвали тебя приютские ребята?

Руки сами по себе сжались в кулаки.

– И как же…

– Ловкач Фрэнк.

Я вскочила с койки.

– Что?! А ну покажи, кто посмел меня так звать!

Том изобразил удар битой.

– Парни говорят, если б ты знала правила игры в крикет, была бы отличным подающим.

– Ах, вот что… – Я уселась на место.

Должно быть, они видели, как я бросаю мяч в саду на переменке. Потом мисс Розуотер запретила мне это делать, мол, недопустимо для леди! Ловкач Фрэнк, ишь ты! Зарядить бы им мячом по сопливым носам да показать пару приемов!

– Да, у меня поставлен удар. И что с того?

Том достал маленький сверток и предложил мне.

– Лакрицы?

Я рассвирепела.

– Ну и нахал же ты: угощать меня моей же лакрицей! Проходимец!

– Такой и есть, – засмеялся Том.

Я взяла кусочек лакрицы и сунула в рот.

– Этим ты кормил сову?

Том зажал лакомство в зубах.

– Моррис ее любит.

Лакрица была отличной: вкусной, твердой и липкой. Полли знает, какая мне нравится.

– Так я прав?

Я сглотнула слюну, стараясь освободить слипшиеся от лакомства зубы.

– Насчет чего?

Том взял еще конфету.

– Насчет тебя, нарядов и приключений.

Я промолчала. Может, я и ненавидела наряжаться, но мне не нравились странные мальчишки, которые угадывали, что я не люблю платья.

– Потому думаю, мы должны стать партнерами.

– А я думаю, ты нахал. Не успели познакомиться, как ты стал угрожать украсть моего джинна, а потом стащил лакрицу. И теперь хочешь, чтоб я взяла тебя в партнеры? И где ты столько наглости набрался…

Том уставился на меня немигающим взглядом, в точности как его совенок.

Вот сумасшедший! Кажется, решил, будто у него предостаточно времени, и не сомневается, что я соглашусь.

Однако предложение меня заинтересовало. Я бы только выиграла, взяв рыжего в партнеры, и ничего не потеряла. Кроме своей совести. К тому же так будет легче за ним присматривать. Том может оказаться полезным… Он уже доказал свою наблюдательность, смелость и пронырливость.

Дело только вот в чем. Не могла я пообещать ему отдать джинна, когда исчерпаю желания. Мермер объяснил ясно: его чары работают иначе. После исполнения последнего желания джинн исчезнет и появится в другом месте, может, на том конце света. Например, в чайнике где-то в Китае или в ночном горшке какого-нибудь американца. Поделом тебе, заносчивый старый сом!

Опять же, Том ничего этого не знал. И если бы мы заключили сделку, оставил бы попытки меня обворовать.

«Но это нечестно, Мэйв», – произнес слабый голосок у меня в голове. Тот, что вечно пытался испортить все веселье.

Но когда дело доходит до джинна, о честности речь не идет. Не соглашусь на сделку – рыжий ограбит меня прямо тут.

Так что же мне сказать этому упорному мальчишке из приюта?

Я решила повременить с ответом.

– Ничего не могу обещать, – наконец отозвалась я. – Но возьму тебя с собой в следующее приключение, когда бы оно ни случилось. Я пока не придумала.

Том посадил Морриса себе на плечо, поднялся и протянул мне руку. Я тоже встала и обменялась с ним рукопожатием.

Все казалось таким торжественным, а следовательно, совершенно нелепым.

– Так почему не сейчас?

Глава 11

– Да ты рехнулся! – воскликнула я.

– Ничего подобного, – ухмыльнулся Том.

Я вспомнила о банке сардин, что осталась лежать на койке на самом виду, и поспешно плюхнулась обратно.

– Я не хочу ничего загадывать, не обдумав как следует. Вообще-то это можно сделать всего три раза. У меня есть конкретные цели, и я собираюсь правильно распорядиться желаниями, потраченного-то ведь не вернуть.

Том азартно потер руки.

– Да, но с сегодняшнего дня желаний у тебя в два раза больше. И почти все твои.

Я такого не говорила. Я не соглашалась именно на это. Но так уж Том понял наше соглашение. О боже. Если я его поправлю, все начнется заново.

«Ты ступаешь по тонкому льду», – проворчал мой внутренний голос.

Вот нытик-то!

Моррис зарылся клювом Тому в волосы, будто решил отыскать там вкусную мышку, а мальчишка этого даже не заметил.

От возбуждения он широко распахнул глаза.

– Почему бы тебе не позвать подругу? – спросил Том. – Твою соседку по комнате? Возьми и ее, ты же ей доверяешь. Вижу – доверяешь. А когда мои желания закончатся, я передам джинна ей. Получается, на всех у нас будет девять желаний!

– Моя соседка по комнате?! – рассердилась я. – С чего ты взял, будто я ей доверяю? Что ты еще про меня разнюхал? Что дальше, проследишь за мной до дома родителей?

Кажется, при упоминании родителей веки Тома едва заметно дрогнули. Я чуть не откусила себе язык за такой промах. Может, я и не верила этому грабителю, охочему до сардин и лакрицы, но ради всего святого, он же сирота!

Но Том уже взял себя в руки.

– Окно вашей комнаты выходит на нашу спальню.

– Ну спасибо, что не стал за мной шпионить!

– А ты почаще задергивай занавески! Ой, Моррис…

Совенок клюнул хозяина в ухо. Том решил, что хватит таскать Морриса на плече, как Джон Сильвер своего попугая, и пересадил птицу на мою койку. Совенок потоптался с ноги на ногу, а потом сгорбился и вжал голову в плечи. Пора вздремнуть. Похоже, Моррис присвоил мое спальное место. Что ж, по крайней мере, на какое-то время отпугнет крыс.

Том оторвал свечу с пола, схватил меня за руку и потащил в глубь подвала. Я вывернулась, забрала сверток со своими вещами и, конечно, банку сардин, а потом отправилась за Томом. Он снова взял меня за руку и повел через темное захламленное помещение. Ладонь у рыжего оказалась крепкой и жесткой, покрытой мозолями. Мальчики до этой минуты касались меня лишь в одном случае: когда их кулаки впечатывались в мою челюсть.

Том открыл дверь подвала, мы вышли наружу и по лестнице поднялись на улицу. Церковные колокола начали отбивать девять вечера. Свет горел лишь в окнах мисс Саламанки. Сквозь занавески виднелся ее силуэт, склонившийся над письменным столом. Без сомнений, директриса строчила очередное письмо с извинениями мистеру Трезелтону. Хотя кто знает, возможно, она пописывала дрянные романтические стишки. А что, если Старуха Салли адресовала стишки мистеру Трезелтону? Какая забавная идея!

– Задуй свечу, а то нас заметит мисс Саламанка! – прошипела я.

Том зажал фитилек пальцами.

В сыром сумраке ночи каждый фонарь окружало призрачное сияние. Город словно затянуло серой пеленой тумана, пронизанного светом окон. Я бы предпочла, чтоб вокруг царила непроглядная тьма, но ничего не поделаешь.

– Вон мое окно. – Я указала на второй этаж. – Алиса уже выключила свет, наверное, легла спать.

– Знаю я, где твое окно, глупая, – отозвался Том. – Я залез в него по водосточной трубе, когда оставил записку.

И он кивнул на длинную железную трубу, по которой с крыши стекала дождевая вода. Прежде я и не замечала, что водосток проходит так близко к окнам моей спальни.

– Давай я вскарабкаюсь наверх и попрошу твою подругу спуститься?

Я надежно завязала узлом носовой платок, где прятала свои богатства, и прицепила к поясу.

– Не городи ерунды, – отмахнулась я. – Только сунешься к нам в окно, Алиса своим воплем перебудит половину Лондона. Я сама.

Схватившись за водосточную трубу, я осмотрела кирпичную стену: куда бы поставить ногу?

Дома я неплохо лазила по столбам и канатам, но их можно обхватить ногами и держаться. Здесь же оставалось лишь цепляться руками за трубу, а носы ботинок ставить в щели между кирпичами.

Внезапно второй этаж показался мне ужасно высоким!

Я чувствовала: Том за мной наблюдает, и не могла позволить ему увидеть мою нерешительность. Ухватившись за трубу, я приподнялась примерно на фут^[3] от земли.

Труба слегка поддалась, натягивая скобы, которые прикрепляли ее к стене. Носком ботинка я нащупала щель в кладке и с облегчением выдохнула.

– Уверена, что хочешь подняться? – спросил Том.

– Еще как, – прошипела я. – Болтай поменьше!

– Вовсе я не болтаю…

Я переместила руку выше.

– Да заткнись ты.

Мои похождения озарял слабый свет из окон спальни мисс Саламанки. Нельзя было рисковать, иначе директриса могла услышать шум.

Я вскарабкалась на расстояние вытянутой руки, потом еще и еще. Всякий раз, стоило мне подумать, что пальцы больше не выдержат, ноги находили опору. И с каждой победой я продвигалась все увереннее. А главное, подоконник становился ближе и ближе.

Мне удалось бросить взгляд вниз, и я увидела, что Том наблюдает: он оказался прямо подо мной.

– Отвернись, бесстыдник, – приглушенно позвала я его. – Я же в юбках.

Тот с отвращением фыркнул и отвел взгляд.

– Вовсе я на тебя не смотрю.

– Еще как смотришь.

– Но не туда!

– Тише!

На самом деле я знала, что он не смотрел, просто хотела прояснить свою позицию. У нас в Лутоне мальчишка по имени Альфонс однажды здорово ошибся, решив, что нравится мне, а я всего-то похвалила, как он играл в крикет. После церкви Альфонс попытался застать меня врасплох и поцеловать. Пришлось как следует врезать ему по ноге, чтоб отстал. Если Том – очередной Альфонс, лучше сразу его предупредить.

Когда я добралась до окна спальни, пальцы у меня горели, а мышцы рук стонали, и все же цель была достигнута. Теперь предстояло открыть окно – задача непростая, ведь, чтобы поднять створку, мне требовалось наклониться.

Подниматься створка отказывалась. Должно быть, Алиса заперла ее на задвижку.

Ну разумеется, заперла, после найденной-то на моей постели записки Тома! Это он во всем виноват! Не совал бы свою рыжую голову в мои дела, я бы сейчас дремала в мягкой теплой кроватке, мечтая о следующем желании.

Я в последний раз попыталась поднять створку и едва не свалилась с водостока. Наконец выпрямилась и крепко вцепилась в раму, стараясь отдышаться. Внизу послышалось шарканье ног Тома. Неужели этот глупец решил, что сумеет поймать меня, если я упаду?

И тогда я отважилась на отчаянный шаг. Наклонилась и тихонько постучала по стеклу.

Тук-тук-тук.

Подождала.

В глубине комнаты мелькнул огонек. Прекрасно. Значит, Алиса проснулась, хотя, наверное, и испугалась. Бедняжка… Моя соседка была из тех, кто всегда держит под рукой спички и свечу.

Тук-тук-тук.

Лишь бы только Алиса не закричала!

И тут за окном появилось ее лицо. Алиса поднесла свечу к стеклу и, прищурившись, воззрилась на меня. Снизу мне открылся чудесный вид на ноздри подруги, пока та соображала, что происходит. Округлив рот в большую букву «О», Алиса убрала свечу в сторону и начала возиться с задвижкой. Дерево скользнуло по дереву, створка поднялась, издав ужасающий скрип.

– Мэйв! – прошептала Алиса. – Что ты творишь?

– Тише! Помоги забраться внутрь. Я все объясню.

Алиса высунулась из окна и протянула ко мне руки.

– Ты себе шею свернешь! Это кто там внизу, мальчик?

Я крепко схватила ее одной рукой, сделала рывок и вцепилась второй. Алиса весила как птичка. Она едва не выронила меня, и я повисла под окном. Подруга ахнула, ощутив, какая я тяжелая.

– Соберись! – крикнула я. – Упрись в стену.

Нащупывая ногами кирпичи, я медленно залезла наверх. Наконец Алиса втянула в проем мои руки, и я смогла вползти на подоконник.

Вдруг послышался скрип еще одной оконной створки. Я изогнула шею назад и увидела, что это мисс Саламанка в ночном колпаке открыла окно спальни.

– Тащи меня внутрь, – шепотом велела я. – Гаси свечу.

– Эй ты! Приютский! – закричала мисс Саламанка. – Зачем тут околачиваешься? Проваливай немедленно. Я сообщу твоим учителям, что ты здесь бродишь.

Стиснув зубы, Алиса изо всех сил потянула меня. Я пролезла в окно, повалилась на нее, и мы вместе рухнули на пол.

Снизу послышался крик директрисы.

– Констебль! За моими спящими ученицами подсматривает опасный хулиган!

Что за вздор…

Я подползла к окну и выглянула: по темному переулку, отделяющему здание пансиона от сиротского приюта, удирал Том.

Раздался оглушительный свист полисмена, и крепкий детина помчался вслед беглецу.

Я осторожно подняла руку и незаметно закрыла окно. Вот и загадала желание. Напрасно я потратила столько усилий на побег, все равно теперь придется искать способ тайно проникнуть в подвал, чтобы не попасться директрисе.

Том остался один, но похоже, он справится. Ведь мисс Саламанка не видела его лицо, правда? По крайней мере, она не успела разглядеть мальчишку как следует. Кажется, на сей раз я оказалась у него в долгу. Директриса отвлеклась на него и не обратила внимания, что этажом выше вытворяю я.

Дважды за сегодняшний день – сначала в случае с лошадью и лакеем мистера Трезелтона, затем в происшествии с окном – Тома обвинили в том, чего он не совершал.

Как удобно, что в Лондоне есть сироты, нищие и иностранцы. Всегда под рукой должен быть человек, стоящий ниже по социальной лестнице, которого можно наказать ради забавы, а когда нужно – переложить на его плечи свою вину.